Онлайн чтение книги Белая смерть White Death
Глава 26.

Флагерти жил в западной части Абадана, возле реки Хоуре Бахманшир. Мы с максимально возможной скоростью пересекли остров, въехали во двор коттеджа и остановились прямо на цветочной клумбе. Ощетинившись стволами пистолетов, мы выскочили из машины и двинулись к дому. И сразу же столкнулись с трудностями командования. Полицейские выкрикивали приказы по-ирански, в то время как Дэйн отдавал совершенно другие приказы по-английски. Возникло замешательство, Хансен подчинился Дэйну, а Хитай присоединился к полицейским. Мадан, не понимавшие ни слова ни по-английски, ни по-ирански, нерешительно стояли у джипа. Я пытался перевести команды и привести их к общему знаменателю, но моя попытка была прервана выстрелами со стороны коттеджа.

Мы кинулись в укрытие. В нас стреляли из нескольких револьверов и одного автомата. Автоматная очередь наискось хлестнула по двору. Один из мадан закричал и упал. Я пополз к джипу, чтобы спрятаться за ним, но потом подумал о том, что произойдет, если пуля попадет в бензобак, и пополз прочь.

Один из наших полицейских сорвал со своего ремня гранату, дождался паузы в стрельбе, затем приподнялся и швырнул гранату прямо в окно. Прошло несколько секунд, ничего не последовало, и я услышал, как полицейский выругался. В горячке он забыл выдернуть чеку. Это упущение он исправил со второй гранатой, которая не попала в окно и покатилась по веранде.

Граната взорвалась, и весь фасад коттеджа заволокло плотной пеленой дыма. Мы посылали пули в пролом одну за другой, стреляя так неистово, что наши пистолеты раскалились. В этом потоке свинца не смог бы выжить даже комар, и наконец Дэйн скомандовал нам прекратить огонь.

Ответных выстрелов из дома не последовало. Мы осторожно подползли и встали у разрушенной стены коттеджа. Изнутри не доносилось ни звука. Мы крикнули Флагерти, чтобы он сдавался, но постарались при этом не обнаружить свое местоположение. Ответа не было. Хансен вошел в коттедж. Никто не стрелял в него, и остальные последовали за ним.

На полу лежал убитый хаббания, а рядом с ним - еще один, умирающий. Больше никого в коттедже не было, но мы нашли два вьюка с героином и еще один, набитый американскими долларами. Несомненно, наш визит не был неожиданностью и Флагерти пытался забрать весь груз с собой. Мы прибыли быстрее, ем он ожидал, и захватили его прежде, чем он успел все приготовить.

Иранские полицейские немедленно принялись расспрашивать умирающего араба. Но тот был ранен в голову и не мог говорить. Полицейские дергали и тормошили его, пока он не умер, а потом отодвинули тело в сторону и занялись изучением сумки с валютой. Только теперь мадан зашли в дом. Один из них был ранен в плечо, но рана на вид казалась не особо серьезной.

В самом разгаре этих беспорядочных действий мы услышали звук автомобильного мотора, доносившийся от задней двери дома. Мы выскочили наружу и едва не угодили под маленький крытый грузовичок. Я краем глаза заметил мужчину плотного сложения, сидевшего за рулем, а позади него - нескольких арабов. Это наверняка был Флагерти с остальными хаббания. Воспользовавшись нашим замешательством, компания на грузовике рванула прочь.

Мы бросились к джипу. Иранский полисмен добежал первым и с ходу завел машину, едва дав время кому-либо еще вскочить внутрь. Дэйн на ходу прыгнул на заднее сиденье, я последовал за ним. Хансен уже нацелился следом, но Дэйн оттолкнул его, крикнув, чтобы тот присмотрел за коттеджем и найденными уликами. Хитай и один из мадан ухитрились вскочить в машину, но другой мадан опоздал. Мы осмотрелись и обнаружили, что мчимся примерно в сотне ярдов позади грузовичка, на высокой скорости пересекавшего Абадан.

Полицейский джип был оборудован сиреной, прожектором и радиосвязью, но толку не было ни от чего. Сирена издала несколько пробных воплей и смолкла. Прожектор, которым никто не управлял, светил прямо в небеса. Радио гудело и трещала самым добросовестным образом, но полицейский не умел обращаться с ним. Его напарник, сидевший за рулем, выкрикивал ему какие-то указания, и тот крутил верньеры, нажимал кнопки и орал в микрофон. Но проку от этого не было никакого, и некоторое время спустя полисмен отключил радио, достал револьвер и попытался прострелить шины грузовика. В этом он добился не большего успеха, чем в других делах, за которые брался.

Мы миновали длинный ряд заводских цехов и начали догонять грузовик. Он свернул к северу, на дорогу, идущую вдоль доков, и мы прибавили скорости. Вскоре мы миновали предместья, двигаясь параллельно Шатт-эль-Араб. Слева молчаливо стояли у речных причалов танкеры; дальше виднелась болотистая северная оконечность острова.

Я полагал, что Флагерти надеялся пересечь мост между Абаданом и материком, а там затеряться в узеньких улочках Хоррамшахра. Но едва ли это было возможно. Нас отделяло от грузовика не более двадцати ярдов, и это расстояние продолжало сокращаться. Еще минута - и мы их настигнем.

Неожиданно весь вид впереди заслонил блестящий металлический бок грузовика. Флагерти без предупреждения нажал на тормоза, и грузовик развернуло боком. Наш водитель отчаянно пытался остановить джип, но не смог избежать столкновения.

Встряска была порядочная, но никто из нас не пострадал. Мы выпрыгнули из машины и поспешили укрыться. Из грузовика ударила автоматная очередь. Мы открыли ответный огонь, рассредоточившись и осторожно продвигаясь вперед. Было ясно, что Флагерти слепо палит в темноту, почти не имея шанса зацепить кого бы то ни было. Один из полицейских полез в карман за гранатой. Но, прежде чем он извлек ее, автомат смолк.

Подозревая какую-то уловку, мы осторожно приблизились к кабине. Флагерти мы нашли на сиденье водителя. Он по-прежнему сжимал автомат, но лоб его был разворочен пулей. Никого из арабов поблизости не было.

Мы обыскали все вокруг и не нашли ничего. А потом мы услышали слабый всплеск. Арабы пересекали реку, упорно выгребая к иракскому берегу, и уже находились в доброй сотне ярдов от нас. Вскоре их лодка исчезла в речном тумане.

Несомненно, этот побег был подготовлен заранее. Флагерти, должно быть, собирался уйти вместе с арабами и оставаться с ними, пока не найдет способа покинуть Ирак. Если бы обстоятельства благоприятствовали ему, его план сработал бы. Но чей-то удачный выстрел свел на нет его шансы.

Я высказал это Дэйну, когда мы возвращались к грузовику, и Дэйн кивнул, но ничего не ответил, казалось, его мысли витали в миллионе миль отсюда. Я полагал, что это обычный упадок сил после долгой и тяжелой погони, и не стал вырывать его из мира видений.

Мы вернулись к грузовику, и мадан официально опознал убитого. Это означало завершение самой трудной части расследования. Осталось только опросить всех друзей Флагерти, проверить записи "Чизпикской и Вирджинской Нефтяной Компании" и найти их истоки. Но это уже являлось не более чем стандартной полицейской процедурой. По-настоящему важная работа была завершена.

Вдали мы услышали вой сирен; абаданская полиция наконец-то поняла, что здесь что-то происходит. Хитай выглядел измотанным, но довольным. Я полагаю, он уже мысленно пересчитывал доллары. Интересно, сколько этих долларов когда-либо видел род душак? Мадан бормотал молитвы над телом Флагерти. Дэйн склонился, чтобы более внимательно осмотреть труп.

Неожиданно Дэйн выпрямился. Он посветил своим фонариком на крышу, потом на стенки кабины. Затем повернулся ко мне и спросил:

- Где вы были во время перестрелки?

- Там, - ответил я, указав на кусты около джипа.

- Спросите остальных, где были они.

Я спросил их, потом разъяснил Дэйну диспозицию. Оказывается, во время перестрелки мы залегли вокруг кабины грузовика неровным полукругом.

- Что вы хотите узнать? - спросил я. - Мы избрали неверную тактику?

- Нет, не в том дело, - ответил Дэйн. - Проблема в том, что никто из нас не мог застрелить Флагерти.

