Онлайн чтение книги Без гроша в кармане
ГЛАВА 16

Оскорбление. — Кто выиграет? — Появление Нэба Ренджера. — Протестантский пастор со странным прозвищем «Вильям Соленая Селедка». — Спасена еще раз! — Бедный Пиф!.. Бедный Паф!.. Бедный Снеговик!.. Лучше умереть!.. — Бессребреник хочет убить миссис Клавдию.

— Да… да… отлично… бросим жребий.

Доведенная до отчаяния, миссис Клавдия пыталась протестовать, но обезумевшие пьяницы не слушали, не понимали ее. Она кричала:

— Как вы смеете так распоряжаться мною!.. Это низость!

Золотоискатели шумно пили за ее здоровье, за здоровье ее будущего мужа, будущей семьи.

Сэму, хозяину салуна, с трудом удалось освободиться от жестокой пытки, придуманной ковбоями. Распространяя запах горелого мяса, корчась от боли, он сел было в кадку с холодной водой, но раб слова, данного Желтой Птице, скоро снова вылез и, переодевшись, попытался заступиться за миссис Клавдию. Ему закрыли рот ударом приклада, пригрозив:

— Молчи!.. Иначе повесим!

А один из ковбоев прибавил:

— Лопух ты, право!.. Отчего бы и тебе не попытать счастья?

Отравитель подумал про себя:

«В конце концов он, может быть, и прав… Чем я не приличный муж для нее? »

Во время переговоров, шуток и возлияний все для лотереи было приготовлено.

Трусливый Дик-Бэби, все время где-то прятавшийся, тоже, наконец, решился подойти к шумной толпе и вразумить ее; но одного слова хватило, чтобы заставить его замолчать.

Кто-то из золотоискателей без дальнейших церемоний приказал экс-адвокату:

— Эй ты, чертов писака, Дик-Бэби! Иди сюда!

— Что надо?

— Ты знаешь нас всех?

— Да.

— Ну, так напиши наши имена на отдельных бумажках.

— Да вас очень много!

— Если не справишься в четверть часа, заставлю проглотить до самой ручки мой охотничий нож!

Угроза и уверенность, что она будет приведена в исполнение, придали Дику проворства, которого тот сам не знал за собой. Однако, чтобы несколько выиграть время, он прибегнул к довольно оригинальной уловке.

Взобравшись на конторку Сэма и положив на колени доску, грамотей писал карандашом на клочках бумаги по пяти, по десяти раз кряду одни и те же имена. Так, на долю Сэма пришлось не менее тридцати билетиков; на него самого, Дика-Бэби, штук двадцать пять. Ловкач быстрым взглядом окидывал толпу и снова принимался строчить, будто припоминая клички тех, кто мелькал перед глазами.

Сложив билетики, он бросил их в котелок, где обыкновенно варили пунш. Никому и в голову не пришло заподозрить обман, вследствие которого так увеличились шансы некоторых стать супругом нефтяной королевы.

Золотоискателей было человек пятьсот. В двенадцать минут импровизированный секретарь выполнил возложенное на него поручение. В котелке лежала груда свернутых бумажек.

Чей-то голос крикнул:

— Кто будет вынимать записки?

— Конечно, сам Дик-Бэби, — послышалось из толпы.

— Да, да! Дик-Бэби, писака, бумагомаратель, библиотечная крыса… Ну, скорей!

Дик схватил котелок, сильно встряхнул его, перемешал бумажки рукой, как ложкой.

— Да кончишь ли ты, мошенник!

В то время миссис Клавдия, вся бледная, стиснув зубы от стыда и отвращения, думала:

«Негодяи, делают из меня игрушку! Из меня, женщины, американки! И некому отомстить!»

Она встала и хотела выйти из окружения пьяниц, но не тут-то было. Негодяи сомкнулись и оставались неподвижными, как стена. У нее брызнули из глаз слезы бешенства.

— Невеста со слезами нетерпения ждет мужа, — заметил какой-то шутник.

— Дик-Бэби виноват в этом… Ну же, скорей, не то отрежем тебе уши.

Он погрузил руку в кучу бумажек и вытащил одну, держа ее бережно между указательным и большим пальцем, точно бабочку за крылья.

— Ах! — вырвалось вдруг у присмиревшей толпы.

Дик медленно развернул бумажку и прочел резким голосом:

— Нэб Ренджер!..

Раздались восклицания.

— Нэб!.. Бродяга… потрошитель… охотник за скальпами… палач индейцев… великан… первый красавец всего прииска!.. Будь здоров, Нэб!.. И с невестой!

Толпа раздвинулась, и из нее выступил вперед гигант, на голову выше всех присутствующих — один из тех уроженцев Кентукки, которые, характеризуя сами себя, говорят, что они наполовину крокодилы, наполовину лошади. Это был настоящий разбойник, хваставший тем, что нет злодейства, которого он не совершил, и державший в страхе весь прииск. В криках, встретивших его имя, слышалось как бы поклонение.

Человек этот имел действительно устрашающий вид. От его охотничьей блузы и кожаных панталон, обшитых, как у индейца, бахромой, сильно пахло козлом. Сапоги были сделаны из кожи, снятой с задних ног жеребенка. (Изготавливаются они так: теплая окровавленная кожа сдирается с животного; человек всовывает ноги до бедра в эти мешки, привязывает их ремнями и дает высохнуть. Они принимают форму ноги. Обыкновенно эти сапоги снимаются только тогда, когда понадобятся новые.)

Гигант приближался к женщине, тяжело смеясь, как медведь, напившийся перебродившего кленового сока.

Миссис Клавдия смотрела со смесью отвращения и ужаса на это чудовище со скотским лицом и рыжими волосами, спутавшимися с бородой ярко-морковного цвета. Крепкие длинные зубы, пожелтевшие от табака, торчали из-под губы, искривленной усмешкой людоеда, почуявшего свежее мясо.

Подойдя вплотную к молодой женщине, он остановился, пристально взглянул на нее, пустил два-три табачных плевка, важно высморкался при помощи пальцев и сказал:

— Ай! Ай!.. Красавица!.. Так мне на тебе жениться?.. Пока я хотел оставаться холостяком… но, увидев тебя, передумал.

Миссис Клавдия, полумертвая от страха, прижималась к стене.

Он продолжал добродушным тоном:

— Ты не болтушка?.. Мне это не по душе… У меня была жена индианка, языку которой не было покоя. Пришлось убить ее пощечиной… Ну, дай же ручку, пойдем к пастору.

Молодая женщина считала себя погибшей: она надеялась, что это только комедия, которая не будет закреплена ни религиозным, ни законным образом.

— Да разве… Разве есть здесь пастор?

— Есть, голубушка, есть… чего здесь только нет!.. В палатке у меня лежат две бизоновые шкуры, и я сделаю из них постель для тебя. Кроме того, найдется горсть семечек, до которых вот уже полгода никто не смеет дотрагиваться, и бочонок виски. Можешь выпить его, когда станешь миссис Ренджер. Моя прежняя жена пила по три-четыре литра в день, молодец была баба!

Он схватил руку миссис Клавдии и крепко сжал; она поморщилась от боли.

— Я пожал немного сильно?..

— Дурак!

Он сжал тоненькую ручку еще сильнее, так что кости затрещали и ногти посинели.

«Я убью его! » — подумала миссис Клавдия, но сделала вид, что покорилась своей участи.

— Итак, мы поженимся, — сказал Нэб. — Билли!.. Эй, кум Билли!.. Где поп?.. Где Билли Соленая Селедка?

— Здесь, здесь!.. — отвечал скрипучий голос, и из толпы вышла личность, вполне оправдывавшая свое прозвище.

Длинный, сухой, как щепка, