Глава 4 ДОМАШНИЙ УЖИН

Онлайн чтение книги Венчание со страхом
Глава 4 ДОМАШНИЙ УЖИН

После разборок с африканскими наркодельцами Сергей Мещерский твердо намеревался бездельничать и отдыхать. На этот день, пятницу, у него, правда, было запланировано еще одно мероприятие – посещение Музея антропологии, палеонтологии и первобытной культуры при НИИ изучения человека. Однако электронные часы в вестибюле ГУВД показывали уже половину шестого, а музей закрывался в пять. К тому же Катя выражала нетерпеливое желание ехать домой. «Я есть хочу!» – повторяла она через каждые пять минут. И Мещерский решил, что на сегодня с дневными трудами покончено.

– Ужинать так ужинать, – провозгласил он. – Куда едем? К тебе или ко мне? Если ко мне – учти, там Вадим Андреевич биваком расположился.

Катя скривилась. Вадим Кравченко, ее молодой человек , вот уже многие годы заявлявший на нее все мыслимые и немыслимые права при весьма зыбких обязательствах, к тому же лучший друг Мещерского, поссорился с ней ровно три дня назад. Ссора произошла из-за пустяка (так, по крайней мере, казалось Кате). А Кравченко вдруг полез в бутылку. И вот уже три дня он демонстративно жил у своего закадычного дружка и выдерживал характер.

Катя знала обоих приятелей Бог знает сколько времени. Несмотря на то что ближе их у нее никого не было, она тем не менее относилась к ним довольно иронично. Но вместе с тем она очень их любила. Да и как их не любить? Они такие забавные! К тому же оба они были мальчиками из очень приличных московских семей . А в душе Катя была ужасной снобкой.

После окончания Института имени Патриса Лумумбы оба поступили в солидные по тем временам конторы. Кравченко до 1992 года служил в КГБ, а Мещерский тянул лямку военного советника. Однако затем оба они круто поменяли свою жизнь. Кравченко подался в телохранители и стал начальником охраны у известного московского притчи во языцех «предпринимателя» Василия Чугунова (более известного с Вадькиной подачи как Чучело), а Мещерский, поработав в военной фирме и накопив первоначальный капиталец, ушел из «Росвооружения» и начал вкладывать деньги в туристический бизнес.

Сейчас он являлся основателем Российского турклуба и почетным членом Московского географического общества.

У каждого из приятелей имелось и свое индивидуальное достоинство: рост Кравченко, например, составлял сто восемьдесят восемь сантиметров, к тому же он был яркий блондин (Катя млела от блондинов). А Мещерский, хотя и не перевалил за сто шестьдесят пять, был душой-человеком и к тому же потомственным князем.

В 1995 году, когда Российская геральдическая ассоциация подтвердила права и титул князей Мещерских, он на всех визитных карточках нашлепал собственный заковыристый герб. Недостатков, впрочем, у друзей тоже хватало, но… Катя вспоминала о них в самые мрачные свои минуты, твердо помня притчу о соломинке и бревне.

На квартиру Мещерского, расположенную в заново отремонтированном бывшем доходном доме на Яузской набережной, они приехали в начале седьмого. Сергей открыл дверь, впустив Катю в сумрачную, заставленную разным барахлом прихожую. Весь скарб африканской экспедиции, организуемой Российским турклубом, от надувных палаток «Рибок» до ящиков с тушенкой, казалось, перекочевал сюда. Катя дважды обо что-то споткнулась, прежде чем добралась до ванной. Из комнаты, называемой «географической» – вместо обоев стены ее покрывали карты мира и материков, – доносился хрипловато-ленивый, отлично знакомый Кате голос: Вадим Кравченко судачил с кем-то по телефону.

– Да он же из бывшей девятки , понял – нет? Он же собаку на этом съел! – сипел он в трубку.

Катя затаилась: «девятка» в устах Кравченко могла означать только одно – Управление охраны правительственных особ, где он прежде подвизался с переменным успехом.

– Да бери его смело, я ж его знаю, – распоряжался Вадим. – И Сан Саныч с ним пуд соли съел. Как говоришь, проверку? Ну, устрой, устрой ему, потешь душеньку. Только чур – не калечить. Если что, я его и к себе возьму. Дам я ему рекомендацию, не ори. И Севе в Ассоциацию телохранителей звякну. Они откликнутся. Там традиции девятки блюдут.

