Онлайн чтение книги В когтях у сказки
Глава 3

Анна уже произнесла свое привычное «Здравствуйте» и прямой эфир шел полным ходом, а на экране, на месте «маленького окошка» все еще красовалась заставка. Со своего места девушка прекрасно видела пустой стул напротив.

По задумке режиссера эфир вели две ведущие. Одна из них непосредственно вела программу, отвечая на короткие вопросы в студии, а вторая, изображение которой красовалось в нижнем углу экрана, в аккуратной маленькой рамочке, в то же самое время беседовала с клиентами с глазу на глаз. У звонящего был выбор: задать свой вопрос на всю страну или пошептаться с гадалкой без посторонних ушей. Народ предпочитал прямой эфир, кайфуя от своего голоса, звучащего из телевизора и оттого, что тетя из того же ящика разговаривает с ним, уютно расположившимся на диванчике в трусах и с пивом.

Но и в «маленьком окошке» эксперту было чем заняться.

Сами ведущие работу в «маленьком окошке» не любили. Платили за нее мало, гримироваться приходилось самому, а вкалывать – по ночам и на износ. Больше других возмущалась Виолетта. В частной беседе быстро становилось понятно, что сказать ей по большому счету нечего, что сильно било по самолюбию, а скромный гонорар за такое унижение возмущал дамочку до глубины души. Справедливости ради нужно заметить, что из-за высоких рейтингов сия участь выпадала ей крайне редко, но сегодня как раз был такой день.

С начала эфира прошло уже десять минут, а во втором кресле все еще никого не было.

Наконец дверь в студию бесшумно открылась, и кто-то проскользнул внутрь. Во время эфира входить в студию посторонним было строго запрещено, так что Анна поняла – ее партнерша, слава богу, явилась. Не переставая говорить, девушка бросила взгляд на соседнюю декорацию и остолбенела. Ей с трудом удалось удержать нить разговора с очередным клиентом ибо зрелище, представшее ее глазам, было впечатляющим.

К сожалению, это была не Виолетта.

Ко второму столику с достоинством проплыла… Попышева.

– Анна, держи себя в руках, – предупредил наушник голосом редактора, тщетно пытающегося не заржать в голос.

Хорошо ему.

На голове Попышевой красовалась причудливая конструкция из темных кучерявых волос и пышного букета алых маков. В тон ярким, откровенно пластмассовым цветам ведущая подобрала блузку в псевдоиспанском стиле с пышными оборками. Дальше начиналась собственно катастрофа: под блузкой ничего не было. То есть, были еще трусы – наивно-белые, исключительно удобные, хлопковые – они кокетливо выглядывали из под пламенеющего подола кофточки, обтягивая увесистую попу, давно проигравшую битву с целлюлитом. Но на этом все.

К счастью, нижнюю часть ведущей надежно скрывал стол со свисающей до самого пола скатертью, так что, когда изображение Попышевой появилось на экране, все выглядело вполне пристойно. Но программа все равно пошла наперекосяк. Анна то и дело сбивалась, так как при взгляде на партнершу ее душил смех. Она старалась не смотреть в ту сторону, но с этим возникли сложности, так как редактор немедленно требовал, чтобы она прекратила сидеть в кадре боком. Анна послушно поворачивала голову, и все начиналось по новой.

Конечно, Попышева и раньше выкидывала коленца: то начинала разбрызгивать вокруг воду литрами, то принималась танцевать, то и дело выпадая из кадра, а один раз водрузила на голову цветочный горшок и просидела в таком виде до конца передачи, уверяя зрителей в том, что это лучший способ зарядиться положительной энергией.

После последнего случая дирекция запретила ей появляться в «большом окне», но она, и в «маленьком» не скучала.

Все разъяснилось после окончания эфира.

Попышева, выслушав от редактора все, что он о ней думает, спокойно натянула брючки, которые висели тут же, в операторской, на неисправном мониторе и фыркнула:

– Подумаешь! Никто ничего не заметил. Сами вызывают, кричат «быстрей, быстрей!», а на улице дождь, между прочим, и машину за мной не прислали. А такси здесь отвратительное! Представляете, я им прямо под колеса кидаюсь, а они меня объезжают и улепетывают! Ну, одного-то я все-таки отловила, он меня сначала чуть не задавил, а потом прямо до подъезда довез. Даже денег не взял. Но ведь я вся вымокла! И что мне теперь, два часа преть в мокрых брюках? Не дождетесь! Здоровье дороже!

– А что случилось с Виолеттой? Сегодня ведь ее смена, – успела Анна вклиниться с вопросом.

– Откуда я знаю, где Виолетта? – возмутилась Попышева. – Наверняка опять пустилась во все тяжкие. Вчера, например, мы нос к носу столкнулись в фирменном магазине, так она там такое платье примеряла – мама дорогая! И где она только деньги берет? Лучше бы она их себе на новые мозги откладывала.

– Ну, мозги тут многим не помешали бы, – заметил себе под нос оператор, но Попышева его уже не услышала. Подхватив кого-то, кто не успел вовремя убежать, она потащила жертву к лифту, оглашая окрестности дикими воплями.

После проливного дождя резко похолодало, улицы окутал густой туман. Удовольствие, конечно для любителя, но для Анны в тумане была своя прелесть – таинственность. Простые, привычные вещи растворялись в дымке, превращаясь в нечто манящее и привлекательное. Или пугающее, потому что сквозь мутную влажную пелену их трудно было узнать.

Анна спешила домой, стараясь отогнать подальше мрачные предчувствия. Она никогда не была мнительной, а легкомысленная Виолетта и вовсе не заслуживала ее переживаний. Если уж к такому солидному возрасту потаскушка не нажила мозгов, ей стоило приготовиться к тому, чтобы нести за это ответственность.

Однако, вопреки здравому смыслу, тревога острым коготком настырно царапала сердце.

После последней встречи стало ясно, где Виолетта берет деньги. Вовсе не там, где все думали. Охочие до доступного тела кавалеры не отличались избыточной щедростью, им это было ни к чему. Зато телезрители, насмотревшись на ее шаманство перед камерой – это другой разговор. Люди охотно верят всему, что увидят в телевизоре, каким-то таинственным образом в этот момент их здравый смысл берет длительный отпуск, и начинаются «чудеса». И бог бы с ним, с ее подпольным приработком, если бы не по-настоящему опасный артефакт, оставленный последней клиенткой.

Анна еще тогда удивилась тому, как легко Виолетта согласилась избавиться от злополучного «сувенира» – она никогда и ни с кем не соглашалась, – а сейчас и вовсе сомневалась, что дамочка последует ее совету.

Поразмыслив, Анна пришла к выводу, что существует единственный способ навсегда распрощаться со шкатулкой, о котором и собиралась сообщить Виолетты сегодня после эфира: вещица должна уйти тем же путем, что и пришла, то есть вернуться к обнаружившей ее женщине, а затем – обратно в землю. Если эта дрянь пойдет другой дорогой, то непременно запутается и вернется, в чем уже успела убедиться горе-колдунья.

Туман был таким густым, что Анна, задумавшись, едва не пропустила нужный поворот. Улица казалась пустой и незнакомой. Фасады домов расплывались, делаясь похожими один на другой. Анна добралась до двери своего парадного едва ли не на ощупь, достала ключ, и в этот момент в глубокой тени – слева от нее – дернулся и застыл в воздухе красный кончик сигареты. Странно. Обычно уже после девяти вечера улицы пустели и ни разу до сих пор, возвращаясь с работы, Анна не видела ни единого прохожего. Но сейчас здесь кто-то был. И этот кто-то явно не желал быть замеченным.

* * *

Еще в коридоре Анна услышала гул голосов, но когда, отворив дверь, она вошла в гримерную, все разговоры разом смолкли. Молоденькие визажисты прыснули во все стороны, как тараканы при виде тапочка и теперь исподтишка таращились на нее из углов. Глазенки были испуганные, из чего следовал вывод: произошло нечто ужасное. Но с кем и когда? Поскольку сама Анна выглядела вполне обычно, выходило, что впросак попал кто-то из других русскоговорящих ведущих. Иначе как объяснить эти любопытные взгляды? К сожалению, среди коллег хватало людей со странностями, так что внести ясность было непросто, тем более что обсуждать с ней горячую новость явно никто не собирался.

Девчонки-гримерши вполне сносно щебетали по-английски, однако при необходимости успешно разыгрывали антрепризу «моя-твоя-непонимай». Сейчас был именно такой случай. Что ж, есть и другие способы выяснить правду, хотя Анна старалась не прибегать к ним без нужды.

Читать человеческие мысли на самом деле не так-то просто. Люди так устроены, что редко думают о чем-то одном. Обычно их мысли скачут, как по полю кузнечики: словечко там, картинка тут. В этом хаосе заплутать – легче легкого, а уж просмотреть главное и вовсе раз плюнуть. С мужчинами проще, девяносто процентов их мыслей вращается вокруг секса: для секса, из-за секса, до и после секса или… хм…вместо секса. Женщины устроены сложнее. В их головах постоянная мешанина из тысячи мелочей. Немного сплетен, парочка комплексов, чуток зависти и много-много любви. Все это щедро присыпано ложью.

К счастью, сейчас мысли Верушки, которая занялась гримом Анны, бились в одну точку, как муха об стекло.

Анна закрыла глаза и сосредоточилась.

Ничего не подозревающая Верушка отточенными движениями наносила на ее лицо слой специального тонального крема, с помощью которого любой сухофрукт превращался в фарфоровое яблочко. Будучи профессионалом, девушка могла позволить себе в процессе работы думать о чем угодно.

Забираясь в мозг иностранки Анна ничем не рисковала, хотя не знала ни слова на ее языке. Люди в основном мыслят картинками, их мысли напоминают калейдоскоп, запущенный в ускоренном темпе. Эдакое немое кино с редкими титрами-комментариями.

Вначале появилось лицо Виолетты, больше похожее на шарж, с преувеличенно пухлыми алыми губами, частоколом неопрятно накрашенных ресниц и глубокими морщинами. Очевидно, так нелестно видела женщину юная визажистка. Изображение некоторое время висело в пространстве, потом стало мутнеть, будто кто-то плеснул на него марганцовки, пока совсем не растворилось в окрашенном красным воздухе.

Затем появился преувеличенно огромный, просто таки бутафорский нож, с которого медленно капала густая темная кровь, похожая на вишневый сироп. На фоне этой картинки быстро-быстро сменялись кадры, достойные самого откровенного журнала для взрослых. В конце концов, весь этот натюрморт заслонило лицо молодого мужчины. Анна попыталась удержать портрет, чтобы запомнить грубоватые черты, но скоро бросила эту затею. Чувства девушки, которые в данную минуту Анна воспринимала как свои, подсказали ей, что парень всего лишь ее дружок.

Больше ничего интересного в довольно просто устроенном мозгу девушки не обнаружилось, Анна с облегчением вынырнула на поверхность и обнаружила, что слегка перестаралась: девчонка смотрела на нее с ужасом, болезненно морщилась и держалась тонкими пальчиками за виски. Анна поняла, что пора сматываться, чтобы избежать ненужных вопросов. Она сбивчиво поблагодарила гримершу за работу и поспешно ретировалась.

В студии все повторилось. Редактор, оператор и даже техники прятали глаза от русской. К сожалению, время поджимало, Анна, не останавливаясь, проскользнула на свое место, пообещав себе по окончании эфира вытрясти душу из первого, кто попадет под руку. Похоже, все, кроме нее, были в курсе того, что произошло за последние двадцать четыре часа.

Применять репрессии не пришлось. Сразу после окончании передачи Анну отловила у лифта координатор Аллочка с ноутбуком подмышкой.

Милая, интеллигентная блондинка, похожая на маленькую беспокойную птичку, явно чувствовала себя не в своей тарелке. За двадцать лет, прожитых в этой благополучной стране, где все решалось как бы само собой, Аллочка напрочь отвыкла от потрясений и теперь мучительно искала в себе силы, чтобы справиться с навалившимися трудностями. Силы все никак не находились, хотя она уже влила в себя три стакана отвратительного крепкого кофе, но тут на ее спасение из дверей пятой студии появилась Анна, одна из немногих здесь, кто вызывал у Аллочки уважение, смешанное со страхом.

– Дорогая, вы должны мне помочь! – бросилась она к девушке, поспешно отставляя в сторону очередной бумажный стаканчик с недопитым кофе из автомата.

Анна удивленно взглянула на ее расширенные зрачки и всклокоченный вид, вежливо спросив:

– Что стряслось?

– О! – простонала Аллочка, заламывая тонкие руки с идеальным французским маникюром. – О!

Анна вздохнула и приготовилась к самому худшему. Аллочка закатила глаза и прорыдала:

– Это катастрофа!

– Виолетта?

– Да! Да! Угораздило же нас с ней связаться!

– Что она натворила?

– Она умерла! Представляете?! – возмутилась Аллочка.

О, да – умереть до истечения контракта – это действительно было преступлением. Сердце Анны упало и разбилось вдребезги. До этой минуты она отчаянно надеялась, что все обойдется. Не обошлось.

Аллочка продолжала скакать вокруг трясогузкой и оглушительно щебетать:

– Дорогая моя, я понимаю, как вы устали после эфира, вам нужно отдохнуть, набраться сил, но я без вас пропаду!

– Чем я-то могу помочь? Оживить Виолетту?

Вообще-то, девушка мрачно пошутила, но Аллочка немедленно наморщила лоб, явно всерьез рассматривая такой вариант. Пока идиотская мысль не успела пустить корни в ее мозгу, Анна быстро спросила:

– Как умерла Виолетта?

– Кошмарная история. Конечно, точно еще ничего не известно, но все говорят… Вы же в курсе ее… эээ… скажем так… рискованного образа жизни? Все эти беспорядочные… эээ…знакомства. Рано или поздно все должно было плохо закончиться! В полиции сказали, что у нее было… эээ…свидание, ну, как-то они там определили. И что-то произошло. Не знаю, что, но это ужас! Ужас!

Анна неожиданно испытала что-то вроде облегчения, радуясь, что ее опасения не сбылись, и тут же устыдилась. Виолетта была довольно противная, глупая, вульгарная, но смерти она не заслуживала.

– Дорогая моя! – Аллочка гирей повисла на руке и просительно заглядывала в глаза девушке. – Умоляю вас! Съездите к Виолетте!

– Прямо сейчас? – глупо уточнила Анна, искренне не понимая, чего от нее хотят. – Но зачем, если она…

– Именно поэтому! В морге сказали, что для погребения нужна одежда. Когда ее доставила полиция, она оказалась совершенно… эээ… безо всего. Вы меня понимаете?

– Голая, что ли?

– Ну да. Они нашли ее в постели.

– Кто нашел, полиция?

– Если бы! Ее обнаружили наши девочки. Сначала мы звонили, так как Виолетта не явилась к началу эфира. Телефон не отвечал. Тогда я отправила помощниц съездить и разобраться в том, что произошло. Они позвонили из ее дома в истерике. Даже полицию пришлось вызывать мне.

– А как же хозяйка?

– Ее почему-то не было. Она вернулась, когда в доме уже было полно полицейских.

– Но как же они вошли? В смысле, ваши девочки?

– Дверь была нараспашку.

– А когда все произошло?

– Наверное, ночью. Точно определят после вскрытия. Девочки нашли ее утром, в начале девятого. Так вы поможете мне?

– Постараюсь, – через силу улыбнулась Анна. – Только меня могут не пустить. Там ведь, наверное, полиция.

Аллочка замахала руками:

– Полиция давно уехала. Хозяйку я предупрежу.

Больше отговорок не нашлось, и Анна согласно кивнула.

– У вас не будет никаких проблем! – крикнула вдогонку Аллочка.

«Проблемы у меня уже есть», – подумала девушка.