Онлайн чтение книги Воспоминания фаворитки
LXXXVIII

За весь следующий день на горизонте не мелькнул ни один парус. Погода была прекрасная, ветер благоприятный, мы плыли мимо островов, и в понедельник 24-го на рассвете встретили военный неаполитанский шлюп. Моряки из его команды умолили нас поделиться с ними водой, а еще час спустя мы заметили, что к нам приближается бриг. Нельсон узнал его: это была «Строптивица».

Он дал ему сигнал причалить. На воду спустили шлюпку, она направилась к нам, и капитан Хост поднялся на борт «Громоносного».

Он доставил адмиралу договор, заключенный между кардиналом Руффо, генералом, командующим турецкими войсками, капитаном Футом с «Sea-Horse», французами из форта Сант’Эльмо и повстанцами из Кастель Нуово и Кастель делл’Ово.

Известие о соглашении, заключенном с мятежниками, что в корне противоречило приказам их сицилийских величеств, заставило Нельсона побледнеть от гнева. Он отправил в Палермо малое судно, с которым посылал королю этот договор и письмо с просьбой к его величеству не беспокоиться, поскольку он не собирается соблюдать условия подобного соглашения, ибо смотрит на него как на акт предательства. Затем, расспросив капитана Хоста обо всех подробностях этого события, какие тот мог сообщить, приказал ему отправиться на «Строптивицу» и, присоединившись к эскадре, вернуться в Неаполь.

И мы вновь двинулись в путь.

Ветер нам благоприятствовал, и вскоре на горизонте показался Капри — на всех парусах мы мчались к Неаполю.

Нельсон спустился в свою каюту вместе с сэром Уильямом, которого он попросил написать Руффо следующее письмо по-французски, на языке, который очень хорошо понимал кардинал.

Пока сэр Уильям писал это письмо, корабль плыл, и так быстро, что до входа в бухту оставалось не более двух-трех миль. Поэтому, когда Нельсон поднялся на палубу, он увидел то, чего ранее не мог рассмотреть из-за дальности, то есть парламентерские флаги, развевающиеся над крепостями, занятыми французами и мятежниками, и на английском корабле «Sea-Horse».

Это зрелище довело его гнев до бешенства. Он тотчас приказал «Каллодену» и «Александру» подойти ближе, а капитанам Трубриджу и Боллу подняться к нему на борт. Он передал им письмо сэра Уильяма и приказал сесть в шлюпку и на веслах идти к мосту Магдалины, чтобы передать депешу кардиналу Руффо.

Двенадцать мускулистых гребцов доставили обоих офицеров к мосту Магдалины, где их ждал кардинал Руффо. С помощью зрительной трубы его преосвященство следил за всеми маневрами «Громоносного» и видел, как шлюпка отделилась от его борта и двинулась к берегу.

Офицеры передали ему послание, как и было им поручено. Ознакомившись с ним, Руффо подумал, что Нельсон не одобряет договор только потому, что нападение на Неаполь произвели не дождавшись прибытия английской эскадры, как это было условлено ранее, когда сам наследный принц должен был возглавить нападающих.

Тогда он решил, что можно все уладить, если посетить адмирала на борту «Громоносного» и объяснить ему, какие достаточно серьезные причины побудили его захватить Неаполь. Итак, он сел в лодку капитанов Трубриджа и Болла и направился к «Громоносному», где его прибытие было встречено салютом в тринадцать орудийных залпов.

Нельсон ожидал его на верху трапа вместе с сэром Уильямом, и тот, одинаково хорошо владея французским и итальянским, учтиво приветствовал его от имени судовой команды и повел в каюту, где оставалась я.

При виде меня у кардинала вырвался красноречивый жест: он знал, что королева его терпеть не может, а я разделяю все ее чувства, будь то благосклонность или антипатия.

Я холодно приветствовала его, мы обменялись обычными любезностями, и кардинал начал на превосходном французском языке рассказывать о событиях 13 и 14 июня, которые привели к капитуляции.

Нельсон сказал, что в его глазах договор не может быть ничем иным, кроме как соглашением о перемирии, однако Руффо, перечислив все его пункты один за другим, убедительно доказал, что там речь идет не о временном прекращении огня, а о серьезных взаимных обязательствах, и их не вправе нарушить появление как английского, так и французского флота, и это настолько справедливо, что, когда при первом взгляде патриоты — кардинал удостоил бунтовщиков этого наименования — приняли английскую эскадру за франко-испанскую и возник вопрос, меняет ли что-либо прибытие такого подкрепления в условиях капитуляции, они почти единогласно постановили, что, раз соглашение подписано, его надлежит уважать.

По мере того как Руффо говорил, а сэр Уильям переводил Нельсону его слова, адмиралом все сильнее овладевало нетерпение. Услышав, что договор, с честью заключенный, должен и честно соблюдаться, он выкрикнул по-английски:

— Ну, сударь, короли не заключают договоров с подданными!

— Действительно, милорд, — заметил кардинал, — лучше было бы его не заключать. Но, с той минуты как он заключен, остается лишь действовать в соответствии с ним.

И, обернувшись к моему супругу, он спросил:

— Не так ли, сударь?

Но когда сэр Уильям, напротив, сказал, что разделяет мнение Нельсона, кардинал понял, что все гораздо серьезнее, чем он полагал вначале.

Тогда он поднялся с места и заявил, что, коль скоро в заключении договора участвовали русские и турки, он не может один отвечать на возражения Нельсона.

Распрощавшись, кардинал приказал доставить себя на берег.

Когда Руффо вернулся к себе в ставку, он, как мы узнали впоследствии, пригласил к себе посланника Мишеру, командора Белли и капитана Фута, однако Нельсон позаботился устранить последнего, отослав его на Прочиду.

Этот совет, созванный кардиналом, принял решение не только сохранить верность договору, но и, если Нельсон будет упорствовать в своем намерении его нарушить, постараться любыми средствами спасти мятежников.

Вечер, ночь и утро 24-го были заполнены нескончаемыми прибытиями и отъездами посланцев, сновавших из ставки на «Громоносный» и с «Громоносного» в ставку, но ни одного шага к согласию не было сделано: каждый твердо стоял на своем.

Утром 25 июня Нельсон направил якобинцам из Кастель делл’Ово и Кастель Нуово следующую декларацию:

К Кастель делл’Ово приблизилась лодка, и посланец Нельсона громким голосом прочел эту декларацию, но комендант крепости, выйдя на стену, закричал вестнику:

— Отваливай! Живо! Живо! Не то я прикажу стрелять в вас!.. Существует договор, и мы будем его соблюдать.

Когда кардиналу Руффо сообщили об этом требовании, с которым Нельсон только что обратился к республиканцам, он счел необходимым со своей стороны ответить на это решительными действиями.

Поэтому он отправил адмиралу следующее послание:

Прочтя эту записку, где вопрос был представлен столь недвусмысленно, Нельсон удалился с сэром Уильямом в свою каюту, а выйдя из нее, он держал в руке следующую ноту (посланец кардинала получил ее одновременно в английском оригинале и в переводе, сделанном сэром Уильямом):

Кардинал на это отвечал, что, если завтра патриоты или мятежники — пусть Нельсон именует их как ему угодно — не получат от него разрешения покинуть Неаполь морским путем, он исполнит свою угрозу и отойдет со всей своей армий с занимаемых позиций.

Угроза была серьезной: Руффо, глубоко задетый отказом Нельсона, был способен ее выполнить. Нельсону, у которого не хватало людей для высадки, пришлось бы бомбардировать Неаполь.

Поэтому сэр Уильям написал такой ответ:

Это письмо вручили Руффо те же капитаны Трубридж и Болл, ранее доставившие ему первый протест адмирала. Поскольку ответ сэра Уильяма Гамильтона не содержал в себе достаточно определенных обязательств, кардинал обратился к присланным офицерам с расспросами, и те пояснили смысл письма, сказав, что адмирал не станет препятствовать посадке республиканцев на суда. Тогда кардинал спросил их, уполномочены ли они дать письменное подтверждение того, что они сейчас только сказали, а именно: Нельсон обещает не препятствовать посадке республиканцев на суда.

Офицеры посовещались с минуту и заявили, что не видят к тому никаких препятствий.

Затем Трубридж взял лист бумаги и собственной рукой написал:

«I capitani Troubridge е Ball hanno autorita per la parte di milord Nelson di dichiarar à la Sua Eminenza che milord non si oppozza à l’imbarco dei ribelli della gente che compone la guamigione dei castelli Nuovo e dell’Ovo» [56]«Капитаны Трубридж и Болл уполномочены милордом Нельсоном заявить Его Преосвященству, что милорд не станет препятствовать посадке на корабли мятежников, составлявших гарнизон Кастель Нуово и Кастель делл’Ово» (ит.). .

Когда капитаны передали эту декларацию кардиналу, он сказал:

— Теперь, господа, будьте любезны поставить свои подписи.

— Прошу прощения, ваше преосвященство, — отвечал Трубридж, — но наши полномочия распространяются на военные дела, а не на дипломатию. И все же, поскольку эта бумага, хоть и без подписей, написана нами собственноручно, мы предлагаем вам принять ее на веру.

Руффо не настаивал: то ли потому, что слишком обрадовался, найдя выход из столь опасного тупика, то ли просто опасаясь оскорбить чувства офицеров.

Возвратившись, Трубридж и Болл рассказали, каков был их образ действия, и получили полное одобрение Нельсона и сэра Уильяма.