Онлайн чтение книги В дебрях Атласа
XXV. Атака дилижанса

Началась погоня за дилижансом. Смелые сыны Атласа, всегда жаждущие помериться силами с покорителями своей родины, по призыву Хасси устремились к равнине, держа обнаженные ятаганы в зубах, а в руках — длинноствольные ружья с инкрустированными слоновой костью и серебром прикладами.

Они представляли великолепное зрелище, когда неслись на белых, длинногривых конях, в развевающихся плащах, которым красная полоса внизу придавала вид огненных знамен. Они двигались скучившись, громко крича и поднимая своими скакунами облако пыли, что мешало неприятелю сразу целиться в них.

Вахмистр, услыхав, что вместе с бедуинами аль-Мадара пали и посланные им с Рибо спаги, приказал почтальону гнать лошадей.

Тяжелая колымага отчаянно запрыгала и закачалась, когда здоровая четверка, впряженная в нее, пустилась рысью. Спаги по команде Бассо выстроились позади нее, готовые встретить стремительный натиск кабилов.

Никто не питал иллюзий. Стычки нельзя было избежать: кабилы, у которых лошади, без сомнения, были лучше, быстро приближались

— Погоняй, почтальон! — без умолку понукал вахмистр, начинавший терять голову. — Гони своих кляч! Кровь сатаны! Что теперь будет?

Удары бича сыпались на несчастных животных, делавших отчаянные усилия, чтобы везти скорей колымагу. Но все их старания оказывались тщетными: они не могли спорить с преследователями, маневрировавшими так, чтобы окружить и спаги, и дилижанс с пленниками.

Скачка продолжалась около получаса, когда кабилы показались совсем близко.

— Хочешь попытаться атаковать их? — спросил вахмистр.

Бассо был не трус, и ему не раз приходилось иметь дело с кабилами. Он взглянул на спаги. Все были спокойны, как бы убежденные, что при первом натиске справятся с этим горским сбродом.

— Ружей не трогать! — скомандовал Бассо. — Пустим в ход сабли и пистолеты. За мной, спаги! Да здравствует Франция!

Восемнадцать человек пустились вскачь, намереваясь разорвать полукруг, грозивший каждую минуту превратиться в круг.

Дилижанс между тем продолжал катиться при непрерывном щелканье бича.

Оба отряда стремились навстречу друг другу, горя нетерпением встретиться в рукопашной схватке.

Бассо, хотя и сомневался в возможности победы, вел атаку блестяще.

До кабилов оставалось не больше тридцати шагов, когда среди гула голосов и ржания лошадей один голос скомандовал: «Пли!»

Голос принадлежал Хасси.

Кабилы сразу осадили лошадей и дали залп по спаги.

Несколько человек упали, пораженные насмерть, другие, однако, храбро продолжали наступление и как ураган врезались в отряд кабилов, стреляя из пистолетов и отчаянно размахивая саблями. Но вздумав снова построиться, чтоб возобновить нападение, они заметили, что их осталось мало, и Бассо с ними не было. Сержант лежал с простреленной грудью.

Нечего было и думать о вторичной стычке. Спаги, в ужасе от своей неудачи и смерти командира, бросились догонять дилижанс, чтобы стать под команду вахмистра.

Они догнали дилижанс, остановившийся у глубокого рва, поросшего кустарником. Вахмистр встретил их ругательствами.

— Понимаю, чего хотят эти разбойники, — сказал он. — Они намереваются отбить у нас пленников. Нет, клянусь всеми китами всех морей мира, я их не выпущу! Почтальон, отпрягай лошадей. Давай мне ту, которая покрепче. Бежать уже бесполезно.

Он сошел с козел и пересчитал своих людей; пятеро или шестеро были ранены ятаганами, так же как и несколько лошадей.

— Клянусь брюхом дохлого кита, — воскликнул вахмистр, — дела плохи! Надо постараться выиграть время. Найдется между вами храбрец, чтобы поехать к кабилам и спросить их, чего им надо. Почему они нападают на нас?

— Я поеду, вахмистр, — вызвался капрал, горяча свою лошадь как бы для того, чтобы показать, что она не ранена,

— Навяжи на ружье какой-нибудь лоскут, платок, что ли, и пойди потолкуй с разбойниками. А я тем временем приготовлюсь к защите.

Спаги поспешно повиновался и удалился в галоп навстречу кабилам, все приближавшимся, хотя несколько осторожнее, чем прежде.

Вахмистр приказал остальным спаги спешиться, положить лошадей и укрыться за ними, заряжая насколько возможно проворнее ружья. То же он приказал сделать и почтальону. Сам он прислонился к дверце дилижанса и, показывая пленникам двуствольный пистолет, сказал:

— Предупреждаю: попытайтесь вы бежать — эти пули догонят вас.

— Нам и здесь хорошо, — сказал Энрике, сообразивший, что кабилы спешили им на выручку. — Здесь мы защищены от пуль этих разбойников.

