Онлайн чтение книги Акулы из стали. Последний поход
Красная пуля

Однажды наш помощник купил себе машину. Ай, ну как купил – просто не вовремя попался командиру под руку.

– Слушай, Серёга, надо бы мне ласточку свою продать, – говорил Сан Сеич после утреннего построения старпому. – Стоит она у меня, жалко же, а ездить мне всё равно, как оказалось, и некуда.

– Так а в чём проблемы-то? Сейчас и продадим! Вадос, поди-ка сюда!

А Вадоса вчера буквально помощником назначили, он и усов себе отрастить ещё не успел, настолько был зелен. Как помощник, естественно.

– Вадос. Как дела у тебя? Как новая должность? Не давит ли в плечах?

Вадос с удивлением, но некоторым предвкушением (потому что чудеса же случаются) посмотрел на свои мятые гравитацией, временем и подушками капитанские погоны:

– Нет, не давит пока! К сожалению.

И вздохнул, на всякий случай. Случаи же всякие бывают, ну вы меня понимаете.

– Это хорошо, что не давит! Это просто замечательно! Великолепно, я бы даже сказал! Вот знаешь о чём мы сейчас с командиром подумали?

– Нет.

– О тебе! Вот прямо стояли тут ногами и про тебя разговаривали! Приятно?

– Ну-у-у… смотря что говорили!

– Что говорили. Заботились о тебе, понимаешь, самым натуральным образом!

Так как Вадос дураком не был, а иначе кто бы его назначил помощником, то в этом самом месте он уже начал беспокоиться. Самое комфортное состояние души офицера на флоте – это когда начальство о тебе вообще не знает или вспоминает, но редко. А когда оно обращает к тебе свой пылающий взор, пусть даже и с целью о тебе позаботиться, то самым правильным будет немедленно сломать себе что-нибудь и спрятаться в госпитале для сбережения душевного равновесия.

Включив своё обаяние на максимум, Вадос добавил в голос лести, припорошил его благодарностью и посолил уважением:

– А можно я уже пойду тогда суточный план на завтра составлять?

– Да погоди ты! Двадцать два часа у тебя ещё на составление плана! Тут глобальные вопросы ребром стоят, понимаешь. Стратегические, можно сказать! Ты же иногда домой захочешь съездить, несмотря на то, что помощник? Ну там котлет домашних поесть, жену потрогать, дитёнку сказки почитать, логично?

– Вполне.

– Так вот, чтоб обеспечить тебе это с максимальным комфортом, решили мы с командиром, чтоб ты машину себе купил! Ну сам подумай, что за помощник без машины? Кто нас с командиром в штаб возить будет? А? Я тебя спрашиваю!

– Ну а кто вас сейчас возит?

– Да хуй пойми кто вообще! Имея живого помощника, вскормленного вот с этих вот ладоней – товарищ командир, покажите ладони – ездим чёрт знает на чём! На перекладных, на скотовозах, на «уазике» этом дивизийном – стыд форменный! Стыдно тебе?

– Э… да!

– Ну вот. Товарищ командир, ваш выход!

– Вадос. У меня один знакомый «девятку» красную продавать решил. Пуля вообще, а не машина, мало того что красная!

– Сан Сеич, так у вас же красная «девятка».

– Ну. И продавец авторитетный получается, значит. Правильно?

– А за сколько хоть продаёте-то?

– Ой, да какая тебе разница! У тебя же всё равно денег нет – отдавать частями будешь, ну полгода там или год. Опять же плюс для тебя: пока деньги не отдашь, тебя старпом наказывать потерпит, просто бить будет, но с максимальным окладом ходить станешь, как парень вообще! Правильно я говорю, Сей Саныч?

– Потерплю, как пить дать потерплю! Всё ради тебя, Вадос! Лишь бы тебе служба в радость была! Скажи ещё, что не очарован до сих пор нашей заботой о тебе?

– Очарован.

– Берёшь пулю-то?

– Беру.

– Ну, по рукам!

В принципе, на этом все формальности по переоформлению автомобиля и были закончены, и единственное, что может показаться странным, это то, что никто, включая самого Вадоса, не вспомнил, что у него и прав-то нет и отродясь не было. Может, но не покажется, если знать Вадоса в частности или человека – помощника командира на флоте вообще.

Помощник командира, да простят мне столь вольное сравнение эти суровые дядьки, как Трезор на хозяйском дворе: вроде и не главный, но лает на всех, пасёт стадо, хватает за пятки чужаков, периодически воет на луну и таскает кур из соседского двора. Боятся его только матросы и мичмана первых пару лет службы, остальные просто делают вид, что слушаются и не посылают в жопу только из-за уважения к совместному ратному труду. На корабле он отвечает за всё. Вообще за всё: за технику безопасности, порядок как внутри, так и снаружи, выполнение суточного плана, подготовку наряда, своевременную кормёжку, помывку, воспитание (да-да, ни разу не замполит!), обеспечение имуществом и спасательными средствами, а ещё, как будто и этого мало, – за правовую работу на корабле. О как. И помощник командира – это как раз тот случай, когда при сравнении прямой и короткой дороги в командиры с окольной и извилистой сразу же вспоминается песенка «Нормальные герои всегда идут в обход!» в исполнении Бармалея и подручных.

Вадос долго не парился по поводу отсутствия у него прав, а вернее сказать, так и вообще не парился – красная пуля призывно сверкала покатыми боками, и мощный мотор неудержимо звал оседлать себя, а Вадос был обучен принимать любые решения, включая нестандартные, мгновенно. И поэтому он придумал насколько гениальный в своей простоте, настолько и ошибочный с точки зрения гражданского законодательства (кому оно вообще интересно на флоте?) выход: решил рядом с собой садить человека с правами и прикрываться его телом, если гаишники станут задавать глупые вопросы.

Частицей имени товарища Броуна он метался среди стайки подводников, идущих домой:

– У тебя права есть?

– Нет.

– Пшол вон! А у тебя права есть?

– Нет.

– Не путайся под ногами, лошара!

– У вас права есть? – спросил он, подскочив к нам с Игорем.

– Нет, – ответил Игорь.

– Да, – ответил я.

– Тогда ты рядом со мной вперёд садишься, а ты – назад. Домой поедем.

– Вот это друг, вот это я понимаю! – радовался Игорь, втискиваясь на сиденье красивой от красного цвета, но не предназначенной для Игорей на заднем сиденье «девятки».

– А тут так надо поворачивать? А тут кто кому уступает? А тут обгонять можно? – всю дорогу спрашивал у меня Вадос.

– Чего ты у меня спрашиваешь-то? – не выдержал наконец я, когда обрёл дар речи от резвых поворотов и перегазовок с заносами.

– Ну у тебя же права есть!

– А, так ты про эти права спрашивал?

– А ты про какие отвечал?

– Ну как про какие? Право на труд, право на отдых, право на свободу вероисповедания… – начал я загибать пальцы.

– Вот сукагад!

Отчего он тогда обозвал меня таким плохим словом, я не совсем понял, но вперёд он меня больше не пускал – приходилось тесниться с Игорем на заднем диване: хорошо, что редко – мы же в отличие от помощника дома бывали сравнительно часто и раньше восьми вечера туда отправлялись.

Так называемые «инструкторы» быстро закончились: оказалось, что за езду с ним на переднем сиденье Вадос скидок не делает и всё равно ебёт с обычной своей ненавистью к пролетарскому происхождению низших сословий. А на другой чаше весов, я извиняюсь, сидеть на пароходе и ждать его до упора, пока он все свои помощничьи дела завершит (следует читать «соизволит поставить на паузу», потому как дела у помощника, как Вселенная – никогда не заканчиваются), а потом ещё рисковать своей жизнью в течение двадцати километров. Конечно, отчаянность в крови у подводников, но не до такой же, я снова извиняюсь, степени! Даже Сан Сеич, на что уж отважный был человек, съездив один раз до штаба флотилии и обратно, сказал:

– Нет уж, на хуй! Я лучше на лыжах! Доктор, срочно выдай мне седативного препарата, пока я его не убил!

– Валокординчика, тащ командир, капель двадцать?

– Его, да. И коньяку добавь стакан к двадцати каплям.

– Лимончику? – услужливо предложил интендант.

– К коньяку – лимончик? Да в своём ли ты уме, Леонид, мне, без пяти минут аристократу и интеллигенту в первом поколении, предлагать этот колхозный и сугубо отвратительный метод порчи благородного напитка?

Даже жена с ним не особо-то и ездила в первое время.

– Вадим! – решительно говорила она. – Я поеду на автобусе! У меня же дети!

– А у меня кто? Котята? Садись, те говорю!

Умел с женщинами обращаться, да. Пока усы себе не отрастил.

К тому времени, когда передние попутчики кончились, Вадос уже научился вполне успешно втыкать первые три передачи и почти не глохнуть, а также орать в форточку оскорбительные ругательства этим баранам на дороге и приучил малочисленных гаишников не спрашивать у него прав. Гаишники приучились охотно, и если бы вы знали Вадоса, то вы поняли бы, почему проще с ним согласиться, чем каждый раз выслушивать гневные отповеди в свой адрес, которые начинались с упоминания Куликовской битвы и заканчивались обещаниями всяческих видов мести и жалобами на низкий оклад денежного содержания, несмотря на высокую ответственность этого, по его словам, главного человека на корабле стратегического назначения. Приучились, но не сдались, а полюбили его своей горячей гаишной любовью. Каждый гаишник в посёлке полагал своим долгом остановить красную «девятку» и спросить за огнетушитель, аптечку, непристёгнутый ремень, лысую резину, разбитую фару, неправильные перестроения и превышение скорости. И за что-то там ещё, не помню.

Милиционеры старательно фиксировали нарушение, записывали Вадосовские показания, исключая из них слишком цветастые отсылки и слишком речистые обороты, и спрашивали, куда направить протокол: в часть или сразу на флотилию? В Генштаб СА и ВМФ, ёпта, советовал им Вадос и обещал, что до вечера привезёт выписку о своём наказании из части, чтоб их сильно не перетруждать, а то вон, бедные, и так бледненькие какие.

Ну раз отвёз, ну два, ну восемь, а потом подумал, нет, ну какого хуя, а? Напечатал стопку приказов о своём наказании, сложил их аккуратненькой горочкой под стеклом, и дело пошло быстрее.

– Какое сегодня число? – уточнял он у гаишников.

Обычный (в смысле среднестатистический, а не обыденный) помощник помнит наизусть минимум: МППСС[7]МППСС – Международные правила предупреждений столкновений судов в море.; суточный план БП[8]БП – боевая подготовка. на неделю; задачи обучения текущего учебного периода; особенности характеров всего личного состава части и их совместимость в плане несения суточного наряда; дни рождения старших начальников; проступки подчинённых бойцов (где, когда и в каком составе совершены); количество провизии, шанцевого инструмента, флагов и спасательных жилетов на борту, но ни за какие коврижки не вспомнит, какое сегодня число, день недели и что подавали вчера на обед.

– Двенадцатое.

– Хорошо, что двенадцатое, – и Вадос брал верхнюю выписку с объявлением себе выговора из стопочки, проставлял в ней число, ставил штамп «Копия (выписка) верна. Помощник командира в/ч 45741____», расписывался и вручал изумлённым гаишникам:

– Вуаля! Я наказан по всей, так сказать, строгости! По самое, можно сказать, не могу, вдут, к вашему удовольствию! Как сейчас до части доеду – и не представляю – горячие слёзы застят мне очи! Видите? Видите?

И тыкал себе в глаза, хотя чего там было видеть, кроме наглости и бесстыжего похуизма, было решительно непонятно. Ну уж точно не слёзы.

– А это вообще законно? – неуверенно интересовались гаишники.

– Законно-законно! Уж не извольте сомневаться: я и есть закон в нашей части! Хотите, я вам на неделю вперёд выписок дам, и вы меня трогать не будете?

– Ну-у-у уж нет.

– Ну тогда адьос, амигос! До завтра!

– Ремень!!! – орали гаишники вслед. – Ремень пристегните!!!

Но так как пуля два раза в одну воронку не бьёт, по словам самого Вадоса, то чего их было слушаться, правильно?

Вот жаль, что никто не вёл подсчёт тому, сколько он сам себе выговоров объявил за нарушение ПДД – наверняка в Книге рекордов Гиннесса уже жил бы и с гордостью показывал потомкам, каков он дерзкий жиган.

Ох и гонял он на той красной «девятке», хочу сказать вам в качестве обобщения и чтоб выразить общее чувство восхищения его лихостью и притуплёнными инстинктами самосохранения! Продал потом её, редиска, сейчас на какой-то безликой синенькой японской херне по Питеру шоркается, даже и не знаю, с правами ли или без. Но если он вам повстречается и начнёт говорить, что я всё вру и не так дело было, вы ему не верьте, это он от скромности, а мне верьте, да – я же всегда за правду, когда не выдумываю.

Поэтому напишу в надежде на то, что вот сейчас-то и не повстречается: Вадим был моим любимым помощником из всех, с которыми я служил. Были всякие: и похуистичные, которые исполняли свои обязанности так, что их и не видно было, были и ушибленные на всю голову, которые могли себе позволить повысить голос на старшего по возрасту офицера, за что получали оплеухи и посылки «на хуй». Но всё это всегда нервы и некоторые неудобства в стройной и гармоничной общей картине мира. А вот Вадим – да. Вадим был вообще мужчина – как он умудрялся лавировать между хорошими отношениями и выполнением своих служебных обязанностей, для меня в некотором смысле до сих пор загадка. Ну в том смысле, что мне по фиг с одной стороны, но интересно с другой, а с третьей вообще не понятно, что за люди такие, которые идут в помощники командира на боевом военном корабле? Титаны нервно курят в сторонке, скажу я вам. Да.