Франки улыбнулась удача — неподалеку от дома она встретила Роджера.
— Привет, — сказал он. — Что-то вы рано вернулись из Лондона.
— Не было настроения там торчать, — сказала Франки.
— В дом уже заходили? — спросил Роджер. Лицо его омрачилось. — Представляете, Николсон рассказал Сильвии о бедолаге Генри. Бедняжка, тяжело ей это далось. Похоже, ничего подобного у нее и в мыслях не было.
— Я знаю, — сказала Франки. — Они оба были в библиотеке, когда я туда зашла. Она была.., очень расстроена.
— Послушайте, Франки, — сказал Роджер. — Совершенно необходимо убедить Генри лечь в клинику. Все не так уж безнадежно. Морфий он принимает не так давно… И у него есть стимул — Сильвия, Томми, его дом. Необходимо, чтобы он понял — после лечения он будет вполне нормальным человеком. Только Николсон сумеет ему помочь. На днях он со мной беседовал. Он добивается поразительных результатов, даже в тех случаях, когда люди годами находились под властью проклятого зелья. Если бы только Генри согласился лечь в Грэндж…
Франки не дала ему закончить.
— Послушайте, я хочу вас кое о чем спросить, — сказала она. — Задать вам один вопрос. Надеюсь, вы не сочтете, будто я сую нос не в свое дело.
— О чем речь? — заинтересованно спросил Роджер.
— Скажите, это вы взяли фотографию из кармана того человека.., который упал со скалы в Марчболте?
Франки пристально вглядывалась в лицо Роджера. То, что она увидела, вполне ее удовлетворило.
Легкая досада, некоторое смущение — ни испуга, ни прочих уличавших бы его чувств.
— Ну скажите на милость, как это вы догадались? — спросил он. — Вам сказала Мойра?.. Но ведь она не знает.
— Значит, это все же вы взяли фотографию?
— Боюсь, что так.
— А почему?
Роджер, кажется, опять смутился.
— Ну представьте мое положение. Меня попросили до приезда полиции побыть с этим несчастным. Смотрю, у него из кармана что-то торчит. И что же, оказывается, это фотография женщины, которую я знаю, — вот такое совпадение.., причем замужней женщины.., и, как я полагаю, не очень счастливой в браке. Что ей грозит? Дознание. Скандальная известность. Возможно, имя ее будут склонять во всех газетах. Я действовал по наитию. Я вытащил фотографию и порвал. Вероятно, я не должен был этого делать, но Мойра Николсон милейшее существо, и мне не хотелось, чтобы она оказалась в неприятном положении.
Франки облегченно вздохнула.
— Значит, вот оно что, — сказала она. — Знали бы вы…
— Знал что? — озадаченно спросил Роджер.
— Нет, сейчас я не смогу вам рассказать, — ответила Франки. — Возможно, позднее. Все довольно запутанно. Я понимаю, почему вы взяли фотографию, но что вам помешало сказать, что вы узнали покойного? Разве вам не следовало сказать полиции, кто он?
— Узнал покойного? — сказал Роджер. Он был явно растерян. — Как я мог его узнать? Я не был с ним знаком.
— Но вы же познакомились с ним здесь.., примерно за неделю до того.
— Дорогая моя, вы что, с ума сошли?
— Алан Карстейрс.., вас же познакомили с ним.
— А, конечно. Человек, который приезжал сюда с Ривингтонами. Но покойный был не Алан Карстейрс.
— Нет, Алан Карстейрс!
Они уставились друг на друга, потом Франки сказала с вновь вспыхнувшим подозрением:
— Вы не могли его не узнать.
— Я не видел его лица, — сказал Роджер.
— Как так?
— Не видел. Оно было прикрыто носовым платком.
Франки уставилась на него. И вдруг вспомнила, что, когда Бобби впервые рассказывал об этой трагедии, он помянул, что прикрыл лицо покойного носовым платком.
— И вам даже не пришло в голову посмотреть на него? — продолжала Франки.
— Нет. С какой стати?
«Если бы я обнаружила в кармане покойного фотографию своего знакомого, я бы непременно посмотрела на его лицо, — подумала Франки. — До чего же мужчины очаровательно нелюбопытны!»
— Бедняжка, — сказала она. — Мне ужасно ее жаль.
— Вы о ком.., о Мойре Николсон? Почему вам ее так жаль?
— Потому что она живет в постоянном страхе, — задумчиво проговорила Франки.
— Действительно, у нее всегда такой вид, будто до смерти кого-то боится. Но кого?
— Своего мужа.
— Да, вот уж кого я не пожелал бы иметь своим врагом, — признался Роджер.
— Она уверена, что он пытается ее убить, — выпалила Франки.
— О, Господи! — Роджер посмотрел на нее с недоверием.
— Присядьте, — сказала Франки. — Мне многое надо вам рассказать. Я могу доказать, что доктор Николсон — опасный преступник.
— Преступник?
В голосе Роджера слышалось откровенное сомнение.
— Выслушайте меня, а тогда скажете.
Франки кратко и точно изложила ему все, что произошло с того дня, когда Бобби и доктор Томас обнаружили тело незнакомца. Она утаила лишь то, что авария не была настоящей, но при этом дала понять, что задержалась в Мерроуэй-Корт только из-за страстного желания докопаться до сути этой загадочной истории.
Она не могла пожаловаться на отсутствие интереса у своего слушателя. Ее рассказ определенно произвел на Роджера впечатление.
— Неужели это правда? — спросил он. — Что этого человека, Джоунза, пытались отравить, и все остальное — тоже?
— Истинная правда.
— Простите мне мою недоверчивость, но, согласитесь, все это необходимо еще как-то переварить.
Некоторое время он что-то с хмурым видом обдумывал.
— А знаете, — сказал он наконец. — Как ни диковинно все это звучит, ваша догадка, по-моему, верна. Этого человека, Алекса Причарда, или Алана Карстейрса, должно быть, и в самом деле убили. Иначе кто бы стал покушаться на жизнь Джоунза? Ну а можно ли считать ключом ко всей истории эту загадочную фразу — «Почему же не Эванс» — вопрос спорный и не столь уж важный. Вы ведь все равно не знаете, кто такой этот Эванс. Будем исходить из того, что убийца или убийцы полагали, будто Джоунз знает что-то — независимо от того, отдает он себе в этом отчет или нет, — что может представлять для них опасность. И соответственно они пытались его устранить и, возможно, попытаются снова, если нападут на его след. Пока, по-моему, все логично.., но вот почему вы решили, что преступник Николсон, я так толком не понял.
— Он прямо-таки зловещая личность, и у него темно-синий «тальбот», и в день, когда Бобби подсыпали морфий, Николсон куда-то отсюда уезжал.
— Ваши улики не очень-то убедительны.
— Есть еще многое другое, о чем миссис Николсон рассказала Бобби.
Франки пересказала все Роджеру, и опять окружавший их мирный английский ландшафт лишил это повествование какой бы то ни было убедительности — все страхи миссис Николсон казались нелепыми и надуманными.
Роджер пожал плечами.
— Она считает, что это Николсон снабжает Генри порошком.., но ведь это только предположение, у нее нет ни единого доказательства. По ее мнению, он хочет залучить Генри в Грэндж в качестве пациента.., что ж, для врача это вполне естественное желание. Любой врач хочет иметь как можно больше пациентов. По ее мнению, он влюблен в Сильвию. Ну, на этот счет я, разумеется, ничего не могу сказать…
— Раз она говорит, значит, так оно и есть, — перебила его Франки. — Подобные вещи всякая жена обычно сразу чувствует.
— Однако даже если согласиться, что так оно и есть, сей факт еще не означает, что ее муж опасный преступник. Сплошь и рядом в чужих жен влюбляются вполне законопослушные граждане.
— А эта ее уверенность в том, что он хочет ее убить, — настаивала Франки.
Роджер посмотрел на нее насмешливо.
— Неужто вы принимаете это всерьез?
— Так или иначе, она в это верит.
Роджер кивнул и зажег сигарету.
— Вопрос в том, насколько серьезно следует относиться к ее уверениям, — сказал он. — Жутковатое место этот Грэндж, полон странных субъектов. Жизнь там может довести до нервного срыва любую женщину, тем более если речь идет о натуре робкой и впечатлительной.
— Значит, вы считаете, что она это придумала?
— Этого я не говорю. Возможно, она совершенно искренне верит, будто муж пытается ее убить.., но вот существуют ли основания для такой уверенности? Мне кажется, вряд ли.
С удивительной ясностью Франки вспомнились слова Мойры: «Это просто нервы». И почему-то уже одно то, что Мойра так сказала, убеждало Франки, что нервы тут ни при чем. Но она не представляла, как можно было бы объяснить это Роджеру.
Тем временем Роджер продолжал:
— Заметьте, если бы вы могли доказать, что в тот роковой день Николсон был в Марчболте, это было бы совсем другое дело, или если бы мы обнаружили что-то связывающее его с Карстейрсом… Но, по-моему, вы упускаете из виду тех, кто действительно вызывает подозрения.
— Кто же это?
— Как их.., как вы их назвали… Хэймены?
— Кэймены.
— Вот-вот. Уж они-то наверняка в этом замешаны. Во-первых, ложное опознание. Потом их настойчивые попытки узнать, не сказал ли бедняга что-нибудь перед смертью. И, я думаю, логично предположить (что вы и сделали), что приглашение на службу в Буэнос-Айрес либо исходит от них, либо ими организовано.
