Онлайн чтение книги Злой
2

— Я имею честь видеть пана Юлиуша Калодонта? — Голос был носовой, скрипучий, но приятный. Юлиуш Калодонт поднял голову от журнала «Свят» — и моментально выскочил из киоска. Перед ним стоял, слегка моргая умными чёрными глазами, пан в котелке, с зонтиком, в старомодной тужурке, в целлулоидном воротничке с отогнутыми уголками. Юлиуш Калодонт пытливым взглядом окинул поднятое к нему желтоватое худое лицо с длинным носом. Неожиданный посетитель был щуплый и невысокий, примерно на голову ниже самого Калодонта. Чем дольше Калодонт в него всматривался, наблюдал и изучал, тем больше поддавался чувству необъяснимой, ничем не оправданной симпатии, которая закралась в его сердце.

— Это я, — промолвил он наконец сдержанно и с достоинством, поскольку пан в котелке был для него большой, неизвестной и тёмной загадкой. — Чем могу служить?

Он тут же мысленно похвалил себя за эту сдержанность, так как в первую минуту собирался крикнуть: «А, вот ты где, бездельник! Говори, что ты такой и чего хочешь?»

Конечно, это было бы совсем неосмотрительно и сразу же усложнило бы и без того непростую ситуацию.

Пан с зонтиком слегка поклонился, вежливо приподняв свой котелок.

— Если это возможно, я попросил бы вас, уважаемый пан, уделить мне несколько минут, — сказал он со скромной, учтивой, не лишённой известной тонкости улыбкой.

— Гм, — просопел Калодонт, что должно было означать раздумье. — К вашим услугам, пан. В среду всё равно торговля плохая.

Он запер киоск и вопросительно посмотрел на гостя, как бы говоря: «Веди, человек, и сам выбирай направление». Тот произнёс:

— Здесь, на углу Аллей, есть маленькая кофейня, такая же старая, как и солидная. Не могли бы вы, пан, доставить мне удовольствие? Не согласитесь ли вы выпить со мной чашку кофе с рассыпчатым рогаликом?

Дружелюбная улыбка осветила сарматское лицо Калодонта, который обожал кофе и рассыпчатые рогалики.

— Согласен, — от всего сердца ответил пан Юлиуш, но тут же снова задумался: кто знает, не кроется ли за всем этим какая-то ловушка?

Когда оба вошли в небольшую кофейню на углу площади Трёх Крестов и Аллей, все головы поднялись от чашек с кофе. Внушительного вида прямой старик с палкой в руке, в голубой фуражечке на седой голове и в опрятной куртке из белой чесучи, и шагающий рядом с ним пан в котелке и старомодной тужурке расположили к себе посетителей кофейни.

Со стороны Аллей, тенистых от уже разросшейся зелени, маленький прямоугольник тротуара был отгорожен своеобразной террасой, украшенной ящиками пеларгоний; здесь стояло несколько столиков под большими цветными садовыми зонтиками.

Оба пана сели в углу тенистой террасы, в стороне от других столиков, и заказали кофе. Некоторое время они наблюдали за оживлённым уличным движением, затем обменялись несколькими замечаниями по поводу сегодняшней жары и относительной прохлады в том уголке, где сидели. Потом отведали принесённого им кофе и рогаликов.

«Теперь или никогда!» — подумал Калодонт и решил броситься в атаку.

— Собственно, я до сих пор не знаю вашей фамилии, пан, — хитро начал он.

Пан в котелке прищурил умные чёрные глаза, которые внезапно стали нарочито тупыми и бездумными.

— Это правда, — ответил он. — И я охотно назову вам её, пан, когда представлюсь. Думаю, однако, что сейчас это не так важно. Гораздо важнее, что мне известна ваша фамилия.

Бодрое лицо. Калодонта застыло, а потом стало постепенно наливаться кровью.

— Ясно, — ответил он голосом, дрожащим от усилий взять себя в руки. — Вы ведь назвали её там, возле киоска, спрашивая, я ли это.

— Да, верно, — мягко ответил его собеседник, понизив голос. — Но это ведь, не настоящая ваша фамилия, пан Юлиуш? — последние слова он произнёс тоном мальчика, который просит прощения.

Багровые жилки на румяных щеках Калодонта приобрели фиолетовый оттенок.

— Откуда вы это знаете, пан? — спросил он сдавленным голосом и так ощетинился, что его насторожившиеся усы, казалось, вот-вот разлетятся в разные стороны.

— Не имеет значения, — мягко, словно извиняясь, ответил пан в котелке. — Но я знаю также, пан Юлиуш, что вы — едва ли не самый мужественный старик в этом городе со времён генерала Совинского. Что ж… Ричард Первый тоже был из рода Плантагенетов, а все знают его как Ричарда Львиное Сердце! История отметит на своих страницах только звучное имя — Калодонт.

Юлиуш Калодонт вздохнул с явным облегчением. Нет, этот человек не был жалким шантажистом и пришёл сюда не с дурными намерениями! Что-то подобное лучу осветило на миг хмурое чело Калодонта.

— Вы полагаете, пан? — неуверенно спросил он.

— Дорогой пан Юлиуш… — помолчав, начал с поразительной мягкостью его собеседник. — Поверьте, я мыслю чётко и логично. Я знаю: то, что происходит последнее время в Варшаве, может быть исключительно делом рук человека, зрелого во всех отношениях, человека, стоящего на высоком моральном и интеллектуальном уровне. О нет! Никто не убедит меня, что ЗЛОЙ — один из этих ничтожных бездельников в цветных рубашках и теннисках. ЗЛЫМ может быть только человек в летах, ответственный и серьёзный. Одним словом, ЗЛОЙ — это вы, пан!

Юлиуша Калодонта охватило странное чувство: словно ему кто-то подарил гору его любимого шоколада с орехами. И снова в душе возникла необъяснимая симпатия к этому человеку.

«Ну и ну, — подумал он. — Вот это польстил! В конце концов, что тут много говорить: людям свойственно ошибаться. Значит, и я способен на великие дела, и мне можно приписать серьёзные вещи». Однако в то же время Калодонт почувствовал, как в нём растёт адская хитрость.

— Нет, — ответил он липким, как патока, тоном, каким, по его мнению, всегда разговаривал Талейран во время переговоров. — Вы пытаетесь сбить меня с толку. Но я знаю, зачем. Старая песня: держи вора! Это вы, пан, ЗЛОЙ!

Пан в котелке усмехнулся со снисходительной благодарностью.

— Благодарю за комплимент, — поклонился он. — Думаю, однако, что достаточно взглянуть на меня, что-бы утратить всякие иллюзии на этот счёт. Вы перегнули палку, пан Юлиуш.

Калодонт упрямо сжал рот.

— Ну и что, если вы человек хилый? Не мускулы решают, когда кое-что спрятано в кармане. Вы же не карандашом запугиваете шофёров, верно?

Пан в котелке улыбнулся с лёгкой грустью.

— Ах, вот вы о чём? Это была шутка. И вы потому?.. Нет, нет, пан Юлиуш, может, лучше поговорим о бриллиантах? Что вы думаете о том бриллианте, который я видел в окошке вашего киоска, на руке, подавшей мне пачку «Моряков» в прошлую пятницу, в четыре часа семнадцать минут пополудни? Откуда этот бриллиант — из Бразилии или с Урала, из Индии или Кимберли? И как он шлифован — алмазной гранью, розеткой или как-то иначе?

Юлиуш Калодонт опустил голову, ошеломлённый такой осведомлённостью. Этого движения было достаточно. Пан в котелке немедленно бросился вперёд, почуяв свежий след.

— Вы, пан, знаете, кто такой ЗЛОЙ, — шепнул он, наклонясь над столиком, — и я должен с ним поговорить.

«Через мой труп! — с отчаянием подумал Калодонт. — Всё равно не скажу ничего! Может меня опорочить, опозорить, но не узнает ничего!»

Он поднял на собеседника свои чистые голубые глаза, готовый на всё. Но вместо свирепых глаз преследователя увидел взгляд, полный тёплой симпатии, окрашенный, правда, лёгкой иронией, но дружелюбный и искренний.

— Пан Юлиуш, — примирительно спросил собеседник, — к чему эти споры? Я ведь пришёл сюда отдать вам то, что вы потеряли. — Произнося эти слова, собеседник Калодонта вытащил из кармана потёртый старый кошелёк.

Калодонт схватил свой кошелёк, хотел было его открыть, но вовремя сдержался.

«Может, это всё-таки враг? — подумал он. — А возможно, и обычный шантажист, но нельзя вот так, при нём…»

— Прошу проверить, всё ли в порядке и на месте, — предложил пан в котелке, явно угадав мысли Калодонта, и тот почувствовал, как румянец стыда заливает его лицо, до самых корней седых волос.

— Я не поэтому, — пробормотал он. — Только… знаете, пан? Там справки, документы…

— Знаю, знаю. Сам проверял. Паспорт, разрешение на комиссионную продажу газет из отдела розничной торговли газетами, справка о награждении крестом Грюнвальда первой степени и двести четырнадцать злотых наличными. Да, да, всё есть, всё на месте.

Калодонт окончательно растерялся. Этот вежливый пожилой пан с дружелюбным голосом разговаривал с ним, словно учитель с учеником; о котором знает всё.

— Благодарю, — жёстко буркнул Калодонт и надулся как сыч, решив не произносить больше ни слова. Каждое слово казалось ему предательской западнёй.

— Пожалуйста, — мягко проговорил пан в котелке. — Я ещё хотел сказать вам, пан, что был свидетелем происшествия на Восточном вокзале. Хорошо знаю, что ЗЛОЙ не убивал Мехцинского.

«Я тоже знаю!» — хотел крикнуть Калодонт, но вовремя прикусил язык. Эти слова означали бы полную капитуляцию.

— Что же вы молчите, пан Юлиуш? — спросил пан в котелке, улыбаясь немного грустно. — Вы же, наверное, не сомневаетесь, что перед вами друг и союзник.

«Не сомневаюсь!» — хотел крикнуть Калодонт, но быстро пришёл к выводу, что верит в это, не имея ни малейшего представления, почему.

— Это всё, — вздохнул пан в котелке после долгого молчания и подозвал официантку, которая проходила мимо.

— Я бы хотел заплатить, если можно.

Калодонт барабанил пальцами по столу, чувствуя, что попал в глупое положение. Внезапно он глянул на своего собеседника исподлобья и решился.

— Хорошо. Я сообщу. Скажу обо всём где нужно…

Пан в котелке усмехнулся.

— Спасибо, — проговорил он тепло и искренне. — Значит, всё в порядке, правда? Да, — добавил он. — Чуть не забыл. Есть ли у вас, пан, ещё хоть один тюбик?

Удивление, испуг, растерянность, гордость, удовольствие и многие другие разнообразные чувства, смешавшись, отразились на лице Калодонта, как на физиономии уставшего мимического актёра, который перепутал все роли. Из этого хаоса его вывел звук собственного голоса, прознёсшего одно только слово: «Есть».

И сразу же его охватило отчаяние. «Всё погибло! — растерянно думал он. — Всё пропало! Теперь я у него в руках».

— Чудесно! Юлиуш Калодонт, — торжественно продолжал его собеседник, — мне, наверное, не нужно вас заверять, что с этой минуты я стал хранителем вашей святой тайны. — Он сделал такое движение, словно хотел подняться из-за столика.

— Сейчас… — дрожащим голосом шепнул Калодонт, схватив его руку. — Сейчас… если уж всё сказано, вы должны дать мне некоторые пояснения. Откуда вы, пан, узнали, что у меня другая фамилия?

— Чисто случайно, — тихо и нежно ответил пан в котелке. — Я всегда читаю в газетах хронику, где сообщается об изменении фамилий. Просто так, из невинного любопытства. Меня всегда интересовало, почему гражданин по фамилии Баран меняет, скажем, свою фамилию на Барановский. Я ужасно люблю разгадывать такие загадки. Когда-то, много лет назад, сразу же после войны, моё внимание привлекло достаточно оригинальное сообщение. Пан Юлиуш Квятек менял свою фамилию на Калодонт. Любопытно, правда ведь, особенно для человека любознательного, ибо я… — тут в голосе пана в котелке прозвучало покорное раскаяние, — не могу избавиться от досадного зуда любопытства. Я и подумал: что-то за этим кроется. Потом вспомнил, что во время оккупации много говорили о каком-то мужественном человеке, который изготовлял карманные бомбы в тюбиках из-под зубной пасты «Калодонт». Вот я и подумал, что он, вероятно, очень полюбил это слово с тех славных дней, овеянных дымом взрывов и запахом пороха, и привык к нему так, что решил даже отречься от своей прекрасной родовой фамилии Квятек.

Глаза Юлиуша Калодонта растроганно блестели, ладонь его крепко сжала лежавшую на столе руку пана в котелке.

— Да, да… — с волнением шептал старик. — Так оно и было. Фамилия Квятек казалась мне такой обычной, такой не боевой. Я уже не мог к ней снова вернуться. После всего, что было, я решил навсегда остаться Калодонтом.

— Итак, есть ли у вас ещё хоть один тюбик? — снова спросил пан в котелке тихим, но решительным голосом.

— Есть, — ответил Калодонт, на этот раз уже совершенно сознательно.

— Прекрасно. Он нам понадобится. Снова послужит благородной цели. Это вполне возможно. А пока — до свидания! Вскоре я дам о себе, знать.

Проговорив это, он крепко пожал руку Калодонта и встал из-за столика. Калодонт с минуту ещё видел котелок, медленно исчезающий в уличной толпе. И ему пришло в голову, что он сказал всё, а сам не узнал ничего. Не выяснил даже фамилии человека, с которым так долго беседовал и которого успел полюбить.