Онлайн чтение книги Вторжение в особняк
Глава 5

Незнакомец держался осторожно. Слух у меня прекрасный, но звука закрывающейся двери я не расслышал. Как, впрочем, и звука шагов. Однако бесшумно извлечь из пальто сверток, особенно если не знаешь, в каком именно кармане его искать, удалось бы не всякому. Услышав то, что хотел, я встал и произнес:

— Вы меня ищете?

Незнакомец оказался незнакомкой. Метнувшись к двери, она уже почти схватилась за ручку, но я оказался проворнее.

— Ах вы, мерзавец! — с чувством произнесла девушка.

В ответ я щелкнул выключателем — комната осветилась.

— Признаться, вы меня удивили, — сказал я. — В моем списке подозреваемых вы занимали последнюю строчку.

— Вы меня обманули, — произнесла в ответ Тамми Бакстер. — Вчера. Сказали, что Хетти к вам не приходила.

— Естественно, — пожал плечами я. — Судя по всему, у нее были причины никого в свои планы не посвящать.

— Ничего подобного! — вспыхнула Тамми. — Мне она сказала.

— Возможно. Хотя вы вполне могли и выследить ее.

— Как бы то ни было, сейчас вопрос в другом: почему вы пробрались сюда и выкрали сверток? — Я протянул руку. — Отдайте.

Тамми попятилась.

— Нет! Он не ваш. Он принадлежал Хетти. Именно поэтому я и решила забрать его. Вы не имеете права держать его у себя!

— А вы?

— У меня больше прав, чем у вас. Это дом Хетти!

Он должен оставаться здесь.

Я схватил ее за запястье, легонько подтолкнул, а свободной рукой выхватил сверток.

— Трус! прошипела Тамми, сверкая глазищами. — Будь я мужчиной…

— Да, например, Ноэлем Феррисом, — подсказал я. — Он так отвечает по телефону, что мне не терпится съездить ему по физиономии. Возможно, я мерзавец и трус, но я отнюдь не простофиля. Если вы считаете, что у вас есть права на этот сверток, почему вы не сказали об этом при всех? Трое мужчин смогли бы задержать меня в кухне, пока вы им завладеете. По крайней мере — могли бы попытаться. Вы же предпочли прокрасться сюда втихомолку. Повторяю: почему?

— Я женщина, — сказала она.

— Согласен. Даже спорить не стану. И?

— Я женщина, вот и все! — Она протянула ко мне руку, но прикасаться не стала. — Мне говорили, что вы знаток женской натуры.

— И?

— И я веду себя соответственно. Очень глупо было с моей стороны обзывать вас трусом и мерзавцем. Я прекрасно знаю, что вы умный и честный, и уж, безусловно, не трус. — Она снова протянула руку и на сей раз прикоснулась к моей руке. — Просто мне кажется, что я могу кое-что знать о содержимом этого свертка. Хетти мне и правда кое-что сказала. Не стала скрывать, например, что собирается отнести его Ниро Вулфу. Кстати, вы спрашиваете, почему я прокралась сюда и забрала сверток. А почему вы сами устроили здесь засаду? Сначала рассказали нам, что оставили сверток здесь, а потом вернулись и спрятались.

Она говорила слишком много. Я застал ее с поличным, а она пыталась заговорить мне зубы. Я решил ее проверить.

— Мы можем обсуждать это целый день, — сказал я. — Пожалуй, я позвоню Пэрли Стеббинсу, сержанту, который был здесь вчера, или мы сами к нему поедем. Пусть он сам разберется в этой истории. Где у вас телефон?

Что ж, я попал в точку, хотя особой радости мне это не доставило. Кажется, я этого не упоминал, но, уже увидев Тамми впервые, подумал, что интересно было бы узнать ее поближе. Увы, теперь, когда Тамми грозил электрический стул, такая перспектива меня больше не прельщала. Тем более что не успел я договорить, как ее лицо приняло многообещающее выражение.

— Мне кажется, не стоит, — проворковала она. — Хетти ненавидела полицейских.

