Онлайн чтение книги Миры Империума Worlds of the Imperium
Глава VII

Я попробовал расслабиться, но в тесной кабине шаттла это было сложно. Передо мной сидел оператор, склонившийся над освещенным пультом. Он внимательно всматривался в показания приборов и щелкал тумблерами на панели, напоминающей миниатюрный компьютер. Беззвучная вибрация наполняла воздух.

Я заерзал, пытаясь найти удобное положение. Мои полуисцеленные шея и бок снова заныли. Разрозненные фрагменты бесконечного инструктажа последних десяти дней пронеслись в памяти. Имперской Разведке не удалось раздобыть материалы о маршале Байарде в необходимом количестве. Однако их было больше, чем мог воспринять мой мозг. Я надеялся, что сеансы гипноза, которым я подвергался каждую ночь в течение недели, введут в мой мозг нужные знания на таком уровне, что они сами выскочат в случае необходимости.

Байард был человеком, окруженным тайной даже для своих приближенных. Его редко видели, часто он появлялся только на телеэкранах, которые недоумевающие имперские разведчики считали чем-то вроде рисовальных аппаратов. Я попытался объяснить им, что телевидение широко распространено в моем мире, но они так и не уразумели этого.

Последние три ночи мне дали хорошо выспаться, но каждый день я занимался физической подготовкой. Раны мои заживали хорошо, так что я был физически готов к рискованному предприятию; морально, однако, я чувствовал себя усталым, стремился наконец-то взяться за дело и столкнуться с тем, что мне уготовано судьбой. Достаточно слов, теперь я хотел действовать.

Я проверил свою экипировку. На мне был военный китель – точь-в-точь китель с портрета Байарда. Поскольку не было сведений, как он одевается ниже пояса, я предложил тускло-коричневые брюки, такого же цвета, как и френч французской офицерской формы.

По моему совету мы не нацепили ордена и ленты, изображенные на снимке. Я не думал, что он носит их в своих апартаментах в обычной обстановке. По этой же причине воротник был расстегнут и галстук ослаблен.

Меня держали на диете из тощих бифштексов, заставляя похудеть. Специалист по волосам делал мне дважды в день интенсивный массаж кожи головы и настоял, чтобы я не мыл голову. Это должно было стимулировать рост волос, ибо диктатор носил длинные волосы.

К моему поясу был пристегнут сетчатый подсумок, в который поместили передатчик. Мы решили, что лучше пусть он будет на виду, чем безуспешно пытаться запрятать его куда-нибудь. Микрофон был вплетен в широкие позументы на отворотах. В бумажнике лежала толстая пачка ассигнаций ИД государства.

Я осторожно подвигал правой рукой, чувствуя сжатую пружину, которая может забросить в мою руку пистолет размером со спичечную головку, хотя это могло произойти только при определенном положении руки.

Это маленькое оружие было чудом миниатюрной смертоносности. По форме оно напоминало морской камень из моря, такое же серое и гладкое. На земле оно было бы совершенно незаметно – это свойство могло иметь очень важное значение для меня.

Внутри оружия вглубь рукоятки уходил спиральный канал не толще волоса. Сжатый газ, заполняющий узкую камеру, служил и источником энергии, и аналогом пули. При нажатии на определенное место крохотный шарик сжиженного газа выстреливался с огромной скоростью. Освобождаясь от сдерживающих стенок дула, кстати, изготовленного из очень прочного сплава, бусинка мгновенно расширялась до размеров кубического фута. Результатом был почти бесшумный взрыв, способный ударной волной пробить броню в сантиметр толщиной и убить человека мгновенно на расстоянии до трех метров.

Именно такое оружие и нужно мне – не вызывающее подозрений, бесшумное и эффективное на небольшом расстоянии. Расположение пружин в рукаве делало его почти частью руки, теперь только рука должна оказаться достаточно умелой.

Я практиковался в обращении с пистолетом в течение многих часов, одновременно слушая лекции, обедая и даже лежа в постели. Я очень серьезно относился к этой части тренинга. С этим было связано выполнение моего задания. Я старался не думать еще об одном средстве подстраховки, установленном в полости протеза на месте одного из коренных зубов.

Каждый вечер, после упорных занятий я отдыхал со своими новыми друзьями, наведываясь в Императорский балет, театры, оперу и веселые варьете. Я обедал с Барбро в полудюжине шикарных ресторанов, после этого мы бродили по паркам, освещенным лунным светом, пили кофе на открытых террасах загородных кафе. К моменту отправления у меня было более, чем сильное, желание вернуться. И чем раньше я справлюсь, тем быстрее вернусь!

Оператор повернулся ко мне.

– Полковник, – сказал он. – Поздравьте себя. Здесь что-то такое, чего я никак не могу понять.

Я напрягся, но промолчал, решив подождать подробностей. Я шевельнул рукой, пробуя свой пистолет. Это уже стало моей привычкой.

– Я обнаружил в Сети движущееся тело, – доложил оператор, – оно, кажется, движется по тому же курсу, что и мы. Мой пространственный индикатор показывает, что оно очень близко.

Империум на десятки лет отставал от нашего мира в области ядерной физики, телевидения, аэродинамики и многого другого. Что касается приборов в этих аппаратах Максони, то здесь их успехи были фантастическими. Ведь, в конце концов, их лучшие ученые посвятили разработке этой проблемы почти шестьдесят лет.

Оператор, как органист, склонился над пультом.

– Масса этого тела около полутора тонн, – сказал он. – Это должно соответствовать весу легкого шаттла, но это не может быть ни одним из наших…

Несколько минут царила напряженная тишина.

– Он следует за нами по пятам, полковник. Или у них есть более точные приборы, чем у нас, или этому парню сопутствует слепая удача.

Мы оба решили, что этот незнакомец может быть только аппаратом из мира В-1-два.

Внезапно оператор напрягся, руки его замерли.

– Он приближается к нам, сэр. Похоже, что они решились на таран. Если он пересечет наш путь, то разнесет нас на куски.

Мои мысли перескакивали с пистолета на пустой зуб. Но я как-то совсем не ожидал, что конец может наступить уже здесь.

Невероятная напряженность длилась еще несколько секунд. Оператор расслабился.

– Мимо, – облегченно произнес он. – Вероятно, его маневренность в пространстве не так хороша, как скорость продвижения в Сети. Но он вернется. Он жаждет крови.

– Наш максимальный уровень контролируется энергией обычной энтропии, не так ли? – поинтересовался я.

Оператор кивнул.

– Что, если затормозить? – спросил я. – Может, он проскочит?

Оператор покачал головой.

– В Зоне Поражения это весьма рискованно. Но, думаю, у нас нет другого выбора – придется пойти на это. И да поможет нам Бог!

Я понимал, как трудно оператору решаться на это. У этого молодого парня было шесть лет напряженных тренировок, и не проходило дня без предупреждений о недопустимости любых отклонений от нормы в Зоне Блайта.

Звук генераторов изменился, частота его, уменьшаясь, стала слышимой.

– Он все еще с нами, сэр!

Я не знал, где критическая точка, в которой мы потеряем искусственную ориентацию и попадем в область обычной энтропии. Звук генераторов еще понизился. Оператор непрерывно щелкал переключателями, не отрывая взгляда от приборов.

Шум привода гремел по шаттлу, дальше мы уже не могли снижаться. Но этого не мог сделать и противник.

– Он все еще с нами, полковник, только… – и вдруг оператор закричал – Полковник, я не вижу его! Похоже, что его управление не столь совершенно, как наше. Ну что ж, счастья ему, в том числе там, где он материализовался.

Я откинулся в кресло, а наши генераторы возобновили работу в обычном режиме. Ладони мои были влажными. Интересно, в каком из адов Поражения он возник? Но через несколько минут я забыл о нашем недавнем противнике. Появилась новая проблема, и сейчас совсем не было времени для расшатанных нервов.

– Хорошая работа, техник, – сказал я наконец. – Сколько еще нам осталось?

– Что-то около десяти минут, сэр. Это маленькое дельце отняло у нас больше времени, чем я предполагал.

Я начал последнюю проверку. Во рту у меня было сухо. Все оказалось на своих местах. Я нажал кнопку на коммуникаторе.

– Алло, «Талисман», – проговорил я в микрофон. – Это «Гончая». Как меня слышите? Прием.

– «Гончая», это «Талисман». У нас все как по маслу. Прием.

Слабый голос говорил почти мне в ухо из крохотного динамика, вмонтированного в пуговицу на моем погоне.

Мне понравился столь незамедлительный ответ. Я почувствовал себя не таким одиноким.

