Онлайн чтение книги Что сказали мертвецы What the Dead Men Say
4

Неожиданно телефон затих. Джонни отвернулся от окна и увидел Кэти Шарп, стоящую возле аппарата с трубкой в руке.

– Он позвонил и сказал, что ты в гостинице, – сообщила Кэти. – Сказал также, что ты затеял.

– Чепуха, – буркнул Джонни. – Ничего я не затевал.

– Он думает иначе.

– Выходит, он ошибается... – Джонни не заметил, что докурил сигарету до фильтра, и раздавил окурок в пепельнице.

– Дедушка всегда тебя любил, – сказала Кэти. – Он очень расстроится, если с тобой что-нибудь случится.

Джонни пожал плечами.

– С Луисом Сараписом меня больше ничто не связывает...

Кэти замерла, прижав трубку к уху. Джонни понял, что она его не слушает, и умолк.

– Говорит, что сюда летят Сен-Сир и Харви, – наконец сообщила Кэти. – Дедушка их тоже известил.

– Как это мило, – буркнул Джонни.

– Джонни, я тоже тебя люблю. И понимаю, почему к тебе так привязан дедушка. Ты боишься за меня, да? Хочешь, я лягу в больницу? Только ненадолго, ладно? На недельку-другую.

– Разве этого хватит? – спросил он.

– Может быть. – Кэти протянула ему трубку. – Выслушай, пожалуйста, он ведь все равно найдет способ сообщить тебе все, что считает нужным.

Помедлив, Джонни взял трубку.

– ...беда в том, что ты не занят любимым делом. Это тебя угнетает. Такой уж ты человек – часу спокойно не просидишь. И мне это по душе – я сам такой же. Слушай, у меня идея. Стань доверенным лицом Альфонса Гэма. Ей-богу, это шикарная работа. Позвони Гэму. Позвони Альфонсу Гэму. Джонни, позвони Гэму. Позвони...

Джонни положил трубку.

– Я получил работу, – сказал он Кэти. – Буду доверенным лицом Гэма. Во всяком случае, так говорит Луис.

– Ты согласен? – оживилась Кэти.

Джонни пожал плечами.

– Почему бы и нет? У Гэма есть деньги, он не скуп. И ничем не хуже Кента Маргрэйва.

«Кроме того, мне действительно нельзя без работы, – осознал Джонни. – Надо жить. Шутка ли – жена и двое детей?»

– Как ты считаешь, у Гэма есть шанс?

– По-моему, нет. Впрочем, политика не обходится без чудес. Вспомни хотя бы невероятное избрание Никсона в шестьдесят восьмом.

– Какого курса стоило бы держаться Гэму, как ты думаешь?

– Об этом я поговорю с ним самим.

– Все еще дуешься, – заключила Кэти. – Потому что я не согласилась на сделку с Харви. Слушай, Джонни, а давай я передам «Экимидиэн» тебе.

Поразмыслив, он спросил:

– А что на это скажет Луис?

– Я его не спрашивала.

– Ты же знаешь, он не согласится. У меня мало опыта, хоть я и был при «Экимидиэн» с первого дня его существования.

– Не прибедняйся, – ласково произнесла Кэти. – Ты стоишь немало.

– Пожалуйста, не учи меня жить! – вспылил он. – Давай попробуем остаться друзьями. Далекими, но друзьями.

«Терпеть не могу выслушивать нотации от бабы, – со злостью подумал он. – Даже если она заботится о моем благе».

С грохотом распахнулась дверь. В номер ворвались Сен-Сир и Харви. И застыли у порога, увидев Кэти рядом с ним.

– Выходит, вас он тоже позвал, – тяжело дыша, сказал Сен-Сир.

– Да, – ответила Кэти. – Он очень испугался за Джонни. – Она похлопала Джонни по плечу. – Видишь, сколько у тебя друзей, далеких и недалеких?