— Хетти мертва.

— Да, но… — Она снова прикоснулась к моей руке, уже настойчивее. — Вы же сами говорили, что это ее сверток, а она ни за что не отдала бы его полиции.

Она ведь мне доверяла, не так ли? Сама сказала, что идет к Ниро Вулфу. И вас я прошу, мистер Гудвин, — поверьте мне. Разве я не заслуживаю доверия?

Я пропустил ее слова мимо ушей. В конце концов она и вправду была женщиной.

— Хорошо, — сказал я, — давайте тогда поступим иначе. Я и сам не отношу себя к поклонникам полиции.

Мы поедем к Ниро Вулфу. Собирайтесь.

Тамми чуть призадумалась, искоса поглядывая на меня. Потом спросила:

— А вы не отдадите мне сверток, если я пообещаю приехать попозже?

— Нет, конечно!

— Хорошо. Я поеду с вами. Мое пальто наверху, в моей комнате.

Я открыл дверь, и Тамми направилась к лестнице.

Поскольку в моем распоряжении было около шести минут — мировой рекорд для того, чтобы женщина собралась и надела пальто, — я решил, что еще успею взглянуть на содержимое бюро Хетти Эннис, и, в свою очередь, поднялся по ступенькам. Дверь была открыта, а на подоконнике сидел Пол Ханна.

— А, вот вы где, — встретил меня он. — А я вот размышлял над вопросами Ферриса. Вы ведь так и не ответили на них.

— Я попытался, — обронил я, проходя к бюро.

Крышка была сдвинута, а все отделения доверху забиты всякой ерундой. Сверху еще громоздились кипы журналов и каких-то бумаг. Беглый осмотр занял бы час, а на тщательный обыск ушло бы часа четыре, а то и больше. Я выдвинул первый попавшийся ящичек. — А какой вопрос вас больше всего интересует?

— Все, — сказал Ханна. — Я ровным счетом ничего не понимаю.

— Я тоже. Поэтому и шарю вокруг. Я дам вам знать, если натолкнусь на что-нибудь стоящее.

— Вы меня уже не застанете — я сейчас ухожу в театр. У нас репетиция.

— Желаю удачи. Встретите Климента Брода — поклонитесь от моего имени.

Ханна пообещал и убрался восвояси. Я быстренько осмотрел ящички и отделения для всякой мелочевки, но не нашел ничего, хоть мало-мальски достойного внимания. Главное — ни единого письма. Прошло не шесть, а целых десять минут, прежде чем снизу послышался голос:

— Мистер Гудвин! Где вы?

Тамми стояла у основания лестницы в той же меховой шубке и шапочке, в каких я встретил ее накануне.

Я спустился, облачился в пальто и шляпу, сунул сверток в карман и вышел следом за Тамми на улицу. Мы прошагали до Девятой авеню, где я взял такси. Усевшись рядом с Тамми на заднее сиденье, я назвал таксисту адрес, затем спросил ее:

— А вы водите машину?

— Конечно, — пожала плечами Тамми. — Кто же ее не водит?

Это мне не помогло. Нельзя же угнать машину и сбить пешехода, если не умеешь водить. Если вам кажется, что я пытался, под любым предлогом, обелить Тамми Бакстер, то вы заблуждаетесь. Тем более что против нее свидетельствовали уже целых четыре обстоятельства. Впрочем, эта проблема разрешилась уже совсем скоро. Не успело такси остановиться напротив нашего особняка, как из стоявшего неподалеку автомобиля выбрался какой-то мужчина. Это оказался Альберт Лич, собственной персоной.

Я должен был догадаться уже тогда. Во всяком случае, мне следовало бросить Тамми Бакстер на произвол судьбы, а не пытаться ее выгораживать. Лишь последний болван не догадался бы об этом, когда Альберт Лич, предъявив мне кожаные корочки, заявил:

— Я арестую вас по подозрению в хранении фальшивых казначейских билетов Соединенных Штатов Америки.

Мои брови поползли на лоб.

— О, на сей раз, я вижу, вы без ордера?

— Когда основания для ареста достаточные, ордер на арест нам не требуется, — самодовольно ответил он.

— Что ж, вам виднее — я не силен в законах. Однако, учитывая, что мы на улице, а мою комнату вы уже обыскали, под «хранением» вы, видимо, подразумеваете, что оные казначейские деньги сейчас при мне?

— Да.

Что ж, это легко проверить. — Я растопырил руки. — Действуйте.

— Не здесь, — сказал он, хлопая меня по плечу. — Вы поедете со мной.

— При всем уважении к вам, вынужден отказаться.

Отнести вы меня не сможете — я тяжелый, так что вам остается только тащить меня волоком. Я не хочу, чтобы мне что-нибудь подсунули, а здесь, по крайней мере, есть свидетели — вот эта дама и водитель такси. В их присутствии обязуюсь не вчинять вам иск, если простужусь из-за того, что вы меня здесь разденете. — Я снова растопырил руки.

Лич повернулся и крикнул:

— Циглер, идите сюда!

Из автомобиля вылез какой-то тип и приблизился к нам.

— Постойте здесь, — велел ему Лич, а сам полез ко мне в карман и извлек из него сверток. Заметьте: не стал ощупывать меня и хлопать по карманам, а сразу полез куда надо. Затем попятился, присел на корточки, опустил сверток на тротуар, развязал тесемку и нетерпеливо развернул обертку. С минуту он тупо пялился на нарезанную бумагу, затем схватил, повертел в руках и начал лихорадочно вытаскивать и разглядывать отдельные листочки.

— Осторожнее, не запачкайте только, — предупредил я. — Бумага очень ценная. — Я снова развел руки в стороны. — Попробуйте еще поискать. Вы ведь только начали.

Лич встал и прищурился.

— Я уже предупреждал вас, Гудвин, — угрожающе заговорил он. — Вы с огнем играете. Смотрите не обожгитесь. Поехали, Циглер!

Прихватив бумагу с тесемкой, он двинулся к машине.

— Эй, отдайте мой сверток! — крикнул вдогонку я.

Лич даже не обернулся, а я упорствовать не стал, благо мог изготовить себе еще такой же, центов за пятнадцать.

— Откуда они? — полюбопытствовал таксист.

Из ФБР, что ли?

— Да, — кивнул я. — Из Фирмы Безмозглых Разинь. Эй, а вы куда?

Тамми Бакстер уже открыла дверцу такси.

— Я уезжаю, — сказала она. — Сверток увезли.

Больше мне здесь делать нечего.

— Ошибаетесь, — заметил я. — Нам есть, о чем потолковать. Выбирайте сами — здесь или в полиции.

Чуть поколебавшись, она захлопнула дверцу.

— Езжайте, — сказал я таксисту.

Тамми, дождавшись, пока он отчалит, обратилась ко мне:

Так что там было? Самая обыкновенная бумага?

Я пытливо посмотрел на нее и попросил:

— Покажите свое удостоверение.

— Что? Какое удостоверение?

— Да бросьте вы! Ладно, может, вы и правы, и не стоит вас тут задерживать. Пожалуй, я лучше позвоню знакомому парню в «Газетт» и подкину прелюбопытный материальчик. Про то, как двое агентов и одна агентша секретной службы арестовали Арчи Гудвина по подозрению в хранении фальшивых денег, но Арчи, проявив недюжинную смекалку и присутствие духа, спасся. Держу пари, что в «Газетт» даже не подозревают о том, что в секретной службе держат женщин. Пожалуй, его убедит ваша фотография. Вы уж подождите тут, пока я за фотоаппаратом сбегаю.

— Что вы плетете? Про какую такую секретную службу?

— Да хватит прикидываться. Вы пошли одеваться, а сами позвонили ему. С какой стати они бы заявились сюда? Да еще вдвоем. И как он меня обыскивал! Впрочем, если я ошибаюсь, вы можете подать на газету иск за клевету.

— Вы не посмеете!

— Ха! Ловко же вы меня провели. «Я женщина!» я и уши развесил. Что ж, испытайте теперь свои чары на Ниро Вулфе. Вы идете со мной или уходите?

— Мне нечего сказать Ниро Вулфу. Если вы способны устроить такую ловушку…

— Хватит болтать! Если я иду один, то первым же делом звоню в «Газетт». Как вас лучше назвать в статье — Тамми или Тамирис?

Она промолчала. Я отвернулся и начал подниматься по ступенькам. Она последовала за мной. Я отпер дверь и впустил Тамми в прихожую. Она подождала, пока я избавлюсь от пальто и шляпы, после чего устремилась в кабинет, но я остановил ее.

— Проходите сюда, — указал я, сопровождая ее в гостиную. — Я должен сначала отчитаться перед ним.

Можете пока полистать вот эти журналы. Двери и стены у нас звуконепроницаемые, так что уши понапрасну не напрягайте. Дверь в прихожую я, на всякий случай запру, чтобы вы не рыскали вокруг в поисках всяких свертков. Если устанете ждать, можете сбежать через окно.

Она хотела что-то сказать, но я слушать не стал. Запер, как и обещал, дверь в прихожую и вышел через дверь, отделяющую гостиную от кабинета. Вулф сидел за столом и подсчитывал пивные пробки, которые неделю накапливал в ящике. Обычный ритуал по вторникам — подсчет недельного потребления хмельного зелья. Я подошел к столу и остановился. Затем, когда Вулф задрал голову, спросил:

— Кто-нибудь еще вторгался?

— Нет, — ответил Ниро Вулф. — Я беседовал по телефону с мистером Кремером. Он хотел знать, что рассказала тебе вчера эта женщина и что ты делал в ее доме. Разумеется, он, как всегда, остался неудовлетворен и позвонит еще. Погоди, я сейчас закончу. — Он сгруппировал пробки в ряды по десять штук, подытожил сумму, нахмурился и пробормотал: — Ничего не понимаю. — Потом отодвинул пробки в сторону.

Мне показалось, что я слышал женский голос.

— Да, — кивнул я. — Она в гостиной. Ловушка сработала, однако попался не тот зверь. Дело вконец запуталось. Боюсь, что мне придется доложить по полной программе.

— Хорошо, я готов.

Я прошагал к своему столу, уселся и рассказал Вулфу все, не упуская никаких мелочей. Вулф — лучший слушатель из всех, с кем я знаком; максимум, что он себе позволяет при этом, — вычерчивать пальцем круги на подлокотнике кресла. Закончив, я предложил:

— Если она вам не нужна, могу отвести ее на крышу Эмпайр Стейт Билдинг и столкнуть вниз.

Вулф прокашлялся.

— Нет, — возразил он, — в тебе говорит обида за причиненные неудобства. Насколько ты убежден, что она коллега мистера Лича?

— На сто процентов. Больше не бывает. Абсолютно.

По-видимому, ее тщательно скрывают и используют лишь в крайних случаях. Сомневаюсь, что ее на самом деле зовут Тамми Бакстер.

Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и начал упражнять губы — поочередно втягивать и выпячивать. Его личный рекорд составляет сорок минут. На этот раз процедура продолжалась минуты три-четыре.

— Я хочу знать твое мнение, — произнес он, открыв глаза.

— О ней?

— Нет. О новом плане. Прежний потерпел крах, но послужил основой для другого. Сейчас расскажу.

И он рассказал, в то время как я сидел и слушал во все уши. Ничего необычного или особенно хитроумного он не замыслил. Мне пришлось ответить всего на три вопроса.

— Итак? — спросил он наконец.

— Да, — кивнул я, — за исключением одной мелочи. Что, если вы не сможете удержать ее здесь, а за дверью меня поджидает Лич?

— Неужели я похож на недоумка? прорычал Вулф. — Приведи ее.

Я встал, открыл дверь и позвал:

— Заходите, мисс Бакстер!