Я осмотрел механизм выходной двери. Мне следовало ждать команды оператора «на выход» и только потом ударить по рукоятке. После этого у меня было в запасе всего лишь две секунды на то, чтобы убрать руку и загнать себе в ладонь пистолет, прежде чем сиденье автоматически опрокинет меня уже по другую сторону двери. Шаттл исчезнет, прежде чем мои ноги коснутся пола.

Я настолько был поглощен текущими делами в последние десять дней, что по существу не думал о моменте своего прибытия в мир В-1-два. Искусное профессиональное руководство моим кратковременным тренингом создало атмосферу практичности и реальности.

Теперь же, когда меня вышвырнули в самое сердце сосредоточения противника, я стал понимать самоубийственность своей миссии. Но теперь было слишком поздно размышлять – и в некотором роде я был даже рад этому. Сейчас я уже был полностью вовлечен в мир Империума, и риск стал частицей моей жизни.

Я стал козырной картой Империума, и вот пришла очередь ходить с меня. Я был ценной собственностью, но моя ценность могла быть реализована только таким появлением на арене, и чем быстрее это произойдет, тем лучше! Я не был уверен, что сейчас диктатор находится во дворце. Возможно, мне придется спрятаться где-нибудь в его резиденции и дожидаться его возвращения, один Бог знает, как долго. Возможно, для осуществления этого нужна будет и добытая у пленника информация, и удача. В противном случае я, может быть, при выходе из шаттла окажусь в воздухе, на высоте сорока метров.

Послышался щелчок переключателя, оператор повернулся ко мне:

– На выход, «Гончая»! – закричал он. – И удачной охоты!

Протягиваю руку и ударяю ею по рычагу двери. И через секунду уже сжимаю в ладони пистолет. С лязгом отскакивает дверь, и гигантская рука вышвыривает меня в неизвестность. Ужасающий момент потери ориентации, тьма… И вот мои ноги ударяются о покрытый ковром пол.

Воздух бьет в лицо, и эхо убывающего шаттла гулко разносится по коридору.

Я вспоминаю инструкцию. Стоя неподвижно, необходимо осторожно осмотреться. Вокруг никого. Зал совершенно пуст. С потолка льется слабый свет.

Я ПРИБЫЛ!

Я засунул пистолет обратно под защелку в моем рукаве. Просто так стоять больше нет смысла, я начинаю осторожно двигаться вдоль коридора.

Все двери, выходящие сюда, одинаковы и ничем не помечены. Я остановился и попробовал одну. Заперта. Другая тоже. Третья была открыта, и я осторожно заглянул в комнату. Похоже, что это был зал для заседаний. Я двинулся дальше. Мне нужна была только спальня диктатора. Будь он в ней, я знал бы, что делать. Если его там не будет, то рано или поздно он вернется туда – мне бы только дождаться. Кроме того, я очень не хотел повстречаться с кем-нибудь еще.

Раздался звук открываемого лифта, совсем близко, за углом. Я остановился, а затем, пятясь, осторожно вернулся к двери, ближайшей ко мне. К счастью, она не была заперта. Я вошел внутрь, но дверь только прикрыл, оставив щелку. Сердце мое болезненно стучало, отвага покинула меня, я чувствовал себя трусливым воришкой.

Совсем рядом послышались легкие шаги.

Я тихо закрыл дверь, стараясь не щелкнуть замком, решив на всякий случай спрятаться. Огляделся. В темноте возле стены виднелось что-то высокое – гардероб, подумал я. Я пересек комнату, открыл дверцу и встал среди висящей одежды.

Я стоял, чувствуя себя ужасно глупо, затем дверь в комнату открылась и снова тихо затворилась. Шагов не было слышно, но через щелку я увидел человека, стоящего возле выключателя спиной ко мне. Раздался тихий звук пододвигаемого стула и легкое позвякивание ключей. Послышались слабые металлические звуки, потом пауза, и снова слабые металлические звуки. Вошедший, видимо, пробовал открыть ящик стола.

Я стоял, едва дыша, стараясь не думать о внезапно зачесавшейся щеке.

Теперь я различил китель, висящий слева от меня. Я осмотрел его, он был почти таким же, как и тот, что на мне. Его лацканы были богато украшены. Я почувствовал некоторое облегчение. Наконец-то я нашел нужную мне комнату. Однако моей жертвой должен был быть человек в комнате, но никогда в жизни мне еще не приходилось убивать в такой обстановке.

Снова послышались тихие звуки. Я различил в них тяжелое дыхание человека. Интересно, как он выглядит, этот мой двойник? Действительно ли он похож на меня? Или просто есть небольшое сходство? Тогда достаточно ли я похож на него, чтобы занять его место?

Меня мучило любопытство: почему этот человек так долго ищет ключ? Затем другая мысль озадачила меня. А ведь, похоже, этот человек открывает отнюдь не свой стол. Я чуть-чуть повернул голову. Одежда в шкафу тихо сдвинулась, и теперь я увидел его. Человек был мал ростом, лысоват, и нисколько не походил на меня. Это был не диктатор.

Это новое обстоятельство нужно обмозговать как можно быстрее. Диктатора, видимо, не было во дворце, иначе бы этот парень не возился с замком в его кабинете. И вряд ли диктатор держит возле себя людей, излишне любопытных. Этот человек может быть мне полезен.

Он искал ключ почти пять минут. Мускулы мои уже ныли от неудобной позы, я старался не думать о ворсе на одежде, чтобы не чихнуть. Наконец я услышал шелест бумаг и невнятное бормотание человека, просматривавшего свои находки. Затем послышался звук задвигаемого ящика и щелчок замка. Человек поднялся, придвинул стул, и наступила тишина. Потом раздались шаги, очень скоро они приблизились к моему укрытию. Я застыл, рука моя напряглась, готовясь принять пистолет и выстрелить в тот момент, когда незнакомец откроет дверцу шкафа. Я еще был не готов стать подменой.

Но человек прошел мимо шкафа. Раздались звуки еще каких-то открываемых ящиков.

Внезапно входная дверь комнаты отворилась снова, и другие шаги раздались в помещении. Я услышал, как замер первый вошедший. Но, похоже, он быстро пришел в себя, потому что послышался его голос:

– А, это ты, Морис!

Наступила пауза.

– Мне показалось, что в кабинете шефа горит свеча и я подумал, что это несколько странно, – подал голос Морис.

Первый вошедший двинулся к нему.

– Мне захотелось заглянуть сюда, чтобы проверить, все ли здесь о'кей, – объяснил он.

Морис хихикнул:

– Ах, Джорджес, я знаю, почему ты пришел сюда, ведь я сам здесь по той же причине.

– О чем ты? – прошептал первый. – Чего ты хочешь?

– Сядь, Флик. Нет, нет, не волнуйся. Неужели ты не знаешь, что тебя все так называют? – Мориса, казалось, забавляла ситуация.

Почти полчаса я слушал, как он то подтрунивает, то льстит собеседнику, стараясь загнать его в угол. Вошедший в комнату первым, как я понял, был Джорджесом Пине, главой сил безопасности диктатора. Второй был военно-гражданским советником бюро Пропаганды и Образования. Пине, видимо, был не таким умным, как сам себе казался, планируя переворот с целью смещения Байарда. Морису было об этом все известно, и он только ждал благоприятного случая. Сейчас он брал верх.

Пине это не понравилось, но он смирился после того, как Морис упомянул о вещах, которые не полагалось знать никому – о спрятанном аэроплане и тайнике с золотом в нескольких километрах от города.

Я внимательно слушал, стараясь не шевелиться. Пине согласился дать список имен: он намеревался заручиться поддержкой ряда лиц, показав, что их имена занесены диктатором в перечень подлежащих чистке. Но он, конечно, не собирался упоминать, что он сам предложил маршалу внести этих людей в перечень.

Похоже, что я был слишком самонадеян. Внезапно разговор двух «хищников» резко оборвался и наступила тишина. Я не знал, чем привлек их внимание, но догадался, что сейчас произойдет. Дверцы шкафа резко распахнулись. Надеясь, что моя маскировка не подведет, я вышел, бросив холодный взгляд на Пине.

– Ну, Джорджес, – сказал я. – Как хорошо знать, что у тебя за душой. – Я говорил на том же французском диалекте, что и они.

– Дьявол! – завопил Морис. Он недоуменно таращился на меня. В какой-то момент мне показалось, что я очень легко смогу покинуть комнату. Я повернулся, сделал шаг в сторону, пистолет оказался у меня в ладони.

– Посторонись! – гаркнул я.

Пине не обратил никакого внимания на мой оклик и бросился на меня. Я сдавил свое крохотное оружие. Раздался тяжелый удар, и Пине отбросило назад, он опрокинулся на спину, раскинув руки. В этот момент Морис бросился на меня сбоку. Я отлетел к противоположной стене, упал, и он оказался на мне. У меня в руке все еще был пистолет, и я попытался было применить его. Но в голове гудело, а Морис был стремителен и силен, как бык. Он слегка перевернул меня, держа в помощью захвата одной рукой, а другой скрутил мне руки за спиной. Тяжело дыша, он сел на меня верхом.

– Кто ты? – прошипел он.

Я думаю, что ты узнал меня. Морис, – сказал я, пытаясь осторожно спрятать пистолет за манжет рубашки, и это мне удалось. Но сколько это стоило мне усилий, не могу передать. Когда я услышал слабый щелчок и понял, что пистолет уже в кобуре, позволил себе расслабиться.

Значит, ты так думаешь, да? – засмеялся Морис. Лицо его было багровым и потным. Он вытащил из кармана тяжелую дубинку, слезая с меня.

– Вставай, приказал он. – Боже мой! Фантастика, да и только, – прошептал он, оглядев меня. – Кто послал тебя?

Я не ответил. Было ясно, что мне не удалось одурачить его ни на один миг. Я страстно хотел узнать, что было во мне не так. Но все же, казалось, Морис находил мою внешность довольно интересной. Он подошел поближе и рассчитанным движением резко ударил меня до шее. Он мог бы сломать мне шею этим ударом, но то, что он сделал, было больнее. Я почувствовал, как кровь брызнула из моей полузажившей раны. Это, казалось, на миг ошеломило его. Но затем его лицо прояснилось.

– Прости меня, – процедил он, скаля зубы. – В другой раз я попробую ударить в другое место. И отвечай, когда тебя спрашивают.

В этом голосе была слышна злоба, выражение его лица живо напомнило мне тех, кто нападал на летний дворец в Империуме. Те уже повидали ад на земле и больше не походили на людей.

Морис смотрел на меня оценивающе, похлопывая дубинкой по ладони.

– Я думаю, – сказал он, – нам нужно немного поговорить кое о чем в другом месте. И держи руки на виду!

Глаза его бегали из стороны в сторону, по-видимому, отыскивая мой пистолет. Он был очень уверен в себе. Его нисколько не беспокоило, что он не заметил оружия, очевидно, он решил основательно обыскать меня позже.

– Держись поближе, бэби, – сказал он. – Вот так. Иди рядом, спокойно и легко.

Я, держа руки впереди себя, последовал за ним к телефону. Он не был таким уж умелым, как считал: я мог бы в любой момент убить его. Но что-то подсказывало мне, что лучше еще некоторое время побыть с ним.

Морис поднял трубку и что-то тихо сказал в микрофон, не отрывая от меня взгляда.

– Когда они будут здесь? – спросил я.

Морис прищурился, не отвечая. Трубку он уже опустил на рычажки.

Наконец он не выдержал и со смехом произнес:

– А зачем тебе знать, мальчик, через сколько времени мои друзья придут сюда?

– Может быть, нам тогда хватит времени заключить сделку, – ответил я.

– Да, – кивнул головой Морис, – мы можем заключить прелестную сделку. Ты будешь петь громко и внятно, и тогда, возможно, я скажу своим ребятам, чтобы они прикончили тебя побыстрее.

– Морис! Неужели ты настолько глуп? Ведь сейчас у тебя в руках козырной туз. Не трать же попусту его на толпу.

Советник снова похлопал дубинкой по ладони.

– Что у тебя на уме, бэби?

– Я думаю о тебе, – сказал я. Соображать приходилось быстро. – Держу пари, что ты никогда не знал, что у Брайана есть брат-близнец. Он, правда, порвал со мной, хотя я думаю, что сейчас…

Глаза Мориса заблестели.

– Дьявол, – прошептал он. – Но ты, видно, уже давно не видел своего любимого братца, как я посмотрю?

Он осклабился. Мне очень захотелось узнать, что именно так рассмешило его.

– Давай уйдем отсюда, – предложил я. – Нам надо поговорить с глазу на глаз. Здесь это невозможно, ибо скоро сюда придут твои друзья.

Морис взглянул на мертвого Пине.

– Забудь о нем, – сказал я. – Он уже ничего не значит.

– Тебе бы хотелось, чтобы и я был мертв, не так ли, бэби?

Внезапно его злобно-насмешливый тон сменился рычанием:

– Ей-богу, – закричал он, – ты, ты хотел убить меня, мелюзга соломенная…

Он склонился ко мне, сжав кулаки. Я понял, что он безумен и может запросто убить меня в приступе ярости.

– Сейчас ты увидишь, кто из нас убийца, – крикнул Морис. Глаза его сверкали, он взмахнул своей дубинкой.

Больше ждать я уже не мог. Пистолет снова оказался в моей ладони. Я прицелился в Мориса. В этот момент мне почудилось, что я начинаю перенимать от него необузданную жажду крови. Я ненавидел все, что он собой символизировал.

– Ты глупец, Морис, – тихо сказал я сквозь зубы. – Тупой и неуклюжий, и, считай, уже мертвый. Но сперва ты мне скажи, как ты узнал, что я не Байард.

Эта попытка оказалась тщетной.

Морис прыгнул ко мне, но пуля отбросила его. Он упал навзничь. Моей руке стало больно от отдачи. Обращение с этим крошечным оружием требовало особой сноровки. Однако, если я и дальше стану пускать его в ход столь же часто, то едва ли продержусь дольше одного дня. Пистолет был рассчитан на пятьдесят выстрелов.

Теперь мне нужно было поскорее убраться отсюда. Я схватил со стола настольную лампу и запустил ее в люстру. Это на несколько секунд должно было задержать преследователей.

Выскользнув в коридор, я двинулся вперед, туда, куда шел с самого начала. Проходя мимо подъемной шахты, я услышал шум поднимающейся кабины и постарался как можно быстрее скрыться за ближайшим поворотом коридора. Они уже были здесь! И тут я увидел лестничную клетку. Осторожно открыв застекленную дверь, я стал тихо спускаться по ступенькам. Я решил не задерживаться, чтобы насладиться зрелищем их физиономий при виде мертвых Мориса и Пине.

Я вспомнил о своем коммуникаторе, но решил пока им не пользоваться. Пока сообщать мне было нечего.

Я проследовал три марша лестницы, прежде чем очутился в каком-то зале. Пока я оглядывался, из комнаты в противоположном конце зала вышел человек и посмотрел в мою сторону. Мое сходство теперь не столько помогало, сколько служило помехой. Человек что-то сказал и исчез за дверью комнаты.

В нише я заметил небольшую дверь и попробовал открыть ее.

Она была заперта, но я приналег на нее и с силой толкнул. Хрустнула филенка и я оказался на лестнице, ведущей вниз.

Мне практически уже ничего не оставалось, как только покинуть дверец. Было совершенно очевидно, что мое перевоплощение закончилось провалом. Единственное, что я мог сейчас сделать, это забраться в безопасное место и запросить дальнейших инструкций.

Я уже спустился на два пролета по лестнице, когда услышал сигнал тревоги. Первое, что необходимо было сделать, это освободиться от причудливого мундира. Я стащил с себя китель и принялся срывать погоны и галуны. Лацканы я не мог трогать, так как в них был вплетен микрофон.

Эта не часто используемая лестница, вероятно, вела к какому-нибудь выходу. Я продолжал спускаться, проверяя по дороге каждую дверь. Все они были заперты. Я подумал, что это хороший знак. Лестница оказалась тупиком, заполненным бочонками и заплесневелыми картонными коробками. Я поднялся на один пролет выше и прислушался. За дверью были слышны громкие голоса и топот. Я вспомнил, что, согласно планам дворца, этот выход на лестницу был рядом с главным входом в старый дворец. Было похоже, что я попал в ловушку.

Я снова спустился вниз, отодвинул один из бочонков и взглянул на стенку за ним. Виднелся край дверной панели. Я отодвинул другой бочонок и обнаружил ручку, но она не поддавалась.

Я подумал: насколько сильно можно шуметь, чтобы меня не услышали? И решил, что на многое рассчитывать не приходится. Единственная возможность спасения могла заключаться в коробках. Я отодвинул верх одной из них и заглянул внутрь. Она была заполнена заплесневелыми бухгалтерскими книгами. Пользы от них не было никакой.

Следующая коробка была получше. Старая кухонная посуда, сосуды, миски. Я нашел большой нож для разделки мяса и просунул его в щелку двери. Но она была прочна, как будто должна была защищать ни больше ни меньше, как вход в банк. Я попробовал еще раз, дверь не могла быть очень крепкой, но на мое несчастье…

Пришлось отступить. Может быть, единственное, что оставалось сделать – это отбросить всякую осторожность и попытаться взломать филенку. Я оперся плечом, отыскивая наиболее подходящее для этого место – и отпрянул к стене, держа в руке пистолет.

Медленно, очень осторожно, дверная ручка поворачивалась…