Онлайн чтение книги Возвращение
Глава 4. Балаганная магия

Прихлебывая кисленький морс и заедая его печеньем (почему-то всегда обожала сочетание соленого или кислого со сладким!), принялась машинально чертить в мягкой пыли под ногами руны, используя в качестве инструмента подобранную с земли щепку. Обдумывание содержания заклятия с использованием мускульной памяти шло довольно споро, у меня всегда так получалось, еще с той поры, когда сочинения в школе писать садилась. Вроде нет ни единой завалящей мыслишки, а за стол сядешь, ручку возьмешь, начнешь предложения одно к другому нанизывать, сама не заметишь, как положенные три листа накатала.

Сейчас требовалось сварганить довольно сложную комбинацию рун с определенной целью. Немалую часть времени я потратила на то, чтобы решить: а какое именно заклятие потребно балаганщикам? Можно было бы сотворить разовые чары, способные изгнать из кукол негативные сущности, досаждавшие людям, но где гарантия, что на освободившееся место не придут новые твари? И тут меня молнией пронзила идея! Я закусила губу и принялась быстро-быстро, пока мысль не убежала или не затерялась среди «товарок», набрасывать черновик заклятия.

Первая красавица-руна, составленная из трех, воплотила в себя саму суть балаганщиков – кочевого народа, которому дорога была единственным домом, к символу пути прибавила призыв о помощи. Одаль , райдо и альгиз смотрелись просто великолепно! Следом за ними я нарисовала руну ключа и комбинацию знаков, отвращающих зло. Да, пожалуй, в таком виде заклятие должно было служить не только для изгнания тварей, но и для защиты. Я подправила последнюю руну в ряду и улыбнулась: «Какая молодец!» Похвалить саму себя – святое дело! Завершающий штрих – обвела композицию руной ингус для синтеза энергий и ойкнула. Через руку со щепкой словно прошел разряд тока, на секунду помутилось в глазах, земля качнулась. Не сиди я крепко на чурбаке, непременно грохнулась бы в пыль, прямо на рунный черновик, беспардонно измарав обновки. Справа забористо выругался Лакс, слева, у самого уха, восторженно взвизгнул Фаль.

– Золотые волны, как круги по воде! – восхищенно описал сильф то, что увидел, нарезая вокруг моей головы круги почета. – А еще раз так можешь сделать?! А? Вот бы посмотреть!

– Что ты учудила? – не то потрясенно, не то испуганно спросил осторожный Кейр.

– Всего-навсего рассуждала, как колдовать для балаганщиков! – попыталась оправдаться я, почесала нос и смущенно пожаловалась: – Ну кто же знал, что руны сразу начнут действовать? Я только черновой набросок делала!

– Вероятно, руны об этом не знали, – подколол меня Лакс с прежней жизнерадостностью и подмигнул.

– Н-да, задачка, – пожала плечами. – Интересно, какое действие оказала магия? Я же комбинацию рун не успела на каком-нибудь конкретном предмете изобразить, хотя адресацию-то в начале заклятия обозначила и в голове держала…

– Полагаю, скоро узнаешь, – оптимистично предположил бывший палач, старательно разглаживая фантик от иномирной конфетки (кажется, он намеревался спрятать его на память!), и не без сожаления прибавил: – Твои фокусы тишком не проходят.

– Будем прятать магеву? – посоветовался Гиз, словно бы невзначай осматривая окрестности, может, уже готовился ко вражеской атаке.

– Нет, это лишнее, – покачал головой Кейр и резюмировал, делясь с коллегой печальным опытом: – Она все равно спокойно не усидит.

– Ничего плохого в сочетании рун не было. Я создавала хорошее защитное заклятие! И вообще, один Фаль меня любит и ценит! Одного его моя магия восхищает и радует! – оскорбленно насупилась и уткнула нос в кружку с морсом.

Показав мужчинам язык, гордый своей исключительностью Фаль снова пристроился у меня на плече, напевая под нос что-то оптимистичное, кажется, какую-то задорную похабель, с которой нас весьма широко познакомил Гиз, имитируя Герга Птицу. Впрочем, самодовольной гордости сильфу надолго не хватило. Он поерзал и стеснительно прозвенел мне в самое ухо:

– Оса, а ты меня больше всех любишь?

– Больше, меньше… – Я против воли заулыбалась. – Фаль, симпатия не товар. На вес или в длину ее не измеришь, но скажу совершенно точно: так, как тебя, я никого не люблю. Ты мой уникальный дружок, а значит, любовь моя тоже особенная.

– Это хорошо… – секунду подумав, умиротворенно засопел сильф. – Я тебя тоже особенно люблю!

Пока мы с малышом признавались друг другу в высоких чувствах, Кейр закончил прислушиваться, приглядываться, принюхиваться к окрестностям и признал:

– По крайней мере, пока с дубьем не бегут и ничего не горит.

– Опять подозрения! – возмутилась я и с чувством стукнула полупустой кружкой по чурбаку. – Стоило спалить парочку убийц, так теперь ты меня всю жизнь попрекать будешь?!

