Онлайн чтение книги Опасность для сердец A Hazard of Hearts
Глава 10

– Как я тебе завидую! Какая амазонка! – сказала Изабель, направляя свою лошадь к Серине, которая, верхом на гнедой кобыле, ждала ее на другом конце лужайки. – Никогда не встречала такого великолепного бархата, – заметила Изабель, снимая перчатку и протягивая руку, чтобы погладить юбку костюма, – клянусь, такого в Англии не достанешь ни за какие деньги.

Серина вспыхнула и, озираясь вокруг себя, постаралась переменить тему разговора.

– О, кажется, к нам едет лорд Вулкан.

– Да, точно, лорд Вулкан, – раздался голос, заставивший обеих девушек вздрогнуть от неожиданности.

Лорд Джиллинхэм, верхом на лошади, подъехал к девушкам незаметно, а за ним, тоже верхом, следовал Николас.

– А, вот вы где! – воскликнула Изабель. – Мы с Сериной сердимся на вас обоих. Мы думали, в вас достаточно благородства, могли бы нас подождать, пусть даже мы чуточку опоздали. И вместо этого узнаем от мальчика из конюшни, что его светлость и мистер Стэверли уже не смогли нас ждать и уехали.

Джилли засмеялся.

– Ну и мерзавка же ты, Изабель! Но мы с Николасом возмущались. Мы достаточно долго ждали женщин, и это их не оправдывает, какими бы они ни были привлекательными.

– Серина, ты когда-нибудь встречала подобную нелюбезность? – с показной обидой спросила Изабель.

– Ну, не принимай это так близко к сердцу, – умоляюще сказал Джилли, – и не осуждай Николаса. Бедный парень готов был ждать до утра, если бы я ему позволил.

Николас смутился, но ничего не сказал, а Серина подумала, что, если бы они были вдвоем, она бы его укорила за такое унижение и уступчивость, когда дело касалось Изабель. Просто сейчас был неподходящий момент, и она так или иначе упустила возможность защитить его, так как в эту минуту показался маркиз верхом на черном коне, с которым с трудом справлялся.

– Ого, сэр, какое прекрасное животное, – воскликнул Джилли.

– Доброе утро, милые дамы, – произнес тот, приподнимая шляпу, а затем ответил лорду Джиллинхэму: – Вы правы! Гром – великолепное создание, но им тяжело управлять. В нем слишком много арабской крови.

Поняв, что на него обратили внимание, Гром начал бить копытом, затем прогарцевал по кругу.

Трудно было недооценить умение маркиза править лошадью.

– Осторожно, Джастин, – предупредила Изабель, – я до смерти напугана этим чудовищем. Он с норовом, может сбросить вас в любую минуту.

Маркиз улыбнулся.

– Я буду осторожным, Изабель. Гром, между прочим, уже узнает своего хозяина. А сейчас, с вашего позволения, я буду изгонять из него дьявола.

Маркиз дал шпоры коню и умчался.

– Черт возьми, приходится признать, что этот мерзавец все-таки великолепный наездник, – уныло произнес Николас, а Изабель рассмеялась.

– Бедный Николас – еще один повод для нытья. Поверь мне, ты держишься в седле, как прирожденный наездник.

– Николас всегда мастерски справлялся с лошадьми, – сказала Серина.

Николас был хорошим наездником, но серая кобыла не давала ему возможности продемонстрировать свое мастерство, чтобы сравниться с Вулканом.

Гости отправились в другой конец парка. Серина держалась немного поодаль, не желая участвовать в общей беседе. Она не искала уединения, боясь собственных мыслей. Столько всего произошло, события последних двух дней так утомили девушку, что ей хотелось хотя бы минутной передышки, чтобы. рассеять все черные тучи, нависшие над ней, и не думать о проблемах.

Серина любила верховую езду с самого детства.

Но у них в Стэверли никогда не было таких лошадей, как в Мэндрейке. Грациозная, чувствительная лошадка, на которой она сейчас сидела, принадлежала к великолепной породе и, как говорил конюх, «очень подходила юной леди». Серина знала, что ей очень идет новая амазонка из великолепного бархата, который привлек внимание Изабель. Шею обрамляли настоящие кружева, а со шляпы до самых плеч свисало длинное перо. Она была одета элегантно и по последней моде. Серина не переставала думать, обратил ли маркиз внимание на нее, и если так, то что он подумал. Прошлой ночью ей так и не удалось уснуть, она лежала в темноте с открытыми глазами и вспоминала события последних дней.

Ей представлялся и престарелый маркиз в окружении книг, и длинный коридор, по которому она шла в поисках маркизы, и пещера, ярко освещенная факелами, и лица контрабандистов, и маркиза, стоящая среди них, красивая, сияющая, сказочная... и... темная струя крови, хлынувшая изо рта умирающего человека.

Девушка старалась избавиться от назойливой мысли, которая пугала и непрестанно терзала ее сознание.

После прогулки в саду, куда она вышла через ход, которым пользовался старый маркиз, Серина вернулась в свою комнату обычным путем. Она поспешно прошла по коридору, содрагаясь от ужаса и отвращения и зная, что если она найдет в панели ту пружинку, то сможет открыть потайную дверь. Она чуть было не сделала это, чтобы убедиться в том, что пещера пуста и что маркиза распорядилась убрать убитого.

«Что они с ним сделали?» Но девушка уже знала ответ, отчего даже содрогнулась.

От одной мысли об этом Серина чуть не лишилась рассудка. Она быстро взлетела по ступенькам, спасаясь в своей комнате. Серина послала Юдору с запиской к маркизе, в которой, ссылаясь на плохое самочувствие, извинялась, что не может спуститься к обеду.

Девушка не лгала. Она еще не оправилась от шока. Но молодость превозмогает многое, и несмотря на то, что Серина не спала уже вторую ночь, наутро она почувствовала себя посвежевшей.

Серина обрадовалась записке Изабель, в которой говорилось, что они собираются на верховую прогулку, и с радостью к ним присоединилась. Страхи и опасения прошлой ночи, казалось, уже исчезли, и днем, при свете летнего солнца, все представлялось не столь страшным. Вчера ночью девушка считала, что единственным выходом для нее может быть побег из Мэндрейка. Убежать, найти другое жилище – пусть убогое, ветхое.

Наутро же, рассудив более трезво, она решила, что побег ей ничем не поможет. Она должна выплатить долг Джастину, если он того потребует. Девушка пока находилась от него в зависимости, так же как и в день, когда покинула Стэверли. Поведение его матери, каким бы преступным и ужасным оно ни было, ее не касалось. Она пленница Джастина, в плену долга чести, который может отменить только он сам; и пока он не примет окончательного решения, покинуть Мэндрейк означало струсить и уклониться от выплаты долга. Она не даст маркизе возможности лишить ее смелости. По крайней мере, это ее единственная защита перед будущим и против всего, что может еще случиться. Серина инстинктивно вскинула голову, забыв на мгновение, что она не одна. Изабель спросила ее:

– Кто тебя так рассердил, Серина? Я же вижу, и у тебя на лице написан гнев.

Серина смутилась.

– Не то чтобы сержусь, просто я задумалась.

– Задумалась! – воскликнула Изабель. – Значит, о ком-то, кто заставил тебя сердиться. Ну конечно, это он, это мерзкое создание – Хэри Ротхэм.

– Меня не удивляет, что кузина недолюбливает этого человека, – произнес Николас, – это чуждый нам человек.

– Согласна, он гадкий человек, – сказала Изабель, – но, Серина, не стоит так расстраиваться. Понятно, он здесь остановился надолго, по-видимому, он нужен маркизе в некоторых делах.

– Странно, но он у нее много выигрывает, – заметил лорд Джиллинхэм.

– Да, это так, – подтвердил Николас, – вчера вечером он выиграл у маркизы несколько сотен гиней. Я видел, как он все записывал.

– Может быть, но она собирается часть из них возвратить, – ответила Изабель.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил ее брат.

– Не знаю точно, о чем это было, – ответила Изабель, – но вчера вечером... нет, позавчера, увидев, что Серина уходит, я поспешила к ней, чтобы пожелать спокойной ночи. Но она так быстро скрылась в дверях, что бежать за ней уже не имело смысла. Я остановилась у стола маркизы и раздумывала о том, вернуться ли мне к своей игре. И тут я услышала, как маркиза сказала: «Пятнадцать тысяч, Хэри. Для тебя это что-то, да значит». И он ответил своим противным, слащавым голосом: «Десять тысяч гиней – это все, что я готов дать тебе, Хэриет, и, конечно, после того, как придет товар, не раньше». Он сказал «товар» странным голосом, и тут я поняла, что подслушиваю личный разговор. Я повернулась и уже собиралась уйти, но успела услышать: «Ты невозможный грубиян, Хэрри, ты хочешь этого.».

Изабель замолчала, а ее брат с нетерпением спросил:

– О чем это они?

– Это все, что я успела расслышать, – ответила она.

– Черт возьми, Изабель, столько узнать, ты ведь разбудила наше любопытство, ну задержалась бы еще на пару секунд.

– Именно об этом я подумала уже несколько позже, но что поделаешь? Что скажешь на это, Серина?

Девушка отвернулась.

– Не знаю... Не имею понятия, – быстро проговорила она, немного заикаясь, – сегодня слишком хорошая погода, чтобы говорить о таких мерзавцах, как Хэрри Ротхэм. Давайте лучше устроим скачки. Смотрите, вон там небольшая часовня. Вы готовы?

Все приняли ее вызов, и девушка поблагодарила судьбу за то мгновение, которое помогло ей отвлечь их внимание и перевести его на другой предмет. Только ей был понятен смысл слов маркизы. Как глупо, подумала Серина, открыто говорить о предметах, которые представляли опасность не только для нее самой, но и для многих других! Ведь если ее преступление раскроется, не одна маркиза будет приговорена к высшей мере наказания, от этого пострадает и ее сын, и еще многие другие. Будет ужасный скандал, и кто знает, какие еще раскроются тайны и какие могут быть последствия.

Обнаружится и то, что старый маркиз жив. Серина ужаснулась при мысли о том, что будет весь свет говорить о сыне, который присвоил титул отца до его смерти, честь Джастина будет загублена. Конечно, он знал, что отец его поступил так по собственной воле, но кто поверит, что сын узнал о таком плане действий слишком поздно, когда уже невозможно было что-то изменить?

Джастин не пошел против своей матери, даже когда смирился с такой ложью, и Серина догадывалась о том, как трудно ему пришлось. С какой бы неприязнью она ни относилась к Джастину, она отдавала должное тому, что ложь ему чужда, но он вынужден был мириться с этим каждый день и час. Нет, скорее всего, его это сильно унижало, и, возможно, этим объяснялось циничное выражение лица, его уединение и равнодушие ко всему, что обычно может принести радость любому молодому человеку. Она считала, что стоит даже посочувствовать ему – и, тем не менее, можно ли поверить в то, что он не принимал никакого участия в преступлениях?

А контрабандисты? Он знал, где находилась его мать в тот вечер, когда появились таможенники. Возможно, и он получал прибыль от продажи нелегально переправляемых грузов из Франции. Вообще-то Серина не могла в это поверить. Может быть, как и о мнимой смерти отца, о контрабандистах он тоже узнал слишком поздно, чтобы что-либо предпринять. «О, как бы мне хотелось знать!» – думала она, мчась верхом к часовне. Серина прискакала первой, опередив Николаса на один корпус.

– Я победила! – закричала девушка, торжествуя победу над тремя соперниками.

– Великолепно, Серина, – крикнул подъехавший лорд Джиллинхэм.

– Вы хорошо правили, – раздался голос у нее за спиной.

Раскрасневшаяся и взволнованная, она оглянулась и увидела маркиза в тени деревьев верхом на своем коне.

– Это вашу лошадь нужно поздравить, милорд. – Девушка наклонилась вперед и похлопала лошадь по шее. Лорд Вулкан пристально смотрел на нее, но тут появилась Изабель. Она намного отстала и не делала даже попытки скакать быстрее.

– Ты слишком быстро скачешь, мне с тобой трудно соревноваться, – сказала она. – Я старалась догнать тебя, но у меня с головы могла елететь шляпа, а так как за нее еще не заплачено, я решила не спешить.

Николас и ее брат дружно расхохотались. Не обращая на них никакого внимания, Изабель подъехала к Джастину и взяла его за руку.

– Перестаньте восторгаться этой высокомерной особой, этой Сериной, и скажите, разве сегодня я плохо выгляжу?

В глазах Джастина появился блеск. В голосе Изабель звучали нотки ревности. Трудно было не восхищаться этой очаровательной женщиной в алой амазонке с зеленой шелковой отделкой. Маркиз не заставил себя ждать с ответом.

– Изабель, вы не нуждаетесь в моих словах о том, что в вашу честь всегда будут поднимать бокалы... в городе.

Сначала она обрадовалась его ответу, а затем состроила гримасу.

– Но не в Мэндрейке! Благодарю вас, Джастин, за такой двусмысленный комплимент. Ценю ваше остроумие.

Эта сцена несколько омрачила всеобщее веселье. Трудно было понять, что именно произошло, но Серине сразу стало грустно.

– Давайте вернемся, – предложила она и, не дожидаясь спутников, поскакала к дому.

Серина вернулась раньше всех и, передав лошадь конюху, поднялась в свою спальню.

– Хорошо провели время? – спросила Юдора. – У вас щеки порозовели.

– Да, хорошо, – ответила она. Да разве могла Серина ответить иначе, ведь она действительно хорошо отдохнула.

– Вы спуститесь к обеду вечером?

Девушка кивнула.

– У меня не найдется предлога для отказа, я ведь сегодня ездила верхом вместе со всеми.

– Что вы наденете?

– Все равно, – ответила Серина, – выбери сама, Юдора. Мне хочется спать. Наверное, это из-за свежего воздуха.

– Полежите немного, если вы проспите завтрак, я принесу поесть.

– Я усну ненадолго, – сказала Серина, но как только она коснулась головой подушки, сразу погрузилась в глубокий сон.

Она спала и спала, а Юдора, время от времени заглядывая в комнату, чтобы поправить одеяло, не старалась ее будить. Когда девушка наконец открыла глаза, было уже темно. Но она не спешила вставать и нежилась, удивляясь тому, что чувствует себя совершенно спокойно.

– Юдора, – позвала она, и та тут же появилась. – Который час?

– Уже больше шести.

Серина села в кровати.

– Ты шутишь, Юдора.

– Нет, конечно! Взгляните на часы над камином.

– Неужели я так долго спала?

– Это пошло вам на пользу.

– Да, действительно, чувствую себя совершенно другим человеком.

Она выскользнула из постели и, закутываясь в шаль, подошла к окну. Луна поднималась, озаряя небо серебряным светом. Море было удивительно спокойным, ничто не нарушало синюю гладь.

– Какая прелесть! – сказала она скорее самой себе, чем Юдоре, и, обернувшись, улыбнулась. – Стыдно признаться, но я хочу есть.

– Сейчас принесу вам чего-нибудь вкусненького, – ответила Юдора, – но немного. Не хочу, чтобы вы перебивали аппетит перед обедом.

Серина засмеялась. Юдора говорила ей это с самого детства.

– Да я сейчас могу и целого быка слопать, не волнуйся. С удовольствием пообедаю и во второй раз.

– Ну, тогда вы не сможете влезть в платье, которое я приготовила.

Девушка снова засмеялась, потому что Юдора всегда оставляла за собой последнее слово. Она сидела на диване у окна в ночной рубашке и накинутой на плечи шали и ждала Юдору. «Какая замечательная ночь и как сейчас, наверное, хорошо у моря», – подумала Серина. Но как только ей в голову пришла эта мысль, она вспомнила о контрабандистах. Будут ли они сегодня в пещере. Все зависело от погоды и от того, насколько море спокойно. Серина с сомнением посмотрела на небо. Луна еще не полностью взошла, но достаточно ярко светила, чтобы представлять опасность для желающих оставаться незамеченными. Им бы сейчас очень кстати был бы туман. «Не стоит о них думать, – со злостью сказала себе Серина, – лучше о них забыть. Если все время об этом думать, можно сойти с ума».

Юдора принесла на подносе холодную курицу и ветчину, бисквитное пирожное со сливками и корзиночку со свежей клубникой.

– Первый урожай сезона, – произнесла Юдора, – слуга его светлости был настолько любезен, что, по моей просьбе, выпросил ее у одного из садовников. Даже ее светлость пока не пробовали.

– О, какая ты умница, Юдора, – воскликнула девушка. – Ты ведь знаешь, как я люблю клубнику, и раз она из первого урожая, нужно загадать желание.

Серина вспомнила слова мадам Роксаны. «Однажды ты услышишь голос своего сердца и найдешь то, что оно хочет». А сейчас, что мы можем загадать? Она взяла ягоду.

– Это напоминает мне о Стэверли. Помнишь, Юдора, как я пробиралась к грядкам и как всегда сердился Мэкем? Нет ничего лучше вкуса той клубники – теплой от солнца и сладкой, потому что я сама ее для себя срывала.

С минуту Серина предавалась воспоминаниям детства.

– Поешьте чего-нибудь, – сказала Юдора, – какой смысл все время вздыхать о прошлом?

– Действительно, ты совершенно права. – Она посмотрела на ягодку. – О чем бы мне загадать?

Желание возникло само собой – любить и быть любимой.

Несколько раз оно прозвучало в ее мозгу; и бросая вызов судьбе, девушка загадала и съела клубнику.

Тарелка с курицей и ветчиной вскоре опустела, Серина съела пирожное и снова подумала о клубнике. Ее вдруг осенило. Она убрала корзиночку с подноса и поставила ее на подоконник.

– Я уже все съела, Юдора.

– А клубника? – поинтересовалась та.

– Отложила, очень хочу отнести ее одному другу.

– Другу? – удивилась Юдора.

– Особенному другу, – загадочно сказала Серина, – я хочу одеться, чтобы быть готовой немного раньше.

Юдора поморщилась, но больше ни о чем не спрашивала. Она принесла ей горячую воду и приготовила прозрачное нижнее белье под бальный наряд.

Серина выбрала платье из белого атласа с низким декольте, украшенным кружевными рюшами, которые переходили в крошечные прозрачные рукава. Девушка носила его вместе с шарфом из легкой прозрачной газовой ткани голубого цвета. Шарф подчеркивал золотистый оттенок ее волос и нежный румянец на щеках. Туфли к наряду были голубые, а в волосы вплетены крошечные банты из газовой ткани. Когда она посмотрелась в зеркало, Юдора даже вскрикнула от восторга.

– Выглядите вы великолепно, моя маленькая прелесть, мне хочется только одного, чтобы те, кто знают вас с детства, могли вас видеть сейчас.

Серина нежно улыбнулась.

– Думаешь, мой наряд мог бы им понравиться? Большинство из них любили меня такой, какая я есть, а не за то, во что я одета. А мой папа... – На минуту она замолчала. – Будем честны сами с собой, Юдора. Он никогда особенно мною не интересовался.

