Онлайн чтение книги Выбор наследника
Глава 3

Вообще-то Фрозинтар не собирался никого спасать.

Наемник пробрался в катакомбы по следам беглеца Карадора, уже будучи убежденным, что ему останется лишь добыть доказательства его смерти, ибо был лучше, чем кто бы то ни было из его соотечественников, осведомлен о том, какую опасность на самом деле представляли выродившиеся потомки равнинных гномов.

Собственно, у Фрозинтара имелось лишь два выхода – либо убедиться, что Карадор Шутник нашел здесь свою смерть, либо выудить его и доставить к королю Кейтору для суда и расправы. Но король не лгал, когда говорил, что не верит в виновность беглеца. Значит, с большой долей вероятности можно предположить, что Карадора не казнят за покушение на жизнь принца крови и наследника престола. В крайнем случае, ему устроят многолетнее тюремное заключение. Это усложнит дело, ведь Фрозинтара посылали именно за смертью бывшего наследника Аметистового – но кто сказал, что наемник любил простые дела?

Издалека эхо донесло отголоски какого-то шума.

В катакомбах подземной части Альмрааля нельзя шуметь – это может привлечь внимание подземников. Но кто-то орал благим матом, надрываясь до визга, и Фрозинтар невольно свернул в ту сторону.

Когда надо, наемник мог двигаться совершенно бесшумно. Сейчас он приблизился к подземникам, не замеченный никем.

Острое зрение и слух заранее подсказали ему, что тут произойдет, и, делая последние шаги, Фрозинтар успел как следует обдумать, что предпринять дальше.

Карадора Шутника он узнал сразу, по запаху – раз взяв след, уже трудно было его потерять. Легкая улыбка тронула бледные губы эльфа – судя по всему, подземники собирались пообедать попавшим в ловушку беглецом. Все складывалось как нельзя лучше – надо было лишь дождаться, пока они убьют и разделают добычу, а потом забрать себе голову и предъявить ее для опознания лорду Наместнику. И пусть король Кейтор не дождется старого друга – в конце концов, Фрозинтар работает не на него. Та символическая плата в сотню серебряных подковок, которую ему отсыпал лорд-казначей, была лишь авансом. Он честно предупредил, что могут быть осложнения. Как в воду глядел!.. Надо всего лишь немного подождать…

Но, с другой стороны, наемник не любил простых решений. А сидеть сложа руки и ждать – что может быть проще?

«Не просто сидеть и ждать, а слушать, как в нескольких шагах отсюда будут практически заживо поедать другого эльфа!» – шевельнулась в глубине души мысль.

– Тпру, стоять! Осади назад! – орал тем временем Карадор. – Я кому сказал убери ножик! Сделаешь дырку – потом не заштопаешь… Ах да, вы же и должны сделать дырку… Но как ты его держишь? Тебя что, не учили хорошим манерам? Нож держат в правой руке, а вот это… Кстати, а что это у тебя? Тоже нож? Надо же! А по виду не скажешь…Так, ты куда этой штукой тычешь! Не попади в самое дорогое! Аа-а-а-а! Мама! Последнего достояния лишают!

«Скорее бы они его прикончили!» – Фрозинтар схватился за голову. Усиленный и искаженный эхом, голос Карадора ввинчивался в череп не хуже бурава.

– Ну, блин, вы вообще даете! – Судя по воплям, пока подземникам не удалось отделить от их жертвы ни кусочка. – Вы бы хоть в очередь выстроились! У вас кто главный? Кто тут есть ваша вождь, я вас внимательно спрашивать! Ау! Твоя моя не понимай? Ась?.. Не слышать! Говорить громче! Гром-че! Кто тут есть ваша начальника?.. Тьфу ты, ну что за народ? Ни ума, ни фантазии…

«А он неплохо держится!» – отметил Фрозинтар. Ведь знает, что жить ему осталось всего несколько минут, однако не трусит… Или это из него страх выходит криком? А что будет, когда он голос сорвет?

Судя по ворчанию подземников, на последний вопрос они все-таки смогли дать вразумительный ответ.

– Ага, – послышался удовлетворенный голос Карадора, – вождь, стало быть, ты? А ну-ка, поди сюда!.. Да как ты идешь? Как стоишь? Ты вождь этого сброда или… Хотя народ имеет то правительство, которое его имеет… Ладно, сопли подбери и можешь считать, что ты мне нравишься… В общих чертах…

Фрозинтар зажал себе рот рукой, испытывая желание рассмеяться.

– Э-э, я не в том смысле! – завопил тем временем Карадор. – Убери свои грабли!.. Ну что за народ? Уже простых идиоматических выражений не понимают… Хотя… да, вы не понимаете… Дикари-с, одно слово… Уф, запарился я тут вами командовать… Водички бы, что ли, дали… В горле совсем пересохло…

«А ведь он жив до тех пор, пока они не опомнились!» – осенило Фрозинтара. Подземники просто ни разу не сталкивались с такими жертвами. Обычно те, кто попадал им в руки, не сопротивлялись или сопротивлялись очень недолго. Они просто не знали, как себя вести с такими пленниками. Но едва подземники опомнятся, с Карадором будет покончено.

– Аа-а-а-а-а! – заорал тем временем тот. – Убери! Убер-ри руки, я сказал! Да держите его кто-нибудь, иначе я за себя не отвечаа-а-а-а-а…

Голос сорвался на визг, и Фрозинтар понял, что конец настал.

И тут же словно какая-то сила сорвала его с места, заставила одним прыжком оказаться среди подземников.

Наемник был выше любого из них на три, а то и четыре локтя, и стоявшие ближе всех подземники получили по-простому хорошего пинка и разлетелись в стороны. Подхватив чье-то копье – и впрямь палка с прикрученной к ней железкой! – Фрозинтар всадил его в первый попавшийся живот, отбросив мертвое тело прямо на соплеменников.

– Ур-ра! – завопил Карадор. – Так их! Знай наших! Давай! Ату!

«Сначала – их, потом – его!» – мелькнула мысль. Эти пронзительные вопли просто раздражали.

На счастье наемника, существа действительно слишком долго пробыли в изоляции от внешнего мира, выползали на поверхность лишь для того, чтобы нападать на одиноких путников и подбирать падаль. Сражаться они не умели, и после того, как нескольким пришлось получить пинки и удары, уцелевшие бросились врассыпную, даже не пытаясь подобрать своих раненых и убитых соплеменников. Шесть тел остались лежать на камнях. Из них четыре не подавали признаков жизни.

– Круто! – послышался восторженный голос. – Я бы тебе поаплодировал, да руки не слушаются!

Фрозинтар обернулся. Опутанный какими-то серыми лохматыми нитями, у стены обнаружился Карадор, в глазах его горел живой интерес к происходящему.

– А ты здоров драться! – сообщил он. – Где научился?

– Лучше с-спроси «когда», – буркнул наемник.

– Когда? – немедленно последовал вопрос. – Ты был на войне? А вот я пацифист! Представляешь…

Фрозинтар скрипнул зубами.

– А ты п-представляешь, что я тебя сейчас могу убить? – поинтересовался он, поудобнее перехватывая копье.

– Нет, – честно помотал головой Карадор. – Если бы ты хотел моей смерти, то просто подождал бы немного, пока эти типы меня прикончат…

– Это еще м-можно устроить, – процедил наемник. – Что м-мешает мне сейчас развернуться и уйти? Рано или п-поздно ты умрешь – от рук этих… существ или от голода и жажды. Вот с-скажи мне, что меня тут удерживает?

– Э-э… погоди-погоди, дай угадаю!.. Совесть?

Если бы в этот момент Фрозинтар что-то жевал, он бы подавился.

– К-как ты сказал? – прищурился он.

– Со-весть, – по слогам повторил Карадор. – Это, знаешь ли…

– З-знаю, – прорычал наемник. – А с чего ты взял, что она у меня есть?

– С того, что ты до сих пор стоишь тут, а не бросил все и не ушел своей дорогой, оставив меня одного помирать!

«Это было бы неплохим выходом из ситуации!» – мелькнуло у наемника в голове, но он тут же отогнал эту мысль. Если сейчас он бросит Карадора в беде, то как потом узнать, жив ли «объект охоты»? Но с «объектом» не разговаривают. С ним вообще не вступают в контакт, ибо это противоречит кодексу наемных убийц, а на счету Фрозинтара было уже несколько смертей, совершенных по чужому приказу.

– Ну, чего застыл, как памятник самому себе? – вывел его из задумчивости нетерпеливый голос. – Ты уж определись – или сюда, или отсюда! Нечего враскоряку стоять!

Фрозинтар невольно бросил взгляд себе под ноги, и тут же рядом раздалось ехидное хихиканье.

«Я его сейчас точно убью!» – мелькнула мысль.

– Лицо только сделай попроще, – тут же откликнулся Карадор. – А то, знаешь ли, меня оторопь берет – то ли у тебя несварение, то ли ты таким красавцем уродился…

– С-слушай, если т-ты сейчас не заткнешься, я тебя точно п-прикончу!

– Все-все. – Карадор вытянулся и прикрыл глаза. – Сижу как мышка… Или нет, лежу как бревнышко…

Пораженный этой странной доверчивостью, Фрозинтар какое-то время просто смотрел на «объект», а потом наклонился и полоснул кинжалом по опутывающим его серым лохматым нитям. Соприкасаясь с зачарованным лезвием, они шипели и обугливались, не прилипая к нему.

– Ты чего делаешь? – живо заинтересовался Карадор.

– Освобождаю тебя. У меня, з-знаешь ли, нет времени, чтобы торчать тут до с-скончания века!

– Знаешь, у меня тоже, – вдруг посерьезнел Карадор.

Лохматые серые нити прилипали к рукам, но кинжалом резались отлично, так что через минуту бывший наследник Наместника оказался свободен и вскочил с энергией кузнечика, отряхиваясь и хлопая себя по бокам. Пыль и мелкий мусор полетели в разные стороны.

– Кончай п-прихорашиваться, – цыкнул Фрозинтар. – И так сойдет!

– Не, я так не могу! – Карадор скинул форменную куртку охранника и несколько раз ее встряхнул. Поднявшееся облако пыли на некоторое время полностью закрыло обзор. – Я должен прилично выглядеть…

– Н-на эшафоте? Туда в любой одежде принимают!

– Что? Ну, у тебя и шуточки…

– Это н-не шутки! – Фрозинтар повертел в руках трофейное копье подземника и отбросил его к стене. – Ты в розыске! К-король Кейтор издал указ и заплатил мне сотню серебряных п-подков, чтобы я изловил и доставил тебя!

Он выразительно позвенел кошельком на поясе.

– С ума сойти! – ахнул Карадор и шмякнулся задом на камни. – Ушам не верю! Кейтор не мог…

– С-сможешь и не такое, когда придется хоронить с-сына! – буркнул Фрозинтар.

– С-сы… Что?

– П-принц Даральд умер.

Некоторое время в туннеле царило молчание. Два эльфа застыли как статуи. Один сидел на камнях, обхватив голову руками и погрузившись в невеселые размышления. Другой стоял над ним, ожидая каких-либо действий «объекта».

– Но я его не убивал! – наконец промолвил Карадор.

– З-знаю, – кивнул Фрозинтар. – Ты тут ни при чем!

– Ты… мне веришь? Но почему? Ты что-то знаешь?

– Нет, – ответил наемник. – П-просто я тоже эльф и не могу пройти мимо попавшего в беду с-соотечественника… Ловить – это моя работа. Мне дают за-задание – и я иду по следу. Я п-просто делаю свое дело, и мне за это платят. Н-ничего личного. Но здесь проблема в том, что они – люди, а т-ты – эльф. Раньше все было п-по-другому.

– Ты – не профессионал! – определил Карадор.

– С-с чего ты взял?

– У профессионалов в самом деле нет «ничего личного». Настоящий профессиональный охотник за головами будет работать даже на врагов своей расы, если они заплатят достаточно большую сумму. А ты…

– А если я с-скажу, что устал? Что мне очень м-много лет и я просто хочу на покой? У меня н-накопилась кое-какая сумма, и на эти сбережения я смогу с-спокойно жить где-нибудь в глуши. Что, если это мое п-последнее задание и я за столько-то лет н-научился разбираться в людях и нелюдях?

– Не-а, – помотал головой Карадор. – Вот теперь ты врешь! Какие много лет? Мы же с тобой ровесники! Ну, может, ты и старше, но ненамного!

Наемник стиснул кулаки. Нет, не стоит давать выход эмоциям! Это действительно непрофессионально. Достаточно того, что у него заикание заметно сильнее, когда он нервничает, и это раздражает еще больше.

– Что ты собираешься предпринять? – помолчав, поинтересовался «объект».

– Хочу д-доставить тебя в… безопасное место.

– Согласен. Тогда помоги мне!

– Что? Я же с-сказал, что…

– Встать помоги! – развел руками Карадор. – Я, кажется, опять прилип…

Опустив голову и глядя в пол, темноволосый подросток стоял перед сидевшим в кресле совершенно седым мужчиной, который двумя руками опирался на трость с массивным набалдашником. Двое – женщина средних лет и плечистый молодой человек – стояли по обе стороны от него, словно часовые. В соседнем кресле у камина полулежала молодая девушка с заплаканными глазами. Ее старшая сестра, спокойная и холодная, словно ничего не произошло, держала стакан, в котором ждала своего часа успокоительная настойка.

– Я… Простите, отец, но я должен так поступить, – помолчав, промолвил подросток. – Я не могу возвращаться в Дом Ящера. С дядей случилась беда. Ему нужна помощь. Я чувствую это! Я должен идти! Отпустите меня!

Сидящий в кресле Даральд переглянулся с женой. Хельга коснулась рукой его плеча. Она не принимала особого участия в судьбе внебрачного сына своего супруга. Для нее достаточно было того, что полукровка жил под одной крышей с ее детьми и пользовался теми же благами, что и они. Долгое время она вообще боялась, что сын надменной эльфийки захочет отнять у ее детей то, что принадлежит ему как старшему ребенку, по праву первородства. Титул, земли, влияние на короля… Не сразу она поняла, что для Келлегора все это не имело значения. Собственные магические силы занимали его гораздо больше.

– Ты отец, тебе и решать!

– Скоро меня не станет, – вздохнул Даральд. Предостерегающе вскинул руку, останавливая Исмираль, уже открывшую рот, чтобы возразить. – Два-три года, вряд ли больше, а потом – все… Я знаю это и спокойно жду, когда настанет срок… Вы все, мои дети, уже достаточно взрослые и можете сами о себе позаботиться, но Келлегор… Он еще ребенок…

– Я не ребенок! – тут же встрепенулся полукровка.

–  Почти ребенок, – поправился Даральд. – По эльфийским законам он еще несовершеннолетний и не имеет права распоряжаться своей судьбой. У него обязательно должен быть опекун, старший наставник… из числа кровной родни. Ты, Гайворон, – поднял он глаза на сына, – успеешь постареть прежде, чем твой единокровный брат достигнет совершеннолетия. Карадор Аметистовый подходит на роль наставника как нельзя лучше…

– Убийца, – прошипела из кресла Дисана.

– Твой Даральд жив, хотя и потерял много крови, – парировал ее отец. – И сейчас его жизнь вне опасности. В свое время его отцу пришлось гораздо хуже. Кроме того, виновность лорда Карадора не доказана. В ране побывало два кинжала, и лишь один принадлежал убийце. Второй был, скорее всего, использован для отвода глаз!.. Так что я, думаю, смог бы доверить воспитание своего сына бывшему наследнику Аметистовому… которого еще надо отыскать!

Он покосился на своего первенца, и Келлегор, прекрасно все понявший, просиял.

– Спасибо, отец! – пылко воскликнул юноша, падая перед креслом на колени и обнимая ноги герцога Паннорского. – Я вас не подведу! Я уже почти сдал экзамены и…

Даральд вскинул глаза, обратив взгляд в дальний угол. Все невольно притихли.

Присутствовавший при этой сцене «ящер» – ведь формально юный Келлегор-полукровка оставался послушником монастыря и стажером – сделал шаг вперед.

– Тот, кто отдал себя служению Ящеру, – промолвил он сухим голосом, таким же ровным и безжизненным, как и взгляд его светлых глаз на пергаментно-желтом лице, – не должен связывать себя с миром. Заботы людей – не для нас. Тот, кто отрекается от бога ради суетных страстей, должен быть готов к тому, что и бог отречется от него. Держи!

В следующий миг суковатый посох полетел прямо в Келлегора.

Чисто машинально подросток протянул руку, схватил его за середину, и посох тут же превратился в настоящую живую змею. Делла Хельга и обе ее дочери взвизгнули, отшатнувшись.

Отчаянно зашипев, рептилия впилась зубами в запястье Келлегора, но тот даже не дрогнул и не ослабил хватку. И тогда, разжав челюсти, змея с тихим шипением обвилась вокруг его руки так, что ее плоская голова легла на плечо полукровки, а в ладони остался самый кончик хвоста.

«Ящер» холодными глазами, не мигая, смотрел на эту сцену.

– Это подарок, – промолвил он, когда подросток поднял на него удивленный взгляд. – Счастливого пути, брат.

И, не прибавив более ни слова, направился к выходу.

– Выходит, я, – проводив взглядом уходившего «ящера», повернулся подросток к остальным, – только что сдал экзамен?

– Да, малыш, – герцог Паннорский улыбнулся своему старшему сыну, – да, коллега.

Тара быстро скинула рубашку, и ее маленькие упругие грудки белым пятном сверкнули в полумраке за тяжелыми шторами. Мужчина тихо зарычал, подтягивая ее к себе за талию и с сопением тычась носом в ложбинку между грудей. Девушка запустила пальцы в его лохматые волосы, выгнулась назад, картинно забросив одну ногу мужчине на бедро.

Чуть приподняв за талию, тот быстро опрокинул ее на постель, навис над нею, торопясь избавиться от верхней одежды и лишить подружку лишних тряпок. Тара не сопротивлялась, но и не собиралась ему помогать. Лишь несколько раз дрыгнула ногами, сбрасывая штаны.

Спустив свои собственные порты до колен, мужчина буквально рухнул на девушку, рыча от страсти и нетерпения. Изо рта у него воняло, и эту вонь не могли перебить ни чеснок, ни пиво. Чувствуя на себе его потную нетерпеливо дергающуюся тушу, Тара жалела только об одном – что сегодня хотела сохранить трезвую голову и не выпила лишнего. Пусть бы у нее завтра зверски трещала голова, пусть ее бы стошнило прямо на пол возле постели – зато не было бы угрызений совести, когда поутру она открыла бы глаза рядом с этим бугаем! Тогда бы у нее было оправдание – дескать, пьяная была, сама не помню, как это случилось…

Если бы хотела, Тара сегодня вообще уснула бы одна. Но на улице свои законы: девчонка в «стае» считалась как бы общей – во всяком случае, если на нее не предъявлял свои права главарь. Но в случае с Чеканом это было глухо – девушки его не интересовали совершенно, зато тому же синеглазому Зайке не стоило поворачиваться к нему спиной в бане. Так что Тара, которая была обязана участвовать во всех попойках, всякий раз гадала, с кем она проснется в одной постели. Счастье еще, что парни ценили ее умение метать ножи и драться, и ее ни разу не изнасиловали всей стаей. Но все равно, каждый раз тыкать в кого-нибудь из них пальцем и при этом изображать неземную страсть было мучительно больно.

Наконец, отработав свое, громила перекатился на бок и захрапел в полной уверенности, что доставил-таки Лисичке требуемое наслаждение – ишь, даже не пытается подняться, лежит и не шелохнется!

Меньше всего Таре хотелось сейчас оставаться рядом с ним. Но если она сейчас выскользнет из комнаты и спустится в общую залу, где в закрытом на «спецобслуживание» трактире гуляла ее стая, на нее накинутся, как осы на мед, все остальные – дескать, громила Гейс не смог тебя удовлетворить, так, может, кто из нас окажется лучше?.. И ведь ей придется-таки напиться до состояния невменяемости, чтобы потом, наутро, не было так стыдно перед самой собой…

Повернувшись на бок, девушка натянула одеяло до самой макушки и попыталась заснуть.

Среди ночи она проснулась от холода и поняла, что громила Гейс все-таки стянул с нее одеяло, дабы укутать им свою необъятную тушу. По опыту зная, что выпутывать из одеяла мужчину, который уже пригрелся, – дело неблагодарное, Тара просто-напросто придвинулась поближе к нему. Гейс совершенно неожиданно поделился одеялом, одновременно привлекая ее к себе. Это было так удивительно и приятно, что Тара размякла, чего с нею давно не случалось. Во всяком случае, она не попыталась отодвинуться, а просто-напросто пригрелась и задремала.

А второй раз проснулась оттого, что ей, наоборот, было слегка жарко и душно. Два тела сдавливали ее с боков, мешая пошевелиться и отодвинуться. И по крайней мере руки одного из ее неожиданных соседей как раз в эту минуту начали исследование ее тела.

Ну уж нет! Они так не договаривались! Она ушла с Гейсом, и все остальные не имеют права…

Распахнув ресницы, Тара прямо перед своим носом увидела совершенно незнакомые раскосые глаза.

– О, какой приятный сюрприз, – с улыбкой промурлыкал их обладатель. – Как это мило… Вы позволите, сударыня?

Оцепеневшая и онемевшая от неожиданности Тара лишь наблюдала за тем, как незнакомый эльф забирает в ладонь ее грудь.

– Н-нет, – послышался смутно знакомый голос у нее из-за спины. – Она не позволяет!

Судя по акценту, этот голос принадлежал второму эльфу. Еще одному эльфу, который прижимался к ней со спины, в то время как его соотечественник оказался спереди!

Никогда еще Таре не приходилось просыпаться с двумя незнакомыми мужчинами одновременно. Она уже открыла рот, чтобы закричать, но тут две ладони синхронно шлепнулись ей на губы. Одна была теплая и живая, другая – холодная и твердая, как деревянная.

– Молчать! – прошипели ей в затылок.

– Не надо кричать, хорошо? – довольно вежливо продублировал второй эльф своего сородича. – Зачем будить весь дом? Или вы хотите сказать что-то разумное?

Тара постреляла глазами по сторонам и несколько раз кивнула.

– Ну, вот мы и договорились! А теперь я убираю ладонь, но помните – вы мне обещали!

– Где Гейс? – выдохнула девушка, как только снова смогла говорить.

– Кто? Этот вонючий потный толстяк с дурным запахом изо рта? – скривился первый эльф, лица второго Тара пока не видела. – Он вам так уж нужен?.. Конечно, если это ваш парень, мы можем понять. Любовь, как говорится, зла – полюбишь и такое убожество, но… Поймите меня правильно – он нам мешал!

– Одно т-твое слово – и я его прикончу! – прошипел прямо в затылок Таре второй эльф. – Никто не имеет права прикасаться к тебе, Тариель…

Где-то она уже слышала это имя. Нет, не может быть!

Тара вывернула шею, отыскивая взглядом говорившего – и почувствовала, как у нее закружилась голова. Эти раскосые глаза с вертикальными зрачками она видела всего минуту или две, но не забудет до конца жизни.

– Нет! – прошептала девушка, чувствуя, что покрывается холодным потом. – Нет!

– Ты н-не узнаешь меня, Тариель? Но как же т-так? Ты же мне обещала…

Его уже уводили, а он все никак не мог отвести от нее взгляда. Направляясь следом за конвойными, да что там, направляясь! – его практически несли, скованного чарами! – он до боли в суставах выворачивал шею.

Ее за локти держали двое – отец и старший брат. Тариель не плакала – ее глаза были сухими, в них горела отчаянная решимость.

Собрав силы и на миг разорвав опутывающие тело чары, он уже на алтаре крикнул:

– Я вернусь!

– Я буду ждать! – Она рванулась к нему, повисла на руках мужчин. – Я всю жизнь буду тебя ждать!

Этот крик до самого конца стоял у него в ушах. До того момента, как чары холодом сковали его тело и время остановилось.

– Между прочим, ты девушке резко не нравишься! – проинформировал с умным видом Карадор.

– С-с-с чего т-ты это взял? – прошипел Фрозинтар.

– А с того, что ко мне она активно прижимается, а на тебя смотрит, как на восставшего из гроба покойника! Кстати, милая, вы мне кого-то сильно напоминаете… Мы с вами нигде раньше не встречались?

Тара побагровела, изо всех сил пихнула болтуна в живот и грудь. Тот ойкнул и скатился с постели.

– Больно же!

– П-понял? – приподнялся Фрозинтар. – Тариель – моя!

И тут же схватился за запястье – молниеносно выхватив из-под подушки стилет, девушка что было сил полоснула его по руке. Нет, наемник не почувствовал боли, это движение было чисто рефлекторным.

– Еще одно слово, – процедила Тара, пятясь и сползая с кровати так, чтобы та оказалась между нею и двумя незнакомцами, – и вы пожалеете, что родились на свет!

– Ша, спокойно! – Карадор выставил ладони. – Не надо шуметь! Мы ненадолго. Нам надо пару часиков где-то перекантоваться, после чего мы отсюда свалим и больше не будем вам мешать, сударыня!.. Но все-таки, где я мог вас видеть?

– Сейчас! – прошипела «охотница», чувствуя, что как никогда близка к истерике. – Вы уйдете сейчас или…

– Или что? Вы позовете стражу? – живо заинтересовался Карадор. – Ой, вот только не надо никого звать! Я, между прочим, официально в бегах. Меня, знаете ли, обвиняют в убийстве! Поэтому мне очень хочется остаться живым и желательно на свободе!

Тара обвела глазами темную комнатку, посреди которой стояла кровать, а вдоль стен выстроились сундуки и лавки. В углу обнаружился связанный по рукам и ногам Гейс. Толстяк не подавал признаков жизни. Путь к окну перекрывал Фрозинтар, в сторону которого девушка просто боялась смотреть, ибо ее буквально до дрожи пугали его вертикальные зрачки, бледная до синевы кожа и странные холодные прикосновения. На пути к дверям маячил этот болтун, и Тара сразу записала его в слабые противники.

Болтун уже открыл рот, чтобы что-то сказать, когда девушка с быстротой молнии метнулась к нему.

Она была уверена в своей скорости, но все-таки, как выяснилось, двигалась недостаточно быстро, ибо эльф поймал ее за локти и слегка встряхнул.

– Вот видишь? – через голову Тары подмигнул он наемнику. – Ты ей не слишком нравишься, а ко мне она просто в объятия сама готова упаа-а-а… Ой!

Размахнуться как следует девушка не могла, но ей удалось чувствительно кольнуть Карадора стилетом.

– Ты чего дерешься? Я ж пошутил! Я всегда шучу. У меня даже прозвище…

Тара взвыла.

– Если, – с трудом выдавила она, – вы сейчас… не уберетесь как можно дальше… то я вас обоих… ы-ы-ы-ы…

– Да-да, – покивал Карадор, силой усаживая ее на постель. – Только вы прикройтесь чем-нибудь, а то, глядя на ваши прелести, мы просто забываем, зачем пришли… Пошли-пошли, – бывший наследник подергал за рукав Фрозинтара, увлекая его за собой в окно. – Да перестань ты на нее пялиться! Вообще, кто она такая, что ты…

– Жена, – выдохнул наемник, не сводя жадных глаз с лица оцепеневшей от этого простого слова девушки.

Это оказалось последней каплей. В глазах у Тары потемнело, и она рухнула на постель…

«Никогда больше не буду пить! – была первая мысль после пробуждения. – Никогда, ни за что, тем более в такой компании!.. Пусть хоть зарежут! Все!»

Пробуждение, надо сказать, вышло не из приятных. А что может быть хуже для страдающего с похмелья, чем то, что он чувствует, что его, вместо того, чтобы оставить в покое и дать спокойно умереть от сушняка и головной боли, куда-то тащат, схватив за руки и за ноги? При этом поминутно переворачивают, подхватывают, подпирая в поясницу коленом, разве что не волокут, как мешок, пытаются катить и при этом комментируют свои действия двухголосым шепотом:

– Куда ты ее тащишь? Да не ногами вперед! Разворачивай… Блин, застряла! Ну-ка, подержи…

– Т-ты чего?

– Так надо… Во, сейчас пройдет… Ну-ка, дружно! Еще, взяли!

– Ты ей в-волосы отдавил!

– Главное, что не оторвал… Да перехвати ты ее покрепче! Не стеклянная!.. Давай-давай, заноси…

– С-слушай, ты чего раскомандовался?

– С того, что я лучше знаю, как надо транспортировать девушек!

– Ну и как?

– Как-как… Нежно! Во, все, прошла! А тут ничего… Уютненько! Темновато, ну да жить можно! Главное, что места много! Слушай, а она точно здесь живет?

– Т-точно. У меня след остался – ее рукав…

– А… Вообще мне тут нравится! Эй, а вот это что за штучка?

– Т-ты сюда на экскурсию пришел или п-по делу?

– Ах да! Подымай! На счет «три»… Раз, два – бросили!

Тару со всего размаха опустили на что-то, на ощупь оказавшееся топчаном. Знакомый запах слежавшейся соломы и почти выветрившийся аромат дешевых духов подсказали девушке, что она оказалась в собственной каморке. Спасибо парням и на этом – не бросили валяться в трактире, а доставили до дома. Сейчас они уйдут и…

– Слушай, – судя по хрусту, обладатель жизнерадостного голоса потянулся, – чего-то я устал со всеми этими физическими упражнениями! И есть захотелось… Ты есть хочешь?

– Нет.

– А я хочу. Ладно, я спущусь за бутербродами, а ты, если хочешь, тут посиди… На ее голые коленки полюбуйся…

Хоть и притворялась спящей, Тара почувствовала, что краснеет.

– Н-не смей говорить о ней в та-таком тоне, – прорычал обладатель второго голоса.

– Да ладно, ладно… пошел я. А вы воркуйте, голубки! Интересно, тут есть кухня?

Чуть-чуть приоткрыв глаза, Тара из-под ресниц осторожно окинула взглядом каморку. Сомнений не оставалось – это ее чердачная комнатка. Девушка узнавала мебель, сваленные по углам вещи. На первый взгляд это был обычный чердак, и часть его обстановки составляли вещи, давно выброшенные хозяевами – вернее, хозяйкой – за ненадобностью и ветхостью. Из этих вещей «охотница» и устроила для себя неплохое логово – не слишком тепло зимними ночами, зато крыша не протекает и плата мизерная. Плохо другое – хозяйка упорно придерживалась мнения, что за эти деньги она имеет право лезть в ее жизнь. Столовалась-то девушка у нее, и всякий раз выслушивала очередную порцию нотаций на тему того, чем должна заниматься порядочная девица ее лет. По мнению хозяйки, Тара, уж если с замужеством пока не получается, должна готовиться к монастырю – или к тюрьме, смотря как будет жить дальше. Ибо такая жизнь до добра не доведет и… ну, в общем, понятно!

Зато хозяйка не доносила властям, что у нее на чердаке живет девушка без определенных занятий, которая очень любит носить мужскую одежду, хотя явно не состоит на государственной службе, а также часто уходит и приходит не через дверь, как порядочные люди, а лазит в окошко.

Внизу, на кухне, что-то упало, загрохотало с дребезгом и лязгом, и Тара невольно напряглась.

– Ты п-проснулась, Тариель? – прозвучал голос, от которого девушку мигом пробрала дрожь. Сразу все вспомнив, она рывком села на топчане, сжав руки на груди.

Рядом с нею (хвала всем богам, он сидел, а не лежал, держа ее в объятиях!) обнаружился тот самый голубокожий некрасивый эльф с вертикальными зрачками. Он улыбнулся, протянув к ней руки, и Тара с визгом вскочила, отпрянув.

– Н-не бойся, Тариель, – произнес он. – Я никогда не причиню тебе вреда…

Внизу, на кухне, опять что-то упало, и мужской голос отчетливо помянул матом все кастрюли и чугунки сразу.

– Что там? – Тара решила отвлечь внимание.

– Это? – Фрозинтар скривился, как от зубной боли. – К-карадор…

В следующий миг дом до основания сотряс истошный женский визг.

– Ой, мамочки!

Сорвавшись с места, Тара бросилась к выходу с чердака, напрочь забыв, в каком она виде. Наемник и не подумал ее удерживать.

– Простите, – вякнул Карадор. – Я только хотел… А где у вас тут колбаска? Аа-а-ай!

Глухой удар тяжелым металлическим предметом Тара услышала еще на лестнице и, ворвавшись в кухню, сразу все поняла.

Перепачканный в муке, масле и еще чем-то, не поддающемся определению, Карадор, закрывая макушку обеими руками, носился по кухне туда-сюда, задевая и опрокидывая на пол все то, что пока еще стояло на столах и полках. За ним, рыча не хуже горного льва, гонялась хозяйка дома – неопрятного вида толстуха в нижней сорочке и кое-как повязанной на плечах шали, от души охаживающая эльфа сковородкой.

– Аа-а-а-ййй! – визжал Карадор, козликом перепрыгивая через корзину с репой. – Я больше не буду! Всего-то один бутербродик… с колбаской… мама! Убивают! Спасайте ценного меня!

Подпрыгнув в очередной раз, он задел коленом корзину с яйцами, и толстуха издала такой вопль, что, наверное, пробудила всех соседей. Подхватив упавшую корзину, она от злости запустила ее в незваного гостя, но тот увернулся, и плетеный снаряд прямиком врезался в окно. Раздался веселый звон разбитого стекла.

– Ну вы же разумная женщина! – не сдавался Карадор, заняв выгодную позицию, между ним и его противницей оказался длинный разделочный стол. – Давайте… – он пригнулся, пропуская над головой половник, – поговорим конструктивно!.. Знаете, а вот нож в руке как-то не способствует развитию двустороннего… ой! За что?

Толстуха, убедившись, что нож прочно застрял в стене напротив, запустила в эльфа сковородкой и попала в составленные горкой глиняные миски. Не выдержав столкновения, вся горка с хрустом рухнула на пол.

– Я нечаянно! – Круто развернувшись, Карадор задел локтем квашню с тестом, которое тут же вывалилось поверх черепков. – Погодите, я сейчас все уберу!

Он резко присел, и поэтому бросок табуреткой тоже не достиг цели.

Примерно в это время на сцене и появились Тара и Фрозинтар.

– Привет! – Вынырнув из-за стола, Карадор помахал им ладошкой, перепачканной в тесте. – Объясните же вы ей, что я никакой не грабитель, а гость, и хотел всего лишь нарезать бутербродов!

Круто развернувшись, толстуха чуть ли не нос к носу столкнулась с парочкой. Она сразу увидела то, что захотела увидеть, – голую Тару (из одежды на девушке была лишь наброшенная на плечи мужская куртка) и маячившего за ее спиной второго незнакомца.

– Т-ты… – прохрипела толстуха и заорала так, что из окошка повылетали остатки разбитого стекла, а в доме напротив заплакал ребенок и захлопали ставни.

– Э-э, – Карадор сделал попытку заткнуть уши, но передумал, глядя на испачканные пальцы, – она у тебя всегда такая?

Тара страдальчески кивнула, закатив глаза. По горькому опыту она знала, что если хозяйку чем-то не отвлечь (читай – не заткнуть рот), та будет орать и стенать, пока не поднимет на ноги всех соседей. Причем свои рассчитанные на широкую публику истерики она закатывала по любому поводу. Просто удивительно, как владельцы соседних домов еще не скинулись и не сдали ее за круглую сумму в приют при храме Белого Быка, куда тишком свозили всех, чье душевное состояние вызывало сомнения и подвергало опасности здоровье окружающих.

В это время вперед шагнул Фрозинтар. Отстранив Тару, он взял толстуху за плечи, подтянул к себе и сверху вниз глянул на женщину чуть прищуренными глазами. Та внезапно подавилась криком и уставилась в его вертикальные зрачки. Рот ее продолжал разеваться, но вместо крика из него теперь выходило одно только бульканье.

Несколько секунд продолжался обмен взглядами, после чего наемник быстро и решительно поцеловал толстуху в губы.

– Вот присосался, – прокомментировал Карадор, облизывая с пальцев тесто. – А врал – «жена», «жена»…

Когда поцелуй прервался, толстуха покачнулась, как пьяная, с трудом попыталась сфокусировать взгляд на незваных гостях. Фрозинтар облизнулся, отпуская ее. Он мог бы выпить и больше, но остатки жизненной силы трактирной служанки еще ходили в теле – силы молодой крепкой женщины, а не этой развалины, – да и не была ее энергия такой уж вкусной. Если бы не необходимость и подсознательное желание иметь небольшой запас, на всякий случай, он бы даже не посмотрел в ее сторону.

Хозяйка обвела кухню мутным взглядом, слегка вздрогнула, наткнувшись глазами на наемника и, пошатываясь, направилась прочь.

– Вы это… того, – послышался ее сонный голос, – пойду-ка я, прилягу…

– А бутербродик-то сделать можно? – как ни в чем не бывало крикнул ей вслед Карадор.

Толстуха вяло отмахнулась рукой, чуть не потеряв при этом равновесие, и чувствительно приложилась боком к стене, дальше решила продвигаться на ощупь, как больная или пьяная.

– Уф! Еле выпроводил! – Не обращая внимания на выражение лиц своих спутников, Карадор выдернул ножик из стены и деловым взглядом прошелся по разгромленной кухне. – Та-ак… Совсем забыл, где у нас теперь валяется хлеб?

Подкравшись на цыпочках к двери, король Кейтор задержал дыхание и чуть-чуть приоткрыл ее, опасливо высунув в щелочку самый кончик любопытного носа.

Со вчерашнего дня его приемная изменилась до неузнаваемости. Два окна были сплошь заставлены цветами в фигурных горшках, а портьеры делового сине-зеленого цвета сменили кружевные занавесочки – розовые в голубых разводах. Стол секретаря переехал в дальний угол, а на его месте у окна расположилась оттоманка, вокруг которой были накиданы шелковые подушки. Среди подушек валялись недовышитый рушник, лютня, несколько книг и пустой флакон из-под валерьянки. Справа и слева стояли два столика – один поменьше, сплошь заставленный креманками из-под мороженого, бокалами и вазами с фруктами. Второй побольше, с солидных размеров зеркалом. На нем в три этажа было разложено столько косметики, что вся женская половина дворца давно должна была удавиться от зависти – столько оттенков розовой помады не имелось даже у королевы Лианы! Еще один угол был отгорожен ширмой, расписанной лебедями и незабудками. Возле него красовались сундук с башенкой из шкатулочек и чугунная ванна. Предполагалось, что за этой ширмой благородная леди будет переодеваться и совершать обязательное утреннее омовение. В противоположном углу обнаружился один из придворных котов, привалившийся к стене и рассматривающий свои передние лапы. Рядом с ним валялся второй флакон из-под валерьянки.

Сама леди Мидарель со страдальческим выражением лица, которое еще больше подчеркивалось умело наложенным макияжем, возлежала на оттоманке. Две служанки-альфары хлопотали вокруг госпожи, бросая туда-сюда затравленные взгляды. Одна красила госпоже ногти на ногах, другая пыталась соорудить ей прическу. На подушке сидел паж, тоже альфар, и в ожидании, пока на него обратят внимание, развлекался, как и любой ребенок любой расы, тем, что грыз ногти.

Сидящий за своим столом секретарь выглядел как человек, которого ни за что ни про что приговорили к посажению на кол, причем приговор уже привели в исполнение. Он поймал вопросительный взгляд монарха и еле заметно покачал головой.

– Ты что творишь? – внезапно раздался резкий голос леди Мидарель, и оба – король и секретарь – подпрыгнули от неожиданности. – Ты в какой цвет мне ногти красишь? Я же просила бледно-розовый, а это нежно-фуксиевый! Дура неотесанная! – напустилась эльфийка на служанку. – У меня траур! – Она трагически заломила руки и повысила голос до визга: – Я так страдаю! Я так переживаю! Я испытываю трудности, а ты…

Король Кейтор подавил вздох. Пока что трудности его загнанное в угол величество испытывал в том, что касалось перемещений по своим покоям. Леди Мидарель твердо решила держать руку на пульсе расследования по делу о покушении, что выражалось в том, что эльфийка таскалась за королем, куда бы тот ни пошел, доставая его монологами на тему: «Почему ничего не предпринимается для розысков моего Карадорчика?»

Кончилось все тем, что его величество стал прятаться от «невесты» старого друга где только можно. А выгнать неугомонную эльфийку из дворца было нельзя. Она официально имела статус беженки, что делало ее по новым законам Великой Паннории лицом таким же неприкосновенным, как и посол крайне дружественного государства. Не-ет, надо пересмотреть эти законы и вписать пункт о принудительной экстрадиции отдельных представителей Дивного народа! Ведь Карадор предлагал ему это! Еще год назад предлагал! Как в воду глядел!

«Эх, Карадор, Карадор! Где же ты?»

Кейтор отошел от двери и выглянул в окно. Ему ужасно хотелось в уборную, но выйти он, по понятным причинам, не мог. Хорошо вон тому гвардейцу! Уверенный в том, что его никто не видит, отошел за кустики, отвернулся к дереву и делает свое дело!

Бросив последний взгляд на двери и прислушавшись к доносящемуся оттуда визгу леди Мидарель, король распахнул окно и решительно сел на подоконник, снял камзол, чтобы не мешал спускаться по лепному карнизу.

Тара шла по улице, держа на локте корзину для покупок.

Много ролей пришлось играть девушке – когда ты последние десять лет живешь на улице, кем только не приходится притворяться! Но чтобы вот так, нарядившись в «порядочное» платье – свое единственное платье, надо сказать! – идти по улице, как какая-нибудь горожанка, отправляющаяся на рынок за покупками? И смех, и грех! Парни из «стаи» увидят – засмеют!

А покупок предстояло сделать много. После того как на кухне похозяйничал Карадор, в доме не осталось ни муки, ни масла, ни яиц, ни соли, ни многострадальной колбасы. Ну, кто бы мог подумать, что в тощего – кожа да кости! – эльфа влезут целая палка колбасы и почти полный каравай хлеба? Собственно, из всех продуктов пригодными в пищу оставались только овощи – отмытые от молочно-яично-мучной смеси, они тремя сиротливыми горками высились на столе. К слову сказать, пока Тара наводила порядок, Карадор успел вдвое уменьшить запасы моркови и репы, причем последнюю он грыз вместе с кожурой.

Сами эльфы, которых теперь полагалось чем-то кормить, сидели на чердаке практически взаперти. Фрозинтар заикнулся было, что должен сопровождать «леди Тариель», но девушка приказала ему сторожить Карадора, пока тот еще что-нибудь не выкинул.

А то ведь рано утром этот ненормальный отправился в обход всех соседей с объяснениями ночных событий. И добро бы произнес стандартный монолог из серии: «Люди добрые, сами мы не местные! Дом сгорел, вещи разбежались… Помогите, кто чем может…» Так нет же! Он с чувством, толком и расстановкой пустился в подробный рассказ о своих приключениях! Монолог, который произносился на пороге практически каждого дома, звучал примерно так:

– Здрассьте! А вы чего, тут живете? Как интересно! А вот это чего? Ой, а потрогать можно? Нет? А почему? Ну и ладно, как хотите… А я во-он там теперь живу, у Тары. Ну, то есть не совсем живу. Я у нее как бы скрываюсь… Меня Карадором зовут. Я – эльф. Честно-честно, самый настоящий! Я раньше на Радужном Архипелаге жил, но меня дядя оттуда выгнал. Я, понимаете ли, пацифист, а он считает… Нет, это не заразная болезнь! Я знаю, я у настоящего некроманта консультировался. Он говорит, что пацифизм даже по наследству не передается… Так о чем это я? Ах да! Я скрываюсь! Понимаете ли, меня хотят арестовать… Кто-кто… Тайная служба, вот кто! Я ведь там работал какое-то время… Да, я настоящий тайный страж его величества! Если что, обращайтесь, всех преступников выведем на чистую воду… То есть потом выведем, а сейчас мне надо ненадолго скрыться, потому что я принца Даральда убил…

И так далее. В конце концов Таре пришлось сочинить байку о том, что это всего лишь ее брат, который недавно приехал из глухой деревни. Он с детства на голову ущербный – они раньше с приятелями, когда детьми были, все любили игрища устраивать. Ну, наряжались по-всякому и изображали кто эльфов, кто троллей, кто орков. Целые представления разыгрывали и даже «воевали» с соседней деревней, где были свои «эльфы» и «гномы». Потом бывшие игроки выросли, обзавелись семьями и забыли про детскую блажь, а этого, видать, на каком-то игрище крепко деревянной палкой с надписью «зачарованный меч» приложили – он до сих пор себя воображает эльфом и в одиночку носится по старому пустырю, размахивая дубиной. Вот его в город и направили – дескать, там есть хорошие целители, так пусть они парню мозги на место и поставят. А вчера ему на новом месте приснилось, что он в замке, который штурмует орда троллей. Вот больной на весь череп парень и устроил «Великую битву с Силами зла».

И теперь Тара, как какая-нибудь добропорядочная мать семейства (слово-то какое смешное – добропорядочная!) шла на базар, чтобы потратить все свои сбережения на прокорм двух ненормальных нелюдей. При этом Фрозинтара девушка откровенно боялась – именно из-за многочисленных заверений наемника, что она на самом деле его жена, с которой его насильно разлучили и над памятью которой наверняка поработали маги. Все возражения девушки – что она слишком молода и ничего не помнит о каком-то замужестве, что она полукровка и вообще… – он отметал, объясняя это действием враждебных сил. Мол, на самом деле ей намного больше лет (чуть ли не семь тысяч с хвостиком), а что выглядит как типичная полукровка, так это и есть магия – ей нарочно изменили внешность и дали другую память.

Таре все это решительно не нравилось. Она и на базар-то пошла не столько из желания как-то подольститься к квартирной хозяйке, сколько для того, чтобы хоть ненадолго остаться одной и подумать, как жить дальше.

От эльфов надо избавляться, не вопрос. Только как? Просто за порог не выставишь – это совершенно нереально. Сбежать самой? Но куда? Этот упырь, якобы муженек, ее обязательно отыщет – по его словам, между ними нерушимая связь, которая позволит найти супругу. И еще неизвестно, что он тогда с нею сделает, если поймает! В страшных сказках, которыми развлекали друг друга сироты в приюте, упоминалась жестокая месть Упыря своей неверной невесте – он как минимум пробирался к ней на свадьбу и убивал жениха, отрывая ему голову.

На базарной площади было много народа. Лоточники выставили свой товар – кто на выстроенных рядами прилавках, кто на скамьях, кто просто так, где придется. День сегодня был, увы, не базарный, и большая часть горожан просто бродила туда-сюда.

Особенно много народа толпилось возле помоста, где обычно проводили публичные казни. Во времена правления короля Кейтора наступило кое-какое изменение в судебной практике. Казнили меньше народа, зато всякие там позорные столбы, порка, клеймение и другие демонстративные расправы стали часты. Все они проходили именно здесь, а на площади Справедливости теперь приводились в исполнение только смертные приговоры.

Тара из любопытства свернула в ту сторону – поскольку она была грамотной, приятели часто просили ее прочитать, что за объявления висят тут и там. И, уже подходя, она услышала громкий усталый голос, видимо, в который раз повторявший одно и то же:

– Эльф это, Карадором его звать… Разыскивается по подозрению в убийстве его высочества наследного принца Даральда…

Тара прикусила губу и стала осторожно пробираться к стражнику в форме Тайной службы, который, одним глазом то и дело сверяясь с пергаментом, давал народу разъяснения.

– А кто означенного эльфа где увидит, должен немедля спешить в Тайную службу с донесением, – как раз в это время чуть ли не по памяти зачитывал он. – Его величество король Кейтор Первый Паннорский установил награду за сведения о Карадоре по прозвищу Шутник – целых сто золотых подковок.

Сто подковок! Тара ойкнула. Она сроду таких денег в руках не держала. Даже когда им удалось ограбить купца сразу после свершения им удачной сделки, выяснилось, что у него при себе только полсотни подковок, причем не все золотые, были и серебряные, и железные. Это какое же богатство у нее на чердаке! С такими деньгами она может… она может…

Голова у девушки пошла кругом от радужных надежд, и она решительно протолкалась к стражнику, подергала его за локоть.

– Чего тебе?

– А если я знаю, где этот Карадор сидит, что мне за это будет?

Уж если откровенно, то Карадор нигде не сидел – как раз в это время он кругами носился по чердаку и разве что ногами не топал.

– Нет, я так не могу! – вещал он развалившемуся на топчане Фрозинтару. – Вот чего ты разлегся? Что разлегся, я тебя спрашиваю? У тебя что, дел никаких нет?

Наемник чистил кинжалом ногти и не сразу удостоил собеседника ответом.

– П-почему нет? Есть…

– Да? И какие?

– Одно. Са-самое важное. – Фрозинтар решил не выкладывать всю подноготную. «Объект» до самого последнего момента не должен был ни о чем догадываться. Насколько он успел узнать своего подопечного, лучше всего подстроить смерть от несчастного случая. Кирпич на голову упадет, лошадь споткнется и неудачно свалит его в глубокий колодец, мясо в трактире подадут несвежее… хотя нет, организм эльфов не так восприимчив к яду, как человеческий. Эльфа просто невозможно накормить тухлятиной так, чтобы он этого не заметил. Разве что в вино что-то подлить, но яд нужного состава еще надо где-то достать!

– У меня всего одно д-дело, – промолвил наемник. – Вернуть Т-тариель память. Моя жена ждала меня с-слишком долго. Я не могу заставлять ее ждать еще.

– «Твоя жена»! «Твоя жена»! – передразнил Карадор. – Она девчонка красивая, но вряд ли ты ей очень уж нравишься! Из-за чего вы хоть расстались?

Наемник прикрыл глаза. Эти слова он слышал всего один раз, но запомнил на всю жизнь. Хотели или нет его палачи, он не потерял память после свершения казни…

– За то, что ты натворил, тебя мало казнить. В мире нет такой кары, которая подходила бы тебе…

– Значит, вы меня не убьете?

Судьи переглянулись. Стискивающий лоб обруч мешал ему, но он знал, что сейчас они обмениваются мыслями.

– Не убьем, – кивнул один из них. – Но и в живых ты не останешься!

– Нет. – Одна из судий, относительно молодая женщина, встала с места. – Это слишком жестоко…

– Поверьте, миледи, ЭТО – еще милосердие с нашей стороны! – Председательствующий на судилище отец Тариель улыбнулся, и подсудимому захотелось задушить его за одну эту улыбку.

Милосердие… Фрозинтар поднял руку с растопыренными пальцами, посмотрел на свет. Энергии в нем было пока достаточно, и он выглядел нормально, но что станет, когда она пойдет на убыль?

– Ей за-запретил отец, – с неохотой выдавил наемник, понимая, что должен сказать хоть что-то – слишком большими и вопросительными глазами смотрел на него Карадор.

– Из-за того, что ты стал вампиром?

Простые слова были подобны взрыву. Фрозинтара смело с места. Он одним прыжком добрался до Карадора и встряхнул того за грудки.

– За-запомни т-ты, – слова давались с трудом, – эльфы н-никогд-да не становятся в-вамп-пирами! Д-д-другая г-генетика…

– Точно? – Карадор невинно захлопал ресницами. – Понимаешь, у меня в детстве книжка была. «Принцесса и вампир» называлась… Такой рыцарский роман. Они должны были пожениться, но рыцарь уехал куда-то в странствия по белу свету, и где-то там, в другой стране, его превратили в вампира. Он вернулся, но его возлюбленная… Погоди-погоди, как же его звали? Фа…Фо…Фря…Фло… Это не про тебя случайно?

– Н-нет, – выдохнул наемник, с сожалением выпуская воротник его туники. – Я не был рыцарем. Я б-был ученым. Это был очень рискованный эксперимент…

– По превращению эльфов в вампиров?

– Сл-лушай, может быть, ты заткнешься? Тебе все равно н-не понять… А, ладно, – он обреченно махнул рукой, – я изучал межмировые пласты, хотел постичь м-механику взаимодействия разных слоев реальности… – Эльф сделал расплывчатый жест. – Я хотел п-построить Портал, который ведет не в д-другую часть нашего материка, не на другой континент или на острова, а в д-другую эпоху или…

– Путешествия во времени, да? – выдохнул Карадор с восторгом ребенка, которому наконец-то рассказали сказку.

– П-путешествия в параллельные миры! – отрезал Фрозинтар. – Наши Покровители пришли из д-другого измерения!

– Враки!

– Мне с-сказали то же самое. Тогда я решил доказать, и…

Наемник обреченно отмахнулся, прервал сам себя. Откровенничать дальше смысла не имело. Что на него нашло? Столько лет он молчал, никому даже не заикался о том, за что был приговорен к вечности . А что теперь? Неужели близость Тариель так подействовала на него? Мальчишка был прав – он не профессионал. Настоящий охотник за головами так бы никогда не раскрылся перед «объектом».

«Это мое последнее задание! – напомнил он себе. – Я подстрою Карадору несчастный случай, добуду доказательства его смерти, потом расторгну договор с хозяином, получу назад мою жизнь, верну Тариель память и заживу… За-жи-ву!» – последнее слово он произнес чуть ли не вслух, примеряя его на вкус. Жить – как это здорово! Жить по-настоящему. Пить вино и есть хлеб, чувствовать, ощущать тепло и мягкость женского тела, жару и холод, боль и усталость, вспотеть, выполняя свою мужскую работу, и девять месяцев спустя взять на руки дрожащий мокрый комочек…

С этими мыслями – а выносит ему ребенка чрево его возлюбленной Тариель! – Фрозинтар подошел к окну, посмотрел на улицу. С чердака все было видно очень хорошо, и наемник сразу заметил стройную фигурку девушки, шагавшей домой.

Чисто машинально он схватился рукой за грудь – и тут же отдернул ее, вспомнив, что с некоторых пор внутри ничего не бьется. Но эта заминка дала ему время разглядеть, что шла Тариель не одна. Она вышагивала впереди небольшой колонны городских стражников.

– Эй! – Почувствовавший неладное наемник бросил взгляд на Карадора. – Ты з-знаешь этих людей?

Тот подскочил, сунул нос в окошко и тут же отпрянул:

– Тайная служба! Это за мной! Вот стерва, – это относилось к Таре, – она меня выдала!

Фрозинтар уже хотел высказаться в том смысле, чтобы спутник не смел поганить имя его жены, но в это время заметил, что девушка остановилась и что-то сказала идущему впереди стражнику, указывая как раз на чердачное окно! И как тот отдал приказ.

«Окружай!» – прочел наемник по губам. Ох, Тариель, Тариель, как же так? Неужели твоя память изменилась настолько глубоко, что ты готова предать того, кому клялась в верности. Ты же обещала меня ждать. Что заставило тебя забыть обещание?

Раздумывал Фрозинтар недолго. Решение пришло само, едва Карадор, издав испуганный вопль, бросился к выходу и с воплем: «Мне туда нельзя!» – выскочил вон.

Наемник последовал за ним. С неверной женой он разберется позже. Сейчас главное – не дать «объекту» уйти.

Остановив коня, Лаотор осторожно спешился и огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его могут увидеть чужие глаза. Молодой эльф знал, что ему не следовало сюда приезжать, но любопытство оказалось сильнее отцовских запретов и страха наказания.

Над головой смыкались кроны деревьев. Липа цвела, и ее одуряющий медвяный запах еще не выветрился из-под полога леса, в который давно уже превратилась эта часть окружающего поместье-столицу парка. Потемневшие кроны деревьев сгущали полумрак. Под ними росли только лесные травы и редкий кустарник.

Гравийная дорожка почти вся заросла ползучими растениями – слишком редко по ней ходили в последнее время. Собственно, лишь при жизни предыдущего Наместника, отца высокородного лорда Калливара, сюда наведывались чаще чем раз в месяц. Но было это задолго до рождения Лаотора. С тех пор как венец получил нынешний Наместник, эта часть парка посещалась всего несколько раз.

Оставив коня под деревьями (умный скакун не сделает лишнего шага), Лаотор пошел по заросшей дорожке в сторону видневшегося за деревьями строения.

Часовня была сложена в незапамятные времена. Пожалуй, лишь отец Лаотора, лорд Лоредар, мог вспомнить, когда и зачем ее возвели. Во всяком случае, она стояла тут еще до Смутных веков, когда не было Аметистового Острова, а с запада на восток раскинулось обширное государство эльфов, которым правила династия великих королей. Бури и грозы пронеслись над островерхой кровлей часовни, но она выстояла. И видела, как возле нее возводили поместье-столицу. И, наверное, увидит, как пустеют замки, постепенно превращаясь в прах и пыль.

Ползучие растения закрыли не только дорожку, их плети наползали и на растрескавшиеся ступени широкого крыльца. Массивные двери, украшенные резьбой, были слегка приоткрыты.

Какое-то время Лаотор колебался, а потом решительно толкнул дверь и переступил порог часовни.

Внутри царил почти полный мрак – лишь сквозь щели в узких окнах-бойницах, залепленных многолетними слежавшимися листвой и паутиной, пробивались кое-какие лучики света. Но, впрочем, для остроглазого эльфа тут не было так уж темно – присмотревшись, Лаотор заметил вытершуюся, потерявшую цвет мозаику на полу. Узор почти терялся под слоем пыли и невесть как занесенного внутрь мусора – мелких веточек, прошлогодней истлевшей листвы и птичьих перьев. Но еще можно было различить слагавшие его разноцветные извилистые линии, которые сходились в одной точке – у дальней стены, где между двух колонн на возвышении лежал простой с виду камень.

Иногда вещи на самом деле не такие, какими кажутся. И Лаотор прекрасно видел – нет, догадывался, что это не простой камень. Ему стало страшно, однако любопытство пересилило страх. Крадучись, прислушиваясь к малейшим шорохам и звукам, он сделал несколько шагов и подошел к камню вплотную.

Воображение заранее нарисовало ему помост, ряды магических рун и все остальное, что обычно имеет уважающий себя алтарь неведомого и враждебного божества, но камень просто лежал на постаменте. Видно было, что когда-то ему пытались придать прямоугольную форму, но бросили сие занятие на полпути. Тут и там время еще сохранило следы сколов. Любопытствуя, Лаотор склонился ниже…

Ему показалось, что он стоит на берегу водоема и смотрит на дно сквозь толщу воды, в смутных тенях угадывая рыб и прочих водяных жителей. Иллюзия была настолько полной, что эльф махнул рукой, стирая с камня слой пыли, чтобы лучше видеть, кто там обитает на дне…

И отшатнулся в испуге, когда одна из теней слабо шевельнулась.

А потом послышался хруст. Хруст треснувшей льдинки. И тут же все вокруг окуталось холодом.

Изо рта облачком вылетел пар. Мигом замерзли уши и кончик носа. Невесть откуда взявшийся ветер выдул из-под туники тепло, залез под нее морозными щупальцами. И Лаотор бросился бежать вон из часовни.

Вслед несся хруст ломающихся льдинок.