Завидев Катю, Кравченко выпрямился в кресле и буркнул в трубку:

– Ну ладно, тут ко мне пришли. В курсе меня держи и помни: его кандидатура уже обговорена. – Отодвинул телефон, встал и чопорно и комично кивнул Кате, всем своим видом излучая обиду и недовольство.

А она – человек до наивности отходчивый и мягкий – решила, что пора мириться.

– Ты простудился? – спросила самым заботливым тоном.

– Удивительно, что вас, Екатерина Сергеевна, интересует состояние моего здоровья. Если я подохну, вы и слезинки не уроните, – молвил Кравченко ядовито, приложил руку к широченной груди и надсадно кашлянул. – Вы меня ночью из мягкой постели выставили под проливной дождь! А теперь еще о простуде спрашиваете! Великие пираты, да этакой наглости…

– Тебя никто не выставлял, ты сам…

– Я у вас всегда во всем виноват, в любой ситуации меня мордой об стол тычете, мне не привыкать. – Когда Кравченко желал подчеркнуть тяжесть нанесенной ему незаслуженной (как он воображал) обиды, он всегда разговаривал с Катей на «вы».

Помолчали. В комнату заглянул Мещерский, тактично пережидавший в кухне.

– Ну, как вы?.. Кать, я там из морозилки сардельки вытащил. Их с соусом как делать? Я что-то забыл, пойди разберись. Вадь, это Двойкин звонил, да? Им вышибала нужен? А как, кстати, узнать, дельного телохранителя нанимаешь или нет? – затараторил он, стараясь вовлечь поссорившихся в общую беседу.

Катя демонстративно отправилась на кухню. Кравченко развалился в кресле и засипел:

– Рекомендации надо спрашивать, Серега, бумажки читать внимательно с прежнего места службы. Если из детективного агентства лба нанимаешь – узнай сначала все о самой фирме: есть ли лицензия, каков послужной список, кого охраняли, где прокололись.

– Прокололись – другими словами, не уберегли, клиента у них шлепнули, да?

Катя закрыла за собой кухонную дверь – пусть балаболят. Сейчас Кравченко перья распустит, расхвастается насчет своего охранного опыта – мигом горлышко пройдет. Знаем вас и ваше воспаление хитрости!

Она старательно готовила ужин. Сардельки жарились в печке, соус булькал на плите. Достала из холодильника масло, помидоры. Нашла баночку сладкой кукурузы. Мещерский знал, что она ее обожает, и всегда держал запас. Милый Сереженька, заботливый, не то что…

За стол сели через полчаса. Мещерский достал из холодильника бутылку пива. Кравченко облокотился на стол.

– Бронхит в туберкулез переходит, нет? – спросил он печально.

Катя не удержалась и хихикнула.

Мещерский схватил его тарелку.

– Съешь сардельку горяченькую. Тебе соусом полить? Катя готовила.

– А он не ядовитый?

Мещерский пропустил замечание мимо ушей.

– Я, ребята, вчера анекдот слышал, – начал он жизнерадостно. – Встречаются, значит, чукча, Клинтон и Берия. Клинтон и говорит… Черт! Забыл. Забыл, что говорит Блин Клинтон. Вадь, а почему все нынешние анекдоты столь неуклюжи? Народ прежде такое загибал, а теперь…

– Народ! – Кравченко хмыкнул. – Какой народ, Сережа? Перекрестись. Все анекдоты, что сейчас в классические сборники входят, выдумывали знаешь где? В домике на кругленькой площади с памятником партайгеноссе «Д». Кабинетик там был под самой крышей под зеленой лампой. Как общество «Арзамас». Собирались штатные сказители от капитана и выше и… За пять минут на любую тему с любым персонажем историю могли слепить. Об этом даже анекдот ходил, – он открыл было рот – рассказать, но взглянул украдкой на Катю и сдержался, – неприличный, при дамах не буду.

– Сказители, значит, ясненько, – Катя отправила в рот ложку кукурузы. – Значит, о любых персонажах могли?

Кравченко вздохнул.

– Ну, а про… Колобка могли, непристойный только.

– Сидят чукча, Колобок и Екатерина Сергеевна на сочинском пляже, плетут небылицы и… – Кравченко внезапно вспомнил что-то. – Вот у нас в институте мастак один был на анекдоты. Сереж, Витьку Павлова помнишь? Мозги у него, как у Жванецкого были, а язык подвешен, как у Лени Якубовича. Помнишь его, а?

– Он мне звонил, – лаконично изрек Мещерский.

– Когда?

– Последний раз – позавчера. А так мы с ним с марта перезваниваемся. То он мне, то я ему.

– А-а, ну ты с ним и раньше связи не терял. Он где сейчас?

– Работает в турагентстве «Восток» менеджером. Давно уже, года четыре. Там дела у них – швах, банкроты они.

– А чего звонит?

– Да у нас дела с ним, – пояснил Мещерский. – Его тетка в Музее антропологии работает старшим научным. Ты же знаешь, наша экспедиция разные задания будет выполнять, ну их программу тоже. Он меня с нею и познакомил. А второе – он насчет усыновления справки наводил. Я вот через Катю все ему узнавал.

Кравченко покосился на Катю, отправил в рот сардельку, набулькал в кружку пива. («И горлышко бронхиальное прошло!» – злорадно отметила та.)

– Он ведь от Ленки Серовой ушел, я слышал. Они давно вроде разбежались, – заметил Вадим. – Кого ж он тогда усыновляет?

– Сказал, что после развода так и не женился. А тут были у него друзья – китайцы, представляешь? Муж и жена. Врачи. Он с ними в Таджикистане познакомился. Ну, якобы они там погибли – ехали по дороге на Мургаб, их «духи» обстреляли. Остался у них пятилетний сынок-сирота. Вот он этого китайчонка и усыновлял. Катя мне вон весь порядок в отделе по несовершеннолетним узнала: какие бумаги нужны, куда направлять.

– Альтруист Витька, ишь ты, – заметил Кравченко, вперяя в Катю пронзительный взгляд. – К семейному очагу мужика потянуло. А веселый он парень был в институте. Душа нараспашку. За это его и в Контору не взяли, и из дипломатов поперли. Он переводчиком вроде подвизался потом?

– Ага, – Мещерский смаковал пиво. – Завтра я в музей к его тетке иду, она доктор наук, хранитель всей экспозиции. Музей там классный, только закрытый.

– А можно тогда с тобой? – спросила Катя. – Ну, если он закрытый для зевак, значит, там есть что посмотреть. Завтра все равно суббота. Там динозавры, да? Скелеты?

– Там всего хватает. Вадь, а ты… – Мещерский подмигнул. – Витька туда тоже подскочит. Сокурсника не желаешь повидать?

Кравченко все смотрел на Катю. Она подняла глаза от тарелки – ну на тебе, на, скандалист! Ее взгляд, видимо, что-то ему разъяснил. Однако он не желал так быстро капитулировать. Налил себе пива, спросил томно:

– Кости-то допотопные по какому адресу хранятся?

– В двух шагах от Катиной «управы», в Колокольном.

– В Колокольном? Там напротив ресторанчик есть корейский. Так?

– Есть, есть.

– Тогда ладно. Поскучаем в музее, пылью подышим, зато потом встречу сбрызнем.

– В корейском дорого, – заметила Катя.

– Что? – Кравченко повернулся к ней.

– Дорого в корейском. И пакость там всякая. Пауки заливные.

Вадька отодвинул тарелку. Взглянул на наручные часы. Демонстративно зевнул.

– Половина десятого… Серега, поздно уже, да? Как, на твой взгляд? Гостей вон пора выставлять. На хауз.

Мещерский улыбнулся. Катя поднялась. Кравченко поднялся следом.

– Посуду моет хлебосольный хозяин.

– Ладно, – Мещерский двинулся за ними в прихожую, – встретимся у музея в четыре.

Катя открыла дверь и направилась к лифту. Кравченко шествовал следом, позвякивая ключами от машины.

В тесной кабинке лифта лед ссоры растаял окончательно. Лифт – удобное изобретение для таких субъектов, как В. А. Кравченко. Между третьим и вторым этажами мир был окончательно и бесповоротно заключен. Вадька успел расставить все точки над «и».


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Глава 4 ДОМАШНИЙ УЖИН

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть