Онлайн чтение книги Злой
1

Юлиуш Калодонт ждал. Если чью-то жизнь можно назвать ожиданием, то с некоторых пор он жил именно такой жизнью.

Тридцать раз, поднимаясь с постели и влезая в тапочки, Юлиуш Калодонт спрашивал себя, носит ли объект его тоски тапочки и какие именно — с задниками или без них? Разбивая за завтраком яйцо всмятку, он задавался вопросом, любит ли тот человек яйца всмятку, а если нет, то что он ест на завтрак.

Хозяйка Юлиуша Калодонта, старушка по имени Гелена, по фамилии Липинская, пришла за это время к выводу, что с её жильцом не всё ладно. Когда Юлиуш Калодонт в очередной раз возвращался домой в полночь и еше долго ходил по комнате, выкрикивая какие-то слова, старушка тревожно натягивала одеяло на уши, шепча дрожащим голосом:

— Что случилось с паном Калодонтом, Пресвятая дева? Будто подменили его! Не иначе как станет актёром!

Эта перспектива была для неё действительно катастрофичной, судя по печальному опыту, приобретённому полвека назад; остались воспоминания о нескольких молодых варшавских актёрах, у которых она убирала и готовила: они не заплатили ей ни гроша, не говоря уже о прочих неприятностях.

Между тем ночные путешествия Юлиуша Калодонта означали, что он готовится к чрезвычайно серьёзному разговору, который непременно должен был состояться.

Несколько раз старика навещала Марта Маевская, с которой его связывала искренняя дружба. Марта частенько по-соседски останавливалась у киоска, и они охотно беседовали на различные темы — от погоды до чувств. Марта была очень сдержанна, однако Калодонт из её слов заключил, что тот светловолосый врач скорой помощи, с которым они познакомились в комиссариате, — несомненно, человек, заслуживающий доверия. Все попытки Калодонта завести разговор о тех удивительных, светлых, пронзительных глазах, о которых Марта так взволнованно говорила в комиссариате, наталкивались на глухую сдержанность и молчание; в конце концов Калодонт решил, что Марта о них забыла или, по крайней мере, хочет окончательно забыть.

……………………………………………………

…Однако всё произошло совсем иначе, чем предусматривалось в восьми тысячах четырёхстах вариантах, обдуманных Юлиушем Калодонтом.

Вечер был холодный, но приятный, и Калодонт, разочарованно вздохнув, как вздыхал уже тридцать раз за последние тридцать вечеров, задвинул окно витрины специальной ставней, сложил и запер товар, поправил одежду и фуражку на голове; пригладив усы, взял палку и вышел из киоска через боковую дверь.

Он запер её и уже собирался повернуть ключ в замке, как вдруг застыл от неожиданности. Опершись плечом о стенку, напротив него в непринуждённой позе стоял некто — невысокого роста, худощавый, с сигаретой во рту. Калодонт дважды кашлянул, не в силах заговорить. Удивление, страх и радость смешались в его душе, лишив дара речи.

— Добрый вечер, пан Калодонт, — поздоровался незнакомец тихим, но отчётливым голосом, в котором слышались усмешка. — Очень рад вас видеть.

— Я-а-а-а тттоже, — пробормотал наконец Калодонт. — Только, — продолжал он с внезапной отчаянной решимостью, — я же вас, пан, совсем не вижу. Не знаю, какой вы, старый или молодой, безобразный или привлекательный… Не знаю ничего, понимаете? А я бы так хотел…

— Понимаю, дорогой пан Калодонт, — последовал ответ, — понимаю прекрасно. С вашего позволения, мы пройдёмся немного вдвоём. Я провожу вас домой, хорошо? А теперь, пожалуйста, заприте дверь и возьмите с собой ключ.

— Хорошо, — вздохнул Калодонт и нервно поправил свою фуражку. Запер дверь на ключ и вместе с незнакомцем двинулся в сторону Княжьей.

Вечер на улице стоял звёздный, площадь Трёх Крестов была хорошо освещена, однако Калодонту не удалось даже взглянуть в лицо неизвестного. Какая-то стена словно бы отгораживала Калодонта от него. Он видел, что идущий рядом мужчина такого же роста, как и он, то есть не высокого и не низкого, а среднего; что на нём плащ, туго стянутый поясом, с широким поднятым воротником, что на его голове нет ни шляпы, ни фуражки, что идёт он легко и спокойно, держа руки в карманах. Калодонт угадывал или, скорее, ощущал напряжённую силу, которая исходила от незнакомца.

— Дорогой пан Калодонт, — послышалось наконец из-за поднятого воротника, — готовы ли вы?

