Онлайн чтение книги Завещание таежного охотника
ПРЕДИСЛОВИЕ

Письмо было из Праги.

На листке бумаги в левом верхнем углу, там, где у нас обычно ставят крупный фиолетовый штамп, стояло: «Рудольф Лускач, инженер».

Инженер?.. Я только что прочёл перевод его книги «Завещание таёжного охотника» и готов был поклясться, — да нет, у меня ни на минуту не возникало в этом сомнения! — что это произведение профессионала, художника, опытного и зрелого.

Так кто же всё-таки он: инженер или писатель?

Пожалуй, и то и другое Я мысленно представил себе этого шестидесятилетнего, но ещё полного стремительной энергии, привычно собранного человека: путешествия сохраняют молодость.

Я уже кое-что знал о Рудольфе Лускаче, письмо объясняло остальное. Сложна и полна неожиданностей, поисков, приключений его биография. Любознательная тяга к природе, к её изучению, к охотничьим скитаниям и в то же время постоянная верность своей основной профессии (Р. Лускач — инженер лесной промышленности) нераздельно сочетаются в этой биографии с литературным творчеством.

Лускач был участником Великой Отечественной войны.

Собственно, на войне-то и родилось решение Р. Лускача взяться за перо. Было это так. На коротких привалах, ночью, в какой-нибудь полуразрушенной избушке, где усталые бойцы находили свой недолгий приют, весёлый и словно никогда не утомляющийся майор Лускач начинал что-нибудь рассказывать.

А рассказывать ему было о чём. Он вспоминал свои бесконечные охотничьи скитания, случавшиеся с ним приключения в лесах Карелии, Урала, Восточной Сибири, — много сотен километров пришлось ему до войны по таёжным тропам исходить с охотничьим ружьём. О многом знал Р. Лускач, да и рассказчиком был мастерским. Природа нечасто наделяет людей таким внимательным взглядом и ненасытной любознательностью.

Перед мысленным взором слушателей простирались шумные, густо-зелёные леса. Вот прошёл, насторожённо прислушиваясь, ловкий в движениях медведь: только в сказках он неуклюжий увалень. Вот пролетела в вышине стремительная белочка — а вы знаете, почему она летает?..

Так рождались эти неписаные рассказы.

«Слушатели мне советовали: напишите обо всём этом — это очень интересно, — вспоминает Р. Лускач. — Но всерьёз взяться за перо удалось лишь после войны, когда я вернулся на свою освобождённую Родину…»

И всё в его рассказах так или иначе было неизменно связано с Советским Союзом.

* * *

Ещё в 1927 году, когда он по приглашению советского правительства приехал в числе других зарубежных специалистов в нашу страну, началось его знакомство с яркой, неповторимо прекрасной природой самых различных краёв и областей Советского Союза.

«По поручению Лесотехнической академии, — пишет об этих днях Р. Лускач, — я часто выезжал для оказания помощи в создании механизированных лесопунктов на Урал, в Сибирь, на Дальний Север». Там-то, в этих долгих и порой нелёгких, но неизменно увлекательных, романтических поездках и походах, и накапливались впечатления, наблюдения, образы, которые потом легли на страницы приключенческих и краеведческих книг.

Принято считать, что краеведческая литература — литература специальная, рассчитанная на определённый, всегда узкий, круг читателей. Р. Лускач впоследствии оказался в числе тех, кто опроверг это мнение: он создал книги, сразу ставшие массовыми. Произведения Р. Лускача выдержали не менее трех-четырех изданий, а это даже далеко не каждому роману дано.

Но как же всё-таки он стал писателем?

Он просто вспомнил своё обещание, данное однополчанам. Вспомнил… и взялся за перо.

Нет, это не было праздной забавой. Сразу же после войны, вернувшись в освобождённую родную Чехословакию, Лускач поставил себе целью — познакомить читателей своей родины с щедрой русской природой, с нашим животным и растительным миром, с увлекательными приключениями охотников в русских лесах.

Первая такая его книга — «Зелёный рай» — была издана в Праге в 1947 году, а затем выдержала несколько переизданий, пользуясь неизменным успехом. О ней писали как о крупном событии в литературной жизни страны, в библиотеках на неё был огромный спрос.

Это был развёрнутый, образный рассказ о Карелии, о её сказочных необъятных лесах, о том, как интересны и поучительны охотничьи скитания в них.

Вслед за этим вышла вторая книга — «Раздолье без границ», — отразившая многочисленные впечатления автора, накопившиеся за годы его жизни в Советском Союзе. Успех книги превзошёл все ожидания: в Чехословакии она была переиздана четырежды, в Венгрии — дважды, издаётся в Польше.

«Без преувеличений говоря, — пишет Лускач, — эту книгу знают в Чехословакии почти все: от школьника до старика».

После выхода книги в Германской Демократической Республике, где она также приобрела широкую известность, одно из охотничьих обществ (в городе Циттау) вопреки протесту автора приняло имя Рудольфа Лускача.

В 1954 году в Праге была издана его третья книга — «Охотники большой страны». Книга состоит из очерков об охотниках и охоте, о природе и животном мире некоторых областей Советского Союза.

Наконец, ещё годом позднее читатели Чехословакии познакомились с четвёртой книгой Р. Лускача — «Завещание таёжного охотника»; этой-то книгой и открывается знакомство советских читателей с творчеством чешского друга.

В чём же секрет успеха книг чешского инженера-путешественника?

Прежде всего в той огромной и чистой любви, которой овеяно его отношение к природе. В произведениях Р. Лускача каждый пейзаж, каждая художественная деталь как бы согреты теплом его живого сердца. Что-то пришвинское, зоркое и мудрое есть в его изображении русской природы — это картины, несущие определённую мысль, картины с большим и серьёзным подтекстом.

О чём бы он ни писал: о звенящей ли родниковой чистой горной реке, или о белоствольных берёзках, или о ярких закатах над тайгой, — везде не просто гамма удачно подобранных красок: эти краски греют сердце, заставляют думать о красоте и радости жизни.

Второе достоинство книг Р. Лускача — в широте авторской эрудиции, в богатстве познаний писателя. Как ни странно звучит эта похвала, в ней, право же, немалый смысл. Далеко не всякий художник может с такой же тщательной подробностью и осведомлённостью рассказать, как растёт таинственный корень женьшень, и какие следы оставляет на тропе лёгкая кабарга, и как по-разному ведут себя в различных случаях таёжные птицы, и как разжигается костёр в сырую, туманную непогоду…

Интересные подробности, которыми так щедры страницы повестей Р. Лускача, нельзя ни вычитать в книгах, ни выдумать за письменным столом. Их можно было раздобыть только в таёжных чащах, у ночного костра, на звериной тропе — жизнь охотно награждает ими пытливых и ищущих.

Кажется, нет предмета, о котором Р. Лускач не сообщил бы что-то такое, чего до него читатель почти наверняка не знал.

Это богатство авторских познаний делает книги Р. Лускача не только художественно, но и познавательно ценными.

Повести Р. Лускача «Завещание таёжного охотника» нельзя отказать и ещё в одном немаловажном качестве: она занимательна.

Р. Лускач умеет строить повествование так, что главу за главой читаешь буквально не переводя дыхания.

Больше того, повесть «Завещание таёжного охотника», пожалуй, даже перенасыщена приключениями.

Кто же станет спорить? Всякий, кто хаживал по сибирской или дальневосточной тайге, знает, что в приключениях и неожиданностях там недостатка нет.

Автор сознательно «перенёс» некоторые природные особенности восточносибирской тайги в другие области и насытил рассказы о них многочисленными охотничьими приключениями.

Развёртывая события где-то в верхнем Приамурье и отрогах Станового хребта, между станциями Сковородино и Невер и вершинами рек Олекмы и Алдана, писатель придал отдельным ландшафтам черты нижнего Приамурья

Он как бы отодвинул к северо-западу границу распространения маньчжурского дуба и женьшеня, а также тигра, кабана и пятнистого оленя. От этого повесть стала более насыщенной ботаническими и зоологическими фактами, правда менее достоверными с точки зрения действительности. Вымышлены также и некоторые географические названия.

Таковы особенности книги, о которых следует предупредить читателя. Следует помнить, что события в повести происходят в начале тридцатых годов, и тайга тех лет — безразлично, уссурийская она или забайкальская — значительно отличается от тайги сегодняшней, в которой пролегли дороги, протянулись провода, появились многочисленные крупные механизированные леспромхозы, посёлки, города.

Можно не сомневаться, что советские читатели с интересом прочтут книгу своего зарубежного друга, которая проникнута любовью к нашим родным краям, к их природе, широкому сибирскому раздолью, к милой нашему сердцу отчей земле.

Г. Халилецкий