– Он ни о ком не думал после смерти ее светлости, вашей матери, – проговорила Юдора.

– Даже о своем единственном ребенке, – добавила Серина, – я старалась любить его, Юдора, и иногда мне даже бывает стыдно, что я больше не ношу траура. Я так мало значила в его жизни, а он – в моей. Если бы мы думали друг о друге, он бы никогда не поставил так жестоко мою жизнь на карту. – На мгновение ее голос дрогнул, но она сразу же улыбнулась. – Почему мы так загрустили? Давай не думать об этом. Мы говорили о том, что этот наряд мне очень идет. – Она наклонилась и поцеловала Юдору в щеку. – Ты единственный человек, которого я всегда любила, Юдора, – сказала Серина и, не дожидаясь ответа, прошла через комнату и взяла корзиночку с клубникой. – А сейчас я готова навестить друга.

Она подошла к двери, ведущей в башню, прежде чем Юдора успела воскликнуть:

– Опять спускаетесь вниз по той лестнице?

Девушка кивнула.

– Не впускай сюда никого, пока меня нет. Этот ход потайной, знаем только я и ты.

В ответ Юдора заперла дверь спальни, и Серина, войдя в башенную комнатку, подняла задвижку на двери, ведущей в библиотеку старого маркиза.

Приподняв одной рукой юбку, чтобы не испачкать пылью подол, и держа корзиночку с клубникой в другой, Серина стала медленно и осторожно спускаться по винтовой лестнице. Уже стемнело, и девушке было трудно двигаться в темноте, так как свет в башню проникал только через бойницы в дневное время. Но она знала дорогу и, когда дошла до двери в библиотеку, прислушалась, боясь, что ее неожиданное появление в присутствии кого-либо, кроме маркиза, будет невежливым.

Подождав минуту-другую, не нарушая тишины, она очень осторожно открыла дверь. Окна библиотеки были затянуты шторами, свечи горели в больших серебряных канделябрах на письменных столах. Как она и ожидала, маркиз сидел за столом и писал. Очень осторожно, чтобы не напугать его, она толкнула дверь и вошла в библиотеку. Затем на цыпочках спустилась вниз по трем ступеням, которые вели в комнату, и произнесла:

– Добрый вечер, милорд.

Серина подумала, что в своем белом платье и среди теней, окружающих комнату, она, наверное, выглядит как привидение, и была готова услышать возглас удивления, сорвавшийся с губ маркиза, когда тот поднял голову. Но когда она посмотрела ему в лицо, ярко освещенное пламенем свечи, пришлось вскрикнуть ей самой. За столом сидел не маркиз, а сам Джастин!

На минуту они застыли, уставившись друг на друга, а затем Джастин встал из-за стола и непривычным для него тоном спросил:

– Что вы здесь делаете?

Серина так удивилась, увидев его, что сначала не могла ему ничего ответить, и когда наконец все же собралась с духом, ее голос ей самой показался слабым и взволнованным.

– Я... я пришла... навестить... вашего отца.

– Моего отца? – Джастин вздохнул и, выйдя из-за стола, подошел к ней. – Неужели в этом доме нельзя скрыть от вас ни одной тайны? – спросил он.

В его голосе было столько раздражения, что Серина сначала испугалась, но, преодолевая страх и сильное биение сердца в груди, осознала всю комичность ситуации.

– Я... очень извиняюсь, – ответила она, и Джастин почувствовал, что гнев его стихает.

– Как вы сюда попали?

– По лестнице, милорд, которая ведет отсюда в мою спальню.

Его глаза заблестели, и он, как бы вспомнив о приличиях, показал рукой на стул у камина.

– Раз уж вы пришли, Серина, сядьте, пожалуйста.

Она прошла к стулу, затем посмотрела на свое ведерко с клубникой.

– Я принесла подарок вашему отцу.

Джастин взглянул на корзиночку.

– Клубника! – вскрикнул он.

– Первый урожай.

– Из Лондона?

– Нет... милорд, из... садов Мэндрейка.

Он откинул голову и добродушно рассмеялся.

– Поистине, вы неисправимы.

Серина поняла, что напряжение спадает. Ей уже не было страшно.

– Вчера я спустилась сюда по ошибке, – сказала она, – но ваш отец пригласил меня зайти еще раз.

– А как вы узнали, что он мой отец?

Серина исподлобья посмотрела на него, затем застенчиво произнесла:

– Я бы и так его узнала, но... правда... раскрылась сама собой.

– Черт возьми! – воскликнул Джастин.

– Я дала слово никому не рассказывать. Вы мне верите?

– Могу ли я верить вам? – спросил Джастин, а в ответ Серина гордо вскинула голову.

– Сомневаетесь, милорд?

– Вы здесь посторонний человек, и тем не менее за ваше недолгое пребывание здесь от вас не удалось скрыть ни одной тайны Мэндрейка. Кажется, я немного боюсь вас, Серина.

– Боитесь? Вы смешите меня, милорд.

– Нет, я говорю правду.

– Обещаю вам, что ни один из секретов Мэндрейка, каким бы странным он ни казался, я никому не выдам.

Он протянул ей руку.

– Клянетесь?

В ответ девушка протянула свою и удивилась силе, с которой он сжал ее руку.

– Даю вам слово. То, что я здесь узнала, никогда не сорвется с моих губ.

– Спасибо, Серина.

Лорд Вулкан говорил серьезно, но вместо того, чтобы отпустить ее руку, он держал ее в обеих своих, что немного смутило девушку. Она ощутила какое-то странное чувство от прикосновения его рук. Она не могла это объяснить. Серина почувствовала дрожь в теле, и ей снова стало страшно.

– Такая маленькая рука, – ласково сказал лорд Вулкан, – и, несмотря на это, она держит на своей ладони честь Мэндрейка.

Неожиданно он наклонил голову и поднял ее ладонь к своим губам. Девушка была слишком удивлена, чтобы говорить, она затаила дыхание и задрожала от непонятной боли. Лорд Вулкан отпустил ее руку и встал. Некоторое время он стоял спиной к ней, положив руку на каминную полку, затем проговорил спокойно и неторопливо:

– Мне жаль, но сейчас вы не сможете повидаться с моим отцом. Днем ему нездоровилось. Вы, наверное, знаете о его больном сердце. Сегодня у него был приступ, и слуга уложил его в постель. Сейчас он спит.

– Мне горько слышать об этом. Когда он проснется, передайте ему, пожалуйста, эту клубнику... вместе с моей любовью.

Она встала и, поставив корзиночку на стол, направилась к двери, через которую вошла, но тут лорд Вулкан остановил ее.

– Я рад, Серина, что вы нашли нечто, или скорее, кого-то, кого смогли полюбить в Мэндрейке, вы ведь встретили здесь и много ненависти.

Усилием воли она заставила себя посмотреть в его сторону. Свечи хорошо освещали лица обоих, глаза Джастина выражали нечто такое, что девушка не совсем понимала. Она никогда не думала, что в его глазах можно столько прочитать. Ни холода, ни цинизма – они светились каким-то внутренним огнем, который завораживал и увлекал ее. Куда – она не знала сама. В эту минуту девушка поняла лишь то, что он, казалось, хотел что-то сказать, но не решился передать это словами.

Они стояли друг против друга, словно окаменевшие. Серина чувствовала, что ей становится тяжелее дышать. Девушка решила уйти, но какая-то внутренняя сила ее удерживала.

Вдруг из камина раздался треск, нарушивший тишину. Это отвлекло внимание Джастина. Серина пришла в себя и, невнятно произнося слова прощания, поспешила уйти. Она быстро поднялась по ступенькам и выскочила из комнаты. Дверь за ней захлопнулась, и защелка опустилась. Воцарилась тишина.