Онлайн чтение книги Заносы
Леша викинг

С Лешей Юра познакомил меня по пути на полуофициальную лекцию. Знания – сила. Поэтому мы спешили набираться их повсюду, где только можно и где нельзя. Но добывать знания было так же непросто, как и хорошее мясо. И даже еще трудней. И тоже нужны были связи, знакомства…

Выбравшись из метро на Кропоткинской, Юра уверенно повел нас улочками-переулками, рассекая часпиковые косяки вечно спешащих москвичей, а мы с Лешей в его фарватере разговорились. Он мне сразу понравился. Сотрудник какого-то НИИ, вечерами учится на курсах по социологии, большой любитель бардовской песни и непременный участник Грушинских фестивалей. Коренной москвич, живущий интересной насыщенной жизнью, которая только в столице и возможна.

Но, оказалось, несмотря на все это, его сильно заносит. Один раз даже на Камчатку. А на Кольский полуостров чуть ни каждый год. И вообще, как я понял, его в основном к северу тянет. Я тоже очень люблю путешествовать, но это не мое направление. Мне юг нравится – и море теплое, и фрукты спелые.

– Естественно, – бросил Юра, краем уха подхвативший наш разговор, – Леша у нас шведскоподданный. Тяга к северным морям у него в крови.

Я понял так, что у Леши в роду были шведы. Может, из тех, что в царские времена у нас оказались, а может, еще те варяги, что на Русь с Рюриком пришли. Я даже представил на миг Лешу в дракаре среди дружины древних викингов. И он, светловолосый, голубоглазый, с лицом, дубленным северными ветрами, вполне туда вписался.

Пока шли, Леша рассказал, как, будучи на Камчатке, он уговорил друзей пограничников побывать на Командорах, посмотреть лежбище морских котиков-братиков.

Командорские острова – это как бы продолжение цепи Алеутских, но мы их пока не продали, и они считаются нашими. И открыл их знаменитый русский путешественник Витус Беринг, который, как известно, был датчанином, а плавал на кораблях голландского флота. Так бы он и плавал, и никто бы о нем не знал. Но Петр Первый его сманил, и он стал знаменитым русским путешественником.

Леша со своими друзьями: татарином Равилем и Николаем из Рязани (оба, закончив Голицынское погранучилище, оказались в тех краях не по своей воле) – побывали на острове Беринга. И что интересно: Равиль подвернул себе ногу, Николай рассек ладонь и потерял зажигалку. Что касается самого капитана-командора Витуса Беринга, то он, как известно, там и погиб, на этом острове. А Леше хоть бы хны! «Какая же там красота! – сказал. – Дух захватывает!»

В другой раз Леша побывал на Новой Земле и прошел по следам экспедиции бесстрашного полярного исследователя Георгия Седова.

Интересно, что Георгий Седов родился и жил на Азовском море. Прекрасное место, здоровый климат, рыбы полно, черешня изумительная. Жить бы да жить! Ан нет, понесло на Крайний Север. Мечтал об открытиях, о величии Родины, а о себе вообще не думал. Там и погиб этот очарованный северным сиянием человек. Никогда мне, наверное, не понять, почему людей так Север притягивает. Холодно же! И ни за грош пропасть можно. А Леша просто влюблен в Север. Побывал на Новой Земле у могилы Георгия Седова и вернулся жив-здоров. Даже не простудился.

А недавно, оказывается, Леша вернулся с Таймыра. Это путешествие было организовано Географическим обществом и ЦК комсомола. Существовало предположение, что именно там могли отыскаться следы экспедиции Русанова. В 1912 году Владимир Александрович Русанов на судне «Геркулес» отправился в высокие широты и пропал. До сих пор никто не знает, что случилось с судном и людьми, но постепенно сложилась небезопасная традиция – идти по его следам.

На самолете ребят забросили в Хатангу. Не дай Бог вам туда попасть! Из Хатанги вертолетом – на берег озера Таймыр. Оттуда они уже где пешком, где на надувном плоту стали шастать по всему полуострову. Два месяца бродили, искали следы пропавшей экспедиции, попутно вели какие-то метеонаблюдения, снимали фильм. Спали в палатках, готовили на костре.

– Бр-р, холодрыга, наверное, – предположил я. – Да и тяжело. Такие трудности каждый день преодолевать!

– Какие трудности, – спокойно ответил Леша, – идешь себе да идешь. Ни машин, ни начальников – кайф!

– А как же комары?

– Ну, это есть. Там их полно. Человек впереди идет, а вместо четких очертаний – какая-то непонятная копошащаяся масса! Но меня они как-то особо не донимали. Да и комар там не такой зловредный, как подмосковный. Хотя меня и наши комары не очень трогают. Не знаю, почему, – пожал плечами. – Неудобство только в том, что они в нос попадают, в глаза. В рот лезут. Дышать мешают. А так ничего. Терпимо. Интересные вещи там со временем происходят.

– Как это?

– Наши биологические сутки как-то автоматически и независимо от планов и желаний растянулись до 40–42 часов. Солнце не садится – идешь себе да идешь, и постепенно режим экспедиции вошел в такую колею: 20 часов идем и около 20 – на разбивку лагеря, приготовление пищи, сон. И такой распорядок постепенно устаканился у нас на все время экспедиции. Думаю, это неспроста, и Земля раньше все-таки медленнее крутилась. А Север сейчас – это как бы заповедник замерзшего прошлого планеты. И время там другое, и мамонта можно найти, и много еще чего.

Из этого Лешиного наблюдения я впоследствии целую теорию вывел о разной структуре времени в разных частях света на протяжении истории Земли. Получилось то же самое – ускорение. С каждым веком время летит все быстрей. Как у человека, оно с годами ускоряется. У маленького время тянется медленно, у взрослого – как бы норма, а в старости время летит все быстрей и быстрей… И улетает. Это не кажется. Это так и есть. Кроме большого общего времени планеты, у которого мы все в плену, у каждого из нас свое время. Индивидуальное. И оно у всех разное. Главное – успеть в отведенный нам срок подняться на новую ступень эволюционной пирамиды. А если не поднялись – какого хрена, спрашивается, небо коптили, продукты переводили?! У нас их и так мало!

Прокайфовали они так около тысячи километров и на берегу Ледовитого океана вдруг обнаружили, что у них все кончилось. Все! Остался только шоколад по плитке на брата и немного муки.

– Рацион небогатый, – вспомнил Леша и засмеялся. – Один блин в день!

Беда не приходит одна. Рация вышла из строя, кайф кончился, и над всей экспедицией нависла серьезная опасность. Ребятам оставалось только гадать, заберут их оттуда до того, как они съедят шоколад и последний блин, или кто-то другой когда-нибудь пойдет по их следам.

Таймыр – место особое. Северная окраина Евразии. И если на первый взгляд там ничего, кроме вечной мерзлоты, нет, то на самом деле все наоборот. На этом замороженном полуострове, как утверждают геологи, зарыта вся таблица Менделеева! И мяса там полно. Как свежего парного, так и мороженого. В свое время для изучения Таймыра очень много сделал знаменитый русский путешественник Эдуард Васильевич Толль. Потом он отправился на поиски Земли Санникова и пропал вместе с ней.

А Леша хоть бы хны! Не успел доесть свой шоколад, как за ними прилетел вертолет, и экспедиция благополучно завершилась.

Несколько позже, заинтересованный Лешиным рассказом, я заметил некоторые странности в той истории. Дело в том, что найти следы экспедиции Русанова на Таймыре было маловероятно, так как еще в 1934 году их обнаружили на островах в Карском море. Там же, скорее всего, экспедиция и погибла. А потом и сам Леша пролил свет на реальную или, по крайней мере, параллельную цель их поисков. И хотя Леше в первую очередь интересна сама Природа, а не следы на ней, он все же обмолвился, что какие-то следы они там нашли. Мы еще не были хорошо знакомы, и он не стал распространяться. Но кое-что я выяснил и сам.

В истории полярных исследований был такой феномен, как Земля Санникова. Загадочная и странная, желанная и недосягаемая, как наше «светлое будущее». Первым о ней рассказал русский промышленник Яков Санников, а ему не верить было нельзя, так как он уже открыл несколько островов. К тому же Землю Санникова видели и другие. Годами и десятилетиями ее искали, рискуя здоровьем и жизнью, разные люди. Кому-то она открывалась за льдами и водами, едва расступались туманы, но никому никогда не удавалось подойти вплотную и ступить на ее твердь. Она словно дразнила людей – то ли мираж, то ли реальность, то ли нечто третье. Место ее нахождения было приблизительно известно, но труднодоступно, и загадка ее существования продолжала будоражить умы.

Известный русский исследователь Эдуард Васильевич Толль увидел ее неясные очертания с острова Котельный. И с тех пор Земля Санникова стала его путеводной звездой и гибелью. Пока Эдуард Васильевич занимался своими исследованиями в Средиземном море, все шло хорошо. После этого он защитил диссертацию, поработал в университете, и вдруг его понесло на Север! Дикий холод! Люди там не живут. Не место это для цивилизованного человека. А вот поди ж ты! Может, потому Север и интересен, что люди там еще не напакостили. Ни машин, как сказал Леша, ни начальников! Но главное, наверное, все-таки не в этом. Север – это кладовая знаний по истории нашей планеты, но замороженных. Он надежно хранит не только природные ресурсы, но также информацию о прошлом Земли. Для кого и с какой целью, нам пока не дано знать. Ну, и мяса там полно, как я уже упоминал.

В 1890 году Российская академия наук послала Эдуарда Васильевича Толля за мамонтом, которого обнаружили в тундре к востоку от устья реки Яны. Мамонта этого надлежало срочно доставить в столицу, где солидные ученые и просто жители могли бы познакомиться с ним поближе, чтобы лучше представлять историю своей страны. Россия, как известно, – родина слонов, только лохматых – в смысле, мамонтов, что давно доказано и чем мы гордимся наряду с достижениями в науке и искусстве. К сожалению, когда экспедиция Толля прибыла на место, от мамонта уже почти ничего не осталось. Кто его растащил, куда – черт их знает!

Но главным для Толля был не мамонт – его неодолимо влекла Земля Санникова.

Весной 1901 года группа во главе с Толлем высадилась на Таймыре. Маршрут оказался очень тяжелым. Продукты и керосин быстро убывали. Обессилевшие собаки отказывались двигаться. Но напросившийся в экспедицию лейтенант-гидрограф фактически вытащил людей из ледяных лап гибели, подавая личный пример мужества и дальновидности. Толль отметил его заслуги, назвав именем лейтенанта остров у берегов Таймыра.

На следующий год новая экспедиция под руководством Толля отправилась в высокие широты, но уже без лейтенанта-гидрографа. С тех пор их никто не видел. Лейтенант предпринял попытку отыскать следы экспедиции своего бывшего начальника, но она чуть ни закончилась трагедией для него самого. Не удалось ему выполнить и завет Толля – найти легендарную Землю Санникова.

Нам тоже не удалось обнаружить ни большого смысла, ни информации в той полуофициальной лекции. Споры о том, есть ли жизнь на Марсе, кто полезней – лирики или физики, и может ли быть добро с кулаками, нас уже не интересовали.

– Добро должно быть с атомной бомбой, ежу понятно, – буркнул Юра.

– Точно, – кивнул Леша. – А с кулаками – это не добро, а хулиганство.

Экспедиция Толля действительно оставила на Таймыре свидетельства своего пребывания. Именно ее следы, а не Русанова и обнаружили ребята. Более того, у них, оказывается, и карта была с отмеченными стоянками экспедиции Толля. Однако широкой огласки находки эти не получили, потому что человеком, вытащившим на себе таймырский маршрут экспедиции Толля, был лейтенант Колчак, которого на сломе эпох уже в адмиральском чине забросило в другие широты. Закончилось это, как известно, трагически. Остров его имени стал островом Расторгуева – не Коли, которого все знают, а какого-то другого, – а образ очарованного странника русского севера, брошенного в пекло гражданской войны решать судьбу России, дошел до нас в виде карикатуры. Но Леша и тогда относился к нему как к замечательному ученому, внесшему большой вклад в изучение дорогих его сердцу северных льдов, скал и морей. Когда мы познакомились ближе, он так и сказал: «Колчак – это наш человек».

Я даже вздрогнул и насторожился. Но Леша, как выяснилось, никаких вещей не распродавал и никуда не собирался.

И стало ясно: в Москве ли, в Париже, в согласии или конфронтации с властями, несмотря ни на какую огнеопасную ситуацию, История СССР пишется заново, и этого уже не остановить. А Леша, по следам каких бы пропавших экспедиций ни шел, – ничего с ним не случится. Потому что он человек хороший. Спокойный и доброжелательный ко всему живому. На камчатской речке с медведем столкнулся нос к носу – и хоть бы хны! Никто никого не обидел. Комары его не трогают, звери не кусают, змеи не жалят, даже люди – и те хорошо относятся. Человек такой! Только вот, почему его постоянно и так далеко заносит? Может, в семье неладно?

Выяснилось также, что Леша, несмотря на то, что он «шведскоподданный» и внешне очень похож на скандинава, любит все русское народное. Дружит с ансамблем Покровского, крещен в православную веру и считает, что только она и есть вера истинная.

А Швеция, насколько я знаю, страна лютеранская.