Онлайн чтение книги Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы
XXX. ДРУЗЬЯ

— Мы теперь ведь на улице Лаферроннери, Магдалена? — с удивлением спросила Белая голубка.

— Милон и виконт д'Альби живут здесь, Жозефина.

— На этой узенькой улице? Да разве это им прилично?

— Верно, это так и нужно, если они сами не находят это неприличным. У меня к тебе просьба, Жозефина, не говори им, кто тебя привел сюда.

— В каком же доме живут эти господа мушкетеры?

— Вон там, у старой Ренарды, луврской судомойки. Они переехали к ней недавно, потому что она добрая и честная вдова, которая очень старается угодить своим жильцам.

— Значит, там, на второй лестнице?

— Да, ты-то откуда знаешь, Жозефина?

— Гм… У меня есть свои приметы, — отвечала Белая голубка, добродушно смеясь. — Видишь там белые шторы и занавески? Это и есть те комнаты, которые добрая судомойка держит в таком порядке. Там же на подоконнике лежат шляпа и перчатки…

Жозефина продолжала хохотать.

— По этому беспорядку также можно узнать квартиру мушкетеров, — прибавила она с такой прелестной лукавой насмешкой, что заставила улыбнуться даже серьезную Магдалену. — Не легко мне идти туда! Не будь господин Милон таким благородным человеком, я бы ни за что на свете не решилась на это, он мог бы подумать обо мне очень дурно.

— Не беспокойся ни о чем, Жозефина, и поспеши. Подумай, ведь если ты опоздаешь, твои братья и Антонио нагонят д'Альби. Тогда уж не спасут его и друзья.

— Правда, Магдалена! Бегу! Только подожди меня здесь! Я буду смелее, если буду знать, что ты недалеко от меня.

— Хорошо. Я буду ждать тебя здесь на углу, Жозефина.

Белая голубка перебежала улицу и скрылась в дверях дома

Едва только Жозефина ступила на лестницу, как сверху послышались тяжелые шаги и появилась могучая фигура господина Милона. Она хотела было уже убежать, но, во-первых, он, без сомнения, уже увидел ее, во-вторых, нужно было спасать бедного беарнца. Эта мысль возвратила ей самообладание.

— О! — воскликнул Милон Арасский с радостным удивлением. Если глаза не обманывают меня, то я вижу маленькую храбрую голубку, которую на днях…

— Голубку? — Жозефина испугалась и побледнела от страха и досады. — Голубка! Это не хорошо с вашей стороны, мсье Милон, — сказала она с укоризной. — Значит вы все-таки проследили за нами.

— Проследил? Я? Мне кажется, здесь какое-то недоразумение, мадемуазель Жозефина? Вы, вероятно, хотите видеть старую Ренарду, но ее нет дома!

— Нет дома! Тогда мне придется переговорить с вами, мсье Милон…

— Со мной вы можете говорить столько, сколько вам будет угодно, моя милая прекрасная мадемуазель Жозефина. Только не знаю, запомню ли я все, что вы мне скажете, потому, что когда я смотрю в ваши глаза, то теряю память…

— Ну, то, что я скажу вам, мсье Милон, вы наверняка запомните! Только здесь… на лестнице…

— Виноват! — вскричал он, хлопая себя по лбу, — ведь я же говорил, что от вас без ума и без памяти.

Он от души расхохотался, протянул Белой голубке свою сильную широкую руку и с истинно рыцарской вежливостью пригласил подняться в комнату, в которой жил вместе с виконтом. Когда Жозефина вошла, он запер дверь и усадил свою гостью.

— Прежде всего, мсье Милон, мне очень хотелось бы знать, — начала Жозефина, — отчего вы назвали меня только что Белой голубкой? Только прошу вас, ответьте мне вполне искренне, ведь вы не исполнили своего обещания?

— Клянусь, что исполнил — строго и честно, — с улыбкой произнес Милон. — Да ведь я не сказал «Белая голубка», а только «маленькая храбрая голубка». А за это вы не можете упрекать меня, мадемуазель Жозефина, потому что вы действительно явились передо мною, как голубка, и сравнение вырвалось у меня невольно! Но объясните мне, отчего я этим словом навел вас на подозрение, что я тогда проследил за вами?

— Меня часто называют Белой голубкой, — призналась Жозефина.

— И отлично! Это слово вырвалось у меня из глубины души! — воскликнул Милон и схватил руку девушки. Она покраснела. — У меня точно предчувствие какое-то было, продолжал он. — А вообще, как говорят товарищи, я не отличаюсь особенной утонченностью чувств.

— Ваши товарищи! Вот у меня и сжалось сердце! Мои вести очень плохие и очень спешные! — сказала Жозефина. — Тот мушкетер, который вместе с вами был так великодушен, что спас меня и мою подругу в ту ночь…

— Виконт д'Альби. Ну, что же с ним случилось?

— Он в ужасной опасности!

— В какой же? И с каких пор? Сегодня утром он простился со мною как-то таинственно, и в разговоре вскользь сказал, что уезжает на несколько дней.

— Разве он не сказал вам, что едет в Англию?

— А как же узнали об этом вы, мадемуазель Жозефина?

— Не спрашивайте меня, мсье Милон, но поверьте, что я не видела виконта д'Альби и не говорила с ним. Одна случайность помогла мне и моей подруге подслушать разговор, который относился к нему. Поэтому-то я и пришла сюда.

— Благодарю вас за это! Вы не только голубка, но еще и ангел, мадемуазель Жозефина!

— Я делаю это из благодарности, — сказала Белая голубка. — Вы спасли нас, и то, что я поборола свой страх и пришла сюда, есть только простой долг признательности. Вы сами должны понять, что это было для меня нелегко. Однако слушайте! Для того, чтобы спасти вашего друга от опасности, нужно действовать в высшей степени быстро.

— Вы говорите это с таким страхом…

— Но один вы тоже не должны отправляться ему на помощь.

— А! Вот вы позаботились немного и обо мне! Я счастлив этим, мадемуазель Жозефина! Я очень счастлив!

— Я хотела сказать только то, что вы не в состоянии будете спасти его один, — поправилась Жозефина. — В это время из Парижа выезжают три всадника, которые должны задержать виконта д'Альби и отнять у него письмо, которое он везет в Лондон.

— Письмо? Об этом я ничего не знал! Вы говорите, три всадника?

— Да, и вооруженные с ног до головы! Они непременно убьют виконта, если вы не поспешите выручить его.

— О, небо! Это действительно странное и таинственное поручение!

— Вы должны сейчас же разыскать ваших друзей и вместе с ними отправиться в путь.

— Это можно сделать, но не так скоро, дорогая моя мадемуазель Жозефина: надо найти маркиза и Каноника, а потом взять отпуск у нашего капитана, но где его разыскать теперь, я пока не знаю.

— Я повторяю вам, что виконт погибнет, если вы не спасете его.

— Клянусь, вы начинаете меня тревожить! Почему этот беарнец слова не сказал нам о своей опасной поездке?

— Да ведь он и сам не подозревает о тех опасностях, которые ожидают его по дороге к морю. Он не знает, что за ним гонятся.

— А кто же эти преследователи?

— Я не могу назвать их, эти имена все равно ничего не объяснили бы вам. Однако я припоминаю, что одного из них зовут Антонио.

Милон вскочил со своего места, словно только теперь сообразил всю серьезность положения.

— Как? Тот негодяй! Он хочет отомстить беарнцу!

— Он хочет отнять у него письмо.

— Это только предлог! Он просто хочет убить его! — вскричал Милон. — Это не так легко будет сделать этому проклятому головорезу!

— Вы сейчас же поедете?

— Разумеется, мадемуазель Жозефина!

— Один? — спросила Белая голубка.

— Если придется — разумеется! Но не беспокойтесь! Д'Альби и я — мы справимся с этими негодяями!

— Но ведь может случиться, что вы разминетесь с виконтом и один попадете в их руки. Если же вы поедете втроем и догоните своего друга, его преследователи даже не посмеют напасть на вас, и это было бы самое лучшее!

— Ну, уж нисколько, моя прекрасная Белая голубка! — возразил Милон, провожая Жозефину. — Мы мушкетеры, напротив, всегда радуемся таким приключениям!

— Обещайте мне, мсье Милон, что возьмете с собой своих товарищей.

— Да разве можно отказать вам в чем-нибудь, мадемуазель Жозефина?

— А еще обещайте, что пробудете здесь еще несколько минут, пока я выйду, и не станете провожать меня.

— Так, значит вы намерены и дальше продолжать вашу роль таинственной незнакомки? — спросил Милон с видимым сожалением.

— Позже вы все узнаете, а сегодня еще не время. Будьте счастливы, мсье Милон, и поспешите к вашему другу.

Она просто и скромно протянула мушкетеру руку, вышла из комнаты и быстро сбежала по лестнице. Спустя несколько минут вышел и Милон.

— Премилая девушка! — пробормотал Милон, невольно улыбаясь. — Клянусь, она мне нравится все больше и больше! У нее и голова, и сердце еще на месте. Только странно, отчего она не хочет сказать мне своего имени и где живет? А, в сущности, она совершенно права! Бережет свою репутацию. А ведь, должно быть, она не совсем ко мне равнодушна, иначе зачем бы ей дважды просить меня, чтобы я не ездил один! Говорит, что только нз чувства благодарности пришла предупредить нас! Однако, друг Милон, ты делаешься порядочным негодяем: начинаешь во всем видеть какую-нибудь скрытую причину. Именно из благодарности, потому что спасать приходится одного виконта! Но какая она милая! Какие у нее прирожденно грациозные движения, нежные черты лица! Какие исполненные ума и чувства глазки! А эти длинные нежные пальцы, благородный рост и осанка… Да, без сомнения, она из знатной семьи! А, в сущности, ведь это решительно все равно. Для меня главное то, что она удивительно хороша, что сердце у нее доброе и честное, — заключил мушкетер свои размышления.

Маркиза Милон дома не застал. Лакей доложил ему, что час тому назад заходил Каноник, и они вместе с маркизом пошли по направлению к Луврскому дворцу. Милон тотчас же поспешил вслед за ними и нашел обоих друзей в дежурной комнате дворца.

— Что случилось? — спросил маркиз, протягивая другу руку. Каноник же, глядя на пыхтевшего, как кузнечный мех, мушкетера, не мог сдержать невольной улыбки.

— Что случилось? — повторил Милон. — Случилась целая таинственная история! Не знаете ли вы, от кого получил беарнец сегодня ночью письмо с поручением доставить его в Лондон?

— Письмо? Сегодня ночью? — переспросил маркиз и удивленно взглянул на Каноника. Тот пожал плечами.

— Я ничего не знаю! — произнес он серьезно и спокойно, — я даже не знал, что виконт уехал.

— Он был на часах в галерее, — задумчиво проговорил маркиз. — А тебе он ничего не говорил? — обратился он к Милону.

— Он сказал только, что рано утром отправится в какую-то важную поездку и возьмет у капитана отпуск на несколько дней.

— Так от кого же ты узнал, что речь шла о письме, которое надо доставить в Лондон? — спросил маркиз.

На добродушном лице Милона появилось какое-то особенное выражение лукавства и таинственности.

— Понимаю, что вам хотелось бы узнать это, но сказать вам я не могу. У каждого есть свои тайны! — прибавил он, многозначительно. — Довольно с вас того, что это так! Он выехал несколько часов тому назад. Но главное не в том! Мы должны сейчас же ехать за ним следом!

Каноник с удивлением взглянул на него, но маркиз подошел к нему, положил руку на плечо и, улыбаясь, сказал:

— Тайну свою, дружище, ты можешь оставить при себе. Но для того, чтобы заставить нас решиться на эту поездку, тебе придется выложить нам какие-нибудь подробности.

— Это всего лишь несколько слов, — с убежденностью сказал Милон. — Один за всех и все за одного! Ведь это наш девиз, за который мы сотни раз скрещивали шпаги и осушили тысячи стаканов. Ну, а беарнец теперь в смертельной опасности, да, вдобавок, и сам о том не знает.

— Со своими недомолвками ты еще более непонятен для меня! — воскликнул маркиз.

— А вот Каноник кое-что понял, это я по его лицу вижу, — сказал Милон.

— Может быть, отчасти, — подтвердил молчаливый мушкетер.

— Во всяком случае, если ты говоришь правду, мы должны сейчас же спешить на помощь беарнцу, — решил маркиз. — Однако же какая опасность ему грозит?

— Негодяй Антонио поехал с двумя мошенниками за ним, чтобы убить и украсть письмо.

— Антонио, доверенный покойного маршала! — вскричал маркиз с удивлением. — Да откуда же взялся опять этот мерзавец? Верны ли твои сведения, Милон?