Вахмистр, понявший всю иронию ответа, пожал плечами, выругался и отправился к своим солдатам, уложившим лошадей вокруг дилижанса и заряжавшим ружья.

Увидав приближающегося парламентера, кабилы остановились, но в следующее мгновение окружили его тесным кольцом, лишив возможности спастись бегством.

Вахмистр одну минуту боялся, не пожертвовал ли он напрасно своим капралом, но он ошибся: через короткое время кольцо кабилов раздвинулось, и спаги мог вернуться невредимым.

— Ну, что нужно этим мошенникам? — спросил вахмистр.

— Они требуют немедленной выдачи дилижанса.

— Они спустились с гор, чтоб добыть эту ветхую колымагу? Если им нужно только ее, я с удовольствием удовлетворяю их желание.

— Нет, вахмистр, они желают получить и сидящих в ней.

— Пленников?

— Да, так и сказали напрямик.

— Ну, их им как своих ушей не видать!

— В таком случае надо приготовиться выдержать отчаянное нападение.

Вахмистр зарядил пистолеты и взволнованным голосом обратился к своим спаги:

— Ребята, помните, что сыны великой нации умирают, но не сдаются. Кричите: «Да здравствует Франция!» — и готовьтесь к отчаянной обороне. Капрал, прикажи стрелять!..

Громкий крик «Да здравствует Франция!» огласил необозримую равнину.

Затем последовали сигнал трубы и команда стрелять. Спаги не жалели зарядов и целили во всадников; последние, в свою очередь, отвечали с не меньшим оживлением.

Минут десять продолжалась такая перестрелка; но кабилам хотелось поскорей покончить счеты с этой горстью людей, и они бросились в атаку со своей обычной яростью.

Однако храбрым французам удалось отбить первый натиск.

Один из них, ни разу не раненный, вскочил на лошадь и поскакал прочь, может быть надеясь попасть в ближайший блед и получить подкрепление.

Все остальные были более или менее серьезно ранены, в том числе и вахмистр. К нему подскакал Хасси аль-Биак и закричал:

— Мы восхищаемся храбростью франджи, но всякое дальнейшее сопротивление бесполезно. Сдавайтесь, чтобы избежать напрасного кровопролития.

— Сдаться? Кому?

— Кабилам Атласа.

— По какому праву они начали войну безо всякого предупреждения?

— Некогда было… Сдавайтесь.

Вахмистр взглянул на своих трех оставшихся спаги и, бросив саблю, сказал им:

— Последуйте моему примеру. Франция отомстит за нас. Он подошел к мавру и спросил:

— Что вы сделаете с нами?

— Задержим заложниками, обещая не тронуть ни одного волоска на ваших головах.

Вахмистр на мгновение задумался. Затем он вынул пистолет из кобуры, как бы намереваясь отдать его, но вдруг повернулся и одним прыжком очутился у дверцы дилижанса.

— Афза, смерть тебе!.. Я поклялся!..

Он уже поднял пистолет, но Хасси и Ару, внимательно наблюдавшие, бросились на него.

В то же мгновение раздалось два выстрела из ружей, и вахмистр покатился на землю без признаков жизни.

— Правосудие совершилось! — сказал Хасси.

Кабилы, боясь измены со стороны французов, намеревались расстрелять их, когда раздался голос Хасси:

— Сыны Атласа, — обратился он к ним, — великий глава сенусси, Сиди Омар, поручил вас моему начальству, и вы должны повиноваться мне. Я же приказываю вам оставить этих храбрецов франджи и только обезоружить их.

Он бросился в сопровождении Ару к дилижансу, откуда раздавался голос Афзы:

— Отец! Отец! Мы спасены!

Пленников быстро освободили и развязали.

— Отец, тебе я обязан счастьем и жизнью, — с благодарностью сказал граф.

— И я своей шкурой, папаша мавр, — добавил Энрике.

Афза крепко прижалась к мужу, как бы боясь, что его снова отнимут у нее, а Энрике, не зная, как выразить свой восторг, выделывал такие сальто-мортале, что кабилы кричали от восторга.

— Нам удалось спасти вас, дети мои, — сказал Хасси, — но только на Атласе мы будем в полной безопасности. Едем же.

В лошадях недостатка не было, так как несколько всадников остались лежать на поле битвы, и Афза, граф и Энрике тотчас очутились на чудных скакунах Атласских гор.

Колонна уже намеревалась двинуться в путь, как издали донесся трубный сигнал. На горизонте показался отряд всадников — по-видимому, целый полк, — приближавшихся галопом. Вероятно, выстрелы привлекли их внимание, и они спешили узнать, в чем дело. Хасси скомандовал:

— Отступать к ущелью!

Кабилы пустили своих лошадей во весь дух. Во главе мчались Хасси и беглецы. Спаги летели за ними, изредка пуская вдогонку выстрелы.

К счастью, ущелье было недалеко, и в нем можно было защищаться, по крайней мере, в продолжение нескольких часов. Заботило Хасси приданое Афзы: он ни за что не хотел оставлять его.

— Надо продержаться хотя бы полчаса, пока я откопаю ящики, — сказал он графу и Энрике.

— Дай мне тридцать кабилов, — ответил тосканец, — и я попытаюсь задержать всадников. Граф же и Афза пусть тем временем едут в горы к марабуту и просят прислать подкрепление из ближайших деревень.

— Смотри, не попадись! — ответил граф.

— Когда приданое Звезды Атласа будет в безопасности, и вы также, я медленно поднимусь вверх по ущелью. Кабилы из деревень будут, насколько возможно, прикрывать мое отступление.

Они собирались войти в ущелье, когда появился Рибо под охраной четырех кабилов.

У всех вырвался крик радости: все думали, что и бравого сержанта не пощадила пуля сынов Атласа. Но они едва успели обменяться с ним улыбкой и прощальным жестом. По ущелью уже начинали свистеть пули.

Хасси не потерял самообладания. Он отсчитал тридцать человек и приказал им спешившись занять скалы, чтобы сдерживать наступление неприятеля, пока Афза и ее приданое не будут в безопасности.

Нельзя было терять ни минуты. Спаги быстро приближались, очевидно намереваясь занять выход из ущелья.

Энрике едва успел расставить своих тридцать кабилов по склонам, как почувствовал, что кто-то треплет его по плечу. Обернувшись, он увидел Рибо.

— Ты здесь! — воскликнул легионер. — Почему ты не пошел за графом? Ведь ты не можешь сражаться со своими соотечественниками!

— Я не выпущу ни одного заряда.

— Беги, пока еще не поздно. Кто знает, что будет через полчаса. Ты свободен.

Рибо покачал головой.

— Нет, я посмотрю на битву.

— Тебя могут убить.

— На что мне жизнь? Блед мне опостылел…

Он сел на выступ скалы, обхватив голову руками.

«Уж не помутился ли он рассудком, что ищет смерти?» — подумал Энрике.

Он бросил быстрый взгляд на долину за скалами, занятыми его людьми.

Шагах в пятидесяти мавр, Ару и несколько кабилов поспешно отрывали ящики; вдали, уже высоко, удалялся граф, окруженный группой всадников, увозя в седле Афзу.

Спаги между тем приблизились и, спешившись, подходили рассеянным строем.

— Друзья! — скомандовал Энрике. — Стреляйте!

Кабилы не заставили повторять себе приказание, хотя им стала ясна вся невозможность устоять против тысячи двухсот человек, шедших на приступ высот.

Пули свистели с обеих сторон, и смелые горцы падали по нескольку сразу.

Энрике, видя безнадежность обороны, собирался приказать отступать, как вдруг увидел, что Рибо, не сходивший с места, свалился. Тосканец побежал к сержанту — тот был мертв: ружейная пуля поразила его в голову.

— Еще один погиб из-за Звезды Атласа, — со вздохом проговорил тосканец. Взбежав на высокую скалу, он оглянулся вокруг. У него оставалось всего человек десять, а спаги, проникнув в ущелье, уже поднимались по уступам скал. Сердце упало в груди храбреца, шутившего до сих пор со смертью.

— Конец! — прошептал он.

Он взглянул в ущелье. Облако белых бурнусов спускалось с гор наперерез спаги. Граф и Хасси, укрыв Афзу и ее приданое в надежном месте, стали во главе горцев и бросились к ущелью в надежде спасти последних его защитников.

Но было уже поздно!.. Спаги одним напором взяли высоты и добивали кабилов.

Один сержант подошел к Энрике, уже бросившему ружье, и, схватив его за грудь, кричал:

— Смерть тебе!

— Напрасно предупреждаешь меня, друг. Я проиграл партию и готов заплатить, — с грустной улыбкой ответил тосканец.

Командовавший полком, видя появлявшихся отовсюду кабилов, не решился бороться с ними в ущелье и приказал трубить отступление.

По всему Атласу шел зловещий гул, отовсюду: из долин, из деревень, из глубины ущелий — доносились ружейные выстрелы.

Все горы заволновались, но было уже поздно!

Полк, начинавший терпеть значительные потери, спешил вернуться на равнину, захватив с собой несчастного тосканца, которого посадили на лошадь. Скоро облако пыли скрыло удалявшихся всадников, между тем как на Атласе еще гремели последние выстрелы.

Две недели спустя граф, Хасси, Афза и Ару спускались, следуя за марабутом, с уступов Восточного Атласа на границе Триполитании.

Последние две недели они горько оплакивали преданного друга, пожертвовавшего собой и попавшего в когти смерти, из которых его не могла вырвать никакая людская сила.

Теперь беглецы были уже в безопасности на турецкой территории и могли без труда добраться до Триполитании, откуда намеревались отправиться в Фиуме, главный далматский порт.

Через сутки после того как они навеки распростились с Африкой, Энрике-тосканец пал на бастионе Орана, сраженный залпом первой роты Иностранного Легиона…

Военный трибунал не допустил никакого снисхождения.