— Разумеется, не может не раздражать, когда за тобой кто-то так упорно охотится, потому что ты что-то такое знаешь.., и при этом понятия не имеешь, что именно ты знаешь, — сказала Франки. — Досадно вляпаться в такую историю из-за какой-то там фразы.
— Да, здесь они допустили ошибку, — решительно сказал Роджер, — и им потребуется немало времени, чтобы это исправить.
— Ox! — воскликнула Франки. — Я ведь забыла вам сказать. Понимаете, я всегда думала, что фотография Мойры Николсон была подменена фотографией миссис Кэймен.
— Смею вас уверить, я никогда не хранил на груди портрет миссис Кэймен, — решительно заявил Роджер. — Судя по вашим словам, она отвратительнейшее создание.
— Ну почему же, она совсем не лишена привлекательности, — заметила Франки. — Довольно грубой и вызывающей привлекательности, но кому-то она даже покажется соблазнительной. Но дело не в этом — у Карстейрса вполне могла быть ее фотография.
Роджер кивнул.
— И по-вашему…
— По-моему, одна означала любовь, а другую он носил с собой по каким-то особым соображениям! Для чего-то она ему была нужна. Возможно, он хотел, чтобы кто-нибудь ее опознал. Итак, что получается? Кто-то, возможно, сам Кэймен, следует за Карстейрсом и, воспользовавшись туманом, подкрадывается к нему сзади и толкает в спину. Карстейрс, вскрикнув от испуга, летит вниз. Кэймен со всех ног удирает — боясь случайных свидетелей. Вероятно, он не знает, что у Алана Карстейрса с собой эта фотография. Что происходит дальше? Фотография опубликована…
— Кэймены в ужасе, — приходит на помощь Роджер.
— Именно. Что делать? Не долго думая, они кидаются в очередную авантюру. Кто знает Карстейрса в лицо? В здешних краях скорее всего никто. Миссис Кэймен является к следователю и, проливая крокодиловы слезы, узнает в покойном брата. К тому же они подготовили небольшой фокус — отправляют посылки с вещами в подтверждение того, что он отправился в поход.
— Задумано неплохо. — В голосе Роджера послышалось одобрение.
— Действительно, неплохо, — согласилась Франки. — И вы совершенно правы. Надо нам заняться поисками Кэйменов. Ума не приложу, почему мы не сделали этого раньше.
По правде сказать. Франки слукавила, причина была ей отлично известна — дело было в том, что они выслеживали самого Роджера. Но она не могла быть столь бестактной, не могла ему в этом признаться. По крайней мере пока.
— Как нам быть с миссис Николсон? — вдруг спросила она.
— Что значит — как с ней быть?
— Да ведь бедняжка отчаянно испугана. Право же, Роджер, вы какой-то бездушный.
— Да нет же, но меня всегда раздражают люди, которые палец о палец не ударят, чтобы хоть как-то себе помочь.
— Ох, Роджер, но будьте же справедливы. Что она может? У нее нет ни денег, ни пристанища.
— Окажись вы на ее месте, Франки, вы нашли бы выход, — неожиданно заявил Роджер.
— Ox! — Франки даже опешила.
— Да, я уверен в этом. Если бы вы знали, что кто-то хочет вас убить, вы не стали бы покорно этого дожидаться. Вы бы сбежали и уж как-нибудь заработали бы себе на жизнь, в крайнем случае сами убили бы своего преследователя. Вы бы действовали.
Франки попыталась представить, как она бы действовала.
— Да, я попыталась бы что-то предпринять, — задумчиво сказала она.
— Просто у вас есть сила воли, а у нее нет, — твердо сказал Роджер.
Франки восприняла это как комплимент. В сущности, Мойра Николсон была не из тех женщин, которыми она восхищалась, к тому же ее слегка раздражало, что Бобби так с нею носится. Он обожает таких вот несчастненьких, подумала она. К тому же она помнила, какие чувства он испытывал от фотографии Мойры в самом начале этой истории.
Ну, да ладно, подумала Франки, во всяком случае, у Роджера вкус иной, ему уж точно не нравятся подобные рохли. Правда, и сама Мойра явно не слишком высокого мнения о Роджере. Она считает его слабаком. Считает, что он не смог бы кого бы то ни было отправить на тот свет. Может, конечно, он и слабак, но это не мешает ему быть довольно обаятельным. Она сразу это почувствовала — едва оказалась в Мерроуэй-Корт.
— Стоит вам захотеть, Франки, и вы сможете сделать с мужчиной все что вам угодно… — негромко сказал Роджер.
Франки от неожиданности отчаянно смутилась и поспешила переменить тему.
— Вернемся к вашему брату, — сказала она. — Вы все еще думаете, что ему следует отправиться в Грэндж?
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления