Онлайн чтение книги Завещание Why Shoot a Butler?
ГЛАВА II

Проехав совсем немного, Фрэнк Эмберли оказался в небольшом провинциальном городке Аппер Неттлфоулд в десяти милях от Карчестера. Он еще больше разозлился на себя, поняв, что не проморгай он поворот налево с Питтингли-роуд, не только бы вовремя приехал в Грейторн на поздний обед, но, главное, не оказался бы на месте мерзкого и, возможно, влекущего за собой разные неприятности убийства.

«Какого дьявола я отпустил ее?» – подумал он. Ответ не находился. Он нахмурился. «Чертов глупец!» – сказал он сам себе.

Он действительно не знал, что подтолкнуло его оставить женщину на дороге. Он не был впечатлительным, но ее нескрываемое хладнокровие удивило его, хотя сама девушка не произвела на него впечатление. Угрюмая девчонка! Из тех, кто ни перед чем не остановится. Но в то же время было ясно, что не она совершила преступление. Конечно, ему бы следовало доставить ее в полицию. Если она действительно не убивала того человека, то, во всяком случае, что-то знала об этом. Такое не скроешь от человека, у которого в избытке возможностей сталкиваться с убийствами почти каждый день. В то же время, приведи он ее в полицию, какие бы шансы у нее остались? Дело – швах. Добудь он еще доказательств, а он не сомневался, что их немало, и мог бы сам представить Верховному суду громкое дело.

Но это его не касается. Его обязанность совершенно определенная. И нельзя сказать, чтобы он слишком взволновался. Но если бы он не был осторожным, то оказался бы в незавидном положении человека, причастного к убийству. И все из-за чего? Он и сам, черт возьми, не знал.

Въехав в Аппер Неттлфоулд, Эмберли направил машину к полицейскому участку – старому строению из красного кирпича на рыночной площади. В участке он обнаружил молодого констебля с телефонной трубкой у уха и выражением смертельной скуки на лице. Тот взглянул на мистера Эмберли без всякого интереса и сказал в трубку, что ничего не слышит, хотя делал, видимо, все возможное, чтобы так оно и было. Потом он еще некоторое время послушал абонента и повторил свои слова, после чего повесил трубку.

– Слушаю, сэр? – сказал он, записывая что-то на листке бумаги,

Мистер Эмберли в это время сосредоточенно набивал табак в трубку.

– Сержант Габбинс тут? – поинтересовался он.

Молодой констебль подтвердил, что сержант Габбинс на месте.

– Хотелось бы его повидать, – сказал мистер Эмберли, зажигая спичку.

Молодой констебль посмотрел на него неприязненно. Его тяжелый взгляд скользнул по трубке.

– Очень срочно, – добавил мистер Эмберли.

– Я не знал об этом, сэр, – сказал констебль приглушенно. – Я передам сержанту.

Он вышел, а мистер Эмберли подошел к стене, чтобы прочитать объявление, красочно расписывающее, какие развлечения ждут тех, кто пожелает приобрести билет на ежегодный концерт для полицейских.

В дальнем конце комнаты открылась дверь с предостерегающей надписью на матовом стекле «Вход посторонним воспрещен», и появился дородный человек с грозно торчащими усами и багровым лицом.

– Итак, сэр, чем могу вам помочь? – спросил человек голосом, который должен был вызывать страх в сердцах правонарушителей.

Мистер Эмберли обернулся.

– Добрый вечер, сержант, – сказал он.

Суровость с лица сержанта как ветром сдуло.

– О, мистер Эмберли, сэр! – сказал он. – Давненько я не видел вас в наших краях, по меньшей мере полгода. Надеюсь, у вас все в порядке, сэр? Могу я что-нибудь для вас сделать?

– О, нет, – сказал мистер Эмберли. – Но думаю, вам следует знать, что на Питтингли-роуд находится мертвый человек.

Констебль, вернувшийся на свое место, открыл рот от изумления, но сержант воспринял это сообщение спокойно.

– Вы, вероятно, шутите, сэр, – сказал он снисходительно.

– Хотелось бы, – сказал мистер Эмберли, – но это не моя шутка. Вы бы лучше послали кого-нибудь туда. Я буду в Грейторне, если вы захотите повидаться со мной.

Улыбка исчезла с лица сержанта.

– Вы серьезно, сэр?

– Абсолютно. И совершенно в здравом уме. Человек находится в седьмой модели «остина», убит выстрелом в грудь. Очень грязная работа.

– Убийство, – сказал сержант. – Боже мой! Сейчас, сэр, одну минуту. Где, вы говорите, нашли его?

Мистер Эмберли подошел к столу и потребовал лист бумаги. Получив необходимое, он набросал план.

– Где расположен этот проклятый Питтингли, я не знаю, но машина находится приблизительно вот здесь, почти в миле от поворота к этому городишке. Я остановился спросить о дороге в Грейторн и обнаружил, что парень мертв. Возможно, убит. Я заехал к вам, но очень тороплюсь, так как уже на целый час опаздываю на обед.

– Хорошо, сэр. Вы приехали в Грейторн дня на два, так я понимаю? Будет расследование, но что я вам-то говорю об этом. Уилкинс, дозвонитесь до Карчестера. А вы не заметили чего-нибудь особенного, сэр? Никто не проезжал или не проходил в это время по дороге?

– Нет, впрочем, был сильный туман. Человек был еще теплый, когда я дотронулся до него, если эта деталь вам чем-то может помочь. Доброй ночи!

– Доброй ночи, сэр, и благодарю вас.

Констебль поднял трубку телефона и, пока сержант докладывал начальству о случившемся, молча стоял рядом, потирая подбородок и уставившись на дверь, которая захлопнулась за мистером Эмберли. Когда сержант повесил трубку, он сказал, как бы подводя итог своим рассуждениям:

– Да, он нахал, и в этом не может быть ошибки.

– Это мистер Фрэнк Эмберли, племянник сэра Хамфри, – сказал сержант. – Он очень умный молодой человек, вот он кто.

– Нагло ввалился сюда и рассказывает о мертвом человеке на дороге так, словно о каком-то обычном одуванчике, – проговорил констебль осуждающе.

– Для него – все это так и есть, – ответил строго сержант. – Если бы ты читал газеты, мой мальчик, то знал бы все о нем. Он – барристер[2]В Англии адвокат высшего ранга. (Прим. ред.). С большим влиянием человек и, по всему видно, далеко пойдет.

– Ну, по мне, так может далеко не ходить, – сказал констебль. – Не нравится он мне, сержант, это факт.

– Пошли мне Харпера и перестань слоняться по комнате, – приказал сержант. – Таких, как ты, которым не нравится мистер Эмберли, полно, но это его не волнует.

Тем временем машина Фрэнка Эмберли неслась по направлению к Хай-стрит. Выехав из Аппер Неттлфоулда, он уже не сомневался в правильности пути и доехал до Грейторна – большого, прочного каменного дома, стоявшего на склоне, ведущем к реке Неттл, меньше, чем за десять минут.

В холле его встретила кузина, озорная девица лет восемнадцати, которой непременно хотелось узнать, что с ним приключилось.

Он скинул пальто и смерил мисс Мэтьюс испепеляющим взглядом.

– Все твоя короткая дорога, – сказал он язвительно.

Филисити хихикнула:

– Ты осел, Фрэнк. Заблудился?

– Еще бы.

Он обернулся к вошедшей в холл тетке.

– Простите, тетя Марион. Это не моя вина. Я намного опоздал к обеду?

Леди Мэтьюс обняла его и сказала уклончиво:

– Дорогой Фрэнк! Ужасно опоздал, суфле из сыра совсем остыло. Дорогая, скажи кому-нибудь о Фрэнке. О, да здесь Дженкинс! Дженкинс, мистер Эмберли приехал.

Она одарила очаровательной улыбкой племянника и удалилась в гостиную. Эмберли усмехнулся и крикнул ей вслед:

– Тетя Марион! Мне следует переодеться?

– Переодеться, дорогой мальчик? Нет, конечно, нет. Ты не потерял свой багаж, не так ли?

– Нет, но сейчас уже десятый час.

– Ужасно, мой дорогой. Мы боялись, что ты попал в аварию.

Филисити ухватилась за рукав кузена:

– Фрэнк, ты не мог плутать целый час! Признавайся! Ты поздно выехал?

– Ты маленькая бестия, Филисити. Отпусти меня, мне надо умыться.

Минут через пять он снова спустился вниз и был препровожден Филисити в столовую. Пока он ел, она сидела рядом, положив локти на стол и уткнув в ладони подбородок.

– Бал будет в среду, – объявила она.

Фрэнк застонал.

– Ты захватил с собой маскарадный костюм? – спросила Филисити с беспокойством.

–Да.

– Какой он? – пристала к нему Филисити, сгорая отвечного женского любопытства.

– Костюм Мефистофеля. Вполне подходит к моему представлению о красоте.

– Видишь ли, я собираюсь предстать Пуховкой и твой костюм к моему совсем не подходит.

– Господи прости! Пуховка! Слушай, а ради чего и где будет этот бал?

Она широко открыла свои темно-карие глаза:

– Боже! Разве мама не написала тебе об этом в письме?

Он рассмеялся:

– Письма тети Марион точь-в-точь как ее манера разговаривать – самое важное всегда упускается.

– Ну, бал состоится в поместье Нортон. В честь помолвки Джоан.

– Джоан?

– Ты же знаешь! Джоан Фонтейн. Ты, должно быть, встречал ее здесь.

– Красивая девушка с большими глазами? А кто жених?

– О, сущий ангел. Его зовут Коркрэн. Уверена, у него полный сундук денег. Как бы Тони было, они помолвлены, и бал устраивают как бы в их честь.

–Подожди минуту. Какое у парня имя?

–У Коркрэна? Тони. А что?

Фрэнк поднял брови.

– Старик Корке! Думаю, это он. Он учился со мной в школе.

– Какая для него удача! – подчеркнуто вежливо сказала мисс Мэтьюс.

В этот момент дверь открылась, и вошел высокий, худой, седовласый человек.

Фрэнк встал:

– Добрый вечер, дядя.

Сэр Хамфри пожал ему руку:

– Ну что, Фрэнк? Я только услышал, что ты приехал. Что тебя задержало?

– Не что, а кто. Филисити, сэр. Она рассказала мне о короткой дороге. Но все оказалось наоборот.

– Поэтому великий мистер Эмберли заблудился! Могущество попрано, Фрэнк.

– Боюсь, да, сэр.

– Все дело в том, что он выехал не вовремя, – возмущенно сказала Филисити. – Бесполезно говорить, Фрэнк, что ты был очень занят, потому что я прекрасно знаю, что ты… как, папа, называется то, что барристеры получают летом – каникулы? Так вот ты на каникулах. И знаешь, папа, он говорит, что знает жениха Джоан.

Сэр Хамфри, наблюдавший, как его племянник заканчивает свою трапезу, пододвинул к себе графин с портвейном.

– Действительно? Необычайно безмозглый юнец, как я полагаю, но из прекрасной семьи. Этот костюмированный праздник, судя по всему, устраивают в честь их помолвки. Филисити очень дружна с мисс Фонтейн.

Мистеру Эмберли стало ясно, что эта дружба не по сердцу сэру Хамфри. Мысленно он перебрал все данные, касающиеся семейства Фонтейн, но не нашел ничего значительного.

В это время Филисити позвали к телефону.

Фрэнк решил открыть дяде причину опоздания.

– Это не совсем правда.

– Что не совсем правда? – поинтересовался сэр Хамфри, наполняя вторично свой бокал.

– Насчет того, что я заблудился. Я действительно плутал, но не целый час. Я столкнулся с убийством.

– Господи, спаси мою душу! – воскликнул сэр Хамфри, хватаясь за пенсне.

Он поправил его на костлявом носу и уставился на племянника с удивлением.

– Кто же убит?

– Представления не имею. Человек средних лет, одет респектабельно. Не могу сказать, кто он по профессии. Возможно, торговец или что-то в этом роде. Он был в седьмой модели «остина» на Питтингли-роуд.

– Фу ты! – сказал сэр Хамфри беспокойно. – Ужасно! Ужасно! Без сомнения, дело рук этих дорожных грабителей.

– Может быть, – сказал его племянник уклончиво.

– Тете и сестре лучше не рассказывай, – посоветовал сэр Хамфри. – Боже мой! Как неприятно! Убийцы у самых наших ворот! Не понимаю, куда идет мир?

Он продолжал озабоченно восклицать, входя к леди Мэтьюс в гостиную, и когда его жена ласково поинтересовалась, что случилось, что так расстроило его, то объяснения сэра Хамфри были настолько выразительны, что она тут же повернулась к Фрэнку и попросила его все подробно ей рассказать.

Имея более точное представление о нервах тетки, чем о нервах сэра Хамфри, Фрэнк не стал церемониться.

– Ужасное происшествие, тетя. Я обнаружил убитые тела. Точнее, одно тело.

Леди Мэтьюс не выказала особенного беспокойства.

– Силы небесные! Фрэнк! Надеюсь, не здесь?

– Нет, на Питтингли-роуд. Убит человек. Дядя думает, что это, наверное, дело рук бандитов.

– Боже мой! – сказала тетя. – Какое-то средневековье. На Питтингли-роуд! Какое выбрали неподходящее место. Дорогой, надеюсь, они дали тебе что-нибудь поесть?

– Да, спасибо. Великолепный обед.

Сэр Хамфри будучи «идеальным мужем», похлопал мягко жену по руке:

– Не стоит так беспокоиться, Марион.

– О, дорогой, почему я должна беспокоиться? Хотя для бедного Фрэнка это очень неприятно. Надеюсь, поблизости от нас не действует банда преступников. Как ужасно, если окажется, что чей-то личный шофер являются лидером левой организации.

– Ладлоу? – Сэр Хамфри был явно ошеломлен. – Любовь моя, Ладлоу служит у нас более десяти лет! Что тебя заставляет предполагать, что он может иметь какое-то отношение к этому ужасному делу?

– Я уверена, что он не имеет к этому отношения, – ответила его жена.

– Но в этой книге, – она порылась среди диванных подушек и вынула книгу в грязновато-коричневом переплете, – говорится именно о шофере. Так возбуждает нервы.

Сэр Хамфри снова поправил пенсне на носу и взял в руки книгу.

– «Крадущаяся смерть», – прочел он. – Дорогая, разве тебе это доставляет удовольствие?

– Не могу сказать, что большое, – согласилась она. – Симпатичный человек на деле оказывается злодеем. Думаю, что это так несправедливо, когда кто-то начинает восхищаться им. Фрэнк, я говорила тебе, чтобы ты захватил маскарадный костюм?

– Да, тетя. Кто такие Фонтейны? Из новых?

– О, нет, не из новых. Наверняка ты помнишь старого мистера Фонтейна? Хотя не могу представить, почему ты должен помнить, ведь он никуда не выходил. Он уже умер.

– Может быть, поэтому он никуда не выходил? – спросил Фрэнк.

– Вовсе нет, дорогой. Почему я вдруг вспомнила о его передвижениях сейчас? Как давно умер Джаспер Фонтейн, Хамфри?

– Два года назад или даже больше, если память мне не изменяет.

– Думаю, ты прав. Никогда он мне не нравился, но, по крайней мере, его редко можно было видеть. Филисити не настаивает на том, чтобы быть очень близкой с этой девушкой, хотя ничего не имею против нее. Даже более того: я уверена, что она очаровательная, но я всегда недолюбливала Бэзила и, смею сказать, не изменю своего мнения. Как поживает твоя мама, дорогой мальчик?

– Прекрасно и посылает тебе привет. Но не отвлекайся, тетя. Что из себя представляет Бэзил и почему ты не любишь его?

Леди Мэтьюс посмотрела на него и ласково улыбнулась.

– Тебе не кажется, Фрэнк, что иногда человек даже не знает, почему он недолюбливает другого человека?

Мистер Эмберли вполне серьезно отнесся к этому вопросу. Немного помолчав, он ответил:

– Думаю, я бы знал точно.

– Ах, это так по-мужски, – пробормотала тетя. – А вот я не могу объяснить.

Сэр Хамфри, оторвавшись от чтения вечерней газеты, вставил:

– Моя дорогая Марион, не стоит делать из Фонтейна некую загадку. Ничего необычного в нем нет. Не могу сказать, чтобы я очень интересовался им, но, возможно, я старомоден. Прости, Филисити, будь любезна, закрой дверь. Здесь настоящий сквозняк.

Филисити повиновалась.

– Извините, – сказала она, – звонила Джоан. У нее был отвратительный день. И ты знаешь из-за чего, мама? Прислали ее костюм и, конечно, чек, а Бэзил увидел и поднял ужасный шум и сказал, что не будет оплачивать чек. Можно подумать, что от этого он станет банкротом. Джоан говорит, что он всегда скандалит из-за денег, хотя это выглядит абсурдно, коль денег у него хватает.

Сэр Хамфри посмотрел поверх очков.

–Тебе не стоит потворствовать подруге, когда она так нелояльно отзывается о своем брате, Филисити, – сказал он.

– Он всего лишь сводный брат, – вспылила Филисити. – И при этом перестарок(?). Однако Джоан сумела уломать его. Думаю, он успокоился при мысли, что ему не так долго придется тратить на нее деньги.

– Не хочешь ли ты сказать, что все это время проговорила только с подругой? – перебил ее Фрэнк.

– Конечно, а почему бы нет? Между прочим, я хочу сказать, что Джоан говорит, что пыталась заставить Бэзила предстать на бале в костюме Мефистофеля, потому что она и Тони хотят одеться как Маргарита и Фауст, но он не согласился. И какая удача! Я сказала ей, что приведу кое-кого именно в этом костюме. Она была в восторге!

– Так ты мне все-таки раскроешь секрет? – сказал Фрэнк. – А то эта неясность начинает действовать мне на нервы. Кто этот Бэзил?

– Сводный брат Джоан, идиот.

– Это я понял. И он является нынешним владельцем поместья?

– Конечно. Он унаследовал все, когда старый мистер Фонтейн отдал концы.

Сэр Хамфри снова посмотрел поверх очков, явно огорченный.

– Умер, моя дорогая, умер, – поправил он.

– Хорошо, папочка. Умер. Он был племянником мистера Фонтейна, а поскольку у Фонтейна не было детей, Бэзил стал наследником. Все очень просто.

– О, нет, у Джаспера Фонтейна были дети, – вставила мягким голосом ее мать. – Вернее сказать, один ребенок. Он умер около трех лет назад. Помню, я видела сообщение об этом в «Таймс».

Филисити была несказанно удивлена:

– Я никогда не слышала ни о каком его сыне. Ты уверена, мама?

– Абсолютно, дорогая. Он был чрезвычайно трудный юноша и уехал в Южную Америку.

– Африку, дорогая, – поправил сэр Хамфри из-за газеты.

– Ты уверен, Хамфри? Ну, я думаю, это одно и то же. Произошел неприятный скандал. Что-то, связанное с картами. Молодой Фонтейн напился, что можно объяснить его привычкой к беспорядочной жизни. Его отец навсегда отказался иметь с ним дело. Не знаю, что было с ним дальше, кроме того, что он умер.

– Покончим с ним тогда, – сказал Фрэнк. – Что же касается неприятного для всех Бэзила – есть ли у него странные привычки?

– О них мне ничего не известно, дорогой.

Сэр Хамфри отложил в сторону газету.

– В наши дни в газетах читать нечего, кроме описаний сенсационных преступлений, сделанных в самой непривлекательной манере, – сказал он сердито. – Молодые люди, как насчет бриджа?

На следующий день Филисити отправлялась за покупками для матери в Аппер Неттлфоулд, и было решено, что Фрэнк должен сопровождать ее. Его предложение данную вылазку совершить на машине было категорически отвергнуто. Филисити сказала, что Вольфа надо хорошенько выгулять.

Вольф – восточноевропейская овчарка Филисити. Когда ее выпускали из конуры, она проявляла свое удовольствие, прыгая вокруг своей хозяйки и громко лая на протяжении первых сотен ярдов прогулки. Фрэнк знал по опыту, что выгуливать его было удовольствие не из приятных, поскольку собака была крайне не дисциплинированная, ее приходилось все время одергивать и держать подальше от проезжавших машин, а кроме того, у Вольфа была привычка неосторожно ввязываться в пререкания с другими представителями собачьего племени.

Довольно узкая главная улица городка, как обычно по выходным дням, была переполнена машинами, чьи владельцы припарковывали их у самых дверей магазинов, пока делали покупки. Когда Вольф решил обменяться «любезностями» с эрдельтерьером, сидящим в большом автомобиле туристской модели, Филисити обратила внимание на машину и объявила Фрэнку, что эта машина принадлежит Тони Коркрэну. В этот момент из дверей кондитерской вышла стройная светловолосая девушка в твидовом костюме, сопровождаемая молодым человеком.

– Да это Джоан! – сказала Филисити и бросилась через улицу.

Фрэнк последовал за ней, оставив без присмотра Вольфа, который явно рвался к лавке мясника. Когда он нагнал Филисити, она повернулась к нему.

– О, Фрэнк, представляешь? Джоан говорит, что убили их дворецкого! Кстати, это мой кузен Фрэнк Эмберли, Джоан. Он говорит, что знает вас, мистер Коркрэн. Вот я и говорю, какая ужасная вещь случилась с Даусоном. Как это произошло? – добавила она.

– Вашего дворецкого? – спросил Фрэнк, высвобождая руку из крепко, сердечно пожимавшей ее ладони Коркрэна. – О!

– Чудовищно, не так ли? – спросил Энтони, молодой человек привлекательной наружности. – Я этим хочу сказать: только что человек шептал вам на ухо: «Не хотите ли рейнвейна, сэр?» – и вдруг – убит! Скверная история, а?

Он посмотрел на своего бывшего школьного товарища с той долей уважения, с какой обычно относятся к людям, которых считают незаурядными существами.

– Конечно, я знаю, что подобные небольшие неприятности – обычное дело для мозговитых парней из адвокатуры, хотя и неприятное, сам понимаешь. Исключительно печальное зрелище.

– Несомненно, – согласился Фрэнк.

Он нахмурился. Его кузина обвинила его в отсутствии должного интереса, на что он ответил:

– Нет, нет, я необычайно заинтересован. Так как это произошло, мисс Фонтейн?

Красивая девушка скромно ответила:

– Видите ли, мы еще не так много знаем. Накануне Даусон работал лишь половину дня, а затем, кажется, собирался поехать на «беби остине». Бэзил держит эту машину для слуг, поскольку поместье находится довольно далеко от города, а автобусы мимо нас не ходят. Мы ничего не знали, пока вчера, уже поздно вечером, к нам не заехал полицейский и не рассказал Бэзилу о том, что они нашли мертвого человека на Питтингли-роуд и установили, что это Даусон. Он был застрелен. Это просто ужасно! Ведь он в поместье уже столько лет, и я представить не могу, кто же решил застрелить его. Бэзил жутко переживает.

– Наверное, он был старый, преданный слуга?

– Разумеется! – сказал Энтони. – Высокомерное ископаемое. Очень ревностно относился к делу. Сама мрачность.

Джоан даже передернула плечами.

– Ужас охватывает. Я очень огорчена тем, что это случилось. Видите ли, Даусон не был нашим старым слугой на самом деле, мы наняли его вместе с Коллинзом, когда умер дядя Джаспер, но все равно случившееся – чудовищно, и мне кажется, будет бессердечным устраивать танцы в среду.

– Да, конечно, но моя дорогая девочка, не можем же мы сидеть и без конца горевать, – запротестовал ее жених. – Не могу скрыть от тебя, что твой брат Бэзил уже действует мне на нервы. В конце концов, событие неприятное и все такое, но все-таки он не был его лучшим другом.

– Дорогой, дело не в этом, – настойчиво возразила Джоан. – Я пытаюсь объяснить тебе, что чувствует Бэзил рядом с мертвым. Он этого не переносит. Ты упорно считаешь, что он бессердечный человек, потому что он так выглядит. Но он не такой. И это одна из черт, которая мне нравится в нем.

– Да брось ты это, – запротестовал Энтони, – он занимается стрельбой и охотится, не так ли?

– Да, но ему не нравится соприкасаться со смертью, и я уверена, что никогда ты не видел, чтобы он подобрал птицу, которую убил. Только не говори ему об этом, потому что он не желает, чтобы кто-то знал это. Он даже не взялся похоронить щенков Дженни. Даже не прикоснулся к ним.

– Ну, как бы то ни было, я думаю, что все эти траурные переживания преувеличены, – сказал Коркрэн.

Джоан молчала, но выглядела обеспокоенной. Вмешалась Филисити:

– Ничего нет веселого в том, что убили дворецкого, но…

Шум на дороге прервал ее.

– О, Боже! Вольф! – закричала она.

Вольф, выскочив из лавки мясника, налетел на бультерьера. Между собаками сразу возникла взаимная неприязнь, и после нескольких минут рычания они затеяли драку. Пока Филисити восклицала, какая-то девушка бросилась к собакам и попыталась оттащить бультерьера. Мистер Эмберли бросился к драчунам и схватил Вольфа за ошейник. Девушка обхватила бультерьера руками за горло.

– Держите свою собаку, – задыхаясь, крикнула она. – Я попытаюсь оттащить Билла. Это единственный выход.

Бультерьер все же умудрился, к своему удовольствию, вцепиться в горло Вольфа, но его хозяйка безжалостно сдавила ему горло, и собака отступила. Мистер Эмберли схватил Вольфа и крепко держал.

Девушка пристегнула поводок к ошейнику бультерьера и наконец взглянула на мистера Эмберли.

– Во всем виновата ваша собака, – начала она, но вдруг замолчала, удивленно уставившись на мистера Эмберли и побелев как полотно.

– Ей это свойственно, – сказал Фрэнк невозмутимо. – Но не думаю, что ваша собака пострадала.

Девушка опустила глаза.

– Нет, – сказала она, собираясь уйти, но в это время подошла Филисити.

– Знаете, я очень сожалею, – сказала Филисити. – Мне надо постоянно держать его на поводке. Надеюсь, он не поранил вашу собаку?

Девушка довольно презрительно улыбнулась:

– Скорее обратное, надо признаться.

Филисити посмотрела на нее с интересом.

– Не та ли вы девушка, что живет в Айви коттедже? – поинтересовалась она.

– Мой брат и я сняли его недавно.

– Вы собираетесь остаться здесь надолго? Вы – Ширли Браун, не так ли? А я – Филисити Мэтьюс. Это мой кузен Фрэнк Эмберли.

Мисс Браун слегка кивнула, но не смотрела на мистера Эмберли.

– Мне давно хотелось с вами познакомиться, – продолжала Филисити. – Ужасно рада, что это произошло. В нашем захолустье почти нет молодежи. Вы знаете мисс Фонтейн?

Девушка покачала головой.

– Нет, боюсь, я мало выхожу. Мой… мой брат – почти инвалид.

– О, какое несчастье! – посочувствовала Филисити. – Джоан, это мисс Браун, которая живет в Айви коттедже.

– Хотел бы вам напомнить, – вмешался Фрэнк, – что вы мешаете движению на дороге.

Филисити заметила возмущенного водителя, яростно нажимавшего на клаксон. Она потянула на тротуар мисс Браун, которая неохотно ей подчинилась.

– Вы слышали новости? – спросила Филисити. – Убили дворецкого Фонтейнов! Не ужасно ли?

– Нет, я не слышала об этом. Вы уверены, что он был убит?

– Понимаете, ему стреляли в грудь, – сказал мистер Эмберли мягко. – Он сидел за рулем «остина-семь».

– Понимаю, – сказала Ширли.

Мистер Коркрэн казался озадаченным.

– Да, так и было. Но откуда, черт возьми, ты все это знаешь?

– Я обнаружил его, – сказал мистер Эмберли.

Это произвело сенсацию. Только темноволосая девушка, стоящая рядом с ним, не проявила ни удивления, ни недоверия. В том, как она держалась, чувствовалось напряжение, но ее взгляд, который она переводила с ошарашенной Джоан на полную нетерпения Филисити, оставался безучастным и почти скучающим.

– Я думал, – сказал мистер Эмберли, прерывая поток вопросов, – что рано или поздно вы узнаете об этом.

– Так, значит, это ты? – сказала Филисити, смерив его испепеляющим взглядом. – Продолжай, расскажи нам, как это случилось?

Он посмотрел на нее насмешливо:

– Я приберегаю свои показания для расследования, любовь моя.

Ширли Браун вся напряглась. Затем сказала, как бы шутя:

– Всю правду и ничего, кроме правды.

– Вижу, вы прекрасно осведомлены о процедуре, – сказал мистер Эмберли.

Она посмотрела прямо ему в глаза, но ничего не сказала. Собаки, до этого времени безобидно рычавшие, вдруг опять попытались вцепиться в горло друг другу. Ширли крепче намотала поводок бультерьера на руку и отступила.

– Не могу больше задерживаться, – сказала она. – Надо сделать кое-какие покупки. До свидания.

Джоан наблюдала, как она шла по улице.

– Странная девушка, – заметила она.

