Онлайн чтение книги Война и миф
Глава 2. Религия в заложниках

Вернувшись из Каира, я почти сразу оказался военным корреспондентом газеты «Коммерсантъ». Официально это так никогда не называлось – но было само собой разумеющимся. Ведь я говорил по арабски, а все войны в нулевые так или иначе были связаны с арабским миром и радикальным исламом. Так мне пришлось начать исследование того, каким образом сам ислам – мировая религия с 1,5 млрд последователей – оказалась в заложниках, и никто этого не заметил.

Подготовка захвата

Уже много десятилетий редкое сообщение о взрыве, захвате заложников или другом теракте обходится без словосочетания «исламский терроризм». Однако мало кто помнит, что теракты под религиозными лозунгами стали происходить совсем недавно – в 80-е годы. До этого у террористов лозунги были другие, в основном социалистические, а исламское духовенство к террористическим организациям относилось однозначно отрицательно.

Поворотным моментом можно считать гражданскую войну в Ливане. 18 апреля 1983 года к воротам американского посольства в Бейруте подъехал грузовик, начиненный взрывчаткой. Машина, за рулем которой находился камикадзе из шиитской организации «Хезболлах», врезалась в здание посольства. Жертвами взрыва стали более ста человек. Однако даже духовный лидер организации Мухаммад Хусейн Фадлалла не стал открыто поддерживать террористов, а, напротив, заявил о своих сомнениях. Ведь никогда прежде в исламе не подвергалось сомнению то, что только Бог может решить, когда прервать жизнь человека, поэтому самоубийство – грех. Тем более только Бог на Страшном суде определит, кто умер как мученик («шахид»), а кто нет.

Однако в 1989 году опытом соседей заинтересовались в Палестине: активисты организации «Исламский джихад» опубликовали фетву (религиозный декрет), оправдывающую действия камикадзе. В фетве говорилось, что смерть камикадзе является не самоубийством, запрещенным по шариату, а самопожертвованием во имя веры (по-арабски «истишхад»), а значит, террористы являются мучениками, которым гарантировано место в раю. Однако по исламским нормам подобные фетвы могут издавать лишь видные ученые-теологи (улемы). Тот документ ни одним из видных религиозных авторитетов подписан не был, поэтому не имел никакой силы. Тем не менее некоторые муллы, близкие к экстремистским группировкам, восприняли фетву одобрительно. С этого момента начался внутриисламский конфликт между умеренными и радикалами.

Захват

Еще во время афганско-советской войны теологический термин «джихад» стал известен всему миру. Афганская война воспринималась как война мусульман против неверных. А в апреле 1993 года, когда палестинец из движения «Хамас» взорвал себя вместе с несколькими израильтянами, понятие «джихад» обрело новый смысл: оно стало одним из синонимов слова «терроризм».

На волне террористического джихада появились новые авторитеты: духовный лидер «Хамаса» шейх Ахмед Ясин, идеолог «Хезболлы» шейх Хасан Насралла, и будущий самый популярный исламский теолог в мире, телеведущий с «Аль-Джазиры» шейх Юсуф аль-Кардауи. Именно Кардауи обосновал утверждение, что теракты камикадзе – высшая форма джихада во имя Аллаха и что этот тип терроризма разрешен шариатом. В доказательство он приводил суру из Корана, советующую «распространять страх среди своих врагов и врагов Аллаха». Даже гибель мирных жителей в результате взрывов в Палестине, говорил Кардауи, вполне оправданна, потому что «израильское общество – милитаристское по своей натуре, и мужчины и женщины служат в армии и могут быть призваны в любой момент. Если в ходе операции убит ребенок или старик, то это результат военной необходимости».

Нет ничего удивительного в том, что эти идеи радикалов вскоре завладели массами. Во всех арабских странах в то время, как и сейчас, существовали авторитарные режимы. Оппозиция не имела никакой возможности выразить свое несогласие с действием властей – и парламенты, и политические партии, и религиозные лидеры были карманными и полностью подчинялись властям. Сложившуюся систему нарушили радикальные исламисты – они стали критиковать правительства своих стран за пассивную внешнюю политику, за подчинение Америке, предательство братского палестинского народа… А сами предлагали перейти к решительным действиям – к джихаду. Именно за ними и устремилась фрондирующая арабская молодежь.

Поначалу признанные духовные авторитеты не одобряли фундаментализма, но и не осуждали его.

Но довольно скоро безмолвие элиты упрочило позиции радикалов среднего звена. И, опасаясь утраты авторитета, исламские иерархи попытались не отстать от моды. Руководитель главного теологического центра в суннитском исламе – каирского университета Аль-Азхар – великий имам Мохаммед Сейед Тантауи, будучи решительным противником «Братьев-мусульман», начал повторять тезисы их лидера: «Право каждого мусульманина, палестинца и араба – взорвать себя в самом сердце Израиля. Все религиозные законы требуют от нас использования силы, а операции террористов-смертников – это законная самооборона, которая не знает жалости ни к старикам, ни к детям». Эти слова были произнесены 4 августа 1998 года. Через несколько дней ситуация резко изменилась.

Переговоры

7 августа 1998 года возле американских посольств в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания) прогремели два взрыва. Они унесли жизни около двухсот человек и стали первыми масштабными «актами джихада», направленными не против Израиля. Через исламский мир прошла трещина. Умеренные решили, что дело зашло слишком далеко, радикалы были воодушевлены победой.

Великий имам Тантауи заявил, что «любой взрыв, который приводит к смерти невинных женщин и детей, – преступление, которое могут осуществить только трусы и предатели, поскольку рациональный человек, в котором есть хоть что-то человеческое, воздержится от подобных поступков». Примеру ведущего суннитского авторитета последовали и другие умеренные религиозные деятели.

Тем временем радикалы-оппозиционеры с воодушевлением восприняли идею распространения джихада на Америку. Живущий в Афганистане саудовский делец с темным прошлым Осама бен Ладен, не имея никакого религиозного образования, выпускал фетвы, призывающие убивать американцев. Фетвы не имели бы никакой силы, если бы вокруг него не сплотились афганские теологи-улемы, ставящие свои подписи на всех его воззваниях.

Популярность бен Ладена значительно возросла, когда США обвинили его в организации взрывов в Кении и Танзании. Молодые арабы, уставшие от пассивности своих властей и религиозных лидеров, решили, что он первый, кто перешел от слов к делу. С тех пор радикалы обрели знамя. И через некоторое время под этим знаменем пошли против умеренных.

Попытка штурма

15 марта 2001 года начался новый этап во внутриисламском конфликте. В этот день чеченские террористы Супьян Арсаев, Идрис Арсаев, Дени Магомед заев угнали самолет Ту-154, летевший из Стамбула в Москву. По их требованию самолет сел в Джидде в Саудовской Аравии. Саудовский спецназ вскоре освободил заложников; в ходе операции погибли трое – один из террористов, пассажир-турок и стюардесса-россиянка.

За несколько месяцев до этого в Саудовской Аравии сменился верховный муфтий: умер имевший репутацию фундаменталиста шейх бен Баз, а на его место был назначен шейх Абдельазиз бен Абдалла аль Шейх. На захват Ту-154 он отреагировал довольно резко: убийства немусульман, операции террористов-камикадзе и захваты самолетов запрещены законами шариата. «Джихад во имя Бога – это одно из лучших деяний в исламе, – обосновывал свою точку зрения муфтий, – но убийство самого себя в окружении врагов вряд ли считается джихадом. Это просто самоубийство».

Эти слова вызвали в исламском мире смятение. Ведь муфтий не просто осудил терроризм с гуманистической точки зрения – это делали и до него. Он зашел с другой стороны, заявив, что шахиды, умирающие во имя Аллаха, – никакие не герои, а величайшие грешники и попадут не в рай, а в ад.

Разгорелась шумная дискуссия, причем на муфтия богатейшей исламской страны ополчились почти все его коллеги, в первую очередь шумные радикалы. Шейх аль-Кардауи, который к этому моменту уже стал популярным телеведущим, разъяснял, что акции камикадзе не имеют ничего общего с самоубийством, поскольку самоубийцы сводят счеты с жизнью от отчаяния и делают это ради себя, а мученики-шахиды умирают с верой и гибнут во имя Аллаха, своей религии и нации.

Умеренные теологи, испугавшись оказаться в изоляции, подобно саудовскому муфтию заняли промежуточную позицию. Имам Тантауи заявил: «Молодые палестинцы, взрывающие себя среди враждебных им людей, считаются мучениками (шахидами). С другой стороны, если они взрывают себя рядом с детьми, женщинами и стариками, они не считаются мучениками». Однако желание не обострять отношения ни с кем обернулось против шейха Тантауи: в его вотчине, университете Аль-Азхар, против имама восстали улемы-радикалы. Внутренний мятеж был быстро подавлен при помощи светских властей – лидера улемов посадили в тюрьму за оскорбление великого имама, но по авторитету главного теолога суннитского ислама был нанесен чувствительный удар.

Провал штурма

Атака на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября 2001 года заставила стороны ненадолго приостановить дискуссию. Лишь немногие духовные авторитеты распространили через Интернет свои фетвы, объявляющие теракт 11 сентября богоугодным и соответствующим шариату. Большая часть религиозных деятелей выступила с осуждением терактов. Даже те, кто раньше оправдывал палестинских камикадзе, стали объяснять, что между взрывами в Израиле и Америке существует огромная разница: в Израиле убивают агрессоров и оккупантов, а в Америке погибли мирные граждане. «Во всем нужна умеренность», – говорил муфтий Абдельазиз аль Шейх.

В начале 2002 года в Александрии собрался конгресс мусульманских теологов, который возглавил великий имам Аль-Азхара Мухаммед Сейед Тантауи. Участники собрания выпустили совместную фетву, в которой говорилось, что «убийство невинных, совершаемое во имя господа, – это кощунство и святотатство по отношению к его святому имени, принижающее высокую религиозную идею».

Но умиротворения не вышло. Последовавшие за терактами 11 сентября события – война в Афганистане и события в Палестине – не давали никакого повода для умеренности. Как потом заявил муфтий Египта Ахмед ат-Тейеб, «все мусульмане, весь арабский мир осудил теракт 11 сентября. Ислам запрещает подобные нападения на мирных граждан. Но с тех пор наши чувства изменились, поскольку американское правительство использовало это событие как предлог для убийств и разрушений повсюду в исламском мире».

Стокгольмский синдром

В апреле 2002 года израильская армия начала на Западном берегу реки Иордан антитеррористическую операцию «Защитная стена». Ее целью премьер Ариэль Шарон объявил уничтожение инфраструктуры террора. Палестинская автономия была дефакто упразднена – израильские танки вошли во все города на Западном берегу. Началась осада резиденции Ясира Арафата в Рамалле, а он сам объявил, что умрет как шахид. В арабском мире начались невиданные прежде волнения. Толпы ждали от властей решительных действий, но арабские режимы решили просто отсидеться и переждать бурю. Обвинение в предательстве пало и на близких к властям умеренных клерикалов.

Аль-Азхар уже открыто вышел из подчинения – на территории университета проходили колоссальные демонстрации, участники которых записывались в добровольцы, чтобы ехать в Палестину и становиться там шахидами. А приветствовал толпы демонстрантов уже не шейх Тантауи – пламенную речь по телефону произносил находящийся в Палестине престарелый лидер «Хамаса» шейх Ахмед Ясин.

И тогда главный теолог исламского мира шейх Тантауи, еще недавно осуждавший теракты, заявил, что «любой взорвавший себя среди агрессоров, разрушающих дома и убивающих женщин и детей наших братьев-палестинцев, достоин высочайших почестей. Такие герои – святые». Через месяц великий имам Аль-Азхара издал две новые фетвы: одна запрещала мусульманам покупать товары американского или израильского производства, а другая объявляла, что «акт самопожертвования против любого израильтянина, включая женщин, детей и стариков, является легитимным с точки зрения шариата, пока палестинцы не вернули свои земли и не прогнали израильских агрессоров».

Так голоса умеренных окончательно стихли – они утратили популярность и эффективность. Экстремисты-радикалы, подменив теологические постулаты политическими, запугав своих противников и подкупив сторонников, стали диктовать свои условия одной из мировых религий. За несколько лет террористам удалось взять в заложники весь исламский мир.

Следующей ожидаемой ступенью стало получение исламскими радикалами политической власти. И это казалось реальностью – когда началась арабская весна.