- Мы могли сделать это, сэр, и сделали, - сказал я. - Один из нас влепил пулю в лоб Флагерти.

Дэйн покачал головой.

- Но рана...

- Это выходное отверстие, - объяснил Дэйн. - Пуля вышла из его лба. Если посмотреть с другой стороны, то вы увидите входное отверстие у основания черепа. Флагерти застрелили сзади.

- Возможно, это был рикошет, - предположил я.

- В кабине нет отметины от рикошета. К тому же кожа вокруг входного отверстия обожжена. Кто-то приставил пистолет к голове Флагерти и нажал курок.

- Вы уверены? - спросил я.

- Да.

- Тогда это, должно быть, один из хаббания, - сказал я. - Их ненависть к чужестранцам хорошо известна. В последний момент они могли решить...

- Хаббания и застрелили его, - сказал Дэйн, - но не из ненависти к чужестранцам. Они вели дела с Флагерти в течение многих лет.

- Тогда это вообще не имеет смысла.

- Вы найдете смысл, если правильно распределите роли, - пояснил Дэйн. - Мы полагали, что Флагерти - важная шишка, что он контролирует всю операцию. Но что, если это не так? Предположим, он был только прикрытием?

- В таком случае, - произнес я, - кто-то заранее запланировал его устранение, если...

Я осекся, заметив слева какое-то резкое движение. Я быстро развернулся, одновременно пытаясь выхватить свой револьвер. Но было уже поздно. Один из иранских полицейских шагнул подальше от нас и вскинул свой пистолет-автомат. Мы обнаружили еще одного перебросчика героина; но момент для такого открытия был как нельзя более неподходящий.

Все мы на миг застыли от потрясения. Но больше всех был шокирован другой полицейский. Он смотрел на пистолет напарника, и в глазах его светилась боль от осознания того, что его предали. Неожиданно он прыгнул на своего бывшего товарища. В тот же миг наш мадан бросился вперед.

Но шансы были нулевыми. Полисмен, твердо стоявший на ногах, одним выстрелом срезал мадана и своего напарника-иранца. Потом он наставил пистолет на нас, и я был уверен, что настал наш смертный час.

Но он не решился выстрелить, потому что сирены выли уже слишком близко.

- Бросьте оружие, - сказал он. Мы повиновались. - Теперь идите к причалу. Не делайте резких движений, не вынуждайте меня стрелять.

Мы двинулись прочь от грузовика, прочь от приближающихся полицейских машин. Мы не пытались бежать: он слишком ловко обращался со своим пистолетом-автоматом и был слишком близко. Я ощущал во рту привкус смерти и был чересчур обескуражен, чтобы проклинать свое невезение.

Но кто мог предвидеть, что одним из заговорщиков будет иранский полицейский, к тому же говорящий по-английски? Ну ладно, это я должен был предвидеть такое, по крайней мере допускать такую возможность. И тем более должен был предвидеть это Дэйн. Он забыл старую истину, которая одинаково верна во всем мире: когда охотишься за преступниками, не забывай присматривать за полицией.

Потом я отбросил эти размышления и сосредоточился на важнейшем вопросе - как сохранить свою жизнь? Мы поспешно спускались по длинному волнорезу. Впереди нас вырастала темная туша нефтяного танкера. Далеко позади нас, слишком далеко, чтобы прийти на помощь, несколько полицейских автомобилей сгрудились вокруг грузовичка.

Мы подошли к сходне, перекинутой с танкера на волнорез. Здесь полицейский остановил нас и приказал подниматься на борт. Я последовал за остальными, пытаясь подсчитать свои шансы прыгнуть в воду. Но полицейский шел позади меня, подгоняя меня дулом пистолета.

Мы ступили на палубу.

- Идите сюда, - сказал какой-то человек. Он говорил по-английски с американским акцентом. Мы двинулись к нему. Из темноты вынырнули еще два человека и втянули сходню на борт. Когда они это сделали, я почувствовал, что оборвана последняя ниточка, связывавшая меня с жизнью. Мы стояли молча - Дэйн, Хитай и я, полицейский позади нас и американец впереди.

- А теперь, - продолжил американец, - давайте спустимся вниз и поговорим.

Мы пошли. Но я уже знал, чем закончится этот разговор.