– Вижу, – буркнул он. Почему-то в эту минуту ему было как никогда одиноко.

В тот же день Сен-Сир улучил часок и навестил Электру Харви, бывшую жену своего босса.

– Знаешь, куколка, – сказал он, обнимая Электру, – я затеял одно хорошенькое дельце. Если выгорит, ты получишь часть потерянного при разводе. Не все, конечно, но достаточно, чтобы стать чуточку счастливей.

Ответив на поцелуй, Электра легла на спину и, извиваясь всем телом, притянула Сен-Сира к себе. То, что произошло потом, было чрезвычайно приятно для обоих и длилось довольно долго. Наконец Электра оторвалась от него и села.

– Ты, случайно, не знаешь, что означает этот бред по телевизору и телефону? Впечатление, будто кто-то полностью захватил эфир и линии. Лица не разобрать, но оно не исчезает с экрана.

– Пустяки, – бодро произнес Сен-Сир. – Как раз этим мы сейчас и занимаемся. Скоро выясним, в чем дело.

Его люди искали Луиса по всем усыпальницам. Рано или поздно они разыщут старика, и тогда, ко всеобщему облегчению, чудеса прекратятся.

Подойдя к бару, Электра капнула в бокалы по три капли горькой настойки и спросила:

– А Филу известно о наших отношениях?

– Нет. Его это не касается.

– Учти, у Фила стойкое предубеждение к бывшим женам. Смотри, как бы он не заподозрил тебя в нелояльности, ведь если он меня не любит, то и тебе не полагается. Фил называет это «чистотой отношений».

– Спасибо, что предупредила, – сказал Сен-Сир, – но тут ничего не поделаешь. Впрочем, он о нас ничего не узнает.

– Ты уверен? – Электра подала ему бокал. – Знаешь, я тут недавно пыталась настроить телевизор и... боюсь, ты будешь смеяться, но мне показалось... – Она замялась. – В общем, он назвал наши имена. Правда, невнятно из-за помех, но все-таки я поняла, что речь идет о нас с тобой. – Спокойно глядя ему в глаза, Электра поправила бретельку платья.

У Сен-Сира похолодело в груди.

– Дорогая, это абсурд. – Он включил телевизор.

«Боже ты мой, – подумал он. – Неужели Сарапис всеведущ? Неужели он видит из космоса все, что мы делаем?»

Эта мысль отнюдь не обрадовала его, тем паче что он хотел навязать внучке Луиса сделку, которую старик не одобрял.

«Он подбирается ко мне», – осознал Сен-Сир, пытаясь онемевшими пальцами настроить изображение.

– Между прочим, мистер Бэфут, я собирался вам звонить, – заметил Альфонс Гэм. – Я получил от мистера Сараписа телеграмму, он настоятельно советует принять вас на работу. Но на этот раз, я думаю, надо подготовить совершенно иную программу. У Маргрэйва огромное преимущество.

– Вы правы, – кивнул Джонни. – Но надо учитывать, что на сей раз вы получите помощь от Луиса Сараписа.

– Луис и тогда помогал, – возразил Гэм, – но этого оказалось недостаточно.

– Теперь он предоставит помощь иного рода. – Мысленно Джонни добавил: «Ведь что ни говори, старик контролирует все средства связи и массовой информации. Газеты, радио, телевидение. Даже телефонные линии. Да, старый Луис стал почти всемогущ. Едва ли он во мне нуждается». – Но Джонни не сказал этого Гэму – очевидно, тот не понимал поступков Луиса, не догадывался о мотивах. В конце концов, у Джонни свой интерес – ему нужна работа.

– Вы пробовали смотреть телевизор? – спросил Гэм. – Или звонить по телефону, или читать свежую газету? Везде – сущий бред, абракадабра. Если это Луис, от него на съезде будет мало проку. Он двух слов связать не может.

– Я знаю, – сдержанно сказал Джонни.

– Я вот чего боюсь: какой бы тонкий план ни разработал Луис, все пойдет прахом. – Гэм явно упал духом; не так должен выглядеть человек, рассчитывающий победить на выборах. – Вы, похоже, куда больше моего верите в возможности Луиса. Знаете, я недавно встречался с мистером Сен-Сиром. У нас был долгий разговор, и, должен сказать, его доводы убийственны. Я держался внешне бодро, но... – Гэм тяжело вздохнул. – Мистер Сен-Сир прямо в глаза назвал меня неудачником.

– И вы ему поверили? – Джонни просто изумляла наивность его нового хозяина. – Он же на стороне противника. Вместе с Филом Харви.

– Я сказал ему, что уверен в победе, – пробормотал Гэм, – но, говоря откровенно, вся эта бессмыслица... Ну, по телефону и телевизору... Все это ужасно. Мне очень не хочется участвовать в этой затее.

– Я вас понимаю, – сказал Джонни.

– Луис прежде не был таким, – жалобно произнес Гэм. – Он теперь бубнит... и все! Если даже он добьется моего избрания... Я устал, мистер Бэфут. Очень устал. – Он умолк.

– Если вы ждете от меня моральной поддержки, – сказал Джонни, – то обратились не по адресу. – Голос Сараписа действовал на него отнюдь не ободряюще. Еще и Гэма утешать – нет уж, дудки.

– Вы же специалист по общественным связям. Ваша профессия требует умения разжигать энтузиазм в тех, кто его лишен. Убедите меня в том, что я должен стать Президентом, и я смогу убедить в этом весь мир. – Гэм достал из кармана сложенную телеграмму. – На днях получил от Луиса. Очевидно, телеграфная связь тоже в его руках.

– Текст вполне разборчив, – заметил Джонни, развернув телеграмму.

– Так и я о том же! Луис очень быстро сдает. Когда начнется съезд... Да что там говорить – уже... Знаете, у меня самые ужасные предчувствия. Не хочу я участвовать в этой афере. – Помолчав, он признался: – И все же, очень тянет попробовать. Вот что, мистер Бэфут, возьмите-ка вы на себя посредничество между мною и Луисом. Поработайте психологом.

– Простите, кем?

– Посредником между Богом и человеком.

– Вы не победите на выборах, если не перестанете употреблять такие слова. Я вам обещаю.

Гэм криво улыбнулся.

– Как насчет выпивки? Скотч? Бурбон?

– Бурбон, – сказал Джонни.

– Какого вы мнения о девушке, внучке Луиса?

– Она мне нравится, – честно ответил Джонни.

– Вам нравится неврастеничка, наркоманка, сектантка с уголовным прошлым?

– Да, – процедил Джонни сквозь зубы.

– По-моему, вы спятили. – Гэм протянул ему бокал. – Но я с вами согласен, Кэти – славная женщина. Между прочим, я с ней знаком. Не могу понять, почему она пристрастилась к наркотикам. Я не психолог, но мне кажется, тут виноват Луис. Девочка его боготворила. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Инфантильная и фанатичная преданность. Вместе с тем очень трогательная. На мой взгляд.

– Ужасный бурбон. – Джонни поморщился, сделав глоток.

Гэм развел руками.

– Старый «Сэм Мускусная Крыса», – сказал он. – Да, вы правы.

– Старайтесь не угощать посетителей подобными напитками, – посоветовал Джонни. – Политикам этого не прощают.

– Вот почему вы мне необходимы! – воскликнул Гэм. – Видите?

Джонни отправился на кухню – вылить бурбон в бутылку и взглянуть на шотландское виски.

– Какие у вас мысли насчет предвыборной кампании? – спросил Гэм, когда он вернулся.

– Думаю, мы можем сыграть только на человеческой сентиментальности. Многие огорчены смертью Луиса, я сам видел очередь к гробу. Впечатляющее зрелище, Альфонс. Стоят и плачут, и так день за днем. Когда он был жив, многие его боялись. Но теперь народ успокоился – Луис ушел, и пугающие аспекты его...

– Он не ушел, Джонни, – перебил его Гэм. – В этом-то все и дело. Вы же знаете, что существо, несущее вздор по телефону и телевизору, – он!

– Но народ-то этого не знает, – возразил Джонни. – Народ ничего не понимает, как тот инженер, что впервые услышал старика в кратере Кеннеди. Да и кому придет в голову, что источник электромагнитных волн, расположенный в световой неделе от Земли, – на самом деле Луис.

– Думаю, вы ошибаетесь, Джонни, – помедлив, сказал Гэм. – Но как бы там ни было, Луис велел взять вас на работу, и я не стану возражать. Даю вам карт-бланш и полагаюсь на ваш опыт.

– Благодарю, – сказал Джонни. – Вы действительно можете на меня положиться. – В глубине души он вовсе не был в этом уверен. – «Быть может, народ куда сообразительней, чем мне кажется, – подумал он. – Быть может, я совершаю ошибку. Но что остается? Только упирать на симпатию Луиса к Гэму, иначе не найдется человека, который отдаст за Гэма голос».

В гостиной зазвонил телефон.

– Наверное, это он, – сказал Гэм. – Луис обращается ко мне по телефону или через газеты. Вчера я попытался напечатать письмо на компьютере, а в результате получил от него совершенно бессмысленное послание.

Телефон все звонил. Гэм и Джонни не двигались.

– Может, возьмете задаток? – предложил Гэм.

– Не откажусь. Сегодня я ушел из «Экимидиэн».

Гэм достал из кармана бумажник.

– Я выпишу чек. – Он посмотрел Джонни в глаза. – Она вам нравится, но вы не можете с ней работать?

– Да. – Джонни отвечал неохотно, и Гэм решил оставить эту тему. При всех своих недостатках Гэм был джентльменом.

Как только чек перешел из рук в руки, телефон умолк.

«Неужели они держат непрерывную связь друг с другом? – подумал Джонни. – Или совпадение? Кто знает. Кажется, Луис может все, что захочет. А сейчас он хочет именно этого».

– Думаю, мы поступили правильно, – отрывисто произнес Гэм. – Послушайте, Джонни, мне бы хотелось, чтобы вы помирились с Кэти Эгмонт. Ей нужно помочь. Всем, чем только можно.

Джонни что-то пробурчал.

– Попытайтесь, ладно? – настаивал Гэм. – Ведь вы ей уже не подчиняетесь.

– Подумаю, – сказал Джонни.

– Девочка очень больна, к тому же на ней такая ответственность... Что бы ни послужило причиной вашего разлада, надо прийти к взаимопониманию. Пока не поздно. Это единственно верный путь.

Джонни помолчал, сознавая, что Гэм прав. Но как сделать то, о чем Гэм просит? Как найти ниточку к сердцу душевнобольного человека? Тем более сейчас, когда волю Кэти подавляет воля Луиса...

«Пока Кэти слепо обожает деда, ничего не получится», – подумал он.

– Что думает о ней ваша жена? – спросил Гэм.

Вопрос застал Джонни врасплох.

– Сара? Она с Кэти незнакома. А почему вы спрашиваете?

Гэм взглянул на него исподлобья и не ответил.

– Очень странный вопрос, – заметил Джонни.

– А Кэти – очень странная девушка. Гораздо более странная, чем вам кажется, друг мой. Вы о ней еще многого не знаете. – Гэм не пояснил, что имеет в виду.

– Я хотел бы кое-что узнать, – сказал Харви Сен-Сиру. – Где труп? Пока мы это не выясним, можем не мечтать о контрольном пакете «Вильгельмины».

– Ищем, – спокойно ответил Сен-Сир. – Обыскиваем одну усыпальницу за другой, но Луиса, похоже, прячут. Видимо, кто-то заплатил хозяину усыпальницы за молчание.

– Девчонка получает приказы из могилы! – с возмущением произнес Харви. – Луис впал в маразм, но она все равно его слушается. Это противоестественно.

– Согласен, – сказал Сен-Сир. – От старикашки нигде не скроешься. Нынче утром за бритьем включаю телевизор – а он маячит на экране и бубнит. – Его передернуло.

– Сегодня начинается съезд, – заметил Харви, глядя в окно на оживленную улицу. – Луис увяз в политике с головой, он и Джонни убедил работать на Гэма. Может, стоит еще раз потолковать с Кэти? Как ты считаешь? Вдруг он о ней позабыл? Нельзя же уследить за всем сразу.

– Но Кэти нет в офисе «Экимидиэн».

– Где же она, в таком случае? В Делавэре? Или в «Вильгельмина Секьюритиз»? Разыщем в два счета.

– Фил, она больна, – сказал Сен-Сир. – Легла в больницу. Вчера вечером. Снова наркотики, надо полагать.

– Тебе многое известно, – сказал Харви, нарушив молчание. – Какие источники?

– Телефон и телевизор. Но где она, в какой больнице, я не знаю. Может быть, на Луне или на Марсе, или вернулась на Каллисто. У меня впечатление, будто она очень серьезно больна. – Он хмуро посмотрел на своего шефа. – Возможно, сказался разрыв с Джонни.

– Думаешь, Джонни знает, где она?

– Вряд ли.

– Бьюсь об заклад, она попытается с ним связаться, – задумчиво произнес Харви. – Либо он уже знает, в какой она больнице, либо скоро узнает. Вот бы подключиться к его телефону...

– Не имеет смысла, – устало сказал Сен-Сир. – На всех телефонных линиях – Луис.

«Страшно представить, что ждет „Экимидиэн Энтерпрайзиз“, если Кэти признают недееспособной, – подумал он. – Впрочем, не так-то просто ее отстранить, все зависит от того, на какой она планете. По земным законам...»

Голос Харви оторвал его от раздумий.

– Нам не удастся ее найти. И труп Сараписа тоже. А съезд уже начался, и Гэм, этот недоумок, лезет в Президенты. Глазом не успеем моргнуть, как его изберут. – Его взгляд стал неприязненным. – Клод, пока что от тебя мало пользы.

– Мы проверим все больницы. Но их десятки тысяч, проще иголку найти в стоге сена.

«Так и будем искать до второго пришествия, – с отчаянием подумал он. – Можно, правда, дежурить у телевизора. Хоть какой-то шанс».

– Я лечу на съезд, – заявил Харви. – До встречи, Клод. Если что-нибудь выяснишь – в чем я сомневаюсь – найди меня там.

Он направился к двери, и через несколько секунд Сен-Сир остался в одиночестве.

«Черт побери, – подумал адвокат, – что же теперь делать? Может, и мне махнуть на съезд? Пожалуй. Но напоследок проверю-ка я еще одну усыпальницу». – В той усыпальнице уже побывали его люди, но у Сен-Сира возникло желание лично поговорить с владельцем. Заведение было как раз из тех, что нравились Луису, а принадлежало оно слащавому типу по имени Герберт Шенхайт фон Фогельзанг. В переводе – Герберт Красота Птичьего Пения. Ничего не скажешь, подходящее имечко для владельца «Усыпальницы Возлюбленной Братии», расположенной в деловой части Лос-Анджелеса, имеющей филиалы в Чикаго, Нью-Йорке и Кливленде...

В усыпальнице Сен-Сир потребовал, чтобы Шенхайт фон Фогельзанг лично принял его.

В приемной было довольно людно – близилось Воскресение, и мелкие буржуа, большие любители подобных празднеств, ждали, когда им выдадут тела родственников.

Сен-Сир устроился в кресле и стал ждать. Вскоре за конторкой появился фон Фогельзанг.

– Да, сэр? – обратился он к Сен-Сиру. – Вы меня вызывали?

Сен-Сир положил на конторку визитную карточку юрисконсульта «Экимидиэн».

– Я – Клод Сен-Сир, – заявил он. – Возможно, вы слышали обо мне.

Взглянув на визитку, Шенхайт фон Фогельзанг потупился и забормотал:

– Мистер Сен-Сир, клянусь честью, мы трудились не жалея сил. Выписали из Японии уникальную аппаратуру, истратили больше тысячи долларов, и все без толку... – Он отступил на шаг от конторки. – Да вы сами можете убедиться. Знаете, мне кажется, это не просто авария. Такое само по себе не случается.

– Проводите меня к нему, – потребовал Сен-Сир.

– Пожалуйста. – Бледный, расстроенный владелец усыпальницы отвел его в холодный «склеп», и Сен-Сир наконец-то увидел гроб с телом Сараписа. – Вы собираетесь подать на нас в суд? Уверяю вас...

– Я пришел за телом, – сказал Сен-Сир. – Распорядитесь, чтобы его погрузили в машину.

– Да-да, мистер Сен-Сир, как вам угодно, – кротко произнес фон Фогельзанг. Подозвав жестом двух рабочих, он объяснил им, что делать. – Мистер Сен-Сир, у вас грузовик или вертолет?

– Предложите свой транспорт – не откажусь, – дрогнувшим голосом ответил Сен-Сир.

Вскоре гроб оказался в кузове грузовика. Сен-Сир дал водителю адрес Харви.

– Так как насчет суда? – пролепетал фон Фогельзанг, когда Сен-Сир усаживался в кабину. – Мистер Сен-Сир, вы же не станете утверждать, что авария случилась по нашей вине? Ведь мы...

– Считайте, что дело закрыто, – бросил Сен-Сир и велел водителю трогать.

Отъехав от усыпальницы на несколько десятков метров, он вдруг захохотал.

– Что вас так рассмешило? – удивился шофер.

– Ничего, – давясь смехом, ответил Сен-Сир.

Как только гроб с замороженным Луисом Сараписом был перенесен в дом Харви и грузовик уехал, Сен-Сир снял трубку и набрал номер. Но дозвониться до Фила не удалось – в трубке, как обычно, звучало монотонное бормотание Луиса. Сен-Сир с отвращением, но и с мрачной решимостью повесил трубку.

«Все, довольно, – сказал он себе. – Обойдусь без одобрения Фила».

Обыскав гостиную, он обнаружил в ящике письменного стола тепловой пистолет. Прицелился в труп Сараписа и нажал на спуск. Зашипела, испаряясь, расплавленная пластмасса. Тело почернело, съежилось и вскоре превратилось в бесформенную груду спекшегося черного пепла.

Удовлетворенный, Сен-Сир положил пистолет на стол. И снова набрал номер здания, где проходил съезд.

– ...кроме Гэма, никто не сможет этого сделать, – забубнил в ухо старческий голос. – Гэм – человек, нужный всем. Хороший лозунг, Джонни, запомни: Гэм – человек, нужный всем. Впрочем, лучше я сам скажу, дай, Джонни, микрофон, я им скажу: Гэм – человек, нужный всем. Гэм...

Клод Сен-Сир обрушил трубку на аппарат и с ненавистью уставился на останки Луиса Сараписа. Затем включил телевизор. Тот же голос, те же слова. Все по-прежнему.

«Голос Луиса исходит не из мозга, – подумал Сен-Сир. – Потому что мозга больше нет. Голос существует отдельно от тела».

Клод Сен-Сир сидел в кресле, держа в трясущихся пальцах сигарету, и пытался понять, что все это значит. Многому он находил объяснение. Многому, но не всему.