Онлайн чтение книги 13 несчастий Геракла
Глава 2

Утром мои глаза наткнулись на незнакомый потолок. Пару секунд я в недоумении смотрел на обильную позолоту, потом сообразил: нахожусь не дома, лежу на слишком мягкой и просторной кровати в чудовищной комнате. Стены ее выкрашены нежно-голубой краской, потолок сверкает, словно церковный купол, из его середины свисает бронзовая люстра, украшенная миллионом хрустальных подвесок. Под стать ей и мебель. В левом углу расположился огромный гардероб, белый с растительным орнаментом. Справа стояло трюмо: большое овальное зеркало в резной раме, опирающееся на столик, покоящийся на тонких изогнутых ножках. Возле окна, задернутого парчовыми занавесками, громоздилось роскошное вольтеровское кресло и пара пуфиков. Стены украшали картины «устрашающей» красоты.

На одной изображена полуголая мясистая девица, стоящая на берегу пруда. Толстой целлюлитной ножкой она пробовала воду, на ее глуповатом щекастом личике застыло выражение мрачной решимости. Очевидно, девушка собралась утопиться и пыталась определить температуру воды.

Второе полотно запечатлело охотника с поднятым автоматом. Мужик в темно-зеленом камзоле и сапогах-ботфортах выглядел дико. На мой взгляд, живописец плохо знал историю. Когда появился «калашников», подобные камзолы и напудренные парики давным-давно перестали носить. У ног охотника лежал трофей: тигр с раскинутыми в разные стороны могучими лапами. Если учесть, что вокруг простирался самый обычный лес средней полосы России, то ситуация выглядела особо комичной. Ели, дубы, осины, на полянке убитый тигр и охотник, одетый по моде семнадцатого века, с оружием, появившимся на свет на три столетия позже.

Но более всего меня впечатлила кровать. Я увидел ее целиком, только когда встал на ноги. Белые резные спинки по бокам были украшены изящными ангелочками с хищными, недобрыми лицами. Необъятные подушки, трехметровая перина, шелковое, скользкое белье. Покоилась эта неземная красота на львиных лапах.

Я покачал головой и толкнул дверь в ванную комнату. Она тоже выглядела сногсшибательно. Унитаз и рукомойник нежно-розовые, с латунными кранами, душевая кабинка – интенсивно фиолетового цвета. На крючках болталось штук десять разнокалиберных полотенец, розовых, как кожа молодого поросенка, а на двери висел халат, который, казалось, основательно вымочили в чернилах. В стаканчике торчала новая зубная щетка, в мыльнице лежало, естественно, мыло, на полочке теснились шампунь, гель для бритья и упаковка одноразовых бритв. Кто-то все заботливо предусмотрел.

Я умылся и обнаружил в шкафу свой идеально вычищенный и отглаженный костюм, рубашку постирали и даже накрахмалили.

Внезапно мне стало не по себе. У Элеоноры есть домработница Ленка, которая выступает сразу в нескольких ипостасях. Она и уборщица, и кухарка, и прачка. К слову сказать, квартиру Ленка пылесосит ужасно, просто разгоняя грязь по углам, а если ей взбредет в голову протереть письменный стол, то ни настольную лампу, ни сложенные стопкой книги она не поднимет, просто повозит тряпкой вокруг, оставляя на полировке мутные разводы. Готовит Ленка тоже отвратительно, а гладить просто не умеет.

Но у нее есть и положительные качества: она никогда без спроса не зайдет в ванную комнату и не станет рыться в вещах. У Сергея Петровича Кузьминского в доме заведено иначе. Вчера вечером я лег спать, не разобрав саквояж. Просто поставил сумку у шкафа, решив заняться вещами утром. И что же? Пока я мирно спал, кто-то вошел в комнату, разложил шмотки, почистил костюм и постирал рубашку.

Оно, конечно, спасибо, но мне не нравится, когда посторонние без предупреждения вваливаются туда, где я сплю.

– Завтрак на столе, – прохрипело из угла.

От неожиданности я подскочил и увидел в углу комнаты небольшой динамик.

Поколебавшись немного, я не стал завязывать галстук – в конце концов, утром позволительно спуститься к трапезе без особых формальностей.

В столовую я вошел последним, все члены «стаи» Кузьминского уже наслаждались кофе. Никто из них не удосужился одеться, все были в халатах.

– Садись, Ваня, – кивнул хозяин.

Я приблизился к свободному стулу, чувствуя, как в меня вонзаются не слишком дружелюбные взгляды.

– Прошу любить и жаловать, – улыбнулся Сергей Петрович, – Иван Павлович Подушкин, мой секретарь.

– Здравствуйте, – прозвучал нестройный хор голосов.

– Садись, Ваня, не стесняйся, – повторил Кузьминский, – чувствуй себя как дома. Это Белла, моя дочь.

Слишком полная для своего возраста, белокурая девушка скорчила гримаску, но ничего не сказала.

– На другом конце стола, – как ни в чем не бывало продолжал Сергей Петрович, – сидит Клара, моя племянница.

Тоненькая, даже хрупкая девушка мило улыбнулась и помахала мне изящной ручкой.

– Привет.

– Привет, – осторожно ответил я.

– Вообще-то ее зовут Клава, – заявила Белла. – Она сама себя в Клару переименовала.

– Тебе не все равно, – мигом отозвалась двоюродная сестра, – чего лезешь!

– Девочки, спокойно, – строго сказала женщина лет пятидесяти.

– Она первая начала, – не успокаивалась Клара.

– А вот и нет, – не сдалась Белла, – ты имя первая переделала, никакая ты не Клара, а Клавка!

– Знакомься, Ваня, – ледяным тоном продолжил Кузьминский, – моя свояченица Анна, а это ее муж Валерий.

Я посмотрел на апатичного, белобрысого типа, сильно смахивающего на простуженного бультерьера, и, выдавив улыбку, сказал:

– Очень приятно.

Анна промолчала, а Валерий пробормотал что-то вроде бр-бр.

Я решил, что он поздоровался.

– Ну вот, – потер руки Кузьминский, – теперь ты знаешь всех, но надо еще познакомиться и с главным человеком, с Ларисой Викторовной.

Довольно полная женщина в черном платье, стоящая у буфета, укоризненно воскликнула:

– Скажете тоже! Главный человек. Все бы вам, Сергей Петрович, насмешничать.

– Ну, не скромничай, – засмеялся хозяин, – мы без тебя пропадем, ничего не найдем: ни одежду, ни белье, ни холодильник.

– Ладно вам, – отмахнулась Лариса Викторовна, – пойду посудомойку освобожу.

Тяжело ступая, она ушла.

– Мне кажется, что не следует так нахваливать прислугу в лицо, – сердито заметила Анна, – наслушается комплиментов и начнет хамить!

– Лариса отлично работает, – кинулась в атаку Белла, – она все мне на место кладет!

Клара захихикала:

– Вау, она тебе няня! Это круто! Она тебе памперсы меняет?

– Дура!

– Мама, – загундосила Клара, – Белка опять ругается!

– Сергей, – воскликнула Анна, – ну почему ты не объяснишь Белке, как следует…

– Не смейте меня так называть! – взвилась девочка. – Я тебе не Белка, а Белла, запомнила?

Анна встала и плаксиво заявила:

– Нет, это невозможно, у меня голова заболела. – И выскочила в коридор.

Белла и Клара уставились друг на друга ненавидящими взглядами.

– Вот вырасту, стану хозяйкой в доме, – отмерла дочь Сергея Петровича, – и всех выгоню!

– Белла! – разозлился отец. – Думай что говоришь.

Валерий, до сих пор молча поглощавший творог, оторвал глаза от тарелки. Мне стало жаль Кузьминского, сейчас свояк вступится за жену и дочь…

– Передайте мне хлеб, – попросил тот.

– Меня оскорбили, – голосом обиженной третьеклассницы заявила Клара.

Ее папаша спокойно намазывал на хлеб масло.

– Теперь весь аппетит пропал, – гундосила Клара.

– А у меня нет, – заявила Белла.

Клара презрительно ухмыльнулась:

– Еще бы! Тебя ничто не способно отвернуть от еды, небось уже сто кило весишь!

– Лучше быть полной и веселой, чем тощей занудой, как ты, – не осталась в долгу Белла. – И потом, мне нет необходимости покупать себе лифчики с гелевыми подкладками, у меня и так роскошная грудь, а не прыщи!

Клара разрыдалась. Сергей Петрович нахмурился. Белла, страшно довольная, вскочила и, чмокнув отца, убежала. Ее двоюродная сестра продолжала лить сопли.

– Ладно, Клара, хватит, – поморщился Сергей Петрович, – не из-за чего сырость разводить.

– Да, – всхлипывала девушка, – так всегда, постоянно! Белла мне нахамит, а ей ничего не бывает!

Схватив со стола салфетку, Клара принялась усиленно тереть глаза. Валерий спокойно доел бутерброды, допил кофе и молча удалился. Я позавидовал его нервной системе. Честно говоря, мне было не по себе. Согласитесь, неприятно стать свидетелем семейного скандала.

Клара продолжала рыдать.

– Лариса! – крикнул хозяин.

– Слушаю, – отозвалась та, появляясь на пороге.

– Принеси мой кошелек.

Через пару минут, получив портмоне из крокодиловой кожи, Сергей Петрович выудил оттуда несколько зеленых бумажек, протянул их племяннице и примирительно сказал:

– Ладно, ты вроде говорила вчера, что видела в Пассаже красивое колечко? Пойди купи себе.

Слезы высохли на лице Клары словно по мановению волшебной палочки. Она мигом схватила ассигнации, пересчитала их и воскликнула:

– Если бы у меня нашлось еще сто долларов, то хватило бы и на серьги! Комплект-то красивее!..

Сергей Петрович безропотно протянул ей еще одну купюру.

– Спасибо, дядечка, – сказала Клара, и тут в столовую влетела Белла.

– Папа, ты меня отвезешь в город, – завела было она, но тут же осеклась и возмущенно заорала: – Клавка опять денег выклянчила!

– Мне дядечка сам дал, – быстро ответила Клара, засовывая доллары в карман. – Я ничего не просила!

– Как бы не так! – перекосилась Белла. – Ты специально закатываешь истерики и успокаиваешься лишь при виде подачки!

– Можно подумать, что тебе твой отец не дает денег, – ринулась в атаку Клара.

– Только на праздники, – гордо вскинула голову Белла, – я не попрошайка.

– Ага, – захихикала Клара.

Потом она встала, поцеловала дядю, вежливо улыбнулась мне, вышла в коридор, но уже через секунду сунула голову в дверь и заявила:

– Конечно, только на праздники, тысячи в конверте, а еще ты пользуешься его кредиткой VISA, и вовсе не попрошайка – просто транжира!

Сжав кулаки, Белла бросилась к двери. Клара мгновенно ее захлопнула. Дочь Кузьминского налетела на преграду, выругалась, рванула ручку, выскочила в коридор, откуда незамедлительно донесся визг, грохот… Потом раздался голос Анны:

– А ну прекратите безобразничать, на занятия опоздаете!

Я чувствовал себя хуже некуда, пить кофе мне совсем расхотелось. Тут распахнулась дверь, и появилась девушка.

– Горячее, – объявила она, – мясо с картофелем.

Сергей Петрович кивнул. Девица подошла ко мне с левой стороны и левой же рукой попыталась положить с подноса котлету на мою тарелку. Естественно, та угодила прямо на скатерть. Я вздохнул. Прислуге никто не объяснил, что следует подходить справа и раскладывать еду правой рукой, держа блюдо в левой. Странно, что Кузьминский нанял столь неумелую особу, даже Нюша у Николетты освоила азы науки прислуживания за столом.

Сергей Петрович отодвинул свою чашку и мирно сказал:

– Пошли в кабинет.

– Вы же хотели сообщить своим домашним о большой сумме денег, которая лежит у вас в столе, – напомнил я.

Кузьминский вздохнул:

– Лучше вечером, так логичнее. Приехал и привез. Давай, Ваня, шевели ногами. Тебе и впрямь придется для вида рыться в бумагах.

Через час дом опустел. Валерий сел в красивую иномарку, Клара устроилась рядом с ним на переднем сиденье. У Анны оказалась своя машина, маленькая, крохотная «Пунто» ярко-красного цвета. Беллу и Сергея Петровича на серебристом «Мерседесе» увез шофер.

Я увидел из окна, как кавалькада автомашин вырулила на дорогу, ведущую к воротам, и пошел выполнять приказ Кузьминского – осматривать дом. Здание оказалось гигантским, трехэтажным, вернее, этажей было четыре, если считать еще и цокольное помещение, в котором находились бассейн, сауна, бильярд, прачечная и комнатка, где громоздился котел отопления.

На первом этаже было немного комнат. Столовая, гостиная с камином – огромные, сорокаметровые помещения с высокими полукруглыми окнами. Еще здесь имелись комната с аккуратно застеленной кроватью – очевидно, гостевая, кухня, несколько кладовых, туалет, ванная…

Увидав, что я заглянул в кухню, Лариса Викторовна улыбнулась:

– Не хотите кофейку спокойно попить?

Сидевшая у стола возле кастрюли с нечищеной картошкой девушка улыбнулась и, выпрямившись, кокетливо подхватила:

– Присоединяйтесь к нам, познакомимся!

– Катя, – сердито оборвала ее Лариса Викторовна, – занимайся своим делом!

Девица покорно взяла отложенный ножик и принялась с деланым усердием скрести клубень, не забывая при этом стрелять в мою сторону густо намазанными глазами.

– Спасибо, – ответил я, – пока не хочется.

– Как только проголодаетесь, – заботливо продолжила Лариса Викторовна, – немедленно приходите. Кстати, что вы предпочитаете из еды?

Я пожал плечами:

– Я всеяден, словно опоссум.

– В наше время редко встречаются некапризные мужчины, – улыбнулась экономка. – И все-таки, что вы больше любите – рыбу, птицу?

– Мясо, – ответил я, – не отличаюсь особой оригинальностью, как большинство представителей моего пола, великолепно отношусь к котлетам.

Обсудив с Ларисой Викторовной достоинства и недостатки бараньих отбивных, говяжьей вырезки и свиного окорока, я плотно закрыл дверь и хотел идти на второй этаж, но тут из-за створки донесся громкий голос Кати:

– А симпатичный какой! Высокий! И с утра в костюме! Мне такие мужчины нравятся. Не знаете, Лариса Викторовна, он женат?

– Эта птица не для тебя, Катерина, – сурово ответила экономка, – ты уже что, не убиваешься по Косте?

– Так он меня бросил, – протянула Катя. – Этот секретарь симпатичный. Как вам кажется, я ему понравилась?

Я на цыпочках отошел от двери и двинулся на второй этаж. В самом конце была моя комната, за ней следовал кабинет Сергея Петровича. При желании я мог попасть в него, не выходя в коридор. Помещения соединяла небольшая дверка. Впрочем, хозяин тоже мог войти ко мне из своей спальни. Все три «отсека»: его опочивальня, рабочая комната и моя спальня шли анфиладой. Потом следовал небольшой холл с диваном и парой кресел, а за ним начиналась половина, на которой проживали Анна, Валерий и Клара. У каждого из них имелось по собственной комнате.

Мне показалось неприличным изучать в отсутствие хозяев их спальни, поэтому я просто приоткрывал двери и тут же их закрывал. В комнатах Сергея Петровича царил спартанский порядок, все было убрано, расставлено и разложено. У Валерия сильно пахло табаком, очевидно, он курил трубку, у Анны повсюду валялись интимные детали туалета, а у Клары был такой кавардак, что я даже изумился.

Со второго этажа на третий вела винтовая лестница, я поднялся по ней и попал в мансардное помещение, огромное, наверное, стометровое, с массой уголков и закоулков. Все оно принадлежало Белле. И в отличие от двоюродной сестрицы-неряхи Беллочка оказалась аккуратисткой. Кровать у нее была застелена пушистым розовым пледом, несколько десятков плюшевых игрушек сидели на полках, на длинном, извилистом, прикрепленном к стене столе стояло неимоверное количество техники: телевизор, компьютер, принтер, сканер, музыкальный центр и еще какие-то непонятные штуки, мирно моргавшие зелеными лампочками. Пол устилал ковер светло-бежевого цвета, в других помещениях покрытия имели более темный оттенок.

Еще одно отличало владения Беллы. Здесь не имелось ни одной картины. На стенах тут и там виднелись постеры в простых белых рамках.

Я спустился на второй этаж, устроился в кабинете и сделал вид, будто разбираю бумаги. Честно говоря, живопись, которой был украшен дом, поражала. Сергей Петрович потратил не один десяток тысяч долларов, меблируя покои. Тут все было дорогим, качественным. За исключением бело-голубой комнаты, которая временно досталась мне, все остальные выглядели безупречно элегантными, и… вдруг жуткая мазня в тяжелых бронзовых рамах.

Кабинет хозяина украшал портрет дамы в жемчугах. Неведомый художник плохо владел пропорциями, поэтому руки женщины получились несуразно длинными. Лицо казалось плоским и каким-то непрорисованным, зато роскошное серое платье было выписано с любовью. Рюшечки, оборочки, воланчики, кружавчики… Абсолютно гладкую, неправдоподобно белую шею украшало жемчужное ожерелье, а над ключицей ярко краснело круглое пятно.

Более идиотского полотна я в жизни своей не видел, впрочем, остальные, рассеянные по комнатам, выглядели еще гаже.

В спальне Кузьминского красовалась «обнаженка». Бело-зеленая девка, больше похожая на труп, вытащенный из воды, чем на красавицу, будоражащую чувства мужчины. В столовой висели нелепые натюрморты, отчего-то выполненные мрачными, темными красками, в гостиной наводил ужас средневековый замок, перед которым высилась виселица, а коридоры украшали карандашные наброски, впрочем, весьма милые. Они изображали домашних животных: кошечек, собачек, цыпляток, утяток… Абсолютный кич, но, согласитесь, намного приятнее смотреть на подобные картинки, чем на висельника.