Онлайн чтение книги Высокие башни
Глава 5

Фелисите проснулась рано и сразу вспомнила о том, что сегодня ей исполнилось десять лет, и что Филипп, который днем раньше приехал по поручению барона, остался на праздник.

Девочка взглянула через старенькие ситцевые занавески в окно и увидела яркое солнце и синее небо над башней церкви Нотр Дам де Бонсекур. «День будет такой чудесный!» — подумала Фелисите. Она чувствовала себя счастливой и важной, как это бывает у детей в день их рождения.

Девочка аккуратно оделась в синее платьице и разгладила все складочки на чулках. Она немного расстроилась, надевая башмаки. Они были новыми и аккуратными. Девочка вспомнила, что Затворница носила обувь, сплетенную из листьев кукурузы, и подумала, что у нее слишком хорошие башмачки. Но потом девочка решила, что ей не стоит носить такую обувь, какую носила Затворница, потому что она вела активную жизнь и через несколько часов эти сандалии у нее превратились бы в лохмотья.

Мадам Леблан готовила на кухне завтрак и поприветствовала девочку:

— Нам сегодня исполнилось десять лет, не так ли? Фелисите кивнула головой.

— Мадам Леблан, я быстро расту, а жизнь такая интересная! Экономка добавила:

— Если твой аппетит будет так же быстро расти, как ты сама, мы не будем успевать готовить тебе пищу!

Девочка отправилась на улицу. На небе между высокими стенами не было ни облачка, наверняка всех ждет теплый ясный день. Сегодня — восьмое июля. Фелисите отправилась к ближайшей куртинке люпинов и оранжевых лилий, но потом вспомнила о том, что барон сказал ей вечером. Он коснулся ее волос и сказал: «Судя по цвету волос, твой отец был из Нормандии. Только у норманнов бывают такие светлые волосы. В семействе ле Мойнов все темные, но посмотри на мсье Пьера! У него по-настоящему золотая шапка волос. У твоей матери были темные волосы, и она — очень красивая женщина. Фелисите, ты тоже станешь красивой, но это будет другая красота».

В этом не было никаких сомнений. Когда девочку годовалой отдали тетушке Сулетте, она была очень непривлекательной, но сейчас она сильно переменилась. Черты лица прежде расплывчатые, теперь оформились на овальном личике. Нос был прямой и небольшой, лоб — широкий, большие серые глаза. Волосы у девочки были коротко подстрижены, и она напоминала пажа, изысканного и прелестного пажа. Для своего возраста девочка была высокой, у нее начала формироваться хорошая фигурка.

Филипп появился в саду и пошел навстречу Фелисите. Ему хотелось ее поддразнить:

— Надеюсь, ты сегодня надела чулки наизнанку. Если ты так не сделала, то не дождешься никаких подарков.

Фелисите растерялась.

— Я так не сделала, потому что забыла. Как мне не повезло! Филипп усмехнулся.

— Я так и подумал, поэтому, чтобы ты не расстраивалась, я принес тебе подарок.

Он подал ей небольшое деревянное распятье, которое сам вырезал для Фелисите. Распятье было сделано с огромной любовью и было очень красивым. Но даже если в нем были какие-то погрешности, девочка не заметила бы их — так она была счастлива получить его из рук Филиппа. Она прикоснулась к распятью дрожащими пальцами. «Наверно, я ему нравлюсь! Я должна ему нравиться!» — подумала девочка. Наконец-то она может иметь что-то свое и хранить свой секрет в тайном отделении сундучка, как это делали остальные девочки.

Девочка была уверена, что впереди ее больше не ждет никаких сюрпризов, но она ошибалась. После того как жена барона с детьми уехала во Францию, он стал есть вместе со своими служащими. Завтрак накрыли в столовой, и Фелисите сидела справа от барона, а Филиппу приказали сесть рядом с девочкой. Он чувствовал себя не очень свободно и разглядывал красивую комнату с креслами с высокими спинками, сверкающее серебро, дорогое стекло и прекрасные картины на стенах. Филипп почти все время молчал во время завтрака.