Юлиуш Калодонт хотел остановиться и засыпать неизвестного миллионом вопросов. Но он не остановился и не спросил ничего. Степенно шагал дальше рядом с человеком в плаще и спокойно, но решительно, словно всё было просто и очевидно, ответил;

— Да.

— Так я могу на вас рассчитывать? — спросил тихий звучный голос.

— Конечно. Можете рассчитывать, пан.

— Я очень рад, — взволнованно отозвался голос из-под поднятого воротника. — Я должен вам многое объяснить, пан Калодонт, должен растолковать множество вещей, но, прошу вас, скажите мне сейчас; можете ли вы мне поверить и ещё немного подождать моих разъяснений?

«Нет, нет, нет!» — Эти слова жгли Калодонту губы, как капли серной кислоты, однако те же губы шепнули тихо, но твёрдо:

— Конечно. Я вам доверяю, пан. Охотно подожду, пока вы сами решите, что наступил подходящий момент для объяснений.

Тогда неизвестный медленно обернулся к Калодонту, и Юлиуш Калодонт впервые увидел глаза на этом лице. И хотя они смотрели дружелюбно и даже весело, у Калодонта мороз пробежал по спине и словно ледяная рука стиснула горло. Эти глаза наводили на удручающую мысль: как они, должно быть, страшны в безумной ярости и на какие чудовищные поступки способен тогда их обладатель.

«Вот так взгляд! — подумал онемевший Калодонт. — Марта была права, ох, права…»

— Видите, пан, люди чаще всего меня боятся… — послышался из-под воротника голос, в котором звучала грусть.

Голова скрылась за воротником, но Юлиуш Калодонт ощутил, как его бросило в жар от жгучего стыда.

«Неужели он увидел, что и я?.. Ах, эта Марта!» — он ощутил внезапную злость на Марту. И вдруг понял всё… «Ведь она его боится, просто боится», — взволнованно подумал Калодонт.

— Нет, почему, — пробормотал он через минуту, — это вам кажется… Пан…

— Вы хорошо относитесь ко мне, пан Калодонт, — прозвучал тихий голос. — Благодарю вас. Однако панна Маевская думает иначе.

«Вот беда! — в отчаянии подумал Калодонт. — Вот так-так! Мне следовало об этом и самому догадаться… Панна Маевская!»

— Панна Маевская заходит ко мне за газетами, — пробормотал Калодонт. — Мы часто говорим о вас, пан, — неуверенно добавил он.

— Правда? — спросил незнакомец с ещё большей тоской в голосе. — Представляю, как панна Маевская меня боится…

«Ещё хуже, — терзался Калодонт. — Чем дальше, тем хуже!» Внезапно он решился на отчаянный шаг.

— Прошу пана, — промолвил он дрожащим голосом, — а может, вы бы хотели увидеться с панной Маевской? Я… Может быть, ей что-нибудь передать?

— Нет, пан Юлиуш, — кротко и мягко ответил человек, идущий рядом. — Ещё не время. Прежде всего мы обязаны завершить борьбу за спокойствие в этом городе, тяжёлую, сложную борьбу. За то, чтобы мирные люди могли наслаждаться спокойной жизнью.

— Конечно, — послушно согласился Калодонт, — если вы так считаете.

— В ближайшие дни к вам должны явиться двое. Это люди, которые борются за спокойствие в нашем городе так же, как вы и я, люди, которые встают на защиту слабых, преследуемых или обиженных хулиганами мирных граждан. Вы должны установить с ними тесный контакт. Ваш киоск, пан Калодонт, будет нашей оперативной базой, если вы позволите употребить военный термин.

— Как я их узнаю? — спросил Калодонт изменившимся от волнения голосом.

— Вижу, вы человек опытный. Один из них огромного роста, настоящий великан. Второй будет в форме водителя автобуса, с перевязанной рукой.

— Порядок. А как же я смогу связаться с вами, пан?

— Я? Я сообщу о себе, когда возникнет необходимость. Думаю, что вам достаточно будет часа, чтобы связать нас всех друг с другом. В этом и заключается ваша организационная задача. Этого я от вас и жду.

— Так точно, — по-военному ответил Калодонт. — Можете на меня рассчитывать.

Они остановились внизу, на углу Княжьей и Черняховской. Человек в плаще, минуту поколебавшись, сделал лёгкое движение рукой, словно хотел что-то добавить. Но тут же опустил руку и протянул её Калодонту. Калодонт дружески пожал эту небольшую тонкую руку с крепкими, как сталь, упругими пальцами.

— Пока, пан Юлиуш, — прозвучал голос из-под поднятого воротника, — до свидания и благодарю вас.

— Жду скорого свидания, — поспешно ответил Калодонт. — Буду ждать вас, пан… — внезапно разволновавшись, быстро добавил он.

* * *

Через три дня после этой встречи, в четыре часа дня, когда толпы людей, покидающих конторы и учреждения, затопили площадь Трёх Крестов, у киоска Юлиуша Калодонта остановились двое неизвестных. Только что привезли дневные выпуски газет, и Юлиуш Калодонт виртуозно раздавал газеты и отвечал на вежливые приветствия постоянных клиентов.

Внезапно апрельский ясный день за витриной померк и в киоске стало темно. Калодонт удивлённо поднял голову и увидел перед собой за окном такое крупное могучее тело, что сыграть роль тучи его обладателю было бы совсем не трудно. На фоне этой «тучи» стоял молодой человек в форме водителя автобуса с рукой на перевязи. Калодонт в первую минуту оторопел, но через мгновение многозначительно спросил:

— Чем могу служить, панове?

— Не могли бы мы поговорить с паном Юлиушем Калодонтом? — спросил человек-гора слегка дрожащим голосом.

— Я как раз жду вас, пан, — с достоинством ответил Юлиуш Калодонт. Он закрыл витрину и старательно запер киоск, не обращая внимания на протесты многочисленных клиентов.

Коротко бросив: «Личные дела!», он направился к Центральному парку вместе с великаном, лицо которого напоминало луну в полнолуние, и элегантным шофёром с пёстрым шарфом на шее.

— Мы хотели бы с вами поговорить, — с нажимом сказал молодой водитель.

— Я знаю, — с достоинством ответил Калодонт. — Всего три дня назад мы говорили о вас, панове. Мой друг сообщил мне, что вы, так сказать, отвечаете определённым требованиям, и просил, чтобы я кое-что с вами выяснил.

Калодонт подкрутил вислые усы, поправил фуражку и крепко сжал палку. Его спутники несколько отстранились от него, проявляя должное почтение: бодрый старикан говорил таким уверенным тоном! Поэтому, когда все трое уселись на уединённой скамье в пустой аллее, чуть пониже старого дворца, где перед ноябрьским восстанием собиралась знаменитая масонская ложа, — авторитет Юлиуша Калодонта был уже непререкаемым.

После получасовой беседы Фридерик Компот и Евгениуш Шмигло убедились, что интимность — слишком затёртое, неточное и скупое понятие для определения отношений Калодонта с таинственным героем, который, можно сказать, спас им жизнь и казался каким-то полуреальным существом. Наконец оба поднялись и, выказывая Калодонту своё уважение, проводили его до самого киоска.

Юлиуш Калодонт сел на мягкую подушечку своего стула и с облегчением блаженно вздохнул. Он по-прежнему выдавал «Экспрес вечорни», «Сверщика» и «Пломичек», однако мысли его унеслись далеко. И когда в прямоугольнике витрины появилась тоненькая стройная фигура Марты и улыбка её осветила апрельский дець вокруг киоска, Калодонт впервые за всё время их знакомства не ответил Марте улыбкой.

— Добрый вечер, — откликнулся он строго и серьёзно. — Хорошо, что вы пришли, панна Марта. Я должен с вами поговорить.

Старик закрыл витрину, вышел из киоска и запер его на ключ — уже второй раз за этот день.

— Есть ли у вас несколько минут? — спросил он.

— Для вас, пан Калодонт, всегда, — легкомысленно ответила Марта. — Я к вашим услугам.

Она была сейчас очень красива, несмотря на утомлённый и озабоченный вид: кожаная поношенная куртка, надетая прямо на домашний свитер, да сетка с покупками свидетельствовали о том, что Марта приступила к каким-то решительным действиям.

— Уборка в доме. Ничего не поделаешь, — сообщила она. — Очень много работы.

— Ничего, — строго ответил Калодонт, — наш разговор будет недолгим.

Они миновали широкую асфальтированную аллею возле Раскати и сели на одной из первых скамеек парка.

— Панна Марта, — торжественно начал Калодонт. — Я хотел бы доверить вам одну тайну.

— А она грустная, эта тайна? — поинтересовалась Марта.

— Частично. Это тайна моего сердца.

«Ох, нехорошо! — подумала Марта. — Эта весна…»

— Есть ли кто-нибудь, о ком вы серьёзно думаете, панна Марта? — спросил Калодонт, охваченный внезапной решимостью. — Вы меня понимаете — существует ли такой мужчина?

— Вот несчастье! — мысленно застонала Марта. — Этого только не хватало! Неужели пан Калодонт? Нет, не может быть…

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — осторожно поинтересовалась Марта.

