Онлайн чтение книги Возмущение Ислама
К Мэри

Теперь мой летний труд окончен, Мэри.

С тобой я вновь, приют сердечный мой,

Как Рыцарь Фей, своей послушный вере,

С добычею вернувшийся домой,

С добычей для дворца его Царицы:

Не презри, если я мою звезду,

Сокрытую как бы во мгле темницы,

С твоею слил, когда я только жду,

Что, может быть, я встречу луч привета,

Тогда как ты — Дитя любви и света.

Окончен труд, что у тебя часов

Так много отнял, — он перед тобою!

Не в тишине задумчивых лесов,

Где ветви, встретясь, вьются пеленою,

Не там, где в полнозвучном забытьи

Журча, стремятся волны водопада,

Не между трав, где для моей ладьи

Затон был тиши, вспыхнет мне отрада,

Но близ тебя, души моей звезда,

Где сердцем в эти дни я был всегда.

Мечтой ласкал я светлые деянья,

Когда впервые с мира спала тень.

Проснулся дух. Я помню обаянье.

То был веселый свежий майский день.

Я шел меж трав, они в лучах блестели.

Я плакал, сам не зная почему,

Из ближней школы крики долетели,

Мир звуков, чуждых сердцу моему,

Враждебный ропот боли и обманов,

Скрипучий смех насильников, тиранов.

И, руки сжав, я посмотрел вокруг,

Но слез моих никто не мог заметить,

Я был один, кругом был светлый луг,

И, не боясь насмешку взора встретить,

Воскликнул я: "Хочу я мудрым быть,

Свободным, кротким, нежным, справедливым,

Не в силах я ни видеть, ни забыть,

Что сильный может злым быть и счастливым".

И я решил быть твердым навсегда,

И кротким я и смелым стал тогда.

И стал я накоплять с того мгновенья

Познанья из запретных рудников,

К тиранам полон был пренебреженья,

Не принимал мой ум пустых их слов,

И для души, в тех горницах сокрытых,

Себе сковал я светлую броню

Из чаяний, из мыслей, вместе слитых,

Которым никогда не изменю;

Я рос, но вдруг почувствовал однажды,

Что я один, что дух мой полон жажды.

Увы, любовь — проклятье, злейший враг,

Тому, кто все в одном желает встретить!

Я жаждал света — тщетно: всюду мрак,

И только тени взор мой мог заметить;

Повсюду тьма и холод без конца,

Один скитался я в ночи беззвездной,

Суровые и жесткие сердца

Встречал я на пути, во мгле морозной,

В груди был лед, покуда я, любя,

Не ожил под лучом, узнав тебя.

О, Друг мой, как над лугом омертвелым,

Ты в сердце у меня Весну зажгла,

Вся — красота, одним движеньем смелым

Ты, вольная, оковы порвала,

Условности презрела ты, и ясно,

Как вольный луч, прошла меж облаков,

Средь дымной мглы, которую напрасно

Рабы сгустили силой рабских слов,

И, позабывши долгие страданья,

Мой дух восстал для светлого свиданья!

И вот я не один был, чтоб идти

В пустынях мира, в сумраке печали,

Хоть замысла высокого пути

Передо мной, далекие, лежали.

Порой терзает добрых Нищета,

Бесчестие смеется над невинным,

Друзья — враги, повсюду темнота,

Толпа грозит, но в сумраке пустынном

Есть радость — не склоняться пред Судьбой,

Ту радость мы изведали с тобой!

Веселый час нам шлет теперь сиянье,

И с ним друзья спешат опять прийти,

Страданье оставляет власть и знанье:

Презреньем за презренье не плати.

Тобою рождены мне два ребенка,

Отрадно нам в их взорах видеть рай.

Их детский смех звучать нам будет звонко,

Мы счастливы с тобой в наш ясный Май:

И так как ты меня приводишь к Маю,

Тебе я эти строки посвящаю.

Быть может, за созвучьем этих строк

Звучней спою другое Песнопенье?

Иль дух мой совершенно изнемог

И замолчит, ища отдохновенья, —

Хоть он хотел бы властно потрясти

Обычай и насилия Закона,

И Землю к царству Правды привести,

Священнее, чем лира Амфиона?

Надеяться ль, что буду сильным вновь,

Иль Смерть меня погубит и Любовь?

А ты? Чт_о_ ты? Я знаю, но не смею

Сказать. Пусть это скажет голос дней.

Но бедностью чрезмерною твоею,

Задумчивостью светлою своей,

Нежнейшими улыбками, слезами

Пророческий ты воплощаешь сон.

И этим всем, и кроткими словами

Мой страх, заветный страх мой покорен:

В твоих глазах, в твоей душе нетленной

Огонь весталки вижу я бессменный.

Мне говорят, что ты была нежна

От самого рождения, — о, Чадо

Родителей блестящих. — Да. Одна,

Чья жизнь была как звездный лик для взгляда,

Тебя одела ясностью своей

И от земли ушла, но в дыме бури

Ты все хранишь сиянье тех лучей.

Твои глаза таят всю глубь лазури,

И именем бессмертным твой отец

Тебе дает приют и в нем венец.

Единый зов из многих душ могучих

Восстал, как громкий гул трех тысяч лет;

И шумный мир молчал. В песках сыпучих,

В пустыне, песнь о днях, которых нет,

Так внемлет путник. Вздрогнули тираны,

Затрепетали бледные ханжи,

Насилие, заботы, и обманы,

И чада Суеверия и Лжи

Оставили сердца людей на время,

Зловещее свое убрали бремя.

Бессмертный голос правды меж людей

Живет и медлит! Если без ответа

Останется мой крик и над моей

Любовью к людям, и над жаждой света

Глумиться станет бешенство слепых,

О, друг мой, ты и я, мы можем ясно,

Как две звезды меж облаков густых,

В ночи мирской светиться полновластно,

Над гибнущими в море, много лет,

Мы будем сохранять свой ровный свет.