В центре стола стояла чаша с белыми бутонами роз, и все присутствующие за столом, входя в комнату, говорили:

— Фелисите, пусть следующий год принесет тебе здоровье и счастье.

Барон приготовил подарок для девочки. Наверное, неважно, что она забыла одеть чулки наизнанку. Это была нитка настоящего янтаря, коричневого оттенка, из самой Франции. А на завтрак приготовили ее любимые блюда. Сначала подали блинчики с медом, а потом кусочки трески в кляре, переложенные кусочками бекона. Всем очень нравилось это блюдо, и Фелисите громко выразила благодарность, когда перед бароном поставили серебряное блюдо, от которого исходил изумительный аромат. Бекон сверху положили в самый последний момент, и кусочки были хрустящими и подрумяненными. Все за столом начали улыбаться и причмокивать губами от удовольствия.

В конце трапезы барон поднялся и, улыбаясь, сказал:

— День по всему будет жарким, и нам предстоит отметить день рождения Фелисите. Я решил, что сегодня мы не станем заниматься делами и отправимся в Лонгей на празднества.

Все начали громко радоваться сообщению барона, потому что почти все слуги были из Лонгея, а Фелисите побежала по лестнице, чтобы побыстрее взять свою шляпку. Глядя на нее, барон решил, что девочка приносит ему много радости, и что он никогда не пожалеет о том, что забрал ее из замка. Мсье Шарль терпеть не мог медлительных людей, а девочка все выполняла очень быстро, и ему это нравилось. Она рано просыпалась по утрам, и он слышал у себя над головой ее шаги. Через некоторое время она бежала вниз, крича:

— Какой чудесный день, мсье Шарль!

Слуги жаловались, что у нее в комнате царит беспорядок, и она разбрасывает одежду, но ему казалось, что это сущая мелочь, потому что он ничего подобного не видел, а девочка выглядела весьма аккуратной. Как-то он рассказал ей о жалобах слуг, и Фелисите была поражена и ответила:

— Мсье Шарль, я не замечала этого за собой. Наверно, так происходит потому, что я спешу начать новый день.

Девочка хорошо училась и читала взахлеб. Как-то он увидел, что она читает книгу, присланную ему баронессой из Франции. Это было трудное повествование, связанное с движением янсенистов. Барон прекратил читать эти документы после нескольких страниц. Он спросил девочку с улыбкой:

— Ты все тут понимаешь?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, мне многое непонятно, но мне нравится это читать.

У них вошло в привычку после ужина сидеть вместе час-другой до того, как она начинала делать уроки. Зимой они сидели у огня, летом — на парадном крыльце. Фелисите очень радовалась этим мгновениям.

Если мсье Шарль опаздывал, девочка волновалась до тех пор, пока он не появлялся. Они вели серьезные разговоры. Они могли детально обсуждать великие приключения Д'Ибервилля, о местах, где он находился, и девочке многое стало известно. Они часто разглядывали карту Нидерландов, Бельгии и Люксембурга и обсуждали кампании, которые следовало провести против ужасного Мальборо. Девочка накапливала знания о торговле мехами, городских делах.

Когда Фелисите вернулась, надев шляпку, горя от нетерпения отправиться в путь, мсье Шарль сказал:

— Не торопись. Мне нужно кое-что сделать перед отъездом, и ты должна мне помочь. Ты знаешь, где живет мсье Бенуа?

Девочка кивнула головой.

— Да, мсье Шарль. Всем известно, где живет Старый…

Она в смущении замолчала. Господи, она чуть не проговорилась, вовремя остановилась и не назвала кличку этого ужасного человека! Городские детишки придумали новую игру. Они начинали танцевать за спиной Бенуа и, пользуясь тем, что он плохо слышал, начинали кричать:

— Кого ты сегодня ограбил, Старый Коготь? Детишки придумали ему множество прозвище Человек в Футляре, потому что он все время был мрачным. Старая Задница и Мастер Раз в Год — поскольку он мылся так редко, что от него воняло.

Фелисите сама придумала ему прозвище — Мсье Насос.

Когда Бенуа приходил в дом мсье Шарля, он всегда пытался подловить девочку и засыпал ее вопросами.

— Мне известно, где живет мсье Бенуа.

— Отнеси ему от меня записку. Когда ты вернешься, мы все будем готовы отправляться в путь.

Фелисите постучала в дверь, мсье Бенуа подошел к ней, шаркая ногами и потирая небритое лицо. Одна из фалд сюртука была оторвана и болталась у него за спиной.

— Миленькая девочка пришла меня навестить, — сказал он, пытаясь казаться приветливым. — Мне о тебе многое известно. Входи! Входи! Чем обязан?

Девочка протянула ему записку, а потом быстро отдернула руку, — ведь его руки давно не касались воды и мыла. Законник, шаркая, отправился к креслу у окна, чтобы прочитать письмо. Она внимательно смотрела на него, вспомнив то, что сказал о нем барон: «Мне кажется, что мсье Бенуа жалеет о том, что французский флот может защитить все наши суда, отправляющиеся во Францию.

Казалось невозможным, что кого-то из французов можно обвинить в отсутствии лояльности, и она смотрела на него с отвращением.

Бенуа медленно читал, кивая головой и что-то бормоча. Она слышала, что он говорил, но слова вылетали у него из губ по отдельности и с такими паузами, что было невозможно связать их в единое целое.

— Итак… Он кое-что слышал… И начал удивляться… Ха-ха! Умница, есть еще много неизвестных тебе вещей… Спрашивай все, что захочешь, важный купец, но не ожидай ответа… Я кое-что в отношении тебя предпринял, дорогой владелец миллионов.

Бенуа резко поднял голову. Он видел, что девочка не сводит с него взгляда. Тогда он аккуратно сложил письмо и положил в карман. А потом внимательно взглянул на девочку.

— Ты быстро растешь. Когда-нибудь ты станешь высокой красивой женщиной.

Старик остановился. Видно, ему в голову пришла неожиданная мысль, и она ему очень понравилась.

— Я кое-что придумал, малышка. Недурная идея! Но я тебе о ней пока не скажу. Но когда-нибудь… Когда-нибудь я тебе все расскажу и уверен, что ты мне будешь за это благодарна. Я придумал, как тебя обеспечить в будущем, моя умная малышка. Как сделать из тебя леди. Во Франции тебе понадобятся деньги и, возможно, красивый молодой супруг. Кто знает? Не исключено, ты появишься при королевском дворе и станешь очень важной дамой.

Фелисите была удивлена и испугана.

— Но мсье, — дрожащим голосом сказала она, — я уверена, что никогда не стану великой леди.

Он продолжал кивать головой и повторять:

— Да, да! Есть великолепный шанс! И великое будущее для этой умненькой маленькой девочки.

Девочку с каждой секундой все больше волновало такое странное поведение старика. Она повернулась к двери и робко спросила:

— Мсье, я могу идти домой?

Он коснулся рукой потной, почти лысой головы.

— Можешь идти. Но не забывай, что я тебе сказал. Когда-нибудь я тебе об этом напомню и скажу, что собираюсь для тебя сделать, — он даже криво усмехнулся. — Передай барону Лонгея, моему не очень старательному партнеру, что ты вручила мне его записку. Я ее внимательно прочитал. Тебе не стоит ему ничего говорить, но мой план касается и его. Чудесный план! Он будет поражен, когда узнает, что я задумал.

Визит к мсье Бенуа стал первой неприятностью столь важного для девочки дня. На причале им пришлось надолго задержаться — у служащих накопилось к мсье Шарлю множество вопросов. С запада нагрянул сильный дождь, и целый час им пришлось прятаться в небольшой комнатке, где все пропахло дегтем и заплесневелыми сухарями, поэтому они опоздали на обед в замке. Визит был незапланированным, но у въезда их тепло приветствовали слуги и арендаторы.

Фелисите начала выглядывать тетушку Сулетту, но ее не оказалось у ворот. Она начала ее везде искать и нашла тетушку в подвальном этаже хозяйственных помещений. Тетушка Сулетта стояла у входа в кухню.

Старуха не улыбнулась девочке и не заговорила с ней. Фелисите протянула ей корзиночку с бутылкой хорошего вина, которое она привезла тетушке в подарок. Та не обратила на подарок никакого внимания. Фелисите была поражена, даже начала заикаться.

— Тетушка, я… я рада вас видеть. Мсье Шарль привез меня, сегодня — день моего рождения. Мне исполнилось десять лет. Вы не забыли?

— Я все помню, — монотонно ответила старуха. Она не улыбнулась Фелисите. Она хмуро рассматривала свою бывшую подопечную.

— Ты изменилась, — наконец сказала тетушка, — сильно изменилась. Тебя трудно узнать.

Фелисите хотела снять напряжение, и она начала быстро говорить:

— Да, тетушка Сулетта. Я действительно сильно изменилась и выросла с тех пор, как мы виделись в последний раз. Наверно, я буду высокого роста.

Старуха не сводила с нее взгляда.

— Ты стала более симпатичной. Становишься похожей на мать. Но если ты думаешь, что мне это приятно, ты ошибаешься. Я знаю, ты во многом будешь походить на свою мать и станешь женщиной, которая думает только о мужчинах, — она сделала отталкивающий жест рукой. — Ты теперь для меня чужая.

Фелисите была поражена, когда тетушка повернулась и закрыла за собой дверь кухни.

Девочка медленно поднялась по лестнице, держа в руках не принятый подарок. Барон в зале разговаривал с арендатором, и девочка отправилась к нему и протянула ему подарок.

— Мсье Шарль, она не захотела взять это у меня… Она мне не рада.

Барон шепотом выругал экономку.

— Не печалься, малышка. Она — злобная старуха и никогда не угадаешь, что она еще может придумать. Кругом множество людей, кто будет счастлив получить вино. У меня идея, — и он обратился к арендатору: — Мы отдадим вино старику Киркинхенду. Я слышал, у него плохо со здоровьем.

Арендатор покачал головой.

— Мсье Шарль, не стоит отсылать вино старику Киркин-хеду. Он его не сможет выпить. Он совсем не в себе и даже не узнает собственную дочь, постоянно спрашивает, кто эта женщина. Что касается Проспера, — арендатор захихикал, — то он считает, что Проспер — это человек, с которым он много лет назад здорово поругался, и все время ему угрожает. Однажды он потребовал нож и стал вопить, что прикончит этого бездельника. Бедняга Проспер боится входить в его комнату!

Фелисите поняла, почему Филипп после приезда сразу исчез. Ему приходится находиться со стариком, и девочка была уверена, что он останется с ним весь день. Конечно, она расстроилась, но больше всего ей было жаль Филиппа. «Бедный Филипп! Ему никогда не удается повеселиться».

Барон взял корзинку у девочки.

— Мне жаль старика Киркинхеда, — сказал он, покачав головой. — В прежние дни он с удовольствием выпил бы это вино! Жорж, — сказал он арендатору, отдавая ему корзинку, — это тебе. Вино просто отличное. Выпей за здоровье жителей Лонгея, которые сейчас находятся на юге.

С запада ползло черное облако, когда Филипп вышел из леса и побежал по общинному выгону. С ближайшей башни послышались чистые звуки горна. Барон еще не повесил колокола в церкви, хотя часто говорил об этом. Филипп подумал: «Я не смогу поговорить с отцом де Франшевиллем до окончания вечернего богослужения».

Караульный у ворот спросил его:

— Как дела у твоего хозяина?

Юноша покачал головой и ответил:

Жюль, я пришел за священником. Он не переживет сегодняшней ночи.

Фелисите шла за бароном по вымощенной булыжниками тропинке в церковь. Она сразу увидела Филиппа и поняла, что у него беда. Девочка вздохнула, — она ведь не могла ему помочь. «Ему нужна помощь, а мне всего десять лет, и я не могу ему помочь».

Она не обратила внимания на барона, когда он вытянул руку вверх ладонью, и сказал:

— Опоздавшие промокнут до нитки.

Люди в церкви читали молитву, стоя на коленях. Вокруг сразу сильно потемнело. Свечи мерцали и чадили на сквозняке, проникающем через полуоткрытые окна. Все слышали шаркающие шаги ризничего и видели, что уже поздно закрывать окна.

Засверкала молния, настолько яркая, что на северной стене образовался золотой полукруг огня, и почти сразу раздался гром. Он был страшным, женщины закрыли уши руками. Поднялся сильный ветер. Все в ужасе смотрели друг на друга, потому что раздался удивительный звук, и ветер с яростью накинулся на стены замка, собирая по дороге мусор в темные вихри.

Свечи взметнули вверх пламя и сразу погасли. Мгновение царила тишина, а потом дико закричала женщина. Странно, что только она одна потеряла над собой контроль, потому что все были объяты ужасом. Известно, что если во время службы тухнет свеча, — это означает смерть. Что же их ждет, если сразу погасли все свечи? Возможно, это предвещает много смертей? Конечно, кое-кто подумает, что это всего лишь старая примета, но многие из них вспомнили, что в такую ужасную ночь ирокезы напали на Лачин во время грозы. Неужели все опять повторяется? Возможно, сюда шествуют воинственные отряды индейцев? А что, если они нанесли удары, и тот факт, что погасли свечи, означает, что множество поселенцев уже мертвы? Послышался страшный крик. Это переполнило чашу терпения. Люди вскочили и устремились к дверям.

Барон пробирался по проходу и повторял:

— Спокойно! Спокойно! Нет оснований волноваться.

Он остановился у входа и начал отдавать команды — кому стоять в карауле у ворот и на наблюдательных башнях. Он пытался организовать людей таким образом, чтобы наиболее смелые собрали оставшихся дома людей и отвели их в замок. Сам мсье Шарль вместе с одним человеком решил тоже отправиться в путь и предупредить людей на Шамбли-роуд.

Фелисите была страшно испугана и шла за бароном, держась за его сюртук. Девочка немного успокоилась, видя доброе лицо отца де Франшевилля. Он пытался утихомирить женщин и детей. Она слышала, как священник говорил:

— Когда Бог решает прекратить человеческие жизни, он протягивает руку. Ему не нужно насылать ветер и тушить свечи в церкви в качестве предупреждения, подобно ведьме, которая костлявым пальцем стучит в окно посредине ночи.

Одна женщина продолжала биться в истерике и кричала:

— Отец, так всегда бывает! Я сама видела это много раз! Фелисите потеряла Филиппа из вида, но потом обнаружила, что он стоит рядом с отцом де Франшевиллем и спокойно с ним разговаривает. Священник его слушал и кивал головой. Девочка пробралась к ним и услышала слова Филиппа:

— У него не осталось сил, и он еле говорит. Святой Отец, ему долго не протянуть. Он спрашивает о вас.

Священник ему ответил:

— Как только я смогу оставить это испуганное стадо овец, я сразу отправлюсь с тобой, сын мой.

Люди понемногу начали успокаиваться, на лицах появились смущенные улыбки. Все начали приходить в себя. На западе небо посветлело, и темные облака быстро уплывали прочь. Один человек промолвил:

— Дьявол сейчас не на свободе. Ему кто-то ответил:

— Возможно, они орудуют дальше, вниз по реке.

Конечно, потухшие свечи не означали, что в лесах находятся орущие страшные дикари, как это случилось много лет назад, но все равно все были испуганы надвигающейся опасностью.

Спустя некоторое время, когда люди начали разговаривать нормальными голосами, отец де Франшевилль кивнул Филиппу, и они отправились в путь. Человек умирал, и даже страх оттого, что их могла поджидать смерть в окружавших церковь лесах, не мог удержать старого священника от выполнения долга.

Фелисите провела два часа на наблюдательной башне, не сводя взгляда с участка, где находился дом Жирара. Гроза ушла прочь, продолжая что-то гневно бормотать. С реки дул ветерок, волновавший верхушки деревьев. Девочка постоянно задавала вопросы караульному: «Нет ли каких-нибудь признаков беды? Может, он что-то слышит?»

Наконец караульному надоело:

— Ты меня спрашиваешь, не вижу ли я беды вниз по реке? Я тебе десятки раз отвечал, что ничего не вижу. Ничего не вижу на севере, востоке, юге или западе… Ты меня спрашивала, не слышу ли я чего-либо? И я тебе отвечал, что ничего не слышу. Мне надоели вопросы, помолчи лучше, а то я тебя спущу с башни.

Фелисите попыталась извиниться:

— Мсье, у меня там друзья… Охранник развел руками:

— Легкомысленная головка, у меня повсюду друзья. Тебя беспокоит судьба одного семейства, а меня — судьба десятков.

— Ты думаешь, на нас нападут индейцы? — продолжала допрос девочка.

— Возможно, они нападут, а возможно, и нет. Кто знает, о чем думают ирокезы? Но должен тебе сказать, надоедливый комарик, что они никогда не нападают днем. Если мы пострадаем от этих вопящих дьяволов, это случится на рассвете. У тебя есть еще вопросы?

— Да, — продолжала волноваться Фелисите, — у меня много вопросов, мсье. Но вам они неприятны, поэтому я лучше помолчу.

— Вот и хорошо.

Караульный достал из кармана трубку и начал ее набивать табаком.

— Я хочу спокойно покурить и не отвечать каждую минуту: «Я ничего не вижу. Я ничего не слышу».

Девочка немного успокоилась, но по-настоящему она испытала облегчение, когда увидела в сумерках появившуюся из леса фигуру.

— Вон наш священник, — показал ей караульный. — Он шагает медленно и не оглядывается, значит в лесах нет индейцев.

Фелисите глубоко вздохнула и сказала:

— Значит, они в безопасности. Караульный кивнул.

— Они в безопасности. Все, кроме одного.

Он взглянул на согнутую фигуру отца де Франшевилля.

— Священник о чем-то глубоко задумался. Мне кажется, его мысли со стариком Киркинхедом. Наверно, он умер. — Он снова взглянул поверх стены. — Да, так оно и есть, и он разговаривает с нашим мсье Шарлем. Не слышу о чем, но это не имеет никакого значения. Караульный даже на расстоянии должен разобраться, в чем дело. Умер старик Киркинхед.

Он прислонился к стене и начал попыхивать трубкой.

— Ты меня спросила, не вижу ли я признаков беды. Сначала я ничего не видел, но теперь все не так. Да, там зреет беда. Сесиль получит все деньги, а Филипп, которому никогда ничего не платили, не получит ни су. Проспер попытается продолжить дело старика, и вскоре от этого дела ничего не останется. Сесиль известно, где в доме спрятано золото, но она ничего не скажет Просперу. Когда он развалит дело, он начнет ее бить и заставит все рассказать. Иногда мне кажется, что завещание вызовет больше беды, чем налет индейцев. Люди глупые, — продолжал караульный. — Священник скажет им, что умер старик Киркинхед, и они сразу начнут болтать: «Видите, мы были правы, потухнувшие свечи всегда предвещают чью-то смерть».

Фелисите тихо спросила:

— Мсье, вы так думаете?

— Я так не думаю, — ответил ей караульный. — Неужели Наш Господь на небесах и все святые начнут грозу и пошлют ветер, чтобы он пролетел по церкви и затушил все свечи только для того, чтобы сказать нам, что они забирают старика Киркинхеда? Мы знали, что он умирает, и это нас не очень волновало. Неужели, он им так уж нужен? Нет, нет, темнота в церкви — это нечто иное, и мы об этом еще услышим.

Он вытащил несколько мелких монеток из кармана и начал ими позвякивать.

— Если бы ты была мужчиной и любила заключать пари, я бы поспорил с тобой о том, что милейшая Сесиль и Проспер не станут хоронить старика в новой шляпе.