— Видите ли, панна Марта, — помедлив, ответил Калодонт, — время, наконец, открыть карты и выяснить всё как есть…

— Ой, я и забыла! — испуганно воскликнула Марта. — Я же не выключила дома газ. Пан Юлиуш, может произойти несчастный случай! Необходимо бежать…

— Вижу, вы догадываетесь, что именно я хочу сказать. С газом — это отговорка, — с горечью добавил Калодонт, — но ничего. Вы меня всё равно выслушаете до конца.

Марта растерянно указала взглядом на детишек, шумно игравших рядом, словно намекая на то, что она не в состоянии принять сколько-нибудь серьёзное решение в таких условиях.

— Я должен вам кое в чём признаться. Мне кажется, пришло время, когда вы, панна Марта, обязаны подумать о своём будущем, — решительно заявил Калодонт.

— Я думаю о нём достаточно часто, — уклончиво сказала Марта, — но это не всегда помогает.

— Однако подумали ли вы о том, что цель жизни молодой девушки — найти твёрдую мужскую руку, на которую можно было бы опереться в трудном путешествии по жизни?

— Мг… — поддакнула Марта, — время от времени я думаю и об этом.

— Есть человек, — неумолимо продолжал Калодонт, — прекрасный человек, замечательный, настоящий мужчина, который с вас глаз не сводит…

— Слава Богу, — облегчённо вздохнула Марта. — О себе он бы этого не сказал. Правда, это замечательный старик!

— Не знаю, кого вы, пан, имеете в виду, — заинтересованно откликнулась она.

— Вот то-то и оно! — воскликнул Калодонт. — Это и моя тайна. Я обязан вам рассказать. Помните ли, панна Марта, о чём вы говорили в комиссариате, после своего приключения на Вейской?

— Помню. Но не знаю, что именно вас интересует…

— Ваш защитник.

— ?!

— Так вот, панна Марта, ваш тогдашний защитник — мой друг, — потупившись, скромно признался Калодонт. — Мы очень тесно связаны.

Марта поднялась.

— Пан Юлиуш, — озабоченно сказала она, — то, что вы сообщили, действительно грустная тайна. После того случая в Варшаве всё чаще слышишь об этом пане. Не продолжайте, пан Юлиуш, — она приблизилась к, Калодонту и умоляюще положила ладонь на его руку, — я действительно больше ничего не хочу знать.

— Кроме того, — быстро и серьёзно подхватил Калодонт, — что вы, панна Марта, стали кем-то очень важным для…

— Именно этого я не хочу… не могу… не должная знать, — нервно перебила Марта; её серо-голубые глаза ловили взгляд Калодонта. — Тем более, — тихо добавила она, — что человек… которого… который… меня очень интересует, где-то бесследно исчез недели две назад. Правда, я тут ничего не понимаю… Но вчера вечером, как почти ежедневно в течение этих двух недель, меня ждали в темноте на улице Фраскати светлые горящие глаза. Глаза эти смотрят не враждебно, не грозно, а скорее печально и даже умоляюще… Однако они страшны, пан Юлиуш, страшны!

Марта закрыла лицо руками. Калодонт погладил её опущенную голову.

— Марта, — мягко отозвался он, — не будем больше об этом. Простите меня, это была ошибка с моей стороны. Только скажите, прошу вас: кто же исчез две недели назад?

Марта подняла голову, мысленно улыбаясь.

— После того, что я вам сейчас скажу, пан Калодонт, сможете ли вы остаться моим другом?

— Конечно же, — горячо заверил её Калодонт. — И постоянным и верным!

— Хорошо, я скажу. Уже две недели, как бесследно исчез доктор Витольд Гальский.

— Тот светловолосый врач скорой помощи?

— Да. — Несмотря на все старания Марты сохранять сдержанность, глаза её взволнованно блестели.

— Вот до чего дошло… — искренне огорчился Калодонт.

— Нет, — упрямо возразила Марта. — Я вела себя с ним не так, как нужно, и не могу даже извиниться, представить не могу, что с ним случилось. Я звонила пару раз в скорую помощь, но услышала только, что доктор Гальский не работает. А теперь ещё и это…

Она вынула из кармана куртки какую-то бумагу и протянула её Калодонту. Тот внимательно прочитал. Это была повестка: Марту Маевскую вызывали в суд в качестве свидетеля.

Калодонт задумался.

— По какому это может быть делу? — спросил он.

— Не знаю, — несколько растерянно ответила девушка.

Калодонт ещё раз взглянул на дату повестки.

— Я пойду с вами, панна Марта, — решительно заявил он. — Хотите?

— Очень, — обрадовалась Марта. — Я сама мечтала б крепкой мужской руке, на которую можно опереться во время трудного похода в суд.