Глава пятьдесят третья

Онлайн чтение книги Барнеби Радж
Глава пятьдесят третья

Следующий день начался под веселый перезвон колоколов и пальбу пушек Тауэра, на колокольнях многих церквей развевались флаги: Лондон обычным порядком праздновал день рождения короля. И люди шли по своим делам или развлекались, как ни в чем не бывало, будто в городе царил полный порядок и в разных его укромных местах не тлели искры, из которых с наступлением ночи должно было снова вспыхнуть пламя, распространяя вокруг ужас и разрушение. Вожаки бунтовщиков, окрыленные вчерашними успехами и доставшейся им богатой добычей, все время держались вместе и думали только о том, как бы втянуть в свои преступные затеи всю массу сторонников настолько крепко, чтобы нечего было опасаться, что они, соблазнившись надеждой на прощение или наградой, предадут главарей в руки правосудия.

Действительно, сознание, что они зашли слишком далеко, чтобы надеяться на помилование, сплотило трусов не менее, чем смельчаков. Многие из них охотно назвали бы главных зачинщиков и дали показания против них, если бы не понимали, что таким способом спасти свою шкуру уже не удастся, ибо их собственные подвиги видели сотни людей, не участвовавших в беспорядках, людей, которые пострадали, лишились покоя и всего имущества во время буйств черни и с величайшей готовностью выступят свидетелями, а власти, без сомнения, поверят им охотнее, чем участникам бесчинств. Среди этой категории было много подмастерьев, еще в субботу утром побросавших работу, и хозяева видели их в толпе громил. Другие понимали, что они под подозрением и будут уволены, как только вернутся. А были и такие отчаянные, что сразу решились на все и утешались известной поговоркой: «Семь бед — один ответ», рассудив, что если уж быть повешенным, так все равно, за что — за кражу овцы или ягненка.

Все эти, люди надеялись и верили (одни — больше, другие — меньше), что власти, по-видимому, сильно имя устрашенные и потому бездействовавшие, войдут с ними в конце концов в переговоры и примут их условия. И каждый, даже самый безнадежный скептик, рассуждал про себя, что бунтовщиков все-таки слишком много, всех не покарают, и что у него столько же шансов уцелеть, как и у всякого другого. Впрочем, большинство ни о чем не задумывалось и не рассуждало. Оно действовало под влиянием разбушевавшихся страстей, побуждаемое нищетой, невежеством, озорством и надеждой на добычу.

Следует отметить еще одно обстоятельство: после первой вспышки бунта в Вестминстере бунтовщики действовали уже без всякого плана и предварительного сговора: когда они группами разбегались по различным кварталам города, делалось это по внезапному побуждению, и такие беспорядочные банды по дороге обрастали людьми, ширились, как река, стремящаяся к морю. Все новые вожаки появлялись, как только в них возникала надобность, исчезали, когда становились не нужны, и в критический момент снова вырастали как из-под земли. Вспышки принимали различный характер в зависимости от обстановки. Мирные рабочие люди, возвращавшиеся домой после трудового дня, бросали свои сумки с инструментами и в один миг становились бунтовщиками. К ним присоединялись и мальчишки-посыльные. Словно какая-то эпидемия охватила весь город. Возбуждение, шум, стремительное движение имели для сотен людей притягательную силу, перед которой они не могли устоять. Заразительное безумие распространялось, как страшная злокачественная лихорадка. Оно еще не достигло крайних пределов, но каждый час охватывало все новые жертвы, и лондонское общество уже начинало трепетать, наблюдая это буйное сумасшествие.

В третьем часу дня Гашфорд, заглянув в логово, описанное уже нами в предыдущей главе, и застав там только Барнеби и Денниса, спросил, где Хью.

Барнеби объяснил ему, что Хью вот уже больше часа как ушел и до сих пор не вернулся.

— Деннис, — с улыбкой, сладчайшим тоном позвал секретарь, присев на бочонок и закинув ногу за ногу. — А, Деннис!

Палач с трудом приподнялся, сел на соломе и уставился на секретаря широко открытыми глазами.

— Здорово, Деннис, — продолжал тот, кивая ему. — Надеюсь, недавние труды не слишком утомили вас?

— Я всегда говорю, что этот ваш тихий голос, мистер Гашфорд, может и мертвеца поднять на ноги, — отозвался палач, в упор глядя на него. — И больно в нем хитрости много, — добавил он, тихонько чертыхнувшись про себя и по-прежнему сосредоточенно глядя в лицо Гашфорда. — Да, вот оно что!

— Разве голос у меня такой уж внятный, Деннис?

— Внятный? — Деннис почесал голову, все еще не отрывая глаз от секретаря. — Да, меня он прошибает до мозга костей!

— Очень рад, что у вас такой тонкий слух и что вы меня так хорошо понимаете, — сказал Гашфорд все тем же неизменно-ровным тоном. — А где ваш приятель?

Мистер Деннис оглянулся, словно ожидая увидеть Хью спящим на соломе, но тут же припомнил, что видел, как он уходил.

— Не знаю, где он пропадает, мистер Гашфорд. Я думал, что он уже воротился. Неужто сегодня опять на работу?

— Кому же знать это, как не вам? — возразил секретарь. — Я ничего вам не указываю, Деннис. Вы сами себе хозяин и за свои дела ни перед кем не в ответе — разве что иной раз перед законом, не так ли?

Деннис, сперва изрядно сбитый с толку хладнокровным и естественным тоном секретаря, сразу насторожился при этом намеке на его профессиональные обязанности, и, указав на Барнеби, покачал головой и нахмурился.

— Tсc! — воскликнул вдруг Барнеби.

— На этот счет вы лучше помалкивайте, мистер Гашфорд, — сказал палач вполголоса. — Вы постоянно забываете… У людей есть предрассудки… Что такое, Барнеби, дружок? Что ты там услышал?

— Идет! — ответил Барнеби. — Слышите теперь? Это он. Я хорошо знаю его шаги, и шаги его пса тоже. Бум-бум, топ-топ-топ — идут оба! Ха-ха-ха, вот и они! — крикнул он радостно и обеими руками стал пожимать руку Хью, потом любовно похлопал его по спине, как будто этот грубый дикарь был милейшим из людей. — Вот он, живехонек и цел! Как я рад, что он вернулся!

— Ей-ей, ни один разумный человек никогда не встречал меня так горячо, как он, — сказал Хью, отвечая на пожатие Барнеби с какой-то свирепой нежностью, столь необычной для него. — Как поживаешь, дружище?

— Отлично! — воскликнул Барнеби, размахивая шляпой. — Ха-ха-ха! И превесело, Хью! Готов на все ради нашего святого дела, ради справедливости и нашего доброго, ласкового лорда, которого так обижают, — ведь верно, Хью?

— Как же! — отозвался Хью, выпустив руку Барнеби. Выражение его лица изменилось, и одно мгновение он молча смотрел на Гашфорда, затем сказал:

— Здравствуйте, сэр!

— Здравствуйте, — ответил секретарь, поглаживая ногу. — Желаю здравствовать много дней, много лет… Вам, я вижу, очень жарко?

— И вам было бы жарко, хозяин, если бы вы бежали так, как я, — отвечал Хью, утирая потное лицо.

— Значит, вам уже известна новость? Я так и думал, что вы услышите ее в городе.

— Новость? Какая новость?

— Не знаете? — удивленно поднимая брови, воскликнул Гашфорд. — Да неужели? Ах, боже мой! Значит, придется-таки мне первому сообщить об оказанной вам чести. Видите — королевский герб? — Он с усмешечкой достал из кармана какую-то длинную бумагу и развернул ее перед глазами Хью.

— Ну, и что же? — сказал Хью. — Я-то тут при чем?

— Очень даже при чем. Прочтите!

— Я вам давно, еще в первый день сказал, что не умею читать, — возразил Хью сердито. — Что тут написано? Какого черта…

— Это — объявление Тайного Совета[74] Тайный Совет — совещательный орган при короле Англии, состав и численность которого устанавливаются самим королем; имеет право принимать постановления, не подлежащие утверждению парламента. от сегодняшнего числа, — пояснил Гашфорд. — В нем обещают пятьсот фунтов (а пятьсот фунтов — большие деньги и, значит, великое искушение для некоторых) тому, кто укажет хотя бы одного наиболее деятельного участника разгрома церквей в субботу вечером.

— И больше ничего? — сказал Хью равнодушно. — Это мне известно.

— Действительно, как я не сообразил, что вам это известно? — Гашфорд все с той же улыбкой сложил бумагу. — Наверное, ваш друг сообщил вам об этом? Ну, разумеется, он и сообщил?

— Мой друг? — с запинкой переспросил Хью, тщетно пытаясь изобразить удивление. — Какой такой друг?

— Та-та-та-что же, вы думаете, я не знаю, у кого вы сегодня были? — ответил Гашфорд, хитро прищурившись и то потирая руки, то похлопывая одной о другую. — Каким же дураком вы меня считаете! Назвать его?

— Не надо! — Хью бросил быстрый взгляд в сторону Денниса.

— Он, конечно, рассказал вам и о том, — помолчав, продолжал секретарь, — что арестованных бунтовщиков — бедняги! — будут судить. Против них имели смелость выступить очень энергичные и опасные свидетели. Между прочим, — Гашфорд сжал зубы, словно с трудом удерживая просившееся на язык резкое слово, и процедил очень медленно, — между прочим, и один католик, видевший то, что творилось на Уорвик-стрит. Его фамилия Хардейл.

Хью хотел остановить Гашфорда, но не успел. Слово было произнесено, и, услыхав его, Барнеби быстро обернулся.

— На пост, на пост, мой храбрый Барнеби! — крикнул Хью как можно суровее и решительно сунул Барнеби в руки древко со знаменем, стоявшее у стены. — Становись в караул немедленно, потому что мы уже отправляемся. Вставай, Деннис, собирайся!.. Да смотри, Барнеби, чтобы никто не трогал соломы на моей постели — ты же знаешь, что лежит под нею! Ну, сэр, говорите скорее, что хотели сказать, потому что крошка-капитан со всей компанией уже ждут нас в поле. Дело не терпит! Живее!

Барнеби не мог остаться равнодушным к такой суматохе и спешке. Выражение изумления и гнева, мелькнувшее в его лице, когда он услыхал слова Гашфорда, уже исчезло, и слова эти улетучились из его памяти, как след дыхания с поверхности зеркала. Схватив знамя, сунутое ему Хью, он гордо занял свой пост снаружи, откуда уже не мог слышать разговора в сарае.

— Вы чуть не испортили нам все дело, сэр, — сказал Хью. — От вас я этого не ожидал!

— Да кто же мог думать, что он так сообразителен! — оправдывался Гашфорд.

— Иногда у него башка работает еще быстрее, чем руки, не хуже, чем у нас с вами, — сказал Хью. — Ну, Деннис, пора, они нас ждут, и я пришел за тобой. Подай-ка мою палку и ремень… Вот так… Помогите, пожалуйста, сэр, перекиньте эту штуку мне через плечо и застегните ее сзади!

— Легок на подъем, как всегда! — сказал секретарь, исполняя его просьбу.

— Сейчас иначе нельзя, дело не терпит.

— Разве? — бросил Гашфорд с таким раздражающе-невинным видом, что Хью смерил его через плечо злым взглядом и сказал:

— А вы будто не знаете? Вы лучше всех знаете, что первым делом надо проучить хорошенько этих свидетелей и так припугнуть всех остальных, чтобы у них пропала охота доносить на нас или на кого другого из нашего Союза.

— Есть у нас с вами один общий знакомый, который знает это не хуже нас, — заметил Гашфорд с многозначительной улыбкой.

— Если вы имеете в виду того же, кого и я, — вполголоса отозвался Хью, — так скажу вам, он обо всем узнает так быстро, как будто он… — тут Хью замолчал и оглянулся, словно желая убедиться, что этот человек его не услышит, — как будто он — сам сатана… Ну, застегнули, сэр? Как вы копаетесь!

— Готово, теперь не расстегнется, — промолвил Гашфорд, вставая. — А как вам кажется, ваш друг одобряет сегодняшнюю небольшую экспедицию? Ха-ха-ха! Очень удачно, что она совпала с вашим решением проучить доносчиков, так как она непременно должна состояться… Отправляетесь, значит?

— Отправляемся, сэр. Хотите сказать нам еще что-нибудь на прощанье?

— Ах, боже мой, ничего, — ответил Гашфорд медовым голосом. — Ровно ничего.

— Наверное? — Хью подтолкнул локтем ухмылявшегося Денниса.

— Так-таки ничего, а, мистер Гашфорд? — хихикая, спросил и палач.

Гашфорд помедлил с минуту (осторожность боролась в нем со злобой), затем стал между ними и, положив одну руку на плечо Хью, а другую — Деннису, сдавленным шепотом сказал:

— Не забывайте, друзья, нашего разговора об этом человеке той ночью у вас дома, Деннис. Впрочем, я уверен, что не забудете. Никакой пощады, никакого милосердия — не оставьте там камня на камне. Знаете поговорку: огонь — хороший слуга, но плохой хозяин. Так пусть же в его доме огонь станет хозяином, — так ему и надо! Я уверен, что вы будете действовать решительно. Помните, он жаждет вашей гибели и гибели ваших храбрых товарищей. Докажите сегодня, что вы — верные и стойкие члены нашего Союза. Докажете, Деннис? И вы, Хью?

Оба посмотрели на него, переглянулись, затем с громким смехом взмахнули своими дубинами, пожали руку секретарю и выбежали из сарая.

Выждав несколько минут, пошел за ними следом и Гашфорд. Хью и Деннис были еще видны, они спешили к соседнему пустырю, где уже собрались их товарищи. Хью на бегу оглянулся и помахал шапкой Барнеби, а тот, гордый его доверием, ответил тем же и снова принялся шагать взад и вперед перед дверью конюшни, где уже успел протоптать тропинку. Когда Гашфорд тоже отошел далеко, он, в последний раз оглянувшись, видел, как все тем же мерным шагом ходит взад и вперед этот вернейший из часовых, когда-либо стоявших на посту, счастливый, преисполненный благородным сознанием долга и решимостью оборонять вверенный ему пост до последней минуты.

Посмеиваясь над наивностью бедного идиота, Гашфорд пошел на Уэлбек-стрит не тем путем, которым, как он знал, пойдут бунтовщики. В доме лорда Джорджа, сидя за занавеской у окна верхнего этажа, он с нетерпением стал ждать их. Долго их не было и, хотя секретарь помнил, что по уговору они должны пройти именно этой улицей, он уже начал подозревать, что они переменили маршрут или случилось что-нибудь неожиданное. Наконец издали донесся шум голосов, и затем густая толпа, толкаясь и шумя, понеслась мимо дома.

Как скоро заметил Гашсрорд, вся масса бунтовщиков разбилась на четыре отряда, и каждый отряд останавливался перед домом лорда Джорджа, затем после троекратного «ура» шел дальше, а вожаки громко выкрикивали, куда они идут, и приглашали зрителей идти с ними. Первый отряд, несший вместо знамен какие-то трофеи, награбленные во время погрома в Мурфилдсе, объявил, что идет в Челси, а оттуда вернется в том же порядке и где-нибудь здесь, вблизи, разведет большой костер из своей добычи. Второй доложил, что отправляется в Уоппинг разрушать католическую церковь. Третий — что их маршрут Ист-Смитфилд[75] Ист-Смитфилд — улица в Лондоне, на которой находился Монетный двор., а цель — такая же, как у второго.

И все это происходило среди бела дня — да, в солнечный летний день. Нарядные экипажи и портшезы останавливались и пропускали толпу громил или поворачивали обратно, чтобы избежать встречи с ними. Пешеходы жались к стенам, а иные стучались в соседние двери, просили пустить их в дом и позволить постоять у окна или в прихожей, пока пройдут мятежники. Никто не мешал движению последних, и, когда толпа скрылась из виду, на улице все пошло обычным порядком.

Где-то позади оставался еще четвертый отряд, а его-то и поджидал секретарь с жадным нетерпением. Наконец появилась и эта группа, весьма многочисленная и состоявшая из отборных людей. Разглядывая сверху поднятые к нему лица, Гашфорд узнал много знакомых и среди них — Саймона Тэппертита, Хью, Денниса, которые всегда были впереди. Отряд остановился, как и предыдущие, прокричал «ура», но когда двинулись дальше, не объявил, куда и зачем идет. Хью только помахал шляпой, надетой на палку, и, бросив взгляд одному из зрителей на противоположном тротуаре, пошел дальше.

Гашфорд инстинктивно посмотрел туда же, куда и Хью, и увидел сэра Джона Честера с синей кокардой на шляпе. Чтобы задобрить чернь, этот джентльмен приподнял шляпу и, грациозно опершись на трость, мило улыбался, выставляя напоказ свой наряд и себя самого. Он сохранял невозмутимое спокойствие, но, при всей своей ловкости и хитрости, на миг невольно выдал себя: от Гашфорда не укрылся покровительственный взгляд, который он бросил Хью. И с этой минуты секретарь уже не замечал толпы — глаза его не отрывались от сэра Джона.

Тот стоял на одном месте, не меняя позы, пока последний из бунтовщиков не скрылся за углом. А тогда сэр Джон преспокойно отколол кокарду со шляпы, бережно спрятал ее в карман — до следующего раза, угостился понюшкой табаку, закрыл табакерку и не спеша двинулся дальше. В эту минуту проезжавший мимо экипаж остановился, и женская рука опустила стекло. Сэр Джон мигом снова снял шляпу, подошел. После минутного разговора, во время которого он, видимо, с большим юмором описывал то, что произошло, он легко вскочил в карету, и она укатила.

Секретарь наблюдал все это с усмешкой, но другие мысли занимали его и скоро вытеснили из его памяти сэра Джона. Ему подали обед, но он не дотронулся до него и велел все унести. Он беспокойно шагал из угла в угол, то и дело поглядывая на часы, пытался читать, или уснуть, или смотреть в окно — и не мог. Так прошли четыре томительных часа. Когда стрелки на циферблате показали ему, как много прошло времени, он прокрался по лестнице на самый верх и, выйдя на крышу, сел там, лицом к востоку.

Он не ощущал прохладного ветра, овевавшего его разгоряченный лоб, не видел веселых лугов, к которым повернулся спиной, ни леса крыш и дымовых труб перед глазами, ни даже дыма и поднимавшегося тумана, сквозь который взор его тщетно пытался проникнуть. Он не слышал звонких криков игравших внизу детей и отдаленного шума городских улиц, не замечал свежего дыхания полей, которое, долетая до города, умирало здесь. Он все смотрел и смотрел куда-то вдаль, пока не стемнело. Внизу на улицах замерцали огоньки. Чем больше сгущался вечерний мрак, тем напряженнее вглядывался в него секретарь, тем больше разбирало его нетерпение.

— А в той стороне все так те темно! — бормотал он, как в лихорадке. — Негодяй! Где же обещанное тобой зарево?


Читать далее

Чарльз Диккенс. БАРНЕБИ РАДЖ
Предисловие 09.04.13
Глава первая 09.04.13
Глава вторая 09.04.13
Глава третья 09.04.13
Глава четвертая 09.04.13
Глава пятая 09.04.13
Глава шестая 09.04.13
Глава седьмая 09.04.13
Глава восьмая 09.04.13
Глава девятая 09.04.13
Глава десятая 09.04.13
Глава одиннадцатая 09.04.13
Глава двенадцатая 09.04.13
Глава тринадцатая 09.04.13
Глава четырнадцатая 09.04.13
Глава пятнадцатая 09.04.13
Глава шестнадцатая 09.04.13
Глава семнадцатая 09.04.13
Глава восемнадцатая 09.04.13
Глава девятнадцатая 09.04.13
Глава двадцатая 09.04.13
Глава двадцать первая 09.04.13
Глава двадцать вторая 09.04.13
Глава двадцать третья 09.04.13
Глава двадцать четвертая 09.04.13
Глава двадцать пятая 09.04.13
Глава двадцать шестая 09.04.13
Глава двадцать седьмая 09.04.13
Глава двадцать восьмая 09.04.13
Глава двадцать девятая 09.04.13
Глава тридцатая 09.04.13
Глава тридцать первая 09.04.13
Глава тридцать вторая 09.04.13
Глава тридцать третья 09.04.13
Глава тридцать четвертая 09.04.13
Глава тридцать пятая 09.04.13
Глава тридцать шестая 09.04.13
Глава тридцать седьмая 09.04.13
Глава тридцать восьмая 09.04.13
Глава тридцать девятая 09.04.13
Глава сороковая 09.04.13
Глава сорок первая 09.04.13
Глава сорок вторая 09.04.13
Глава сорок третья 09.04.13
Глава сорок четвертая 09.04.13
Глава сорок пятая 09.04.13
Глава сорок шестая 09.04.13
Глава сорок седьмая 09.04.13
Глава сорок восьмая 09.04.13
Глава сорок девятая 09.04.13
Глава пятидесятая 09.04.13
Глава пятьдесят первая 09.04.13
Глава пятьдесят вторая 09.04.13
Глава пятьдесят третья 09.04.13
Глава пятьдесят четвертая 09.04.13
Глава пятьдесят пятая 09.04.13
Глава пятьдесят шестая 09.04.13
Глава пятьдесят седьмая 09.04.13
Глава пятьдесят восьмая 09.04.13
Глава пятьдесят девятая 09.04.13
Глава шестидесятая 09.04.13
Глава шестьдесят первая 09.04.13
Глава шестьдесят вторая 09.04.13
Глава шестьдесят третья 09.04.13
Глава шестьдесят четвертая 09.04.13
Глава шестьдесят пятая 09.04.13
Глава шестьдесят шестая 09.04.13
Глава шестьдесят седьмая 09.04.13
Глава шестьдесят восьмая 09.04.13
Глава шестьдесят девятая 09.04.13
Глава семидесятая 09.04.13
Глава семьдесят первая 09.04.13
Глава семьдесят вторая 09.04.13
Глава семьдесят третья 09.04.13
Глава семьдесят четвертая 09.04.13
Глава семьдесят пятая 09.04.13
Глава семьдесят шестая 09.04.13
Глава семьдесят седьмая 09.04.13
Глава семьдесят восьмая 09.04.13
Глава семьдесят девятая 09.04.13
Глава восьмидесятая 09.04.13
Глава восемьдесят первая 09.04.13
Глава последняя 09.04.13
Комментарии 09.04.13
Глава пятьдесят третья

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть