Онлайн чтение книги Верните вора!
Глава седьмая

Ходжа уже приготовился рассказать какой-нибудь пошлый народный анекдот в доказательство своей подлинности, но в этот момент в двери настырно постучали.

– Какого иблиса? – конкретно вопросил эмир.

– Прости ради аллаха, о владыка мира. – В дверной проём сунулась высокая чалма визиря. – В городе совершено страшное преступление, и этот человек умоляет тебя о правосудии.

– Мы заняты!

– Я так ему и сказал, о гроза Вселенной, но он из общины иудеев, – с нажимом напомнил толстенький Шариях. – А наша казна сейчас… ожидает лучших времён. Те две войны, что мы почти выиграли…

– Мы победили! – взревел владыка Бухары, изо всех сил стараясь выглядеть грозным, как тигр в зоопарке. – Мы вернём им долги! Но пусть в мыслях не держат торопить нашу милость! Так и передай им!

– Слушаю и повинуюсь, мой господин. – Визирь, послушно пятясь, исчез за дверью.

– Шайтан раздери этих иноверцев-ростовщиков!!!

– Взяли кредит под нужды армии, а теперь накапали проценты? – понимающе кивнул Оболенский.

Эмир ребром ладони выразительно полоснул себя по горлу, поясняя, как его достали проклятые кредиторы, и пнул дверь. Чалма подслушивающего визиря отлетела шагов на пять, обнажив розовую плешь с жёлтыми веснушками.

– Аллах да не прощает греющих уши на чужих разговорах, – наставительно отметил домулло, тем не менее помогая подняться второму лицу в эмирате.

Лев тоже проявил посильное участие, вернув ему на голову скособоченную чалму. А сам Сулейман аль-Маруф равнодушно растолкал их в стороны и быстрым шагом направился к стройному еврейскому юноше, стоящему в конце коридора под бдительным оком стражи и самого Шехмета.

– О великий эмир, припадаю к стопам твоим в поиске милости и правосудия! Ибо если не получу его, то свершу должное сам, как учит нас закон Моисеев…

– Ты угрожаешь нам? – Грозный властитель вопросительно изогнул бровь.

– Позволь мне отрубить ему голову!

– Не спеши, о наш благородный Шехмет. Мы выслушаем слова этого горячего юноши, а затем посадим его на кол.

– Надеюсь, это фигуральное выражение? – шёпотом спросил Оболенский, но Ходжа отрицательно покачал головой, типа увы, всё всерьёз…

– Это они! Они, правитель, напали на меня, обманули, ограбили и раздели! Побей этих людей, как Самсон филистимлян, накажи их, как царь Саул наказал…

– Мы имеем другие примеры для подражания и кроме иудейских царей, – холодно перебил эмир. – Но расскажи нам, как именно они обманули тебя.

Обнадёженный ростовщик, шумно возблагодарив пророка Исайю, так подробно описал всю простенькую аферу Насреддина, что Селим аль-Маруф не смог сдержать вздоха восхищения…

– Воистину, если тот здоровяк – лучший из воров, то этот умник – всем хитрецам хитрец! Они оба достойны своей славы и оба послужат моим делам!

– Ты не накажешь их, о эмир?! Вся община ростовщиков Бухары молит тебя о справедливости.

– Дайте ему десять динаров и пятьдесят палок!

– Соломоново решение! – бодро прокомментировал бывший помощник прокурора. – Надеюсь, приговор окончательный и обжалованию не подлежит? Мы с соучастником на пару послужим легитимному правительству, а ты, курносый…

– Не-э-эт! – Побледневший юноша вдруг выхватил из рукава маленький стеклянный пузырёк. – Да свершится воля ребе и шейха Хайям-Кара!

В один миг он набрал полный рот воды и прыснул, целя в домулло. Каким чудом Ходжа увернулся, неизвестно до сих пор, до Льва брызги не долетели, а вот эмир…

Грянул гром! Под потолком зазмеились молнии! Коридор заволокло дымом! Резкий запах серы и мускуса густо ударил в ноздри, и откуда ни возьмись раздался душераздирающий ослиный рёв!

Первое, что пришло в голову нашим закашлявшимся героям, так это мысль о нежданно вернувшемся Рабиновиче, но увы… Стоило дыму рассеяться, как все увидели стройного белого ишака, абсолютно не знакомого никому из присутствующих.

– Что это было, неверный?! – взвыл перепуганный Шехмет, правой рукой выдёргивая из ножен кривую саблю, а левой сгребая за воротник молодого ростовщика.

– Не знаю… я не виноват… я не хотел! Я не его хотел, я…

– Где наш великий эмир? – тонким фальцетом, в стиле автосигнализации, взвыл визирь Шариях, почему-то обращаясь к Оболенскому и Ходже. – Куда вы дели нашего пресветлого правителя, о бесчестные дети порока?

– Мы?!!

– Да! Это они! Они во всём виноваты! Я на них прыскал, а они отошли! Они заколдовали эмира-а-а!!!

Лев не мог потом даже вспомнить, кто первым дал дёру. Кажется, именно перепуганный белый ослик. За ним уже махнул Насреддин, а следом, не дожидаясь худшего, и наш Багдадский вор. Ошеломлённая стража преградить дорогу не рискнула, и наши получили минимум три минуты форы, пока вдогонку не полетел истерически верещащий вопль:

– Хватайте их, они колдуны и преступники! Мешок золота тому, кто принесёт их головы!

Собственно, вот из-за этих скоропалительных обещаний погоня и застопорилась. Ибо восточные стражники – люди неторопливые и, по сути, очень неглупые. Поэтому, прежде чем куда-то бежать сломя голову и кого-то ловить, они всегда очень щепетильно уточняют размер обещанной награды. Мешок золота – это очень хорошо! Но вот только какой мешок? Большой или так себе? А сколько в нём помещается золота? Тысяча динаров, две, три, пять тысяч? Меньше или больше? Вопрос принципиальный…

Бедный визирь был вынужден спешно давать максимально точные определения гонорара, и только тогда дворец наполнился топотом спешащих со всех ног стражников! Так что не будь у нашей парочки лопоухого проводника, их бы сцапали в считаные минуты. А так белый осёл с выпученными глазами уверенно тащил соучастников через запутанные коридоры, открытые веранды, мимо дворика для прогулок, через заросший розами и тюльпанами сад прямо в…

– Гарем?! – не поверил своему счастью потомок русского дворянства. – Ох как не вовремя-то… Даже если по три минуты на каждую одалиску – больше пяти штук не успею! Давай задержимся, а?

– Лёва-джан, смири своего похотливого шайтана, – на ходу отбрил товарища Насреддин. – Нас сейчас поймают и казнят, а ты опять думаешь не той головой, прости меня аллах…

Сбив по пути двух обалдевших евнухов, друзья дунули через весь корпус по первому этажу, где находилась общая столовая, бассейн и беседка для отдыха. Что они там увидели и с чем столкнулись, лучше даже не пытаться себе представить – можно захлебнуться слюной от зависти. Поэтому ограничимся звуковым сопровождением без визуального ряда…

– Вай мэ, женщины, здесь посторонние мужчины! Поднимайте подол, закрывайте лицо!

– Куда они без меня бегут? Зачем бегут, я же здесь?! Пусть меня с собой возьмут, я уже лет семьдесят не бегала-а…

– Девочки, что-то я не поняла… Если он видит моё лицо, это плохо? А если я прикрываю его подолом, это хорошо? Понятно, только я тут новенькая и сегодня шаровары надеть не успела. Это ничего, да?

– Бабушка Рафиля, опусти подол, ради аллаха! Пусть они лучше видят твоё лицо…

– Подняли-опустили, подняли-опустили… Смотрите, а мужчины уже не бегут, да? Прямолинейный народ, одна извилина и мысли об одном… Ну вот за что мы их таких любим?

В общем, как вы понимаете, если бы ослик не закусил рукав Насреддина, таща его за собой, а тот не волок мёртвой хваткой разлакомившегося Оболенского, их всех троих на этом участке бы и повязали! Особенно опасное было положение, когда они пробегали через беседку с бассейном. Там воды-то было от силы по колено и девушек купалось не больше шести, но это был кратчайший путь к лабиринту из зарослей роз. Что там понадобилось белому ишаку – непонятно, только он потащил друзей через весь бассейн, и смуглые обнажённые красавицы с визгом и хохотом плескали на них водой, одновременно пытаясь целомудренно прикрыть лица. ТОЛЬКО лица! Утащить счастливого Льва из этого малинника было бы почти нереально, если б не донёсшиеся вопли и проклятия с женской стороны по поводу «бесстыжих стражников»…

А это уже совсем иной коленкор восточной сказки. В гарем могут войти многие: сам эмир, его визири, евнухи, рабы, тёщи – матери жён, лекари и садовники, но никак не стражники! Ибо воины суть есть мужчины благородные, активные и правильной ориентации, а значит, представляющие опасность для нравственности и искушение для девичьей чести. Тоже, знаете ли, штука зыбкая и надуманная, но на Востоке к таким вещам традиционно относятся серьёзно. Поэтому ступить на территорию гарема стражник может лишь в минуту крайней (самой крайней, крайнее некуда!) опасности и непременно с закрытыми глазами. То есть самим стражникам оно уже по-любому выходило боком, но зато хоть как-то оживляло будни девушек, охотно подставляших подножки и тазы с водой…

Лев с Ходжой спешно ускорили шаг, пока не стукнулись лбами в массивную крепостную стену, опоясывающую дворец эмира. Осёл коротко хохотнул, ударил копытцами по какому-то выступу, и часть стены отъехала в сторону, образуя секретный проход. Пару минут спустя троица успешно скрылась на остывающих улицах вечерней Бухары…

Полуденный зной давно отступил, шумный базар затих, люди неспешно расходились по домам, довольные удачной покупкой или успешной продажей. Как говорят на Востоке, с разных сторон прилавка стоят два глупца – один продаёт, другой покупает.

Кто проиграл, кто выиграл в торге, не понять никогда. Самому прожжённому купцу доводится отдать товар за фальшивую монету, и самому привередливому покупателю сумеют всучить уличную пыль под тонким слоем молотого перца. Здесь умудряются продать верблюда, чудом не откинувшего грабли от старости, расплатиться за него позолоченной медью, а наутро скандалить, требуя назад полновесные динары и ведя на обмен верблюда, который окончательно сдохнет, ещё не дойдя до базара, и сразу начнёт пахнуть! Но главное, что винить некого, никто ни на кого не в обиде, вот так покричали и разошлись. Ибо базар – сердце торговой Бухары, а зачем зря травмировать сердце ради презренных денег или дохлого верблюда…

Все мы люди, все всё понимаем, правда?