Онлайн чтение книги В поисках убийцы
XIX. У СЛУХОВОГО И ЗРИТЕЛЬНОГО ОТВЕРСТИЯ

Пройдя путь от официанта в ресторане «Прага» до хозяина меблированных комнат, Колчин был хитрый мужичонка. Что ему за дело до господских затей? Лишь бы платили денежки. И он тотчас согласился на предложение Алехина; поморгал красными, воспаленными веками, подергал седую козлиную бороденку, подтянул штаны и рассудил:

— Что же, Константин Иванович, сделайте ваше одолжение! Мужика тащите, я с него только пять рублев в день возьму и ничего спрашивать не буду, а что до комнаты, так я сейчас жильца высажу, а часика через три милости просим. У меня тут шантрапа такая живет — не то художник, не то праздношатай; уйдет и целый день шаты шатает, а деньги платить — когда три рубля, когда два. Сейчас попрошу его о выходе. — И он направился к двери, за которой жил бесшабашный художник.

Алехин приехал в "Большую Московскую" гостиницу к Патмосову довольный.

— Милости просим, Борис Романович, часика через три, а вы, Семен Сергеевич, сейчас!

— Превосходно! — обрадовался Пафнутьев. — Вы мне, Константин Иванович, записочку к Колчину дайте, я и пойду. Потому мне отсюда переодетым идти неловко, а в таком виде, пожалуй, в коридорные не возьмут.

— Ты, значит, сейчас отправишься, а я с Константином Ивановичем попозднее. Все-таки и мне принарядиться надо, — заметил Патмосов.

Красивый и расторопный мужик вышел из Пафнутьева. Он надел смазные сапоги, ситцевую рубашку, а поверх нее жилетку с серебряной цепочкою и пиджак. Припомаженные волосы гладко лежали по обе стороны пробора, и простое, открытое русское лицо как нельзя более подходило к его роли. Колчин, встретивший его, усмехнулся в бороденку и сказал:

— Пять рубликов с вашей милости, а вы будете на кухне будто всякую работу справлять.

— Знаю, знаю, — ответил Пафнутьев. — А жить где?

— А тут, на кухне, — пояснил Колчин. — Только, опять, простите, ваша милость, мне иногда и покричать на вас надо.

— Сделай такое одолжение! — засмеялся Пафнутьев. — Ну, здесь, значит, и жить? Да? Ну, так получи вперед! — добавил он, передавая двадцатипятирублевку Колчину, вследствие чего тот сразу проникся к нему глубоким уважением. — Сейчас, значит, нет никакой работы?

— Сейчас никакой. Смотрите вот на эту таблицу и, как где звонок, пожалуйте в номер. А звать как?

— Зови просто Семен.

— Отлично. А когда господин приедут?

— Вероятно, скоро.

Колчин с нетерпением стал ждать нового жильца. Действительно, вскоре приехал господин с черной бородою, густыми усами, в очках.

— Пошли человека взять вещи с извозчика, а сам покажи комнату, — обратился он к хозяину.

Низко кланяясь, Колчин провел нового жильца в полутемную, грязную комнату с порванными обоями, с дешевой мебелью.

— Тут, — пояснил он, — девяносто рублей в месяц, а ежели посуточно, то по четыре рубля.

— Беру посуточно, — сказал Патмосов. — Вели мужику принести чемодан.

— Мигом, ваша милость!..

Колчин вышел, отдал приказание и вернулся.

Патмосов внимательно осматривал комнату и ее убогую меблировку. Около внутренней запертой двери стоял комод, напротив — обычный круглый стол, диван и два кресла; в углу — этажерка, а у входной двери — кровать за занавеской. Патмосов уточнил:

— А где барыня?

— Тут, — и Колчин указал на запертую дверь.

— Стенка толстая?

— Самая тоненькая перегородочка; можно сказать, паутинка. Все слышно, — шепотом ответил Колчин.

Патмосов снисходительно улыбнулся.

— Ну, пока до свиданья!

Не успел хозяин «Китай-города» откланяться, как в комнату с чемоданом в руках вошел Пафнутьев.

— Ну, здравствуйте вам! — сказал он, садясь в кресло.

— Тсс… Что ты, дурак, рот открыл? Здесь перегородка, как паутина. Шепотом говорить надо, — прошептал Патмосов сердито.

Тот сконфузился и приблизился совсем вплотную к Патмосову.

— Что мне делать?

— Сейчас ничего. Ты только следи, когда он приходит и уходит — один или со своей дамой. Вот и вся твоя работа. А теперь иди отсюда, — и он стал развязывать чемодан.

Вошла коридорная поменять постель и принесла воду.

— Как вас звать? — поинтересовался Патмосов.

— Таня, — ответила девушка.

— Так вот, Таня, после мы с вами поговорим по душам, а теперь возьмите полтинничек.

— Много вами благодарна, — удалилась коридорная.

В номере было тихо. Казалось, в нем замерла жизнь. Борис Романович внимательно осмотрел стену соседней комнаты и дверь, а потом лег на диван и закурил папиросу. Прошло много времени. Патмосов, быть может, дремал; вдруг раздался стук в дверь и просунулась голова Пафнутьева.

— Пришел! — тихо шепнул он.

Патмосов тотчас приник ухом к дверной щели. Но тщетно он напрягал свой слух. До него доносились гул голосов, звуки передвигаемой мебели, звякнула чайная ложка о край стакана, на пол упал нож, и все смолкло, потом раздался смех и опять невозможно было различить голоса. Патмосов отошел от двери и снова прилег на диван.

Спустя некоторое время Пафнутьев заглянул в номер:

— Оба уехали. Меня посылали за извозчиком. Поехали в какой-то бар на Никитской.

— Ладно! Нам это все равно, — сказал Патмосов, лениво поднимаясь. — Пройди к хозяину и спроси, нет ли у него ключа от двери.

Пафнутьев довольно скоро вернулся с ключом.

— Только хозяин сказал, что он должен быть с нами, потому что опасается.

— Пусть!

Борис Романович вышел в коридор и открыл дверь в соседний номер. Колчин вошел следом за ним в жалкую, ободранную комнату, сел в кресло и стал следить за тем, что будет делать его странный новый жилец. Последний между тем сказал Пафнутьеву несколько слов, и тот сейчас же вышел из номера. Патмосов оглядел стену, прилегающую к его комнате, и стукнул по ней в трех местах, потом обернулся к хозяину.

— Вот и все! А теперь посидим минутку. — Поинтересовался: — Доходное дельце ваш "Китай-город"?

— Так что на Бога жаловаться не приходится, — торопливо ответил Колчин. — Главным образом номера на сутки. Место бойкое, недалеко бульвар. Нет-нет да и зайдут отдохнуть.

— А этого инженера знаете?

— Нет. Привез свою даму, заплатил за месяц и оставил. Ничего барыня, хорошая; одна никуда не выходит, все сидит дома, а вдвоем уедут, пообедают и назад. Редко когда поздно возвращаются.

В это время раздались шорох, треск, и из стены вышел конец коловорота.

— Заплачу за стену, — успокоил Патмосов Колчина. — Три дырки — не беда!

Старик только кивнул головой.

— А видно не будет?

— Авось проглядят, — ответил Патмосов. — Дырка не Бог весть какая, а обои у вас рваные, старые и такие темные, что ничего на них не увидишь.

— По мне, беды нет, — вздохнул старик. — Долго вы тут еще будете?.

— Нет, с вами же и выйду. Запирайте дверь!

Борис Романович вернулся в комнату, где его ждал Пафнутьев.

— Ну, сегодня буду делать наблюдения, а завтра надо бы и за работишку. Теперь ты, друг мой, иди и сторожи их возвращение. Хотя, положим, я и сам услышу, — прибавил он.

— А когда мы с тобой, Борис Романович, обедать отправимся?

— Ну, сегодня уж без обеда. Пошли Таню за закусками да чай устрой.

Пафнутьев позвал горничную; Патмосов отдал ей нужные распоряжения, а потом придержал ее за руку, давая полтинник со словами:

— А что, милая Таня, за теми жильцами не видала ты чего-либо занятного?

— Нет, ничего особенного; люди как люди. Барыня сначала была очень веселая, а теперь все задумавшись. Как инженер придет, она радостная, смеется, а как уйдет — будто уснулая. Никуда не ходит, все в постели лежит. А как придет инженер, сперва говорят они: тру-ту-ту, тру-ту-ту, а потом тихо-тихо станет, а там и поедут.

— Целуются? — спросил Патмосов, подмигивая девушке.

Таня засмеялась.

— Один раз пришла — она у него на коленях, а он ее обнял. Сейчас соскочила и начала скатерть на столе поправлять. Барыня, видно, богатая.

— Ты почему думаешь?

— Много вещей драгоценных. Как придешь комод убирать, так сейчас подле зеркала и на столе все дорогие вещи лежат. И духи тонкие…

— Ну, милая, вот тебе деньги: беги скорее в буфет. Поем и спать лягу.

Оставшись один, Патмосов подошел к проверченным дыркам и стал прикладывать к ним свой глаз. Он увидел и стол, и половину комода у противоположной стены, и диванный столик, и часть занавески, скрывавшей кровать.

— Отлично! — пробормотал он.

Таня принесла закуски и вино, а Пафнутьев с расторопным видом коридорного слуги внес самовар, а потом чайник со стаканом.

— Добро! Сегодня что-нибудь да узнаю, — сказал Патмосов, отправляя Пафнутьева.

Борис Романович только-только успел поесть и приготовился писать письмо, как вдруг услышал в соседней комнате скрежет дверного ключа. Патмосов поспешил приникнуть глазом к одной из дырок, а в другую вставил конец слуховой трубки. Дверь распахнулась, и в комнате оказалась высокая, стройная дама в дорогом манто, а с нею — инженер. Он помог ей снять шляпу с густой вуалью, и Патмосов увидел бледное, восковое лицо с безжизненными глазами. Вся фигура женщины изобличала молодость, силу и энергию, но Борис Романович видел вялые, нерешительные движения. Дама подошла к креслу у письменного стола и, опустившись в неге, зажала голову руками.

— Голова болит, — слабым голосом произнесла она. Инженер снял пальто, фуражку и подсел к женщине.

— Пустяки! — сказал он глубоким, бархатным голосом. — Я приложу к твоему лбу руку, поцелую твои глаза, и ты успокоишься.

— Успокой меня! — тихо попросила женщина.

Патмосов, не отрываясь, смотрел на то, что происходило перед его глазами. Ни одно слово не ускользало от его слуха, ни одно движение не пропадало для его глаз. Время, казалось, летело. Прошел час, другой, третий, а Патмосов внимательно смотрел в щелку и следил за всем, что происходило в соседней комнате. Наконец женщина встала, перешла к алькову и скрылась за занавеской. Инженер оделся и крикнул: "До свидания, до завтра!" Дверь хлопнула, по коридору раздались шаги. Почти тотчас Пафнутьев вошел в комнату.

— Можешь говорить громче, — сказал Патмосов. — Теперь, друг, я все знаю. Завтра днем будем делать облаву. Спроси у хозяина адрес-календарь "Вся Москва". Я сейчас уеду.

Пафнутьев скоро вернулся с толстым адрес-календарем.

— Ну, будем искать врача-психиатра, — раскрыл книгу Борис Романович, он нашел отдел «врачи» и стал водить пальцем по длинному столбцу фамилий. — Вот, — сказал он. — Чермозов переулок. Спроси хозяина, далеко ли это?

Пафнутьев узнал.

— Говорит — недалеко. Тридцать копеек извозчику за глаза.

— Ну и превосходно! Чермозов переулок, дом тридцать два, доктор Петр Аркадьевич Переверзев. Запиши, Сеня! Как понадобится, сейчас за ним полетишь. Понял?

— Чего не понять? Запишем.

— А теперь я ухожу, — сказал Патмосов. — Вызови Алехина, чтобы он был здесь и ждал меня. Приготовь выпить и закусить, он всегда голоден: пить много не давай.

Патмосов надел галоши, пальто, шапку и торопливо вышел из меблированных комнат.

Он съездил в Чермозов переулок и долго разговаривал там с доктором Переверзевым, выйдя от него, взял извозчика и приказал ехать в «Лоскутную» гостиницу.