– О, не знаю. Довольно симпатичная, как мне показалось, – сказала Филисити. – Послушайте, не можем же мы стоять здесь вечно. Мне надо зайти к «Томпсону» и «Креветту». Кто со мной? Фрэнк, ради Бога, держи Вольфа. Я только отойду на пять минут.

Оставшись одни, мужчины прогуливались по улице.

– Знаешь, Эмберли, в этом убийстве есть что-то чертовски странное, – сказал Энтони.

– Только не надо рассказывать об этом всему городу, – посоветовал самый невоспитанный человек в Лондоне.

– Ты прав, но шутки в сторону. Ты знаешь, почему кому-то захотелось выстрелить в упор в дворецкого? Респектабельного зануду, прожившего в поместье не один год. Дело не в нем, здесь что-то другое. Я имею в виду, что полно людей, на которых могут покушаться– гангстеры, министры Кабинета и тому подобные, но не дворецкие. В конце концов, зачем убивать дворецкого? В чем же смысл?

– Представления не имею, – сказал Фрэнк обескураженно.

– А его и нет, – заявил Энтони, – Вот поэтому-то все выглядит так подозрительно. Знаешь, что я скажу тебе, Эмберли: читать в книгах о таинственных вещах – занимательно, но в настоящей жизни все совсем по-другому. Таинственного, загадочного тут мало. Забудь о нем.

– Постараюсь.

– Да, – сказал Энтони неожиданно мрачно. – Но если бы ты пожил в поместье, то не смог бы избавиться от этого наваждения. Все вокруг словно пронизано тайной.

– Неужели? – спросил Фрэнк. – А почему?

– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю. Вроде ничего определенного, но все-таки какая-то таинственность существует. Прежде всего – брат Бэзил.

Тони понизил голос и сказал доверительно:

– Только между нами: он немного странный человек. Правда, на него у меня совсем нет времени. Да и в моем положении все разузнавать как-то неудобно. Если бы не Джоан, то точно тебе скажу, меня ни за что не заманили бы в поместье.

–Из-за его таинственности или из-за хозяина?

– Понемногу из-за того и другого. Обрати внимание, я не говорил, что с домом что-то неладно. Это скорее, люди, живущие в нем. Словно стая кошек бродит в темноте, и все что-то высматривает. Слушай, только никому не говори об этом, но я точно знаю: каким бы пустяковым делом ни занимался, все время чувствуешь, что за тобой следят. Это жутко действует на нервы.

– За тобой следили?

– Кто его знает, но не удивлюсь, если узнаю, что да. У брата Бэзила есть лакей, который всегда появляется словно ниоткуда. Еще один пережиток старого. Так вот, если бы его убили, я бы не переживал. И мне, и Джоан он кажется противным, но брат Бэзил любит парня.

– Кстати, что странного в брате Бэзиле? – спросил Фрэнк.

– Что странного? О, я понимаю, что ты имеешь в виду. Не знаю, как сказать. Он из тех, кто по скупости будет пить воду из ванны. Чертовски неуравновешенный. Не стоит говорить, что Джоан живется с ним худо. Этакий радушный тип. Насквозь фальшивый. Называет тебя стариком и при этом сильно бьет по спине.

Фрэнк опустил большой палец вниз, подобно древнему римлянину.

– Вот-вот, – согласился мистер Коркрэн. – Я вижу, что ты чувствуешь то же самое. Есть еще одна вещь…

Что это за вещь, его друг так и не услышал, так как в этот момент обе девушки подошли к ним. Джоан Фонтейн, закончив делать покупки, была готова идти домой. Пожимая на прощанье руку мистеру Эмберли, она сказала:

– Филисити обещала прийти на обед. Надеюсь, вы придете тоже.

– Благодарю, с удовольствием, – сказал Эмберли к немалому удивлению его кузины.

Когда Джоан и Коркрэн уехали, Филисити выразила надежду, что кузен не станет возражать против посещения поместья.

– Я уже приняла приглашение, – объяснила она. – Конечно, там жутковато после этого убийства. У Бэзила расстроены нервы и все такое, но Джоан говорит, что он всегда чувствует себя лучше, когда к ним приезжают гости. Ты будешь ужасно возражать?

– Не буду, – ответил Фрэнк.

Филисити проницательна посмотрела на него.

– Вижу, тебе хочется пойти туда.

– Да, – сказал мистер Эмберли.