– Семь, их было семь, – педантично напомнил телохранитель и бросил весьма многозначительный взгляд на Гиза, дескать, имей в виду, парень, как кончают вороги, пошедшие супротив нашей магевы. Лакс на мгновение посмурнел, вспомнив, что мы едва не расстались с жизнями под мечами беспринципных морианских наемников, не чтящих повсеместно принятой магевской неприкосновенности.

– На моем счету вообще-то было четыре, остальные – ваша работа! А впрочем, одним больше, одним меньше, какая, на фиг, разница? Кроме того, мои действия с точки зрения Уголовного кодекса трактуются как необходимая самооборона! И даже о превышении речи не идет! Кто с мечом к нам придет, тот от огня и скопытится! – с апломбом заявила я, сообразив, что Кейр прикалывается над магевой со свойственным ему невозмутимо-мрачноватым юморком. – А сейчас обороняться не планировала, даже шашлык готовить не собиралась, значит, пожаров можешь не опасаться. Или на самом деле ты у нас сам скрытый пироман и только ждешь, чтобы я чего-нибудь подпалила? Так скажи, ради тебя расстараюсь! – предложила я и закончила: – А если серьезно, каюсь, поняла, что сваляла дурочку с воплощением заклятия, впредь все наброски буду делать мысленно. Наглядность в магии не всегда действует правильно. Поэтому хватит меня пинать, лучше дай еще ягодника!

Телохранитель улыбнулся и передал мне кувшин с морсом. По молчаливой договоренности мы прекратили обсуждение не прибавляющих аппетита живодерских тем и вернулись к трапезе. Мужчины быстро прикончили остатки конфет, а потом занялись пышными булками, прихваченными из трактира. Под морс сдоба с орехами и творогом пошла замечательно. Даже я съела целых две ватрушки-мутанта и как раз обдумывала, не взять ли третью, когда Гиз и Кейр синхронно, будто нарочно тренировались, оставили кружки и развернулись в юго-западном направлении. Из-за фургонов показалась щупленькая, несмотря на обилие палантинов, юбок, бус и браслетов, фигурка. Сухонькая старушка шествовала не спеша, со столь гордым достоинством, что ему позавидовали бы английская королева и Людовик-солнце вместе взятые. Двигалась она прямиком к нам, опираясь на трость.

– Чего-то редкое в лесе сдохло. Матиасса, и не на носилках, – пораженно выдохнула я, не представлявшая, как это старушенция – матриархиня балаганщиков – будет шастать по ярмарке на своих двоих.

– Вокруг тебя кто хочешь забегает, – хмыкнул Лакс.

– Вот как? Я чего-то не пойму, это ты мне комплимент делаешь или оскорбляешь? Если последнее, так я тебе еще кувшинчик ледяной водицы наколдую! – пригрозила нарочито сурово.

– Комплимент, комплимент! – поторопился уверить вор, боязливо морщась. Нет, этот парень решительно не хотел вступать на путь почитателей Порфирия Иванова. Неженка!

Между тем почтенная дама добралась до нашего скромного бивуака, развеяв последние смутные надежды на то, что ее выход в свет не имеет к нам никакого отношения, так, погулять вышла, для аппетита. Лакс мгновенно вскочил, с галантным полупоклоном поспешив уступить пожилой женщине место. Старушенция кивнула ему и опустилась на чурбак, как на трон. Яркие, удивительно молодые, светящиеся требовательным интересом глаза уставились на меня в упор.

– Магева! Ты исполнила предначертанное!

«Так все-таки сработало?» – приободрилась я, почти приготовившаяся к нагоняю от решительной бабки. Интересно только до ужаса как. Спрашивать, дабы не подрывать свой авторитет, я не стала, а то и впрямь навешает посохом, чтобы впредь была осмотрительнее. И ведь не вступится никто, не драться же телохранителям с немощной старушкой! Поэтому я только кивнула с самым глубокомысленным видом. «Не знаешь, что сказать, молчи, за умного сойдешь!» – мудрость, актуальная в любом из миров.

– Не думала, что такое под силу не божеству, но человеку! Ты щедро одарила весь наш народ! – торжественно изрекла Матиасса и подтвердила силу слов степенным кивком.

– А что она сделала-то? – Лакс, пристроившийся на длинном чурбаке рядом с Кейром, не утерпел и влез-таки с вопросом, волновавшим все наше общество, начиная от защекотавшего всю мою шею сильфа, кончая Гизом. Но любопытным и чертовски обаятельным эльфам-полукровкам (вернее, четвертькровкам!) такие штучки всегда сходили с рук, не рассердилась и старая балаганщица.

– Магева даровала мастерам-кукольникам способность зреть и исторгать злые сущности своей волей! – гордо оповестила вора женщина. – Сейчас наши искусники проверяют кукол, всех, которые есть в балаганах.

«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! То есть славься, Ксюша! Славься, Ксюша! – в состоянии, близком к самодовольной оторопи, подумала я. – Так вот как сработало начертанное на земле заклятие! Оно не прогнало отвратительных подселенцев из игрушек, а дало балаганщикам возможность самим справляться с проблемой в силу необходимости и по мере ее возникновения. Дар магии через землю вошел в плоть людей! Идеальный вариант! Даже если бы я долго думала, все равно не смогла бы сотворить ничего более удачного!»

– Эк, – крякнул Кейр, оправив на груди перевязь (так иная девица в минуты душевного замешательства теребит кружева на блузе), и покосился на меня почти с уважением. Заработать такой взгляд от собственного телохранителя – дорогого стоит, ведь обычно чем ближе тебе человек, тем менее склонен восторгаться твоими поступками. Наверняка ведь те, что выносят ночные горшки за королями, ни в грош не ставят своих могущественных властелинов.

– Рада, что смогла помочь, – честно признала я. – Прости, не сделала этого сразу, вам пришлось ждать.

Старушка повела рукой, браслеты повелительно зазвенели. Покрепче обхватив темный резной набалдашник трости искореженными артритом пальцами, Матиасса произнесла:

– Мы благодарны тебе! Деньгами нашей признательности не измеришь, отныне в любой семье нашего народа ты, магева Оса, будешь почетной гостьей! Вечером начнем праздновать избавление, петь и танцевать в твою честь! Приходите все к большому шатру!

Честно говоря, мне не слишком хотелось участвовать в цыганско-цирковом мероприятии, посвященном первой дате избавления от страшных игрушек и восхвалению замечательной меня. С гораздо большим удовольствием я бы потрепалась до ночи с друзьями, утоляя тоску по их обществу, а потом, отвоевав себе тюфячок помягче, завалилась спать в фургоне среди наших вещей.

Интересно, храпит ли Гиз? Вообще-то коли он элитный киллер, то и во сне никакими посторонними звуками не должен выдавать своего присутствия, или, с другой стороны, должен шуметь так, чтобы любой, оказавшийся поблизости, не решился беспокоить существо, производящее зловещие звуки. Хорошо, если верным окажется первый вариант.

Кстати, я уже успела выяснить, что Лакс не храпит вовсе, легкое как ветерок дыхание, видно, досталось парню от родичей эльфов; Кейр негромко посапывает; а Фаль либо молчит, либо позванивает, словно маленький колокольчик. Кстати, ничего смешного в моих размышлениях не имелось! Тот, кто хоть раз в жизни попытался уснуть рядом с моей дорогой тетушкой, трубящей как буйнопомешанный слон, сразу оценил бы все прелести тишины. А был у меня еще один уникальный опыт по этой части.

До сих пор с ужасом вспоминаю одну ночку в гостинице, когда мне довелось разделить комнату с училкой истории. Добрейшей души, хрупкая, как былинка, дунь – рассыплется, женщина храпела мощнее стада слонопотамов и совершенно не желала просыпаться, сколько я ни цокала, ни чмокала и ни тыкала ее в бок. Так и пришлось, сграбастав белье, проситься на постой в соседний номер, к нашим девчонкам. На жестком диване и то спалось лучше!

Но мирные, практически домашние желания поболтать и поспать – это одно, а реальность, пусть даже реальность магическая, подчас совершенно другое. Реальность диктует свои правила поведения. Отказываться от приглашения было нельзя, если, конечно, я не собиралась вусмерть обидеть балаганщиков, растоптав, как слон маргаритки, их признательность.

– Спасибо, Матиасса, мы обязательно придем, только уж не взыщи, ненадолго, поутру хотели отправиться в дорогу, но прежде я должна посмотреть в огонь, – постаралась выкрутиться в стиле поговорки: «И на елочку влезть, и задницу не ободрать!» – припахав к делу веские магические доводы.

Матриархиня балаганщиков, как имеющая опыт прорицания, кивнула мне:

– Твоя стезя извилиста и сложна, магева. Мой дар невелик, но опыт более чем в восемь десятков лет чего-то стоит. Я обычно смотрю на воду, коль пожелаешь, мы сегодня попробуем пронзить ее гладь вместе.

«Да, хотели как лучше, а получилось как всегда!» – мысленно почесала в затылке. Вообще-то я не собиралась гадать ни по воде, ни по огню, ни по земле, даже по облакам не хотела, просто показалось, что придумала удачную отмазку от банкета, но, может, и правда стоит воспользоваться нежданной халявой и посмотреть, чего мне напророчит пожилая провидица. В отличие от Лакса я, кажется, умела фильтровать видения и, хотя особенного опыта в их толковании не имела, в экстренных случаях могла правильно применять выдаваемые перед игрой «подсказки».

– Пожелаю, – решительно согласилась с предложением Матиассы.

Наш самый вежливый Лакс отправился провожать старушку до дому, до хаты, наверное желая искупить длительный запой. Во всяком случае, я понадеялась, что парень не собирается мстить бабке за некорректное пророчество, тюкать по голове ее же тросточкой и прикапывать где-нибудь в теньке под фургончиком, пока балаганщики готовятся к массовым гуляньям.

Так что через пару часиков наша компания уже сидела на тюфяках и скамьях в большом шатре, в обществе балаганной элиты, обряженной в свои лучшие, а следовательно, самые пестрые, звенящие, снабженные изобилием ювелирных изделий одеяния. С шутками и смехом обносили народ едой и напитками белозубые красавицы. Женщины сверкали огненными взорами, яркими улыбками и такими низким вырезами на тонких блузах и платьях, что они, казалось, начинались от пояса. На меня невольно повеяло призраком стриптиза.

Через поднятую и прихваченную яркими лентами стену шатра открывался замечательный вид на массовое гулянье, чем-то напоминающее смесь парада-алле и бразильского карнавала. Фургоны и шатры сдвинули громадным кругом, освободив изрядное пространство для колоритного действа. Все пили и пели песни (причем сразу штук пять разных и очень громко!), играла музыка, танцевали, наверное, дюжину танцев разом, мельтешили красочными бабочками, показывали фокусы и трюки не для кого-то и не за деньги, а просто так, потому что просила душа, широкая, как чудный в любую погоду Днепр, душа балаганщика. Было здорово, и никаких патетических речей и тостов не произносили, чего я, признаться, весьма опасалась.

Ну, не люблю тосты, слишком заезженно они звучат. Побываешь на трех – пяти попойках-праздниках (особенно старшего поколения!) и, кажется, знаешь все наизусть: за дам (присутствующих, отсутствующих, прекрасных!), за здоровье (всех и каждого!), за родных, близких, друзей! Ладно в прозе, гораздо хуже, если тосты произносят в скверных и тоже кочующих с одного праздника на другой стихах, и почему-то чем сквернее стихи, тем чаще их цитируют. Сама-то я старалась расцветить пресное однообразие родственных посиделок спичами собственного сочинения, но, признаться, успех имела относительный, то ли меня чувство юмора подводило, то ли у старших родичей оно малость заплесневело без применения. А вот друзьям и приятельницам нравилось.

Очень скоро веселье вошло в коронную стадию, народ с «танцпола» вломился в шатер и принялся вытаскивать «предводителей» на музыкальную разминку. Досталось и телохранителям, и Лаксу. Их совершенно бесцеремонно схватили и увлекли в хоровод. Вор, трепыхавшийся в прелестных лапках парочки фигуристых высоких красоток, попытался вырваться, виновато покосился на меня, но тщетно. Не драться же с женщинами, твердо решившими «танцевать мужчину»! Белобрысая макушка парня исчезла в цветном водовороте. Я мысленно щелкнула себя по носу: «Эх ты, магева, самой надо было с Лаксом отплясывать, а ты все колебалась вместе с линией, теперь-то ревновать поздно! Пусть парень чуток развлечется, отойдет от стресса последних дней».

Краем глаза уловила движение чуть сзади, слева от себя, и поразилась: на тюфяк присаживался Гиз. Мое мнение о телохранителе мигом поднялось на несколько пунктов. Улизнуть от темпераментных балаганных девиц, не вызвав волны негодования, не спровоцировав преследования и не оставив позади себя горы трупов, во всяком случае, видимой горы… Да, Тэдра Номус рулит! Вот это класс!

– Чего вернулся? Вряд ли меня захотят придушить или зарезать прямо здесь и сейчас, расслабься, – насмешливо посоветовала мужчине.

– Расслабься сама, а с тем, как, когда и где мне стоит делать свою работу, я разберусь сам, магева, – вернул ироническую насмешку Гиз.

– Тебе такая обстановка кажется подходящей для покушения? – с интересом спросила, повернувшись всем корпусом к телохранителю.

– Мне – нет, – качнул головой киллер. – Предпочитаю смотреть в глаза достойному противнику, но многие работают иначе.

– Кому-то важнее процесс, кому-то конечный результат, – понимающе кивнула я.

– Именно, – с легким проблеском удивления по поводу столь глубокого проникновения в сугубо специфическую тему согласился мужчина. Ему было невдомек, что собеседница делает выводы не столько на основе глубокого понимания жизни, сколько цитируя знаменитый фривольный анекдот про поручика Ржевского с коронной фразой: «Но сам процесс!»

– Ну ладно, охраняй, больше не буду мешать, – стащив с ближайшей тарелки кусочек лакомства, весьма напоминающего наш «хворост», с хрустом пообещала я и снова уставилась на пеструю круговерть.

Мне всегда равно нравилось и кидаться в веселую суматоху очертя головой, и наблюдать за ней откуда-то со стороны. Люди часто бывают такими смешными. Хотя, может, стоило бы присоединиться к празднованию, пригласить на танец пару-тройку самых симпатичных кавалеров из местных. Магеве точно не откажут! Вот тогда Лакс-изменщик пожалеет, что сам меня не пригласил! Вот даже сильф, устав кувыркаться по тарелкам, со счастливым гиканьем нырнул в гущу народа – порастрясти туго набитый животик.

Я покосилась на поредевший «почетный президиум» шатра. Многие не утерпели и ринулись развлекаться, но старая пророчица сидела прямо и милостиво взирала на развлекающийся люд, как смотрит сытая кошка на резвящихся вокруг нее котят. Поймав мой взгляд, Матиасса коротко повела головой в сторону задника шатра, там цветастый ковер прикрывал проход во внутреннюю, закрытую от любопытных глаз часть. Похоже, настал час «забавы» для избранных. Старуха приглашала меня удалиться с праздника жизни и заняться делами, которые, собственно, я сама себе навязала. Проклятие на болтливый язык! Впрочем, упиралась я больше для вида, неистребимое любопытство всеми конечностями приветствовало означенное колдовское действо. Я и своей-то магии не уставала удивляться, что же говорить о чужой.

Ответив на приглашение заговорщицкой улыбкой, поднялась вслед за старой дамой:

– Гиз, ты тут бди по-прежнему, а я пошла, чуток поколдую. У меня семинар по обмену опытом. Посторонним на него вход воспрещен! Если вернется Лакс, можешь передать, что магеву похитил черноокий красавец-балаганщик с зубами белее, чем у Дэлькора, нет, меня похитили два балаганщика!

– Непременно. – Лукавый огонек сверкнул в глазах киллера.

Я подмигнула телохранителю и юркнула за старой Матиассой под приподнятый полог ковра. Из освещенного обилием факелов широкого пространства мы попали в тесный полумрак. Остановившись, принюхалась, поморгала, привыкая к освещению. Пахло смесью сухих трав, благовоний, деревом и тканями, никакого кислого привкуса затхлости и сырости, присущих старикам, не было.

Балаганщица, двигаясь экономно и четко, привычно для пожилых людей, берегущих убывающие силы, зажгла одну за другой три лампы: две в разных углах и одну сверху, в центре шатра. Приятные мягкие тени легли на подушки, ковры, платки и покрывала, устилающие пол и стены помещения. Там, где не лежало чего-то красиво-фактурного, неуловимо напоминающего смесь цыганских мотивов, индейской этники и эльфийских узоров, располагались шкатулки, ящички, мешочки, бутылочки на низких полках или прямо в неких подобиях сеток-авосек, в изобилии заполнивших шатер. Все делалось с таким расчетом, чтобы старой хозяйке не пришлось далеко тянуться.

Зато единственный столик слева, выдвинутый почти на середину убежища Матиассы, был девственно-пуст, гладко отполирован и разве что не покрыт лаком. Старая дама подошла к нему, села на высокие и довольно жесткие с виду подушки, аккуратно отложила трость. Жестом указала на точно такую же кучку подушек рядом. Осторожно обогнув авоськи, добралась до точки назначения и села, подавив проказливое желание сложить руки на коленях подобно примерной девочке, сидящей перед классной дамой. По-прежнему молча балаганщица вытащила из-под стола большую широкую миску, едва-едва недотянувшую до почетного звания «таза», и кувшин. Щедро наполнила емкость прозрачной жидкостью, одинокая капля попала мне на губы, я машинально облизнулась. Обычная вода, никаких добавок, во всяком случае выявляемых на вкус.

Рядом с миской Матиасса водрузила некое загадочное сооружение, больше всего похожее на пепельницу-грот, виданный мною когда-то у дальних родственников. Помню, очень хотелось поиграть с этой штуковиной, но взрослые курили, и мечта так и осталась мечтой. Закончив монтаж сооружения размером с три моих кулака, старушка отцепила с пояса расшитый бисером мешочек и щедрой рукой сыпанула из него какого-то порошка внутрь «грота». Потом подобрала с правой полочки пару разнокалиберных камешков и сноровисто долбанула ими друг о друга, высекая искру. Порошок задымился, ноздри защекотал запах трав, становящийся с каждой секундой сильнее.

«Тогда понятно, какая это была трава, почему зайцы так рвались ее косить и почему они ничего не боялись! – почесывая отчаянно засвербевший нос, с усмешкой подумала я. – Если такими травками всерьез надышаться, можно чего угодно в грядущем разглядеть и такого понапредсказывать, что и десятку Нострадамусов, помноженному на сотню бабушек Ванг, не снилось!»

Моей же визави дозы дурмана показалось маловато, она вытянула из коробочки справа длинную палочку, оказавшуюся чем-то вроде папироски, вставленной в потемневший от частого использования мундштук, прикурила и затянулась. Колечки дыма, выпущенные изо рта с привычным мастерством завзятой курильщицы, пахли еще более едко. Я украдкой чихнула в ладонь. Фу, не сказать, что пахнет неприятно, но дышать таким забористым воздухом долго не следует, а то поди разбери: то ли пророчество перед глазами, то ли обыкновенный глюк. Поскольку наркотиков я никогда не употребляла, спиртным не упивалась, отличить истинное видение от «белочки» вряд ли смогу с непривычки. Значит, пока еще чего-то соображаю, пора приступать к процессу. Миска с водой есть, Матиасса себя до нужной кондиции догоняет, а мне чего для гадания нужно? Правильно, призвать силу рун.

– Не возражаешь, если я добавлю своей магии? – вежливо уточнила, чтобы ненароком не оскорбить какой-нибудь местный клановый обычай.

Балаганщица, не выпуская папироску изо рта, благосклонно кивнула. Причем глаза ее, не считая чуть расширившихся зрачков, были все такими же яркими и абсолютно трезвыми. Вот что значит практика! Я протянула указательный палец, обмакнула его в воду и одну за другой вывела на поверхности жидкости знаки истинного зрения, ключа и дороги в будущее. Наверное, травки все-таки начали оказывать на меня действие, поскольку каждую руну, вопреки всем физическим законам, я продолжала видеть проступающим на воде сияющим силуэтом. Причем яркость повышалась с каждой секундой, я даже не успела хорошенько зажмуриться, когда сетчатку обожгла инфернальная вспышка. А потом наступили темнота и тишина, слишком полная для коврового уголка шатра. В этих безмолвии и черноте послышался заунывный, исполненный неизбывной тоски собачий вой, потом раздались чье-то тяжелое, мучительное, хриплое дыхание и кашель, потом снова были только чернота, глубокая, как пещера, и шорох, тихий, будто кто-то скользил по камню. Следом хлынули пронзительная и холодная, как глоток из горного ручья, небесная голубизна, яркие мазки красного на темной зелени, и снова настала тьма, влажная тьма воды, а с нею тишь, в которой вспыхнули близкие звезды.

– Где эти козлы зубастые?! Я им все рога обломаю! – раздался отчаянно-задорный, гневный крик Лакса, и взметнувшийся край ковра прогнал все видения.

– Каких животных вы тут собрались отыскать, юноша? – Суховатый голос, исполненный ехидства, мгновенно вышиб из вора весь пыл.

– А-а-а? Ой! Извинит-те, – смутился мой друг и быстро-быстро попятился к выходу.

– Лакс, в чем дело? Какие козлы? Мы гадали на воде, – удивленно повторила я вопрос балаганщицы, еще не вполне отойдя от странного темного транса.

– Два натуральных козла, – в сердцах буркнул парень, отчаянно краснея и оправляя разорванный ворот праздничной рубахи, выбившейся из брюк. – Один – Гиз, потому что несет всякую чушь, а второй – я, потому что верю как последний дурень полной ерунде.

– Прости, магева. – Из-за спины Лакса показался козел номер один, имевший малость потрепанный и даже, вот диво, чуток виноватый вид. – Я ему твои слова предал, как просила, но остановить после мог, только убив или покалечив, уж больно эльф прыток. Мы сильно помешали гаданию?

– Не знаю, – честно ответила в некоторой оторопи. – Я что-то видела, но что именно, пока не поняла, в основном какая-то чернота и звуки. Показали бы мне что-нибудь еще, если бы процесс не прервался, не могу сказать. Матиасса, как ты думаешь?

Старая женщина задумчиво покрутила в зубах мундштук:

– Мы не разделили видений, магева. Каждый получил свою череду образов. Для меня была явлена дорога нашего племени: прошлое, настоящее, будущее – путь, уходящий далеко вперед. Никогда еще я не видела столь ясно и столь много. Пожалуй, следует сказать вам, мальчики, спасибо за вмешательство. Вряд ли мой дряхлый разум смог бы вместить больше. Но все равно любопытно, что же привело вас в мой шатер?

– Эгм, – откашлялся Лакс и заложил Гиза с потрохами.

Оказывается, наш драгоценный киллер-актер удосужился воспроизвести мою шуточку насчет пары чернооких красавцев-балаганщиков с зубами белее, чем у Дэлькора, с потрясающей достоверностью. Вот уж по ком плакал бы Станиславский! Конечно, вор тут же помчался выяснять, где это я и с кем уединилась, а какой-то добросердечный, изрядно поддатый гость праздника совершенно добровольно указал ему место.

Старая дама бросила сигарету на стол и расхохоталась, хлопнув себя по тощему бедру. Она смеялась до слез, заливисто, от всей души и так заразительно, что мужчины и я вместе с ними не выдержали и присоединились к веселью.

– Гляжу, магева, ты не только колдовать успеваешь! – отсмеявшись, хитро заметила Матиасса. – Двух таких красавчиков без магии в козлов превратила!

– Предлагаешь бросить ворожбу и заняться более прибыльным делом – животноводством? – окидывая парней придирчивым взглядом, задумчиво осведомилась я, чем вызвала новый приступ гомерического смеха.

– Нет, таким искусством многие женщины владеют, я и сама, бывало… – цокнула языком балаганщица, но, слава богу, в романтические воспоминания не ударилась и продолжила уже серьезно, даже с каким-то фанатичным блеском в глазах: – Твой же истинный талант – великое сокровище для всего нашего мира! Ты как луч солнца, освещающий верный путь другим и разгоняющий смутные тени!..

– Смотрите не перехвалите, – поморщилась я от сильного чувства неловкости и встала с подушек.

– Разве людская молва имеет для тебя значение, магева? – тихо промолвила старуха и сама же ответила, отрицательно качнув головой.

– Я слушаю, что говорят другие мне и обо мне, во всяком случае, обыкновенно слушаю, – попыталась возразить ей, – правда, поступаю всегда так, как считаю нужным.

– Вот об этом я и говорю, – снова гордо кивнула Матиасса.

– Но ведь точно так же делает куча народа! – удивилась я.

– Все дело в том, какие именно поступки ты совершаешь и считаешь правильными. Такой выбор, чувство правильного, готовность действовать и возможность к свершению – редкость, – торжественно заключила пожилая провидица и скрестила на груди руки, показывая, что спор закончен и, сколько бы я ни вякала, она останется при своем мнении.

– Вот об этом и говорил, служительница, – шепнул на ухо Гиз, и я вздрогнула, не успев учуять, как мужчина сумел подкрасться так близко.

– Ну тебя на фиг, – огрызнулась нервно. – Ладно, Матиасса, спасибо за помощь в гадании, но теперь тебе надо о многом подумать после видений, да и я хотела бы обмозговать свои комиксы.

– Спасибо, магева. – Старушка осталась при своем твердом убеждении в моей уникальности, но, по крайней мере, не стала настаивать на совместном анализе полученной информации – и то хлеб.

Мы вынырнули из ароматных клубов дыма на относительно свежий воздух. Я задышала полной грудью, очищая легкие от дурман-травы и озираясь по сторонам. Ни Кейра, ни Фаля поблизости не наблюдалось. Первый наверняка отыскал себе бабенку с пышными формами и отправился праздновать в уголке поукромнее, а второй небось не мог уняться, пока не проинспектировал все закоулки площади и не продегустировал каждое блюдо, во всяком случае, каждое сладкое блюдо. Что ж, я уважала их выбор, зато сама могла нынче слинять с мероприятия на законных, многозначительных магевских основаниях.

– А что ты видела в этот раз на воде, Оса? – нетерпеливо, хоть и с кажущейся беспечностью, спросил Лакс, принимая вопрос о гадании весьма близко к сердцу.

Печальный личный опыт толкования пророчеств и весьма полезная для его здоровья моя первая проба в тонком искусстве предсказания весьма способствовали такому настрою.

– Тьму! – наклонившись поближе к вору, зловеще провыла я, не в силах бороться с искушением. Уж слишком обстановка показалась подходящей: гул веселья, свет праздника за нашими спинами, а впереди сумеречные контуры затихшей ярмарки, темные очертания шатров, палаток, лотков, еще различимые, но уже таящие в себе темную загадку случайные голоса, шорохи, скрипы. Ну как тут было не рассказать страшной истории?

Лакс вздрогнул всем телом и с такой тревогой поглядел на меня, что я моментально устыдилась собственной проказы. Его психика, еще не успевшая оклематься после ряда душевных потрясений, похоже, мигом предоставила хозяину широкий выбор разнообразных катастроф – для впадения в панику.

– Черный цвет? Ночь? Зло?.. – взялся деловито перебирать Гиз, пока мы неторопливо брели к фургону с тюфяками и багажом.

– В первых двух эпизодах, скорее, отсутствие любого света, может, мне подземелья показывали, в последнем же – просто ночь, даже звезды видела и озеро с чернильно-темной водой, в которой в солнечный день, как в колодце, отражались светила. Может, то самое Проклятое озеро, о котором Лакс говорил? – перебрав в памяти подробности видений, всплывающие с неожиданной четкостью, выдала порцию информации. – Эй, вокруг твоего легендарного озера случайно не цветут такие багряные цветы с лепестками, похожими на перевернутые сердечки?

– Растут, – осипшим голосом согласился Лакс, и его по-эльфийски гладкая кожа приобрела странный бледно-серый цвет, будто мой парень из представителя Дивного народа мгновенно обратился в вампира.

– Замечательно! – обрадовалась, заставив вора вздрогнуть. – Значит, ближайшая цель определена. Проклятое озеро – место, имеющее не только мистическое значение, но и вполне географические координаты! А по пути постараемся разобраться с пакетом других видений, сопровождавшихся посторонними звуками вроде собачьего воя и шорохов.

– Вой – это к гибели! – прошептал парень с суеверным ужасом и сделал какой-то быстрый знак пальцами, должно быть отводя беду.

– Врагов! – решительно отрезала я, пресекая панику в рядах. – К чему пораженческие настроения, Лакс?! Акуна матата! Что в переводе с языка одного милого народа означает: «Не беспокойся, будь счастлив!» Ясно?

– Ясно, – кивнул вор и задумчиво уточнил, потирая костяшками пальцев скулу: – Но что, если видение предостерегало тебя от поиска Проклятого озера? Вдруг это плохо кончится?

– Хочу побывать в этом месте, а что до предполагаемых неприятностей… Чтобы мы, такие умные, богатые и везучие, да не справились с какой-нибудь ерундовой проблемкой? Быть того не может! – убежденно изрекла я.

– Даже если эта «проблемка» – смерть? Как в том видении про стрелу? Вдруг ты в следующий раз не успеешь? Я ведь не о себе говорю, а в принципе… – спросил вор и так глубоко задумался, что едва не налетел на колесо мирно стоящего фургона. Это при эльфийских-то грации и пластике, по поводу которых меня вечно завидки брали!

– Не успею, значит, займусь практическим изучением таинства воскрешения! – с апломбом заявила я, малость подпортив патетику речи зевком. Рот против воли раздвинулся при виде нашего бивуака, вокруг которого спокойно бродил Дэлькор. Между прочим, я приложила весь арсенал дипломатических способностей, чтобы убедить коня остаться у фургона в качестве сторожа, а не тащиться за мной к балаганщикам, делая мою и без того весьма колоритную фигуру еще более узнаваемой. Отзевавшись (предсказания под ароматные травки, оказывается, обладают отличным снотворным действием!), продолжила: – Давно хотела попробовать свои силы в некромантии, но не убивать же кого-то специально в качестве подопытного кролика! Лакс, в вашем мире правит магия, а значит, нет ничего невозможного, реально нет! Так что…

– Акуна матата? – Заскакивая на ступеньку фургона, Лакс расплылся в счастливой и почти глупой улыбке, вновь вернув себе прежнюю, веселую беспечность.

– Ага! – рассмеялась я, в порыве чувств обняла парня и ласково чмокнула его в щеку, рука будто случайно прошлась по мягким волосам. – Так-то лучше! А собачка выть по тысяче поводов может! Допустим, ее злой хозяин к кавалеру не пустил или покормить забыли! Бери пример с Гиза. Мы ему выдающуюся карьеру порушили, а он не унывает! Ведь так, Гиз?

– Если я, как пес, буду выть на луну, лучше никому не станет, – откликнулся бывший убийца, молча шагавший рядом с нашей неугомонной парочкой. – Впрочем, одно могу сказать совершенно точно, магева: с тобой мне куда веселее, чем на любом из прежних заданий.

– Раз тебе так хорошо, может, еще и жалованье платить не стоит? – хитро улыбнулась я, потрепала по морде подбежавшего к нам с радостным ржанием Дэлькора и запрыгнула к Лаксу, который разжигал лампу внутри фургона.

– Считай, что мне не настолько хорошо, чтобы обходиться без жалованья, – едко ухмыльнулся киллер, с кошачьей пластикой взлетев в фургон.

Под ним даже доски не скрипнули, впрочем, под вором тоже, одна я двигалась словно бегемот в магазине с китайским фарфором. Эдак комплекс неполноценности заработать можно, ведь всегда считала себя изящной девушкой! «Ну, ладно, зато колдовать умею!» – утешилась тут же.

– Значит, не получилось сэкономить, – разочарованно вздохнула, изрядно повеселив спутников, раскладывающих вещи на ночь. Почему-то ни один в мою прижимистость не поверил.

Еще за ужином я предложила сделать из Мидана ноги, как только помогу балаганщикам. Мне совсем не улыбалось натолкнуться на мстительных сторонников бывшего губернатора или губернатора нынешнего. Фелик показался очаровательным юношей, но от его сентиментальности и идеализма за время нашего недолгого знакомства мне не раз сводило скулы. Так что возобновлять отношения я не планировала, так же как и обижать милого юношу. Разобраться с врагами все-таки было проще, а потому тактика избегания показалась мне самой удачной, оба телохранителя горячо поддержали мудрую (в данном конкретном вопросе) магеву, а Лаксу с Фалем оказалось все равно, куда и когда отправляться, лишь бы со мной. Поэтому в путь в направлении западных окраин Ланца мы собрались тронуться с утреца, хорошенько выспавшись и забив сумки самыми свежими припасами. Кейр сходил, потолковал с нужными людьми и договорился на этот счет. Черт! Как же мне нравилось, что мужчина взял на себя функции снабженца, сняв с моей шеи нудную обязанность каждодневно думать о жратве! Уже за одно это готова была платить ему любое жалованье, впрочем, уверена, вздумай я повысить ему плату, этот странный тип непременно принялся бы торговаться, отстаивая мои (не свои, разумеется!) интересы. А ведь отличная идея!

– Кстати о жалованье, Гиз. Кейру мы платим одну серебряную в неделю, ты ведь на такую ничтожную сумму не согласишься? Правда? – многозначительно уточнила, волоча свой тюфяк за горку багажа. – Профи твоей квалификации должен получать никак не меньше шести монет плюс премиальные, так?

– Я начинал торговаться с пятнадцати, но хитроумная магева сбила цену более чем вдвое, – мгновенно сообразив, о чем идет речь, поддакнул Гиз.

– А поскольку мы ничуть не сомневаемся в профессиональных навыках Кейра и не считаем его квалификацию ниже твоей, придется назначить аналогичную плату и ему, – рассудительно заключила я, а Лакс хихикнул в кулак.

– Чему смеемся? – надменно поинтересовалась, выгребая из сундука одеяла и маленькую, точно под голову, подушечку.

– В первый раз вижу, чтобы искали способ, как заплатить не поменьше, а побольше, – ответил вор, раскладывая на своем лежбище скатку одеяла.

– Так я же безумна, как мартовский заяц, ты связался с сумасшедшей! – довольно констатировала, укладываясь на синее эльфийское одеяло и укрываясь сверху зеленым. – Боишься?

– Не-а! Твое безумие восхитительно! – довольно протянул Лакс, зевнул и погасил лампу.

– Поддерживаю, – тихо согласился из своего угла Гиз, голос его звучал до странности умиротворенно.

Я закрыла глаза и стала ловить ровное дыхание спутников, поскрипывание старых досок фургона, отголоски смеха, музыки, песен с праздника балаганщиков. Постепенно ликующее напряжение начало проходить, возбуждение уступило место приятной расслабленности. Я начала дремать, когда на грани сна и яви возникли искусный перебор гитарных струн и низкий, с приятной хрипотцой сильный мужской голос, выводящий восхитительную мелодию. Я не разбирала слов, но само ощущение музыки было прекрасно, более прекрасно, чем все, что я когда-либо слышала. Мне бы вскочить, подбежать, посмотреть и послушать поближе удивительного музыканта, разобрать, какую же песню он поет, но почему-то я не сорвалась с места. Просто лежать, покачиваться и уплывать на волнах его музыки оказалось истинным блаженством. Под нее я сладко заснула и во сне продолжала слышать и слушать неведомого барда.