Глава XII. Я даю обещание Полли

Онлайн чтение книги Загадка «Четырех Прудов»
Глава XII. Я даю обещание Полли

Ближайшие несколько дней были для меня кошмаром. Даже теперь я не в силах без содрогания думать о том ужасном времени напряженного ожидания и сомнений. После предварительного расследования коронер немедленно взялся за дело, и любая всплывшая улика, казалось, только подкрепляла доказательства против Рэднора.

Удивительно, с какой охотой общественное мнение бьет лежачего. Никто, похоже, не сомневался в виновности Рэда, неприязнь к нему разгоралась. Полковник Гейлорд был популярной личностью среди местного населения и, несмотря на свою вспыльчивость и довольно властное поведение, являлся общим любимцем. При известии о его смерти долину захлестнула волна ужаса и возмущения. От деревенских хулиганов я нередко слышал намеки на самосуд, и даже среди более консервативных слоев общее мнение сводилось к тому, что законная смертная казнь через повешение была бы слишком благородным концом для того, кто совершил столь бесчеловечное преступление.

Я никогда не понимал этого поспешного всеобщего верования в вину парня, но всегда подозревал, что шериф сделал не все, что было в его силах, дабы утихомирить враждебность. Тем не менее именно прошлое в большей степени вновь заявляло о себе. Хотя биография Рэднора была не настолько черной, как ее приукрашивали, она все-таки была и не такой белой, какой ей бы следовало быть. Люди качали головами, повторяли истории о том, каким дикарем он был в детстве и что они всегда предвидели конец подобный этому. Слухи о его ссорах с отцом рассказывались и пересказывались до тех пор, пока не были преувеличены до неузнаваемости. Вновь припомнили давнишние сплетни про Джеффа, и общее мнение свелось к тому, что братья Гейлорд – законченные выродки. Близкие друзья Рэда стойко поддерживали его, но они составляли постыдно ничтожное меньшинство по сравнению с жадной до сенсаций общественностью.

Я навестил Рэднора в Кеннисбергской тюрьме в то утро, когда хоронили дядю, и увидел, что он почти пал духом. У него было время подумать о прошлом, и, если учесть, что его отец лежал в «Четырех Прудах» мертвым, размышления его были не из приятных. Теперь, когда было слишком поздно, его, судя по всему, снедало раскаяние из-за своего поведения со стариком, и он постоянно раздумывал о том, что в тот вечер накануне убийства не захотел положить конец их ссоре. В этом состоянии раскаяния он безжалостно обвинял себя в вещах, которых, как я уверен, никогда не совершал. Я знал, что тюремный надзиратель подслушивает снаружи каждое слово, и стал невыразимо нервничать, боясь, как бы он не сказал чего-то, что могло быть представлено как обвинительное признание. Казалось, он нисколько не сознавал опасность своего положения, он был всецело охвачен ужасом из-за смерти отца. Однако, когда я уходил, он вдруг сжал мне руку, со слезами на глазах.

– Скажи, Арнольд, люди действительно считают меня виновным?

Я знал, что под словом «люди» он подразумевает Полли Мэзерс, но со дня трагедии у меня не было возможности поговорить с ней наедине.

– Я не разговаривал ни с кем, кроме шерифа, – ответил я.

– Мэттисон был бы рад это доказать, – горько произнес Рэднор, повернулся спиной и уставился в окно, забранное железной решеткой, а я вышел и тюремщик закрыл дверь и запер ее.

В тот день во время похорон я едва мог оторвать взгляд от лица Полли Мэзерс. Судя по всему, она так сильно изменилась со дня пикника, что я с трудом мог узнать в ней прежнюю особу; казалось невероятным, чтобы за три дня в красивой, здоровой, энергичной девушке могли произойти подобные изменения. Вся ее девичья живость исчезла, она была бледна и безжизненна, под глазами залегли темные круги, а веки покраснели от слез. По окончании церемонии я приблизился к ней, пока она, в своем черном платье, стояла в стороне от остальных, на окраине небольшого фамильного кладбища. Она приветствовала меня дрожащей улыбкой, затем, когда она вновь перевела взгляд на груду земли, которую двое мужчин уже забрасывали лопатами в могилу, глаза ее вдруг наполнились слезами.

– Я любила его, как родного отца, – заплакала она, – и я виновата в том, что он мертв. Я заставила его пойти!

– Нет, Полли, вы не виноваты, – промолвил я решительно. – Случилось то, чего никто не мог ни предвидеть, ни предотвратить.

Она помешкала мгновение, пытаясь совладать со своим голосом, потом умоляюще заглянула мне в лицо.

– Рэднор не виновен, – скажите, что вы верите в это.

– Я уверен в его невиновности, – отвечал я.

– В таком случае вы можете снять с него подозрение, – вы же адвокат. Я знаю, вы можете его оправдать!

– Можете быть уверены, Полли, я сделаю все от меня зависящее.

– Ненавижу Джима Мэттисона! – воскликнула она с прежним пылом. – Он заявляет под присягой, что Рэд виновен и что он докажет его вину. Возможно, Рэд и совершил глупости, но человек он хороший; он лучше, чем Джим Мэттисон мог когда-либо помыслить.

– Полли, – произнес я с чувством горечи, – хотелось бы мне, чтобы вы осознали эту истину раньше. В глубине души Рэд отличнейший парень на свете, и его друзья не должны были позволить ему сбиться с пути.

Она отвела взгляд, не удостоив меня ответом, затем спустя мгновение обернулась и протянула мне руку.

– До свидания. Когда увидите его снова, передайте, пожалуйста, то, что я сказала.

Когда она отвернулась, я озадаченно посмотрел ей вслед. Я, наконец, убедился, что она любит Рэднора, и был в равной степени убежден, что он об этом не знает; ибо я знал, что, несмотря на его скорбь по поводу гибели отца и лежащее на нем подозрение, он был бы не настолько подавлен, если бы чувствовал, что она на его стороне. Почему это пришло к нему теперь, слишком поздно, чтобы принести облегчение, когда он так нуждался в этом раньше? На какое-то мгновение я ощутил к Полли ярость. Почему-то казалось, что будь она более прямодушной, несчастья удалось бы избежать. Потом, вспомнив ее бледное лицо и умоляющие глаза, я смягчился. Какой бы легкомысленной она ни была прежде, теперь она изменилась, – эта трагедия за одну ночь неким образом превратила ее в женщину. Когда Рэднор придет, в конце концов, и заявит на нее свои права, они, наверно, будут достойны друг друга.

Тем вечером я вернулся в пустой дом, сел и смело посмотрел фактам в лицо. До сих пор я был так занят необходимыми приготовлениями к похоронам и организацией розысков Моисея-Кошачьего-Глаза, что у меня почти не было времени придумать, не то чтобы составить какой-нибудь логический план действий. Рэднор был настолько потрясен ударом, что едва ли мог связно говорить, и на данный момент у меня с ним не было удовлетворительной беседы.

Сейчас же после смерти полковника я второпях просмотрел его личные бумаги, но не нашел и намека на разгадку. Среди старых писем было несколько от мужа Нэнни, написанные во времена ее болезни и смерти; они отдавали горечью. Мог ли этот человек совершить запоздалое отмщение за прошлые обиды, спросил я себя. Однако расследование показало полную несостоятельность этой теории. Он по-прежнему жил в маленькой канзасской деревушке, где она скончалась, снова женился и стал мирным трудолюбивым гражданином. На содержание жены и детей требовалась вся его нынешняя энергия, – полагаю, что краткий эпизод его первого брака почти стерся из его воспоминаний. Не было ни малейшей вероятности в том, что он в этом замешан.

Я снова тщательно и кропотливо просмотрел бумаги, однако не обнаружил чего-то, что могло бы пролить свет на тайну. В то время как я все еще занимался этим, от коронера пришло сообщение о том, что завтра в десять часов утра, в здании суда Кеннисберга начнется официальное следствие. Это не оставило мне возможности выработать какую-либо тактику, и мне ничего не оставалось делать, как пустить дело на самотек. И все же я надеялся, что в ходе следствия появится какая-нибудь улика, которая сделает возвращение Рэднора под стражу невозможным.

А пока, приходилось признать, доказательства против него казались сокрушительными. Мотив подкреплялся тем обстоятельством, что со смертью полковника он становился сам себе хозяином и богатым человеком. Общеизвестный факт их частых перебранок, в сочетании с агрессивностью и довольно мстительным характером Рэднора, был весьма веским аргументом не в его пользу. Кроме того, подозрительные обстоятельства того дня, когда произошла трагедия: то, что он не находился со всей компанией когда должно было совершиться преступление, предполагаемый след от его ботинок и найденный спичечный коробок, его последующее взволнованное состояние, – все указывало на него, как на преступника. Это была в высшей степени убедительная цепочка косвенных улик.

Учитывая выявленные факты, оставалась, похоже, всего одна альтернатива, а именно: преступление совершил Моисей-Кошачий-Глаз. Я твердо придерживался этого убеждения, однако, в отсутствие каких-либо дополнительных доказательств или вероятного мотива, я обнаружил, что немногие его разделяют. Отпечатки его босых ног решительно доказывали, что он, не важно в каком качестве, принимал активное участие в драке.

– Он был там, чтобы помочь своему хозяину, – утверждал шериф, – и, поскольку он был свидетелем преступления, появилась необходимость убрать его с дороги.

– Зачем прятать одно тело и не прятать другое? – задал я вопрос.

– Чтобы бросить подозрение на Моисея.

Это было общее мнение, – с самого начала никто не желал слышать про Моисея дурного слова. В случае с ним, как и с Рэднором, прошлое говорило само за себя. Говорили, что всю свою жизнь он преданно любил полковника и служил ему, и если бы необходимость потребовала, он бы охотно отдал за него жизнь.

Что до меня, то вопреки всем советам и уговорам, я продолжал верить, что Моисей виновен. Это был скорее вопрос эмоций, нежели умозаключений. Парень всегда вызывал во мне подозрения: человек с такими глазами способен на все. Выдвинутое шерифом возражение относительно того, что полковник Гейлорд был и крупнее, и сильнее Моисея и мог с легкостью его побороть, на мой взгляд, ничего не доказывало. Моисей был мал ростом, но длиннорук, жилист и бесспорно намного сильнее, чем выглядел. Помимо этого, он был вооружен, и происхождение его оружия не вызывало сомнений. Пол пещеры был усеян осколками поломанных сталактитов, – более великолепного оружия, чем один из этих продолговатых кусков зубчатого камня, примененного в виде дубины, не существовало.

Что же касается мотива преступления, то кто мог сказать, какая неторопливая работа совершалась в его мозгу? Полковник не раз бил его, – незаслуженно, в этом нет сомнения, – и, хотя в тот момент казалось, что он относится к этому со смирением, может быть, он просто ждал подходящего случая? Его последняя месть могла быть следствием множества накопившихся обид, о существовании которых никто не знал. Парень почти окончательно спятил. Что может быть вероятнее, чем то, что в порыве животной страсти он напал на своего хозяина, после чего, ужаснувшись содеянному, сбежал в лес? Это казалось мне единственным правдоподобным объяснением.

Фактов в связи с призраком или ограблением не было обнаружено, и я полагаю, что у общественного мнения ни то, ни другое не вязалось с убийством. Но, по-моему, гибель полковника Гейлорда была всего лишь кульминацией длинной череды событий, начавшихся в вечер моего приезда с незначительного и нелепого случая кражи жареной курицы. Тогда я был убежден, что за всем этим стоял Моисей, и теперь я точно так же был уверен, что он зачинщик ограбления и убийства. Я не смог выяснить, каким образом Рэднор был втянут в путаницу с привидением, но подозреваю, что Моисей одурачил его так же, как и всех остальных.

Если предположить, что моя теория верна, тогда Моисей прячется, поэтому с самого начала все мои усилия были направлены на его розыски. Невысокая горная гряда, расположенная между плантацией «Четыре Пруда» и Люрэйской долиной, покрытая густым лесом, была малонаселенной. Моисею был знаком каждый клочок этой земли: в свое время он целыми днями бродил по горам и, должно быть, хорошо знал много тайников. Именно на этой территории я и надеялся его обнаружить.

Сразу же после смерти полковника я предложил крупное вознаграждение либо за поимку Моисея, либо за любую информацию о его местонахождении. Его описание было разослано по телеграфу во все концы долины, так что всякий фермер был начеку. Мужчины формировали отряды и прочесывали лес в его поисках, но пока безрезультатно. И все-таки я не переставая ожидал появления какой-нибудь зацепки.

С другой стороны, шериф, отстаивавший свою теорию о том, что Моисей убит, проявил в поисках его тела не меньшее рвение. С помощью трала обшарили реку, прочесали пещеру и прилегающий лес, но ничего не нашли. Моисей попросту исчез с лица земли, не оставив следа.

К моему разочарованию, утром новостей по-прежнему не было, – я надеялся узнать что-либо определенное, прежде чем начнется следствие. С утра пораньше я отправился верхом в Кеннисберг, чтобы посовещаться с Рэднором и получить у него информацию о том, какое они с Моисеем имеют отношение к призраку. Мое прежнее равнодушие в этом деле теперь показалось мне почти преступным: возможно, если бы я настоял тогда на его всестороннем расследовании, мой дядя был бы жив. Я вошел в камеру Рэднора, твердо решив не уходить, пока не дознаюсь правды.

Однако я столкнулся с неожиданным препятствием. Он категорически отказался обсуждать эту тему.

– Рэднор, – вскричал я наконец, – ты кого-то покрываешь? Ты знаешь, кто убил твоего отца?

– Я не больше твоего знаю, кто убил моего отца.

– Тебе известно что-то о призраке?

– Да, известно, – произнес он в отчаянии, – но это не связано ни с ограблением, ни с убийством, и я не могу об этом говорить.

Я спорил, умолял, но безрезультатно. Усевшись на койку, он обхватил голову руками и уставился в пол, упрямо не желая раскрывать рта. Я прекратил увещевания и перешел в атаку.

– Бесполезно, Арнольд, – в конце концов вымолвил он. – О призраке я не скажу ни слова, – он к этому делу не причастен.

Я снова сел и терпеливо изложил свою теорию в отношении Моисея.

– Это невозможно, – заявил он. – Я знаю Моисея всю жизнь и ни разу не слышал, чтобы он обманывал чье-либо доверие. Он любил моего отца не меньше, чем я, и если бы от этого зависела моя жизнь, я бы заявил под присягой о его верности.

– Рэд, – заклинал я, – я не только твой адвокат, я твой друг, – что бы ты ни говорил мне, это все равно как если бы ты не сказал ничего. Я должен знать правду.

Он покачал головой.

– Мне нечего сказать.

– Ты должен иметь что сказать, – воскликнул я. – Тебе нужно занять свидетельское место и сделать абсолютно открытое, честное заявление обо всем, что имеет отношение к делу. Должно выглядеть так, будто ты жаждешь найти и наказать человека, убившего твоего отца. Ты должен завоевать симпатию публики и, прежде чем взойти на кафедру, твой долг передо мной и перед самим собой сделать так, чтобы между нами не было никаких недомолвок.

Он потерянно встретился со мной взглядом.

– Должен ли я продолжать? – спросил он. – Разве я не могу отказаться давать показания… не представляю, чтобы меня наказали за неуважение к суду, – я ведь уже в тюрьме.

– Тебя могут повесить, – сказал я резко.

Он со стоном закрыл лицо руками.

– Арнольд, – взмолился он, – не заставляй меня встречаться со всеми этими людьми. Ты же видишь, в каком состоянии мои нервы, – я три ночи не спал. – Он вытянул руку, чтобы я увидел, как она дрожит. – Я не могу разговаривать… я не знаю, что говорю. Ты не понимаешь, о чем ты меня просишь.

Моя злость на его упрямство неожиданно сменилась порывом сострадания. Бедняга был почти мальчишкой! Несмотря на то, что для меня оставалось совершенно неясным, что он скрывает и зачем он это делает, все же я инстинктивно чувствовал, что причины у него благородные.

– Рэд, – промолвил я, – для твоего дела полезно быть со мною откровенным, и если состоится повторный суд перед большим жюри, то вконце ты должен будешь мне все рассказать. Сейчас же я не стану настаивать. Возможно, о привидении не будет упомянуто вовсе. Конечно, я могу не позволить тебе говорить на основании уличающих доказательств, но это последнее, к чему я хотел бы прибегнуть. Мы должны перетянуть общественное мнение на свою сторону и с этой целью ты должен дать показания. Ты должен заставить каждого присутствующего поверить, что ты не способен лгать… я в это уже верю, впрочем, как и Полли Мэзерс.

Рэднор вспыхнул, и в его глазах полыхнула молния.

– Что ты имеешь в виду?

Я повторил то, что сказала Полли, и прибавил свое собственное истолкование. Эффект был подобен удару электрическим током. Он расправил плечи, словно пытаясь избавиться от отчаяния.

– Я приложу все усилия, – пообещал он. – Бог знает, как бы я хотел знать правду, так же, как и ты… эта неуверенность – сущий ад!

В дверь постучали, и помощник шерифа сообщил, что слушание скоро начнется.

– Ты не объяснил свои действия в день убийства, – сказал я торопливо. – Я должен иметь мотив.

– Все в порядке… это вскроется. Ты только держи их подальше от привидения, а я проясню все остальное.

– Если ты сделаешь это, – произнес я с невыразимым облегчением, – то тебе не будет грозить содержание под стражей. – Поднявшись, я протянул ему руку. – Держись, мой мальчик, помни, что ты собираешься доказать свою невиновность не только ради себя, но и ради Полли.


Читать далее

Джин Уэбстер. Загадка «Четырех Прудов»
Глава I. Знакомящая с Терри Пэттеном 09.04.13
Глава II. Я прибываю на плантацию «Четыре Пруда» 09.04.13
Глава III. Я знакомлюсь с призраком 09.04.13
Глава IV. Загадочный призрак 09.04.13
Глава V. Моисей-Кошачий-Глаз производит сенсацию 09.04.13
Глава VI. Мы посылаем за сыщиком 09.04.13
Глава VII. Мы отсылаем его обратно 09.04.13
Глава VIII. Тайна ограбления не раскрыта 09.04.13
Глава IX. Экспедиция в Люрэй 09.04.13
Глава X. Трагедия в пещере 09.04.13
Глава XI. В «Четыре Пруда» прибывает шериф 09.04.13
Глава XII. Я даю обещание Полли 09.04.13
Глава XIII. Следствие 09.04.13
Глава XIV. Вердикт присяжных 09.04.13
Глава XV. Ложные улики 09.04.13
Глава XVI. Прибытие Терри 09.04.13
Глава XVII. Мы обыскиваем заброшенные хижины 09.04.13
Глава XVIII. Терри делает вывод 09.04.13
Глава XIX. Терри находит облигации 09.04.13
Глава XX. Признание Полли 09.04.13
Глава XXI. Мистер Теренс Кирквуд Пэттен из Нью-Йорка 09.04.13
Глава XXII. Моисей-Кошачий-Глаз нашелся 09.04.13
Глава XXIII. Моисей рассказывает, как все было 09.04.13
Глава XXIV. Полли делает предложение 09.04.13
Глава XII. Я даю обещание Полли

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть