Онлайн чтение книги Властитель душ
19

Ушел последний больной. Стрелки часов показывали начало девятого. Дарио, опершись головой о руку, сидел за рабочим столом и отдыхал. Вынужденный все время играть на публике, он как актер отрабатывал каждое движение, каждый взгляд. Репетировал слова, обращенные к больным: ключевые, обнадеживающие, запугивающие, утешительные. И, даже оставшись в одиночестве, продолжал представление. Вошел в роль: небрежная поза, печаль на лице, холеная красивая рука с массивным перстнем поддерживает серебристую голову. Дарио не сомневался, что имел бы сейчас успех.

В его кабинете царила строгость, роскошь и некая торжественность. Старинные книги, бюро с бронзовыми и малахитовыми инкрустациями, пушистый ковер, витрина с коллекцией персидских ваз, а между телефонным аппаратом и книгой, куда доктор заносил фамилии больных и их диагнозы, – стакан с живой розой, смягчавшей аскетическую простоту и порядок на столе. Безупречная декорация. Элинор поначалу, до того как вышла замуж за Вардеса и очутилась, таким образом, в стане врагов Дарио, помогала ему советом – в те времена они были приятелями и сообщниками. Ему больше не требовалось помощи. Он научился приобретать красивые вещи, кредит, репутацию, женщин. Приобрести немудрено. Сложней удержать.

В стране наступил экономический кризис. Пострадали и честные люди, и мошенники. Уменьшились гонорары знаменитого Дарио Асфара и бедного городского врача. Одни пациенты честно признавались в несостоятельности. Другие тянули с выплатой. Многие неожиданно выздоровели. Рассчитывать на лучшее не приходилось. Даже верный

Вардес не появлялся вот уже пять лет. И играть стал меньше, хотя дела у него шли неплохо, несмотря на злые времена. Дарио докучало глухое, а то и открытое недоброжелательство французских и заграничных психиатров, обвинявших его в профанации их методов, в обмане наивных невежественных пациентов. Впрочем, он напрасно жаловался: новые больные постоянно сменяли уходящих. Дарио опытен, изворотлив, пользуется успехом, в том числе и у женщин. Восточное невозмутимое смуглое лицо, седые волосы, пронзительные черные глаза придавали Дарио своеобразное обаяние, привлекавшее многих дам. К тому же он был знаменит и слыл богачом.

Он перестал голодать, и его с неутолимой алчностью потянуло к женщинам, причем самым роскошным. Недоступность дразнила, обладание льстило самолюбию; он понял, что для него все возможно, нужны только деньги, деньги, деньги.

Вот и держался на плаву. Женщины были его развлечением, страстью, необходимым комфортом, наподобие дома, сада, собрания картин.

– Зачем тебе эти картины? – недоумевала Клара.

Он отвечал, чтобы ее успокоить:

– На черный день пригодятся. Продадим, когда останемся на мели.

Но знал, что никогда их не продаст. Ему продавать картины, то же, что столяру продавать рубанок или кузнецу – молот. Постоянство его доходов поддерживала окружающая роскошь, скромный антураж неминуемо снизил бы стоимость визитов.

Вошла секретарша, еврейка из Ясс, худая, некрасивая, с черными огненными глазами, принесла список пациентов, записанных на завтра. Он просмотрел список, сделал пометки, устало сложил и вернул ей, тихо проговорив:

– Благодарю, мадемуазель Арон. Вы можете идти.

Она смотрела на доктора с обожанием, ведь он спас ее от горькой нужды и помог многим нищим эмигрантам, голодавшим в чужой стране. Дарио рассеянно пожал ей руку, она опустила глаза и залилась краской. Когда она наконец подняла их, то увидела, что доктора рядом нет. Асфар исчез, он ходил бесшумно, скользил по мягким коврам, словно тень.