Онлайн чтение книги Возвращение доктора Фу Манчи
ГЛАВА XV. КОЛДОВСТВО

— Вы говорите, что у вас есть для меня две новости? — обратился Найланд Смит к инспектору Веймауту, который сидел напротив него за столом и потягивал кофе.

— Да, есть два сообщения, — ответил человек из Скотланд-Ярда, и Смит застыл с яичной ложкой в руке, весь обратившись во внимание.

— Первое — желтокожая шайка переменила квартиру. В Ист-Энде их больше нет.

— Как вы в этом удостоверились?

— Двояко. Во-первых, Фу Манчи разоблачил свое местопребывание, а он никогда этого не делает. Во-вторых, мы последовательно произвели повальный обыск всех домов, не пропустив ни одной крысиной норы. Тот самый дом, где, по вашим словам, Фу Манчи посетил некий китайский мандарин и где вы, мистер Смит, и, — посмотрев в мою сторону, — и вы, дорогой доктор, находились какое-то время в заключении…

— Неужели? — прервал его Смит, налегая на яйцо.

— Именно так, — продолжал инспектор, — и в этом строении сейчас нет ни души. Нет ни малейшего сомнения, что наш замечательный китаец нашел какое-то другое убежище. Однако моя вторая новость гораздо интереснее для вас. Если мне не изменяет память, вы были препровождены в игорный дом китайца Шень Яна неким бывшим офицером нью-йоркской полиции Берком…

— Боже правый! — воскликнул Смит, вскинув глаза. — Я думал, что они его тоже поймали.

— И я так думал, — мрачно ответил Веймаут. — Оказывается, ничего подобного! Ему удалось удрать в суматохе, которая возникла в ходе нашей облавы. До сих пор он скрывался у своего племянника — садовника, живущего в районе Апминстера.

— Так он и теперь там скрывается? — уточнил Смит.

— Точно так, именно скрывается. С тех пор он боится высунуть нос на улицу. Утверждает, что за ним наблюдают день и ночь.

— Но тогда…

— В конце концов ему пришло в голову, что скрываться бесконечно невозможно, — продолжал инспектор, — что-то надо делать. И нынешним утром он рискнул сделать вылазку. Поскольку он убежден, что постоянно находится под наблюдением, он покинул дом в строжайшей тайне, спрятавшись в рыночном фургоне между ящиками. В Ковент-Гардене он благополучно высадился и явился к нам в Скотланд-Ярд ни свет ни заря.

— Чего он конкретно опасается?

Инспектор Веймаут поставил кофейную чашку и слегка подался вперед.

— Он что-то знает, — сказал полицейский, понижая голос. — И они знают, что он что-то знает.

— Что же именно? — Найланд Смит выразительно посмотрел на детектива.

— Каждый волен назначать свою цену, — ответил с улыбкой Веймаут, — и Берк, судя по всему, думает, что вам он продаст дороже, чем полиции.

— Так, — отозвался Смит. — Он хочет меня видеть?

— Нет, он хочет, чтобы вы его повидали, — ответил полицейский. — Я думаю, он ждет, что вы арестуете человека или людей, которые шпионят за ним.

— Он приводил какие-нибудь доказательства, что за ним следят?

— Несколько. Берк рассказал о молодой цыганке, которая окликнула его через изгородь, отделявшую цветник дома племянника, где он отсиживался, от соседской лужайки.

— Цыганка… — прошептал я и посмотрел на Смита.

— Да, доктор, вы правы, — перехватил мой взгляд Веймаут. — Это была Карамани. Она спросила у него, как добраться до чего-то, уж не помню чего, и даже попросила записать это на вырванном из блокнота листке, якобы из опасения забыть.

— Вы слышите, Петри? — бросил Смит.

— Слышу, слышу, — ответил я, — но совершенно не представляю, какое особенное значение имеет этот факт.

— А я представляю, — резко ответил Смит. — Прошлой ночью я, кажется, не зря насиловал свои усталые мозги. А сегодня мне надо заглянуть в Британский музей за подтверждением некоторых моих подозрений.

Сказав это, Смит повернулся к Веймауту:

— Где теперь этот Берк?

— Он возвратился домой к племяннику таким же образом, спрятавшись между пустыми ящиками в фургоне. За всю свою жизнь я не встречал более напуганного человека.

— Судя по всему, оснований у него для этого более чем достаточно, — заметил я Веймауту.

— И это весьма серьезные основания, — мрачно подтвердил Найланд Смит. — Если человек располагает информацией, имеющей прямое отношение к безопасности Фу Манчи, избежать смерти ему может помочь только чудо, подобное тому, что выручило нас.

— Берк утверждает, — продолжал Веймаут, — что каждую ночь кто-то рыщет вокруг их дома. Так вот, раза два или три он просыпался (к счастью, Берк спит довольно чутко) от страшного кашля за окном. Берк спит с пистолетом под подушкой и не раз, подбегая с ним к окну, он видел очертания некоего существа, которое соскакивало с черепичной крыши над потолком его комнаты прямо в цветочные грядки…

— Существа! — воскликнул Смит, и его серые глаза загорелись. — Вы сказали — существа?

— Я сознательно употребил это слово, — отвечал Веймаут, — потому что Берк утверждал, что оно передвигается на четвереньках.

На какое-то время воцарилось молчание, затем я позволил себе высказать предположение:

— Вполне возможно, что человек, соскакивая с наклонной черепичной крыши, может опуститься на четвереньки.

— Вполне, — согласился инспектор, — и я тоже высказал такое предположение Берку.

— А, кроме кашля, он больше никаких звуков не слышал? — вмешался Смит. — Что-нибудь наподобие треска сухой ветки?

— Он ничего об этом не говорил, — ответил Веймаут не без некоторого удивления.

— Ну, и каков ваш план?

Веймаут слегка улыбнулся:

— Один из своих фургонов племянник Берка оставил позади Ковент-Гардена, чтобы он вернулся после полудня. Мое предложение: вы, я и мистер Смит, подобно Берку, спрячемся между пустыми ящиками и так доедем до Апминстера.

Найланд Смит вскочил, оставив недоеденным свой завтрак, и принялся расхаживать взад и вперед по комнате, в задумчивости теребя левое ухо. Затем он начал рыться в кармане халата, откуда в конце концов извлек свою неизменную трубку, потрепанный кисет и коробку спичек.

— Следует ли понимать, что Берк боится возвращаться домой даже среди белого дня? — спросил он внезапно.

— До сего времени он ни разу не покидал дом своего племянника, — отвечал Веймаут. — Похоже, он думает, что всякое открытое общение с властями или с вами будет равносильно подписанию самому себе смертного приговора.

— Ну, в этом-то он абсолютно прав, — заметил Смит.

— Вот поэтому-то он и вернулся с такими предосторожностями, — продолжал инспектор. — Да и нам, если мы рассчитываем хоть на какой-то успех, придется принять те же меры. Рыночный фургон, нагруженный таким образом, чтобы в середине оставалось место для нас, подойдет к конторе «Пайк и Пайк» в Ковент-Гардене около пяти часов пополудни. Я предлагаю всем нам встретиться там в половине пятого, чтобы вместе отправиться в дорогу.

Закончив свою речь, инспектор посмотрел на меня вопросительно.

— Включите и меня в список, — сказал я ему. — В фургоне найдется свободное место?

— Разумеется, — был ответ. — Это довольно большое сооружение на колесах, но удобств я не гарантирую.

Найланд Смит, до сих пор без устали расхаживавший по комнате взад-вперед, вдруг стремительно куда-то вышел. Но раньше, чем мы успели с инспектором обменяться по этому поводу удивленными взглядами, он возвратился, неся в руке маленькую медную пепельницу. Смит поставил ее перед Веймаутом и спросил:

— Видели ли вы когда-нибудь что-либо подобное?

Инспектор внимательно рассматривал нашу находку, мизинцем поворачивая ее то туда, то сюда, причем проделывал это с явным отвращением. Смит и я следили за ним в полном молчании, и, наконец поставив пепельницу на стол, он взглянул на нас в полном замешательстве:

— Это чем-то напоминает водяную крысу.

Найланд Смит внимательно на него посмотрел.

— Так, значит, водяную крысу? Вообще-то мне тоже кажется, что есть какое-то сходство, да. Однако, — и он стал разматывать шелковый шарф, который был повязан вокруг шеи, — видели вы когда-нибудь, чтобы водяная крыса оставляла следы, подобные этим?

Веймаут вскочил на ноги.

— Что это? — вскричал он. — Когда это случилось и как?

Найланд Смит в свойственной ему сжатой манере объяснил, что произошло с ним прошлой ночью. Когда он закончил, пораженный Веймаут прошептал:

— Великий Боже! Существо на крыше, кашляет, на четырех лапах…

— Я так себе его и представлял! — воскликнул Смит…

— Должно быть, — начал я в волнении, — доктор Фу Манчи вывез какое-нибудь новое ужасное животное из Бирмы…

— А вот и не из Бирмы, Петри, — буквально накинулся на меня Смит, — не из Бирмы, а из Абиссинии.

Итак, начавшийся день обещал быть весьма и весьма насыщенным событиями. Рано утром Найланд Смит отправился в Британский музей для проведения каких-то загадочных расследований. Я посетил своих» немногих больных (по выражению Найланда Смита, у нас чертовски здоровый округ) и, возвратившись домой, обнаружил, что до нашей встречи в Ковент-Гардене у меня еще в запасе три часа абсолютно свободного времени. Закончив свой одинокий ленч, я ощутил внезапное беспокойство и полную невозможность оставаться более в четырех стенах. Полностью снарядившись для нашего вечернего предприятия и не забыв сунуть в карман пистолет, я вышел из дома и отправился к ближайшей станции метро. Там я купил билет до Черинг-Кросс и вскоре обнаружил себя блуждающим без всякой цели по многолюдным улицам. Повинуясь какому-то безотчетному велению памяти, я дошел до Нью-Оксфорд-стрит, а когда посмотрел, куда же меня занесли ноги, то невольно вздрогнул. Я стоял перед той самой лавочкой букиниста, в которой два года назад повстречал Карамани.

И тут на меня нахлынуло столько горьких мыслей, что, даже не взглянув на выставленные на продажу книги, я углубился в Мюзеум-стрит. И здесь, стараясь скорее отвлечься, чем что-то купить, я стал рассматривать восточный фарфор, египетские статуэтки, индийское оружие и прочие редкости, стоявшие в витрине антиквара.

Но как бы я ни старался сосредоточиться на этих предметах, я не мог отделаться от роя нахлынувших воспоминаний. Они как бы выключили меня из реальности. Толпа на мостовой, оживленное движение по всей Нью-Оксфорд-стрит — все это для меня перестало существовать. Вместо горшков и статуэток в витрине я погрузился в туманный воображаемый мир, освещенный огромными красивыми глазами прекрасной Карамани. В нежных оттенках китайской вазы, стоящей где-то в глубине лавочки, я угадывал румянец ее щек, ее лицо вставало передо мной насмешливым фантомом, выступив из темноты между отвратительным позолоченным идолом и индийской ширмой из сандалового дерева.

Я пытался стряхнуть этот навязчивый образ, сосредоточив все свое внимание на высокой этрусской вазе в ближайшем к входной двери углу витрины. Но что это? Может, я и в самом деле схожу с ума? На какой-то момент я почувствовал, что действительно теряю рассудок, потому что, несмотря на все мои усилия прогнать видение, оно не исчезало. Среди древней керамики я явственно видел обращенное ко мне колдовское лицо юной рабыни.

Вероятно, со стороны я действительно выглядел сумасшедшим и, возможно, стал привлекать внимание прохожих, но я ничего этого не запомнил, так как все мое внимание было сосредоточено на этом лице в обрамлении пышных, черных как вороново крыло волос, на этих слегка приоткрытых красных губках, сияющих темных глазах, которые завораживали меня из глубины лавочки.

Я был в смущении, мне стало жутко. Я стоял как зачарованный, не в силах двинуться с места. Наконец, сделав огромное усилие над собой, я шагнул к двери, повернул ручку и вошел в лавочку с таким спокойным видом, на какой только был способен. Занавеска, прикрывавшая маленькую дверь за одним из прилавков, слабо качнулась, будто от сквозняка, но я буравил ее яростным взглядом до тех пор, пока из-за нее не появился некий плод смешения греко-еврейско-японских генов, который невозмутимо встал по ту сторону прилавка напротив меня и отвесил легкий поклон.

Его появление было столь неожиданным, что я невольно отпрянул.

— Сэр, могу ли я что-либо вам предложить? — спросил меня этот мутант с новым легким поклоном.

Какое-то время я изучал его в полном молчании, потом сказал:

— Мне сейчас показалось, что я видел здесь свою старую знакомую, но, может быть, я ошибся…

— Совершенно верно, вы ошиблись, сэр, — отвечал лавочник, в легком удивлении приподняв брови. — Возможно, ошибка произошла благодаря отражению в витрине. Но, может, я покажу вам наш товар?

— Не стоит беспокоиться, — ответил я, внимательно вглядываясь в его лицо. — Как-нибудь в другое время.

Я стремительно вышел на улицу. Одно из двух: либо я действительно теряю рассудок, либо Карамани скрывается в этой лавке.

Однако, сознавая беспомощность своего положения, я постарался запомнить имя хозяина, начертанное на вывеске этого торгового предприятия — «Дж. Саламан». Запечатлев навеки в памяти эту экзотическую фамилию, я пошел своей дорогой, стараясь привести в порядок рассудок и унять бешеное сердцебиение.