— Даю в том мое честное слово! Негодяи вооружены, беарнец ничего не подозревает, и непременно попадет в их руки, если только мы не предупредим его.

— Клянусь, в таком случае нам нечего раздумывать! — вскричал маркиз. — Я сейчас же пойду к капитану Бонплану и выпрошу отпуск для всех нас, а в случае надобности, даже скажу ему, куда мы собираемся ехать.

— Только пусть он даст тебе слово молчать об этом, — посоветовал Милон. — История этого письма что-то не очень ясна, и мне кажется, что она имеет какое-то отношение ко двору, потому что виконт пришел сегодня утром прямо из галереи и заговорил со мною о своей поездке.

— Да, о письме не следует упоминать, а сказать только об опасности, грозящей нашему другу, — заметил Каноник.

— Уж предоставьте это мне! — с благородной горячностью воскликнул маркиз. — Я знаю, что нелегко будет так неожиданно выхлопотать отпуск для троих, но все-таки надеюсь, что удастся.

— Бонплан очень благоволит к тебе и, верно, не откажет в твоей просьбе, — сказал Милон.

— Подождите меня здесь, — попросил маркиз, — а я спешу устроить это дело.

— А мне кажется, что было бы лучше, если бы мы в это время пошли готовиться к отъезду, — сказал Каноник, — нам необходимо выехать, как можно скорее, если мы хотим спасти беарнца, потому что этот Антонио действует весьма быстро и решительно.

— Хорошо, а после этого мы снова соберемся здесь, в дежурной комнате, — сказал Эжен де Монфор и отправился искать капитана мушкетеров.

Милон и Каноник тоже разошлись по своим квартирам, чтобы захватить пистолеты и оседлать лошадей.

Было уже около двенадцати. Этьен д'Альби выехал из Парижа в семь утра, часом позже покинули город его преследователи, а мушкетеры, при удачном ходе дел, могли сесть на лошадей не ранее часа пополудни.

Возникал другой вопрос: по какой дороге поехал беарнец — в Диэпп, в Аббевиль или в Кале? Этот вопрос сильно занимал всех троих, пока они хлопотали по своим делам. Из Сен-Дени к трем приморским городам вели три различные дороги. По которой же из них пустился в путь д'Альби? По которой погнался за ним Антонио?

Милон первым возвратился в дежурную комнату. Слуга его с лошадью остался ожидать неподалеку от Лувра. Вскоре после него пришел Каноник, и, наконец, явился маркиз.

— Ну, как дела? — спросил взволнованный Милон.

— Все в порядке. Мы можем ехать.

— А рассказал ты что-нибудь о письме? — спросил Каноник.

— Нет. Капитану было достаточно услышать, что д'Альби грозит опасность и что за ним погнался Антонио. Ведь вы знаете, как Бонплан заботится о каждом из нас. В сущности, он очень рад тому, что мы так преданы друг Другу» а наши беспрестанные приключения заставляют говорить о мушкетерах. Он просто гордится, что командует нами. А вы позаботились, чтобы и моя лошадь была готова?

— Баптист держит ее внизу вместе с моею, — отвечал Каноник.

— Ну, так в путь же! — сказал маркиз, — и дай Бог, чтобы нам удалось спасти друг друга!

— До Сен-Дени нам нечего сомневаться, по какой дороге ехать, но вот дальше-то как? — заметил Милон.

— Я думаю, что виконт избрал кратчайшую дорогу к морю, следовательно, поехал на Диэпп, — сказал Каноник. — В Кале он точно не поехал, но очень может быть, что он отправился через Аббевиль, чтобы тем несколько сократить себе морской путь, — сказал маркиз, выходя с друзьями из Лувра.

— Но зато из Аббевиля нет такого частого сообщения с английским берегом, как из Кале и Диэппа, — возразил Каноник, — я стою на том, что он поехал через Диэпп и сам поеду по этой дороге.

— Может быть, нам удастся разузнать от крестьян или в каком-нибудь трактире, не проезжал ли мимо д'Альби, а за ним и те трое. Тогда будет хоть какая-то определенность.

— Согласны! Значит, едем на Диэпп! — вскричал маркиз и вскочил в седло. Товарищи последовали его примеру, и все трое, сдерживая лошадей, выехали на берег Сены. В обеденное время они были уже у заставы.