Онлайн чтение книги Вилла «Роза»
Глава 5. В салоне

Дрожа от нетерпения, Джулиус Рикардо отодвинул занавеску. Он оказался в небольшой продолговатой комнате красиво, даже изысканно обставленной. Слева неподалеку от ниши был маленький камин, в нем чернела зола от сгоревших дров. За камином в полуметре от стены стоял диван, обтянутый розовым Дамаском, с двумя смятыми подушками по бокам, за диваном была дверь, распахнутая в холл. В конце комнаты в стену было вставлено зеркало, перед ним стоял письменный стол. Вправо от ниши уходили три окна, между ближайшими находился выключатель. С потолка свисала люстра, на письменном столе стояла лампа, на каминной полке – пара электрических свечей. Под окнами расположился круглый блестящий стол из светлого дерева; один стул был опрокинут, второй стоял возле стола, развернутый спинкой к выключателю, третий – напротив него.

Рикардо с трудом мог поверить, что в этой нарядной комнате всего двенадцать часов назад произошла злополучная трагедия. Беспорядок минимальный. Справа в три окна смотрит голубое, залитое солнцем небо; позади Рикардо стеклянная дверь, распахнутая в сад, где щебечут птички и шелестят деревья. И при этом он видел, как Ано с необычным для такого крупного мужчины проворством рыщет по комнате, выискивая какие-то важные подробности, пытаясь распознать привычки обитателей этой комнаты.

Рикардо с артистичной небрежностью прислонился к стене.

– Итак, что эта комната может мне поведать? – с важностью изрек он.

Никто не обратил на него ни малейшего внимания, и слава богу, потому что комната дала ему крайне мало информации. Он обежал глазами белый мебельный гарнитур эпохи Людовика XVI, белые панельные стены, начищенный до блеска пол, розовые занавески. Даже скрупулезно изучил изящный орнамент на потолке. Но не нашел ничего примечательного, кроме перевернутого стула и смятых подушек. Это очень задевало, в особенности потому, что Ано проявлял небывалую активность. Он пристально посмотрел на длинный диван и смятые подушки, вынул рулетку и измерил расстояние между подушками. Затем исследовал стол, замерил расстояние между стульями, порылся в пепле камина. Рикардо приметил одну вещь. Обследуя очередной объект, Ано то и дело тревожно поглядывал на диван, как будто обнаружил там какую-то загадку, которой никак не мог найти объяснения. Наконец вернулся к дивану; отодвинул его подальше от стены и вдруг с легким вскриком присел. Когда он встал, у него в руке были обрывки бумаги. Он подошел к письменному столу и открыл лежащий на нем блокнот промокательной бумаги. В середину блокнота были воткнуты несколько листков почтовой бумаги, от одного из которых была оторвана половинка. Ано сравнил ополовиненный лист с теми клочками, что были у него в руке, и остался очень доволен.

На столе стоял держатель листочков для записей, и он выдернул из него жесткую карточку.

– Дайте клей, быстро, – сказал он отрывисто – видимо, ему было не до церемоний.

Карточку и обрывки бумаги детектив положил на круглый стол у окна, а потом, усевшись, с бесконечным терпением наклеил обрывки на карточку, сложив их, как части китайской головоломки. Остальные смотрели ему через плечо и видели, как написанные карандашом слова складываются в предложение. Ано резко повернулся к Ветермилу:

– У вас, разумеется, найдется письмо, написанное рукой мадемуазель Селии?

Ветермил достал из кармана бумажник для писем, из него письмо. Он помедлил, просматривая написанное. В письме было четыре листка; он снова сложил их и подал детективу. Ано сравнил почерк на карточке и в письме.

– Смотрите! – сказал он наконец, и все трое склонились над столом. Из склеенных обрывков составилась фраза:

Je ne sais pas.

– «Я не знаю», – перевел Рикардо. – Но это же очень важно!

Рядом с карточкой положили письмо Селии к Ветермилу.

– Что скажете? – спросил Ано.

Беснар, комиссар полиции, навис над плечом Ано.

– Сильнейшее сходство, – изрек он.

Рикардо старался разгадать тайну. Совпадения почерка ему было мало; это было бы слишком обыденно, требовался артистический драматизм – в данной ситуации.

– Оба написаны одной рукой, – решительно добавил он, – но в предложении, написанном на карточке, почерк постарались изменить.

– О! – комиссар снова наклонился. – Это мысль! Да, да, сильнейшее расхождение.

У Рикардо был вид триумфатора.

– Да, расхождения есть, – подтвердил Ано. – Посмотрите на букву «р», сильный штрих вниз и мягкий волнистый – вверх! Смотрите, как вот здесь обрывается «s», как будто рука задрожала от избытка чувств. Хотя здесь. – он с улыбкой сочувствия ткнул пальцем в письмо Ветермила, – пером водили сильные чувства. – Он поднял глаза на Ветермила и спокойно сказал: – Мы не услышали вашего мнения, мосье. Хотя оно для нас особенно ценно. Эти две бумаги написаны одной рукой?

– Я не знаю, – ответил Ветермил.

– Вот и я не знаю! – вдруг раздраженно закричал Ано. – Je ne sais pas. Я не знаю. Может быть, писала она, но небрежно. Может быть, ее почерк подделали. Может быть, она просто писала рукой в перчатке.

– Это могло быть написано давно, – вдохновленный успехом, Рикардо осмелился на следующее предположение.

– Нет, такого быть не могло. Посмотрите на эту комнату. Как за ней ухаживают! Попробуйте найти хоть пылинку! Чистая, как тарелка. Каждое утро, кроме сегодняшнего, комнату моют и убирают. Записку написали и разорвали вчера.

Ано вложил карточку в конверт и засунул его в карман, потом встал и подошел к дивану, постоял, с сосредоточенным и печальным видом вцепившись в лацканы своего пиджака. Он молчал, и остальные застыли в ожидании. Вдруг Ано наклонился, медленно, с большой осторожностью просунул руки под первую подушку и бережно ее поднял, так, чтобы не нарушить изгибы на поверхности. Он поднес ее к свету, к открытому окну. Подушка была шелковая, и все увидели на ней маленькое коричневое пятнышко.

Ано второй рукой вынул из кармана лупу и близко наклонился к подушке. Но как он ни осторожничал, упругая набивка подушки расправилась, и все складочки и изгибы исчезли; шелк разгладился.

– О, что вы наделали! – трагическим голосом воскликнул Беснар.

Ано покраснел. Он застеснялся своей неуклюжести – даже он не без греха.

Мистер Рикардо подхватил:

– Да, что вы наделали?!

Ано стрельнул глазами в Рикардо, забавляясь его дерзостью:

– Да, так что же я наделал? Ну-ка расскажите.

– Вы уничтожили улику! – выпалил Рикардо.

Мгновенно по дородному лицу Ано разлилось выражение глубочайшего уныния.

– Мосье Рикардо, умоляю, не говорите так! Была улика! А я ее уничтожил! Но какая улика? Как я ее уничтожил? Какую загадку разрешила бы эта улика, если бы я был осторожнее? О, что со мной сделают, когда я вернусь в Париж и на рю Иерусалим скажу: «Дорогие друзья, отправьте меня подметать подвалы, потому что мосье Рикардо знает, что я уничтожил улику. Он мне клятвенно обещал не раскрывать рта, но я уничтожил улику, и его проницательность вынудила его все-таки заговорить».

Настал черед Рикардо покраснеть. Ано с улыбкой обратился к Беснару:

– В сущности, не имеет никакого значения, сохранились ли складки на подушке. Мы все их видели. – И он опустил лупу в карман.

Отнеся подушку на место, он взял другую, с дальнего конца дивана, и поднес к окну. Она тоже была мятая, в середине шелк был протерт и разорван. Растерянность Ано еще более усилилась. Он стоял с подушкой в руках и глядел уже не на нее, а в сад, на четкие следы девушки, которая выбежала из этой комнаты, прыгнула в машину и умчалась. Ано покачал головой и бережно вернул подушку на место. Потом застыл на месте, вглядываясь в комнату так, как будто мог силой заставить ее выдать свои секреты, и вдруг с яростью выкрикнул:

– Господа, здесь есть нечто, чего я не понимаю!

Рикардо услышал глубокий вздох у себя за спиной и оглянулся. Вплотную к нему стоял Ветермил. На его бледных щеках появилась краска, он впился глазами в лицо Ано.

– Что это, как вы думаете? – спросил он, и Ано резко ответил:

– Мое дело – не догадки строить, мосье, а знать точно.

Всем было ясно только одно. Начиная осмотр, он вел себя очень уверенно, поскольку речь шла о чудовищном, но, в сущности, всем понятном злодеянии. Однако в этой комнате он обнаружил что-то такое, что заставило его разволноваться, что делало преступление куда более запутанным и непостижимым.

– Так что, может быть, мосье Флерио прав? – несмело спросил комиссар.

– Дело в духе дела Дрейфуса? О-ла-ла! Нет, тут кое-что другое.

«Что другое?» – спросил себя Рикардо. Он еще раз осмотрел комнату и не нашел ответа. Впрочем, когда его взгляд упал на украшение, висящее на стене, вопрос улетучился сам собой. Украшением, если его можно было так назвать, служил разрисованный тамбурин с пучком привязанных сбоку ярких лент; он висел на стене между диваном и камином на высоте человеческого роста. Конечно, это могла быть всего лишь безвкусная, вульгарная безделушка, вполне подходящая для гостиной такой женщины, как мадам Довре, но Рикардо сразу вспомнил концертный зал в Лимингтоне и реквизит того спиритического шоу. Он со скрытым торжеством подумал, что Ано не все здесь заметил, и в его мысли ворвался голос доблестного сыщика, подтверждающий этот вывод:

– Здесь мы все осмотрели, пойдемте наверх. Сначала заглянем в комнату мадемуазель Селии, потом расспросим горничную, Элен Вокье.

Четверо мужчин в сопровождении Перрише вышли в холл и поднялись на второй этаж. Спальня Селии была в юго-западном углу дома, светлая, нарядная комната; одно окно смотрело на дорогу, два других, между которыми стоял туалетный столик, – в сад. Дальше дверь вела в ванную, отделанную белым кафелем. На полу были разбросаны скомканные полотенца. На кровати валялось платье из плотного темно-серого шелка и нижняя юбка; в нише у окна на комоде лежала большая серая турецкая шляпа; на стуле – тонкое белье и пара шелковых серых чулок в тон к замшевым туфлям.

– Вы здесь увидели свет в окне в половине десятого? – спросил Ано у Перрише.

– Да, мосье.

– Надо полагать, в это время мадемуазель Селия переодевалась.

Беснар тем временем рыскал по комнате – там откроет шкаф, здесь выдвинет ящик. Он с усмешкой отозвался:

– Мадемуазель Селия была очень щепетильная и аккуратная леди, судя по комнате и порядку в гардеробе, она бережно относилась к своим дорогим вещам. И похоже, переодевалась она в необычной для пес спешке.

Во всей комнате мистеру Рикардо чудилась некая утонченность, даже хрупкость, как будто изящество девушки наложило на нее свой отпечаток. Ветермил остался стоять на пороге, с угрюмым видом наблюдая за тем, как офицеры полиции оскверняют девичью комнатку.

Ано, однако, не трогали подобные сантименты. Он подошел к туалетному столику и один за другим стал открывать немногочисленные кожаные футляры, в которых хранились украшения Селии. В одной-двух коробочках блеснули камни и металл, но остальные были пусты. Одну такую коробочку Ано задержал на ладони, и Беснар впервые за долгое время проявил нетерпение:

– Вы же видите, она пустая, мосье, – и тут вдруг в комнату вошел Ветермил.

– Да, вижу, – сухо сказал Ано.

Это был футляр от длинных сережек – вне всякого сомнения, от тех бриллиантовых сережек, которые Рикардо видел на Селии в саду.

– Вы позволите? – Ветермил взял коробочку в руки. – Да, это от серег мадемуазель Селии, – и он с задумчивым видом вернул футляр.

Это был первый случай, когда он вторгся в процедуру обыска. Рикардо понимал причину: Гарри Ветермил сам подарил ей эти серьги.

Ано положил футляр на место и повернулся к остальным.

– Здесь больше не на что смотреть, – сказал он. – Полагаю, сюда никому не разрешалось заходить? – И он открыл дверь в коридор.

– Только Элен Вокье, – ответил комиссар.

Рикардо был возмущен такой беспечностью. Даже Ветермил посмотрел на Ано с удивлением, когда тот не стал возмущаться, а просто закрыл за собой дверь.

– Ага, горничная! Значит, она уже очнулась!

– Она еще слаба, – сказал комиссар. – Но нам требовалось срочно узнать у нее, во что была одета Селия Харланд, когда покидала дом. Я спросил мосье Флерио, и он разрешил привести сюда Элен Вокье, только она могла это сказать. Элен была здесь прямо перед вашим приходом. Она просмотрела гардероб Селии и сказала, чего не хватает.

– Она оставалась в комнате одна?

– Ни на секунду, – высокомерно отозвался Беснар. – Не так уж мы невежественны, мосье, знаем, как делаются такие дела. Я сам был в комнате и не спускал с нее глаз.

– Это было прямо перед моим приходом, – повторил Ано.

Он небрежным шагом подошел к окну, посмотрел на дорогу, из-за поворота которой все они вышли, когда комиссар выглянул из окна, потом повернулся к остальным:

– Какой ящик или шкаф Элен осматривала последним?

– Вот этот.

Беснар выдвинул нижний ящик комода, стоящею в проеме окна. На дне лежало светлое платье.

– Я велел ей поторопиться, потому что увидел, что вы идете. Она приподняла это платье и сказала, что здесь ничего не пропало. Ну, и я отвел ее обратно в ее комнату и оставил с медсестрой.

Ано вынул платье из ящика, подошел к окну, встряхнул, повертел, отогнул подол и, хорошенько его рассмотрев, быстро свернул платье и положил на мест.

– Теперь покажите первый ящик, который она трогала.

На этот раз он вытащил нижнюю юбку; тоже поднес ее к окну, старательно осмотрел и передал Рикардо, чтобы тот ее убрал, а сам застыл, отрешенно глядя перед собой. Рикардо тоже рассмотрел юбку, по ничего в ней не нашел. Прелестная нижняя юбка, с оборочками и кружевами, но вряд ли это такая вещь, которая может заставить столь глубоко задуматься. Он поднял глаза и увидел, что Ано с улыбкой следит за его исследованием.

– Когда мосье Рикардо уберет эту вещь, мы послушаем, что расскажет Элен Вокье.

Он вышел из комнаты последним, запер дверь на ключ, а ключ положил в карман.

– По-моему, комната Элен наверху, – сказал он и двинулся к лестнице.

На лестничной площадке их ждал человек в штатском, в руке у него был прочный тонкий шнур.

– А, Дюрет! – воскликнул Беснар. – Мосье Ано, я утром послал Дюрета найти, в каком магазине была куплена веревка, оказавшаяся на шее мадам Довре.

Ано быстро подошел к Дюрету.

– Ну как, что-нибудь нашли?

– Да, мосье, – ответил Дюрет. – В магазине мосье Корваля молодая дама в сером платье и серой шляпе купила такую веревку вчера около девяти. Магазин уже закрывался. Я показал мосье Корвалю фотографию Селии Харланд, которую мне дал мосье комиссар, и он опознал в ней покупательницу, приобретшую веревку.

Наступило мертвое молчание. Все были в шоке. Никто не смотрел на Ветермила; даже Ано отвел глаза.

– Что ж, это очень важно, – неуклюже переминаясь, – сказал он, повернулся и пошел по лестнице в комнат у Элен Вокье. Остальные двинулись за ним.