XIX. ЛЕСНАЯ ОТШЕЛЬНИЦА

Онлайн чтение книги Адская Бездна
XIX. ЛЕСНАЯ ОТШЕЛЬНИЦА

Юлиус пришпорил коня и, подскакав к ограде, устремил на Христиану взгляд, полный восторга и нежной признательности.

— Благодарю вас! — сказал он.

— Опасность миновала? — спросила Христиана.

— Вполне. Это ваша молитва спасла нас. Господь не мог отказать нам в защите, ведь о милости для нас его просили вы.

Он спрыгнул с лошади. Тут и Самуил в свою очередь приблизился; на его приветствие Христиана ответила учтиво, но холодно. Позвав мальчика-слугу, она велела ему отвести лошадей в конюшню, а баулы отнести в дом.

Потом они вошли в комнаты.

Гретхен была там — слегка смущенная, неловкая; казалось, эта дикарка надела праздничное платье впервые в жизни. Она явно боялась наступить на край своего одеяния, непривычно длинного, а тесные чулки заметно стесняли движения ее резвых ног, к тому же ступавших с видимым трудом: она не умела ходить в туфельках.

Самуила она встретила враждебным взглядом, Юлиусу улыбнулась, но грустно, словно бы через силу.

— А где же господин Шрайбер? — поинтересовался Самуил.

— Отец скоро придет, — отвечала Христиана. — Когда мы выходили из церкви, один деревенский парень отвел его в сторонку, чтобы поговорить о… словом, о важном деле. Это касается кое-кого, кто очень небезразличен и отцу и мне.

Тут она с улыбкой глянула на Гретхен, удивленную и, по-видимому, понятия не имеющую, о чем идет речь.

В это самое мгновение на пороге появился пастор. Он вошел торопливо, веселый и приветливый, обрадованный так, будто полузнакомые гости были его старинными друзьями.

Все только его и ждали, чтобы приняться за обед. Эта вторая по счету общая трапеза вышла куда более оживленной и сердечной, чем первая. По доброму старонемецкому обычаю, для Гретхен также нашлось место за столом.

Самуил, теперь совсем другими глазами смотревший на ясное невинное личико Христианы, захотел понравиться ей: он вдруг стал очень обходительным и очаровательно остроумным. Он красочно описал дуэль, разумеется, оставив в стороне ее истинные причины и фальшивые предлоги: ни Гейдельбергский замок, ни окошко Лолотты не фигурировали в его рассказе. Тем не менее ему удалось и рассмешить и напугать Христиану — на первый случай пригодилась сцена, в голубом кабинете, для второго как нельзя лучше подошло побоище на Кайзерштуле.

— Боже милостивый! — сказала она Юлиусу. — Ведь если бы вам в противники достался этот Дормаген…

— Я сейчас был бы покойником, и уж наверняка! — смеясь, отвечал тот.

— Что за варварский и преступный предрассудок эти дуэли, которыми забавляются наши студенты! — вскричал пастор. — Право же, господа, я утверждаю это не только как священник, но и просто как мужчина. Я почти готов поздравить вас, господин Юлиус, именно с тем, что в этой смертельной игре вы не столь искусны.

— Стало быть, — произнесла Христиана, сама не понимая, почему ей пришел на ум подобный вопрос, — господин Самуил владеет шпагой лучше, чем вы, господин Юлиус?

— Это трудно отрицать, — признался Юлиус.

— К счастью, — вставил Самуил, — дуэль немыслима между товарищами, питающими друг к другу столь братские чувства.

— Но если бы была, — сказал Юлиус, — это была бы дуэль не на жизнь, а на смерть, из тех, после которых выживает лишь один из двоих. В подобных обстоятельствах всегда можно уравнять шансы.

— А, ты рассчитываешь на случай! — усмехнулся Самуил. — Ну, когда имеешь дело со мной, это бесполезно. Уж не знаю почему, возможно, в награду за то, что я ни разу в жизни не снисходил до игры на деньги, но если только я испытываю судьбу, она всегда очень милостива ко мне. Так что остерегись! А вино у вас, господин Шрайбер, просто великолепно — ведь это либерфраумильх, не правда ли?

Какое впечатление или, быть может, предчувствие было тому причиной, мы не знаем, но когда прозвучали спокойные, мрачные слова Самуила, Христиана побледнела, не в силах сдержать невольную дрожь. И вполне вероятно, что он это заметил.

— Разговор у нас какой-то невеселый, — сказал он. — Ты бы, Юлиус, сходил наверх поискать чего-нибудь позабавнее.

Юлиус понял намек, мгновенно исчез, но вскоре вернулся с «Охотой на свинью», которую тут же преподнес Лотарио, и Линнеем, вручив книгу пастору.

Восторгу Лотарио не было границ. На лице малыша отразилось безмерное восхищение, и он замер в неподвижности, сраженный видом подобного чуда. Увы! Даря ребенку мгновения столь полного счастья, жизнь, похоже, думает, что тем самым она уже достаточно рассчиталась с человеком за все, что предвещает ему грядущее…

Впрочем, пастор был счастлив почти так же, как его внук, ибо в душе остался почти таким же ребенком. Он рассыпался в благодарностях и ласково ворчал на Юлиуса, что он непременно разорится, ведь для кошелька студента подобные траты непосильны.

Юлиусу было неловко принимать таким образом вознаграждение за те знаки внимания, которые на самом деле исходили от другого, хоть тот и действовал не в своих, а в его интересах. Он совсем было собрался восстановить Самуила в его законных правах, но, поймав благодарный взгляд Христианы, почувствовал, что уступить эту награду Самуилу просто выше его сил.

Итак, он присвоил взгляд, а с ним и все остальное.

После обеда пошли в сад пить кофе. Гретхен, ни на минуту не переставая подозрительно коситься на Самуила, пристроилась за стулом Христианы.

— Послушай, Гретхен, — сказал пастор, наливая в блюдечко обжигающий кофе, — мне надо с тобой поговорить.

— Со мной, господин пастор?

— Именно с тобой, притом о серьезных вещах. Тебе смешно? А ведь ты уже не дитя, Гретхен. Ты не забыла, что скоро тебе сравняется восемнадцать?

— И что это означает, господин пастор?

— Восемнадцать лет — такой возраст, когда девушке уже пора подумать о будущем. Не хочешь же ты провести всю жизнь среди коз?

— А среди кого, по-вашему, я должна ее провести?

— Я знаю одного честного малого, который хочет стать твоим мужем.

Все еще смеясь, Гретхен замотала головой:

— Вот еще! Да кому это в голову взбредет такое — взять меня в жены?

— Однако в этом нет ничего столь уж невероятного, дитя мое. Если бы такая возможность представилась, что бы ты сказала?

Лицо пастушки стало серьезным:

— Так вы это не в шутку?

— Я же сказал, что у меня к тебе важный разговор.

— Тогда, — медленно произнесла Гретхен, — если вы со мной говорили всерьез, я вам так же отвечу. Стало быть, вот: если бы мне кто предложил пойти за него, я бы отказалась.

— И почему же?

— Почему, господин пастор? Ну, прежде всего, потому, что моя матушка, когда вы ее обратили в истинную веру, посвятила меня Деве Марии.

— Это произошло наперекор моему желанию и самой нашей религии, Гретхен. Кроме того, это ведь она, а не ты дала такой обет, он тебя ни к чему не обязывает, так что если нет иных препятствий…

— Они есть, господин пастор. Дело в том, что я хочу ни от чего не зависеть — ни от чего и ни от кого. И в том еще, что я привыкла не иметь ни крыши над своей головой, ни чужой воли над моей волей. Выйти замуж — это значило бы покинуть моих коз, мои травы, мой лес, мои скалы. Пришлось бы жить в деревне, ходить по улицам, жить в доме. Хватит и того, что зимней порой я мучаюсь в четырех стенах, а по воскресеньям задыхаюсь в этом платье. Ах! Если бы вам когда-нибудь довелось, как мне, проводить летние ночи на свежем воздухе, под звездами, на постели из мха и цветов, которую каждый день перестилает для меня сам Господь Бог! Вы сами подумайте, ведь, к примеру, отшельницы: они же могут на всю жизнь затворяться в монастырях и кельях, а вот у меня вместо монастыря мой лес. Я буду лесной отшельницей, посвящу себя уединению и Деве Марии. Не хочу я принадлежать мужчине! Сейчас я иду куда хочу, делаю все, чего душа желает. А если выйду замуж, стану делать то, чего пожелает муж. Вы, наверно, думаете, будто это с моей стороны гордыня. А мне противно жить как в миру живут. Этот мир портит и грязнит все, чего ни коснется. Может, я потому это поняла, что столько раз видела, как мои бедные цветы умирали, когда кто-нибудь вырывал их из земли или просто топтал, проходя мимо. Нет, я никому не позволю коснуться меня. Мне кажется, что я тоже могла бы от этого умереть. Видите ли, господин пастор, моя матушка дала тот обет вовсе не из себялюбия, а ради материнской любви ко мне. Она думала не о своих грехах, которые я должна искупить, а о своих страданиях, какие я смогу избежать. Любовь мужчины унизительна и жестока. Молодые лошади, не знающие узды, бросаются бежать, когда человек пытается подойти к ним. Вот и я похожа на такую дикую лошадь: не хочу, чтобы меня взнуздали.

Произнося эти слова, девушка преобразилась: столько гордости и решимости, столько дикарской независимости и непреклонного целомудрия было сейчас в облике Гретхен, что Самуил оторвал свои горящие глаза от Христианы и устремил жадный взор на нее. Эта необузданная и чарующая девственность его пленила.

Пристально глядя на нее, он произнес:

— Ба! Недурно. А если бы вместо какого-то мужлана представилась партия получше? Скажем, к примеру, если бы я сам попросил твоей руки?

— Вы? — повторила она с запинкой, словно охваченная сомнением.

— Да, я. Знаешь ли ты, что я на это способен?

В это мгновение ему даже казалось, что он говорит правду.

Помолчав, она твердо отвечала:

— Если бы это предложили вы, я бы тем более не согласилась. Я сказала, что ненавижу деревни, но это не значит, что я люблю города! Я сказала, что сама мысль о мужских посягательствах меня отталкивает, и это не значит, что ваши посягательства должны меня соблазнить.

— Ну, спасибо за любезность! Я ее запомню, — произнес Самуил, смеясь, и этот смех был полон угрозы.

— Ты подумай еще, Гретхен, — поспешил вмешаться пастор. — Вспомни, что для каждого человека наступает время, когда уже нет сил карабкаться на скалы и прыгать через овраги. Впрочем, когда ты узнаешь имя того славного парня, который любит тебя и хочет сделать своей женой, ты, возможно, изменишь решение. Твоя подруга Христиана еще поговорит с тобой об этом.

На том разговор и кончился. Но не прошло и трех минут, как Гретхен, которой стало как-то не по себе и не хотелось оставаться там, где с ней вздумали заговорить о замужестве, исчезла, не сказав никому более ни слова. Пастор снова принялся листать своего Линнея. Лотарио же, едва встал из-за стола, занялся новой игрушкой и, забыв весь свет, то и дело принимался хохотать.

Христиана осталась с Юлиусом и Самуилом — ей одной предстояло исполнять долг гостеприимства за всех.


Читать далее

I. ПЕСНЬ СРЕДИ РАСКАТОВ ГРОМА 16.04.13
II. СТРАННОЕ ВИДЕНИЕ 16.04.13
III. МАЙСКОЕ УТРО. ЗАРЯ ЮНОСТИ 16.04.13
IV. ПЯТЬ ЧАСОВ, ПРОМЕЛЬКНУВШИЕ КАК ПЯТЬ МИНУТ 16.04.13
V. САМУИЛ ВНУШАЕТ НЕДОВЕРИЕ ЦВЕТАМ И ТРАВАМ 16.04.13
VI. ПЕРЕХОД ОТ БЛАЖЕНСТВА К СУЕТЕ, ЧТО ДЛЯ НЕКОТОРЫХ СОСТАВЛЯЕТ ОЩУТИМОЕ РАЗЛИЧИЕ 16.04.13
VII. ТЕПЛАЯ ВСТРЕЧА ЛИСОВ 16.04.13
VIII. САМУИЛ ПОЧТИ УДИВЛЕН 16.04.13
IX. САМУИЛ ПОЧТИ ВЗВОЛНОВАН 16.04.13
X. ИГРА С ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ 16.04.13
XI. CREDO IN HOMINEM… 16.04.13
XII. ДРАЖАЙШИЙ ЛИС 16.04.13
XIII. ЛОЛОТТА 16.04.13
XIV. ДУЭЛЬ НА ВИНЕ 16.04.13
XV. ПОБЕДА ОДНОЙ КАПЛИ НАД ВОСЕМЬЮ ВЕДРАМИ ВОДЫ 16.04.13
XVI. ДУЭЛЬ ВЧЕТВЕРОМ 16.04.13
XVII. МОЛИТВА АНГЕЛА И ТАЛИСМАН ФЕИ 16.04.13
XVIII. ДВА РАЗЛИЧНЫХ ВЗГЛЯДА НА ЛЮБОВЬ 16.04.13
XIX. ЛЕСНАЯ ОТШЕЛЬНИЦА 16.04.13
XX. АДСКАЯ БЕЗДНА 16.04.13
XXI. ВЕЩИЕ ЦВЕТЫ 16.04.13
XXII. ТРИ РАНЫ 16.04.13
XXIII. НАЧАЛО ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ 16.04.13
XXIV. СОЮЗ ДОБРОДЕТЕЛИ 16.04.13
XXV. ПОБЕДА БЛАГОДАРЯ ВНЕЗАПНОСТИ 16.04.13
XXVI. ИМПРОВИЗАЦИЯ В КАМНЕ 16.04.13
XXVII. ДЛЯ КОГО БЫЛ ВЫСТРОЕН ЗАМОК 16.04.13
XXVIII. НАЗЛО КОМУ БЫЛ ВЫСТРОЕН ЗАМОК 16.04.13
XXIX. НЕПРИЯТЕЛЬ ПРОНИК В КРЕПОСТЬ 16.04.13
XXX. САМУИЛ В РОЛИ ВРАЧА 16.04.13
XXXI. КТО ВЫСТРОИЛ ЗАМОК 16.04.13
XXXII. ОСКОРБЛЕНИЕ, НАНЕСЕННОЕ ПОСРЕДСТВОМ ЦВЕТОВ И РЕБЕНКА 16.04.13
XXXIII. ВОПРОС 16.04.13
XXXIV. ДВА ОБЕЩАНИЯ 16.04.13
XXXV. ДВОЙНОЙ ЗАМОК 16.04.13
XXXVI. ЛОГОВО ЛЬВА 16.04.13
XXXVII. ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ 16.04.13
XXXVIII. СЕРДЕЧНЫЕ И ДЕНЕЖНЫЕ НЕВЗГОДЫ ТРИХТЕРА 16.04.13
XXXIX. А ЧТО ОН МОГ, ОДИН ПРОТИВ ТРОИХ? 16.04.13
XL. VERRUF 16.04.13
XLI. МУДРОСТЬ ЗМИЯ И СИЛА ЛЬВА 16.04.13
XLII. ПРОКЛЯТИЕ И ИСХОД 16.04.13
XLIII. СЕКРЕТЫ НОЧИ И ТАЙНЫ ДУШИ 16.04.13
XLIV. С ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ШУТКИ ПЛОХИ 16.04.13
XLV. ХРИСТИАНА В СТРАХЕ 16.04.13
XLVI. «GAUDEAMUS IGITUR» 16.04.13
XLVII. БУРГОМИСТР ПФАФФЕНДОРФ 16.04.13
XLVIII. ПУНШ В ЛЕСУ 16.04.13
XLIX. ПРОГРАММЫ, СОСТАВЛЕННЫЕ БЕЗ ОБМАНА 16.04.13
L. ТРИХТЕР И ФРЕССВАНСТ ДОСТИГАЮТ ЭПИЧЕСКОГО ВЕЛИЧИЯ 16.04.13
LI. ФЕЙЕРВЕРК С РАЗНЫХ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ 16.04.13
LII. ГЕНЕРАЛЬНАЯ РЕПЕТИЦИЯ 16.04.13
LIII. «РАЗБОЙНИКИ» 16.04.13
LIV. ДОБРОДЕТЕЛИ ПОДЧАС НЕ ХВАТАЕТ ОБХОДИТЕЛЬНОСТИ 16.04.13
LV. РОК ДЕЛАЕТ СВОЕ ДЕЛО 16.04.13
LVI. РАСПЛАТА 16.04.13
LVII. ЖЕНА И МАТЬ 16.04.13
LVIII. НОЧЬ ОТЪЕЗДА 16.04.13
LIX. ЗВОН КОЛОКОЛЬЧИКА 16.04.13
LX. СУДЬБА ЗАОДНО С САМУИЛОМ 16.04.13
LXI. КРУП 16.04.13
LXII. ИСКУШЕНИЕ МАТЕРИ 16.04.13
LXIII. ДОВЕРШЕНИЕ ВСЕХ БЕД 16.04.13
LXIV. ВОПРОС 16.04.13
LXV. НАПОЛЕОН И ГЕРМАНИЯ 16.04.13
LXVI. САМУИЛ СТРЕМИТСЯ ПОДРАЖАТЬ ИИСУСУ НАВИНУ 16.04.13
LXVII. ГОРЕ ДЕЙСТВУЕТ ВЕРНЕЕ АКУШЕРСКИХ ЩИПЦОВ 16.04.13
LXVIII. ТРИХТЕР ПЬЯН С ПЕРЕПУГУ 16.04.13
LXIX. ЯД 16.04.13
LXX. САМУИЛ БЛЕДНЕЕТ 16.04.13
LXXI. САМОУБИЙЦА И НОВОРОЖДЕННЫЙ 16.04.13
LXXII. НА ПАРИЖ! 16.04.13
LXXIII. АДСКАЯ БЕЗДНА 16.04.13
КОММЕНТАРИИ 16.04.13
XIX. ЛЕСНАЯ ОТШЕЛЬНИЦА

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть