Онлайн чтение книги Вне подозрений Below Suspicion
Глава 19

Теперь в библиотеке находились две силы, более опасные и изощренные, чем те, с которыми до сих пор когда-либо имели дело Джойс Эллис или Патрик Батлер. Ибо этими силами были два различных темперамента, которых подсознательно влекло друг другу, которые могли быть любовниками и даже супругами.

— Ну? — осведомилась Джойс хорошо знакомым Батлеру спокойным голосом, правда с едва уловимым оттенком насмешки.

— Это я тоже знал, — ответил Батлер, коснувшись диктофона.

— Знали? — с легким недоверием переспросила Джойс.

— Конечно! — Батлер вскочил.

— Вам меня не напугать, мистер Батлер. Могу я сесть?

Она придвинула другое кожаное кресло так, чтобы оба сидели спиной к камину, видя при этом лица друг друга. В очаге трещали поленья. Джойс, опершись обнаженным локтем на подлокотник кресла, подпирала ладонью подбородок. Глядя на ее улыбку Моны Лизы под темными волосами и складки платья огненного цвета, обрисовывающие фигуру, Батлер почувствовал, что гнев вспыхивает в нем с новой силой.

— Когда я увидел вас в Холлоуэе, — сказал он, живо припоминая маленькую комнату с багровым небом за окном, — то мысленно пришел к выводу, что вы чертовски чувственная и страстная натура…

Джойс улыбнулась.

— А также, — продолжал Батлер, — что вы ловкая и законченная лгунья, чьи слезы выглядят почти как настоящие. Но при такой респектабельности и ангельской внешности вы бы не признались в своей вине даже вашему защитнику. Короче говоря, я сразу понял, что вы виновны, как сам дьявол. Разве я не говорил вам, что никогда не ошибаюсь? Но, — добавил он, глядя в странные серые глаза Джойс, — мне следовало обратить внимание на кое-что еще. Помните, дорогая? Мы сидели друг против друга за маленьким столиком с голой крышкой. Я говорил о смерти миссис Тейлор, а вы рисовали на столе пальцем. Сначала вы прочертили вертикальную линию, а потом поперечную горизонтальную у нижнего конца вертикальной. Перевернутый крест — символ Сатаны! Вы сделали это у меня на глазах, а потом повторили, думая, что я не знаю, о чем это свидетельствует.

— Да, — согласилась Джойс, полузакрыв глаза. Ее щеки пылали.

Батлер наблюдал за ней. Он не собирался напоминать, что доктор Фелл тоже посетил ее в тюрьме, отметил ту же привычку и сообщил об этом ему. В час своего триумфа он предпочитал помалкивать о докторе Фелле.

— Я молилась своему божеству. — Лицо Джойс вновь стало спокойным. — Вы верите в Бога и силу Добра?

— Да.

— Значит, вы должны верить в Сатану и силу Зла, — просто сказала Джойс. — Они неразделимы. Разве я не говорила вам, что я дочь священника?

— Говорили. И о том, какой скучной и ужасной была ваша жизнь.

— Поклонение Богу скучно и утомительно. А поклонение Сатане… — она провела руками по своему телу, — дарует огонь, безумие и радость. Он истинное божество, но еще большим божеством был для меня…

— Ричард Реншо? — осведомился Батлер. — Человек, походивший на меня?

— Да. — Улыбка Джойс стала злой.

Батлер ощутил легкую тошноту.

— Любой, у кого функционируют все пять чувств, — процитировал он доктора Фелла, — должен был понять по ситуации в доме миссис Тейлор, что вы были одним из главных членов секты сатанистов. Вы сами говорили мне, что прожили там почти два года. Миссис Тейлор, одинокая старуха-сатир, у которой было так мало друзей, и вы, недовольная убогой жизнью. Было очевидно, что она уже давно нашептывала вам о радостях «старой религии», как гораздо позже нашептывала Люсии Реншо.

В «Приорате» ощущалась атмосфера преисподней. Я сам обратил на нее внимание во время двух визитов туда. Она таилась в углах, отравляя воздух. Во время второго визита, когда я встретил полицейского, я увидел на столе в холле два серебряных канделябра — такие же, как в доме Реншо, и, вероятно, тоже со следами черного воска. А когда вы пришли в мой дом этим вечером, то наверняка заметили ящик с книгами в коридоре?

— Да, но я не стала их разглядывать.

— Это книги о колдовстве. Многие из них лежали на виду в доме миссис Тейлор, где любой из его обитателей мог их прочитать. Я имею в виду образованных обитателей — мы можем исключить чету Гриффитс и кухарку. Доктор Бирс знал, что там что-то не так. И тем не менее вы уверяли меня, что два года ничего не замечали и считали миссис Тейлор обычной старой леди, которая вам нравилась.

Взгляд Джойс, контрастируя с бесхитростным лицом дочери священника, стал жестким, а ногти начали царапать кожаные подлокотники кресла.

— Сказать вам, что произошло ночью 22 февраля, когда умерла миссис Тейлор? — спросил Батлер. — Это очень просто.

Повернувшись, он бросил в камин сигарету.

— Вы не собирались убивать миссис Тейлор — во всяком случае, пока. Той ночью вы вышли из дома, чтобы отравить Дика Реншо.

— Почему? — Слово плеснуло в него, как кислота.

— В основном, — ответил Батлер, — потому, что он бросил вас, как бросил многих других женщин.

Он молчал, покуда пальцы Джойс на подлокотниках не стали неподвижными.

— Но с тех пор, как это произошло, вы поняли, что после его смерти можете приобрести контроль над сатанистской сектой — а это сулило прибыль, дорогая моя. На пути у вас стояла только старая миссис Тейлор.

Батлер склонился вперед.

— Вас вообще не было в доме миссис Тейлор примерно с половины десятого вечера 22 февраля до половины второго ночи. Вы отправились в дом Дика Реншо, в Хампстеде отравить воду в его графине, зная, что он в отъезде. Вот в чем секрет, в результате которого вас едва не повесили за не ту смерть.

Он снова откинулся на спинку кресла. Джойс оставалась неподвижной.

— Подтверждения? — продолжал Батлер. — Они повсюду. Уильям и Алиса Гриффитс, кучер-садовник и служанка, клялись, что слышали, как около полуночи задняя дверь хлопала от сильного ветра. Потом они сказали, что замок, очевидно, защелкнулся — что было истинной правдой — и дверь перестала хлопать. Я не подстрекал их. Они были правдивыми свидетелями.

Конечно, вы не могли уйти через парадную дверь. Я обратил внимание, что на ней есть не только замок, но также засов и цепочка. Как бы вы тогда могли вернуться, дорогая моя?

Каждый раз, когда он произносил слово «дорогая» — с дублинским акцентом или без него, — это производило на нее какой-то странный эффект.

— В половине десятого вы взяли сурьму в банке из-под соли Немо в конюшне, отнесли ее в свою комнату и насыпали достаточное количество, чтобы отравить Реншо, в бумажный пакет или еще куда-нибудь. Банку вы спрятали у себя в спальне. Потом вы вышли из дома через заднюю дверь — взяв с собой ключ по вполне понятной причине — но, сердце мое, забыли ее запереть.

Батлер сделал паузу.

— И что же произошло в ту бурную, ветреную ночь? Давай те на некоторое время отвлечемся от вас и переключимся на старую миссис Тейлор, пыхтящую от злости в своей кровати из-за отсутствия соли Немо. — Его тон стал ироничным. — Переключимся на миссис Тейлор, которая в минуту гнева назвала вас тем, что на суде деликатно именовали «скверным словом, обозначающим уличную девку». Но воздадим вам должное, милая моя. Вам незачем бродить по улицам в поисках клиентов.

Джойс улыбалась искренней улыбкой — ее щеки раскраснелись, а глаза блестели. На шее у нее висела тонкая серебряная цепочка, концы которой скрывались за вырезом огненного платья. Она медленно извлекла цепочку с прикрепленным к ней маленьким перевернутым крестиком из слоновой кости, который прижала к губам.

— Я поклоняюсь ему! — объяснила Джойс в экстазе.

Потрескивающее в камине пламя усиливало румянец на ее щеках. Батлер с внутренней дрожью чувствовал, что девушка одержима дьяволом в самом древнем смысле этого термина. Но его мысли вновь перенеслись к старой толстой миссис Тейлор с ее крашеными волосами, которая обучала Джойс сатанинскому культу, как ведьма, читающая вслух «Гримуар».[43]«Гримуар» (фр. grimoir — чертовщина) — так назывались средневековые книги об оккультизме.

— От доктора Бирса, — продолжал он, — мы получили информацию, которая показалась доктору Фе… показалась мне самой важной из услышанного вчера вечером. Когда миссис Тейлор думала, что кто-то спрятал что-то от нее, она могла перерыть весь дом.

Ответа не последовало.

— Миссис Тейлор сидела в своей кровати, — снова заговорил Батлер, — думая о соли Немо. Вы сами говорили, что она ругала вас из-за этого в половине восьмого, и вы ей не ответили. Это продолжалось и позже. Во всем доме нет соли Немо? Невероятно! Значит, кто-то спрятал банку! Кто мог это сделать? Очевидно, вы.

Далее я позволю себе пофантазировать. Миссис Тейлор позвонила в звонок и, не получив ответа, вскоре спустилась в вашу комнату. Ее не удивило, что вас там не оказалось — вы могли уйти в часовню. Но она обыскала комнату и нашла банку с этикеткой «Соль Немо» и похожим на этот медикамент кристаллическим порошком внутри.

Как вы помните, на банке были ваши и ее отпечатки пальцев, но на стакане — только ее. Она растворила дозу в воде и умерла в своей кровати, в страшных мучениях.

Батлер не смотрел на Джойс, которая вернула опрокинутый крест в вырез платья. Будучи не в силах справиться с бешеной яростью, он вскочил на ноги.

— А теперь, дорогая моя, давайте проследим, что вы делали той самой ночью с 22 на 23 февраля, ровно месяц назад. — Батлер судорожно глотнул. — Черт бы вас побрал!

Как ни странно, Джойс выглядела довольной.

— Вы знали Люсию Реншо?

Выражение лица девушки изменилось.

— Не очень хорошо, — ответила она. — На процессе Люсия казалась мне довольно простодушной, несмотря на косметику. А потом я не думала о ней, пока…

Батлер едва слышал ее.

— Мне и в голову не приходило, что все доказательства, свидетельствующие против нее, о которых я думал или говорил в этот диктофон, — он указал на него, — в той же степени — даже в куда большей — применимы к вам! Ладно, вернемся к вашим действиям той ночью. Как вы добрались из Бэлема в Хампстед и обратно? Конечно, на метро. В доме Реншо у вас был друг и информатор, сообщавший вам по телефону обо всем, что там происходит…

— Кто?

— Китти Оуэн. Она явно не любит Люсию — видели бы вы, как она один раз посмотрела на нее в моем присутствии! Но вас Китти обожает, как школьница. Ради вас она готова на все. Тем не менее я мог бы поклясться, что Китти ничего не знала о вашем визите в дом Дика Реншо той ночью. Она только передавала вам информацию. Доказательства? Вы услышите их позже.

Вы знали, что в ту ночь в «Доме аббата» не будет никого, кроме Люсии, которая спала не в комнате мужа, а в другой спальне на галерее. Вы знали, что за день до того Дик Реншо отправился в поездку разведать ситуацию в отдаленных городах, которые предназначались для отравлений, совершаемых сектой. И вы считали, что Реншо вернется через день или два.

Так считали все — Люсия говорила нам об этом. Даже мисс Кэннон не стала убирать в его комнате и менять воду в графине перед его возвращением. Поэтому вы пробрались в дом, пользуясь тем, что в задней двери был замок «Грирсон», как у миссис Тейлор, и растворили смертельную дозу сурьмы в графине Реншо почти за месяц до того, как он выпил ее.

Картина меняется. Все опрокидывается вверх дном, как дьявольский крест, который вы носите. Фактически вы нарисовали перевернутые кресты на пыльном подоконнике тогда же, когда отравили воду в графине.

Батлер умолк и опустился в кресло.

Его гнев иссякал, а голос становился спокойным и саркастическим. Джойс Эллис улыбалась ему, словно не думая об убийстве.

— Той ночью все действительно происходило именно так, — заговорила она. — Я вернулась домой последним поездом метро, чувствуя приятную сонливость. Заперев заднюю дверь, я оставила ключ в замке и даже не вспоминала о банке с сурьмой, ложась спать. Но следующим утром, когда я впустила в дом Алису…

— Вероятно, вы испытали шок? — вежливо осведомился Батлер.

— Ужасный шок! — подтвердила Джойс.

Она устремила на него простодушный взгляд серых глаз, слегка приоткрыв рот, как в тюрьме Холлоуэй. Искренность этого взгляда потрясла Батлера.

Но он не понимал, что в душе она ликовала, восторгаясь своей способностью надевать различные маски. Это было частью ее религии.

— Помните, — продолжала Джойс своим мягким голосом, — Алиса Гриффитс заявила в суде, что, обнаружив тело миссис Тейлор, она побежала «в задний коридор» и крикнула кухарке: «Ради бога, иди сюда! Случилось что-то ужасное!» Задний коридор и лестница находятся рядом с моей спальней. Услышав это, я сразу вспомнила о банке с сурьмой, которую спрятала в своей комнате. Банка исчезла, и я поняла, что произошло. Когда звонок начал звонить, я…

— Вы не знали, что делать, бедное невинное дитя?

В глазах Джойс мелькнуло торжество.

— С вашей стороны было очень умно объяснить мои слова: «В чем дело? Она умерла?» — и так заморочить голову Алисе и Эмме, что они больше не были уверены, прикасалась я тем утром к банке или нет. Я бы до такого не додумалась. Но как только я встретилась с вами, я сразу поняла, что вы добьетесь моего оправдания.

— Почему, дорогая моя?

— Из-за вашей самоуверенности. Вы обращались со мной почти как…

— Как Дик Реншо?

— Да, как эта грязная свинья! — Джойс коснулась перевернутого крестика, чтобы успокоиться. — Но, конечно, я не могла рассказать вам больше, чем рассказала полиции, о том, где действительно была в ночь смерти миссис Тейлор. Какой толк от меня и от учения моего Повелителя, если все уверены, что я говорю правду? Поэтому я согласилась сказать то, что вы мне велели. В суде был ужасный момент — вы заметили, как я расстроилась? — когда Алиса поведала о хлопавшей двери. Конечно, я думала, что не убила Дика, но меня могли связать с нашими священными ритуалами в часовне.

— Знаете, — сказал Батлер, — я бы хотел прочитать ваши мысли.

Джойс склонилась вперед — выражение ее лица не имело ничего общего с мыслями об убийстве.

— А я бы хотела прочитать ваши, — сказала она.

Эта женщина обладала поистине гипнотической или наркотической притягательностью. «Мы будем спасены через плоть», — гласил ритуал черной мессы. Какой-то момент Батлер боролся с наваждением.

— Я имею в виду… — Он оборвал фразу. — Полиция подозревала вас с самого начала. Через неделю вас арестовали, а до того вы находились под наблюдением на случай, если вы нанесете кому-нибудь визит. Вы пытались связаться с кем-то по телефону?

— Я звонила Китти. Дик сам привлек ее в секту, но она любила меня. Я спросила Китти, вернулся ли мистер Реншо. Китти ответила, что нет, но что он обязательно вернется до конца недели. Я предупредила ее, что воду в том графине нельзя менять ни под каким видом.

— Так я и думал! — воскликнул Батлер. — Вы не могли позвонить Китти и не осмеливались увидеться с ней после ареста. Но вам позволили читать газеты, а в них не было ни слова о смерти Реншо. Естественно, вы решили, что воду вылили, что вполне могло случиться.

— О да. Я боялась, что он не умер…

— Иными словами, вы считали себя невиновной. Сознание вины никогда вас не тревожило. Про себя вы могли негодовать на иронию судьбы и ее несправедливость, как делали вслух в разговоре со мной. Но — разрази меня гром, как говорит один мой друг — больше ничего вас не беспокоило. Если бы кто-то мог записать ваши мысли в тюрьме и во время процесса, то в детективном романе они выглядели бы абсолютно честными. Но не после суда, когда любая дневная газета сообщила бы вам о смерти Реншо.

— Что за странная фраза! — улыбнулась Джойс. — Но меня ужасно к вам влекло. Мне хотелось быть рядом с вами. А разве вы никогда не находили меня привлекательной?

Батлер, мысленно сражавшийся с тенями, поднялся с кресла.

— Я видел вас во сне прошлой ночью. — Признание вырвалось у него помимо воли.

Девушка тоже встала. Они стояли так близко, что могли коснуться друг друга. Джойс придвинулась еще ближе.

— Вот как? И что же именно вы видели?

— Во сне я целовал вас, как до того целовал Люсию.

— Только целовали? — пробормотала Джойс. — Какие же у вас скучные сны.

— А когда я обнимал Люсию… — желание обнять Джойс было почти непреодолимым, — то думал о вас.

Розовые губки скривились.

— Почему?

— Потому что в глубине души я знал — или можете назвать это каким угодно дурацким современным термином, — что вы убийца, и я должен вас забыть. Но до сегодняшнего вечера я не догадывался, что вы занимались массовыми отравлениями ради прибыли, хотя мы вышли на след сатанистской секты в первый же вечер после вашего оправдания.

Любое упоминание о секте, факт существования которой Джойс стремилась сохранить в тайне, даже рискуя жизнью, сразу делало ее холодной и настороженной.

— Вы сказали «мы». Кто вышел на след, кроме вас?

— Честное слово, дорогая, я выразился фигурально! Никто не знает о секте, кроме меня.

Джойс облегченно вздохнула.

— Так о чем вы говорили?

— Я отправился в дом Люсии в Хампстеде и обнаружил там черный свечной воск и перевернутые кресты, а также услышал упоминание о красных подвязках…

Во время короткой паузы в голове у него промелькнуло все, что доктор Фелл говорил ему тем вечером.

Прибыв в дом Люсии во вторник вскоре после Батлера, доктор Фелл уже понимал подлинный смысл происходившего в суде. «Сэр, должным образом никто не обдумал доказательства». «Обе стороны смотрят на ветки в поисках корней и роются под землей в поисках веток». Джойс Эллис была невиновна в смерти миссис Тейлор, потому что ее не было дома. Где же она была? Джойс бы объяснила это, не будь ее миссия настолько смертоносной, что она не осмелилась рисковать, пускаясь в объяснения. Что это за миссия? Ну, Уильям Гриффитс заявил, что из банки взяли две большие дозы сурьмы… «Не могу сказать, что я был удивлен, услышав потом об отравлении мистера Реншо, — промолвил доктор Фелл. — Я ожидал, что кто-то будет убит. Это было, по крайней мере, вероятным!»

Но доктора выбило из колеи, заставив бормотать, стонать и корчить гримасы, заявление Люсии, что графин с водой, убившей Дика Реншо, был ополоснут и наполнен заново перед его смертью. Значит, Джойс не могла это сделать…

Пробудившись от размышлений, Батлер снова обратился к девушке:

— Однако версия, что вы не могли отравить Реншо, так как находились в тюрьме, была опровергнута после обследования графина на столике у его кровати.

— Каким образом?

— На донышке оставалась вода. И она была несвежей.

— Несвежей?

— Да. Полной крошечных пузырьков, которые собираются в воде, когда она стоит несколько дней или даже недель. Могли они образоваться за двадцать четыре часа, прошедшие с тех пор, как Китти якобы заново наполнила графин? Это не казалось возможным, учитывая стакан, надетый на горлышко и оберегавший воду. В любом случае, в доме миссис Тейлор провели эксперимент. Графин с перевернутым стаканом на горлышке оставили на двадцать четыре часа. После этого вода в нем была кристально чистой, без единого пузырька. Она оставалась бы свежей еще долгое время.

В воображении Батлера эхом отзывались голоса в темном доме.

«Что вы там видите?» — «Рад сообщить, что абсолютно ничего!» — «Но яд…» — «Эксперимент не имел ничего общего с ядом!»

Батлер зажег сигарету. У него дрожали руки, но голос звучал спокойно.

— Вода в графине Дика Реншо простояла очень долго. Если сопоставить этот факт с некоторыми странными чертами вашего дела, он начинает выглядеть более чем странным. Но как вода в этом графине могла быть несвежей, если Китти ополаскивала его?

Дело в том, милая моя, что я сначала слегка неверно интерпретировал факты. Я знал, что Китти подменила графин, пользуясь корзиной для вязания как прикрытием. Но я в упор смотрел на правду, не видя ее.

Вереду 19 марта пришла телеграмма, сообщающая, что Реншо вернется домой поздно вечером. Необходимо было убрать комнату и заново наполнить графин. Но Китти, безукоризненно следовавшая вашим указаниям, данным за неделю до того, не стала бы менять воду. Что же она сделала?

— Китти рассказала мне, — холодно произнесла Джойс. — Она предана не только мне, но и ему.

— Ему?

Джойс снова достала перевернутый крест и поцеловала его.

— Китти, — сказал Батлер, — принесла в вязальной корзине из другой спальни графин, наполненный чистой водой. Направляясь в ванную, она поставила в корзину графин с несвежей отравленной водой. В ванной она опустошила, ополоснула и наполнила заново графин с чистой водой. Его она вернула в корзину, а на столик поставила прежний графин с отравленной водой. Разве я не говорил вам, — с сарказмом добавил он, — что мы видели все доказательства перевернутыми вверх дном?

Джойс засмеялась.

— Дик Реншо вернулся домой в дурном настроении. Более того, он поскандалил с Люсией. В результате он не заметил, что пьет несвежую воду. — Куривший сигарету короткими нервными затяжками Батлер бросил ее в камин. — Реншо думал, что это сделала Люсия. И большинство людей считало, что вы вне подозрений.

В суде вас оправдали по обвинению в убийстве миссис Тейлор. — Батлер воздержался от упоминания, что доктор Фелл постоянно твердил о ее невиновности в том, что он даже именовал не «убийством», а «смертью». — Поэтому, когда убили Реншо, большинство, естественно, считало вас невиновной в обеих смертях.

Но не забывайте о Китти Оуэн! Независимо от того, догадывалась ли она раньше, что вода отравлена, после смерти Реншо она в этом не сомневалась. Но Китти оставалась лояльной! Она уже оказала вам услугу, когда за три ночи до гибели Реншо в часовне должна была состояться черная месса.

Джойс, опустившись в кресло рядом с объемистой сумкой, сразу напряглась.

— Откуда вы знаете, что должна была состояться…

— Пятна черного воска были свежими, — прервал Батлер. — А какая ночь была наиболее подходящей? Черная месса пародирует христианский ритуал, не так ли? 16-го числа было воскресенье.

Не знаю, почему Реншо не вернулся служить мессу — вероятно, этого мы не узнаем никогда. Миссис Тейлор, его первая помощница, была мертва. Вы, следующая по рангу, находились в тюрьме. Для церемонии не хватало священника, даже если бы черные свечи горели на алтаре, а статуэтка божества в козлином облике была извлечена из шкафа. Кто-то должен был пойти в часовню и сообщить прихожанам в масках, что церемония не состоится.

Кто мог это сделать? Конечно, Китти! Она была близка к двум из трех лидеров. А канделябры являлись личной собственностью — Реншо и миссис Тейлор нравилось держать по паре у себя дома. О, Китти всегда была готова продемонстрировать свое превосходство над Люсией Реншо!

— Вы не правы, говоря, что я делала это ради денег, — сказала Джойс. — Я бы использовала деньги для службы ему.

Она опять коснулась креста. Застывшая на ее лице полуулыбка начинала нервировать Батлера. Он прошел мимо диктофона и встал спиной к догорающему огню.

— Когда вас оправдали 20-го числа, — спросил он, — что вы сделали, уйдя из кафе? Связались с Люком Парсонсом, Золотозубым или с обоими?

— Золотозубым? О, вы имеете в виду бедного Джорджа! Да, я позвонила обоим. Но я думала о вас.

— Тогда — может быть. Но на следующее утро, когда вы пришли ко мне, а я бесцеремонно вас выставил, вы не начали меня ненавидеть?

— Возможно, я была немного раздосадована.

— Не по этой ли причине вы поручили Золотозубому и Эму атаковать меня с кастетами вчера вечером?

— Я об этом сожалею. Вы рассердили меня.

— Вчера, во второй половине дня, — каждое слово Батлера звучало как удар хлыстом, но без какого-либо видимого эффекта, — я посетил Люка Парсонса и с помощью подкупа (это обошлось мне в двести фунтов) выудил у него сведения о том, где я могу найти Золотозубого и Эма. Разве Парсонс не позвонил вам сразу после этого и не признался, что сделал это?

— Да.

Джойс лениво откинулась назад, свет бра поблескивал на ее гладких черных волосах, лицо было абсолютно безмятежным, если не считать едва заметных движений губ и глаз.

— Поэтому его убили?

— Человек, который предает вас в мелочах, — Джойс смотрела на Батлера в упор, прижимая к груди перевернутый крест, — предаст во всем. — Серые глаза широко открылись. — Таков закон веры.

— Это было чисто женское преступление. Люк Парсонс был стар, напуган и не отличался силой. Мужчина схватил бы его за горло спереди или сзади, а женщина сначала оглушила, а потом воспользовалась подвязкой в качестве удавки. Вы наслаждались, убивая его?

— Это было необходимо.

— А он был членом вашей… секты?

— Ну, вы ведь понимаете, что частный детектив может быть полезен, когда нужна информация о людях.

— А Золотозубый?

— Джордж? О, Джордж был моим очень личным другом. — Улыбка Джойс говорила о многом. Затем ее лицо омрачилось. — Но я никогда не думала… — Она оборвала фразу. — Когда он снимал золотые коронки, которые надевал для маскировки, то становился довольно привлекательным.

— Вы не слишком разборчивы, верно?

— Не будьте ревнивым. Я же не ревную к бедной глупой Люсии. Моим самым ужасным поступком… — Джойс пришла бы в ярость, если бы не ее поразительное самообладание, — был приказ Джорджу поджечь храм под часовней.

— Тогда почему вы это сделали?

— Люсия собиралась туда с вами, не так ли? Один из людей Джорджа нашел в клубе ее сумочку с ключом и прикрепленным к нему картонным ярлычком. Он сообщил Джорджу, хотя ничего не понял, а Джордж позвонил мне, и…

Теперь Джойс с трудом контролировала себя.

— Джордж не знал, что вы в Бэлеме. Но он увидел свет за ставнями и заподозрил неладное. Тогда он пошел в часовню забрать самые опасные документы и… сделать все остальное. Пожар. Это ужасно! Но что мне оставалось? Я знала, что Люсия уже что-то подозревает. Я видела, как в зале суда, когда доктор Бирс говорил о нездоровой атмосфере в «Приорате», она встала и подала ему знак умолкнуть. Но я не догадывалась, сколько ей известно…

— Люсия ничего не знала, — прервал Батлер. — Если бы не доктор Фе… если бы не я, мы бы могли никогда не найти потайной люк для спуска вниз.

Несколько секунд Джойс оставалась неподвижной.

— Вы лжете. — Она улыбнулась.

— Нет.

— Я должна вас ненавидеть. — Джойс задумчиво смотрела на Батлера — ее неподвижные глаза притягивали его, как огонь притягивает ребенка. — Но я не могу — никогда не могла. Сейчас я чувствую то же, что тогда в кафе. Только… еще сильнее. Я поняла это, как только увидела вас снова.

Улыбка Джойс была ослепительной и одновременно жестокой.

— Вы получали много удовольствия от Люсии, — нежно спросила она, — если постоянно думали обо мне?

— Я не говорил, что думал о вас постоянно! Это было всего лишь…

Ее взгляд снова заставил его умолкнуть.

— Я уверена, что вы не выдадите меня, — сказала Джойс. — Потому что я всегда знала, что вы один из нас.

— Один из вас? Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете?

— Вы думаете, что это не так, и притворяетесь шокированным. Но загляните в вашу подлинную сущность, и вы увидите, правда ли это.

Джойс встала с кресла и медленно подошла к Батлеру.

— В глубине души вы не сомневаетесь, — шепнула она, — что он существует.

— Не болтайте вздор! Ваш Сатана — аллегорический миф, представляющий…

— Тогда почему вы его боитесь? — осведомилась Джойс. — Почему ваши церкви боятся его? Почему они единодушно его проклинают, но ничего не могут с ним поделать? Почему он всегда остается непобедимым?

Патрик Батлер утратил дар речи. Аромат волос и плоти Джойс, ее близость, ощущение дьявольской власти, исходящее от нее… Он чувствовал, что в этом мире ему не нужно ничего, кроме Джойс Эллис.

— Вы думаете, — с трудом вымолвил Батлер, — что я стану соперником Золотозубого?

— Джорджа? — Джойс засмеялась. — Джордж вас никогда не потревожит. Он мертв.

— Мертв?! — Рука Батлера соскользнула с плеча Джойс, словно оно обожгло ее. — Как он умер?

— О, дорогой, разве это имеет значение?

— Вероятно, нет. И все-таки как?

Джойс опустила голову. В ее голосе звучало искреннее раскаяние.

— Прошлой ночью я разозлилась на вас из-за того, что вы забрали эти бумаги. Теперь я не сержусь! Но я… я велела Джорджу приклеить утром записки к вашим окнам. Ему это не понравилось, но он это сделал.

— Ну?

— Вы послали ему оскорбительную телеграмму — она была очень оскорбительной, дорогой! — подстрекая прийти сюда с оружием. Я все еще сердилась, поэтому сказала, чтобы он так и сделал. Но он не захотел.

— Что вы имеете в виду? Отвечайте!

— Дорогой, это так забавно! — Послышался смех, в котором, однако, звучало легкое недоумение. Джойс Эллис, которая могла надеть любую маску и имитировать любой голос, заговорила на чистейшем кокни, какой можно услышан, на Коммершл-роуд. Казалось, в комнате говорил сам Золотозубый. — «Он сказал мне, что я дрался честно, что не станет выдвигать против меня никаких обвинений, и сдержал слово. Батлер настоящий джентльмен, и я не поступлю с ним грязно, даже если ты прикончишь меня за это».

Наступило молчание. Батлер судорожно глотнул.

— И что произошло? — спросил он.

Джойс пожала плечами:

— Ну, естественно… он умер.

Тревожное ощущение от того, как дрогнули плечи Батлера, и как напряглось его тело, проникло сквозь сонную дымку, обволакивающую чувства Джойс. Она медленно попятилась к креслу, ее глаза расширились от удивления. Прошло несколько секунд, прежде чем Батлер заговорил.

— Ты свинья! — негромко произнес он.

Изумление Джойс усилилось.

— Что-то не так, дорогой?

— Я не знаю, где сейчас Золотозубый, но хотел бы пожать ему руку и выпить с ним. Этот вечно ухмыляющийся рыжий боксер был настоящим спортсменом — то есть принадлежал к лучшей породе в мире. А ты убила его!

— Дорогой, я никогда не думала…

— Это верно. Ты никогда не думала.

Патрик Батлер не видел никакой иронии судьбы в том, что испытывал симпатию и сочувствие к Золотозубому, которого еще недавно ненавидел больше всех на свете. Его голос звучал хрипло, а в глазах ощущалось жжение. Протянув руку, он с грохотом сбросил диктофон на пол.

— А теперь, моя прекрасная ведьмочка, — рявкнул Батлер, — я скажу тебе кое-что! Ты думаешь, я единственный, у кого есть доказательства против тебя? Ну так ты ошибаешься!

— О чем ты?

— Доктор Фелл знает все. Суперинтендент Хэдли и вся полиция тоже. У меня нет твоих бумаг — они в Скотленд-Ярде. Догадываешься, что произойдет завтра утром?

Джойс вскочила с кресла, рывком схватила сумку. Смотреть на ее лицо теперь было не слишком приятно.

— Китти Оуэн отвезут в Ярд для допроса, — продолжал Батлер. — В этих бумагах нет ничего против тебя. Но показания Китти изобличат тебя с головой. Да, она тебе предана и верит в ваш сатанистский вздор. Но Китти молода и после восемнадцати часов допроса расколется как щепка. — Он щелкнул пальцами. — И знаешь, что случится с тобой тогда? Тебя повесят в Холлоуэе, откуда ты недавно вышла!

Джойс, рывшаяся в сумке, попятилась, остановившись в десяти футах от него. В ее руке он увидел мелкокалиберный пистолет.

— Тебе будет интересно узнать, — сказал Батлер, отбросив назад правую полу халата, — что я уже некоторое время держу тебя под прицелом моего «уэбли».

Джойс что-то крикнула — впоследствии Батлер не мог вспомнить ее слова. Несколько секунд он смотрел на нее, потом, презирая самого себя, швырнул револьвер в кожаное кресло.

— Пропади ты пропадом! — огрызнулся он, с отнюдь не притворным дублинским акцентом. — Я не могу стрелять в женщину!

Теперь Джойс целилась в него.

— Так ты знал, что я убийца? — крикнула она.

Патрик Батлер, стоя спиной к камину, выпрямился в полный рост.

— Разве я не говорил вам, — вежливо осведомился он, — что никогда не ошибаюсь?

Батлер отвешивал поклон в насмешливом стиле XVIII века, когда Джойс дважды выстрелила ему в грудь.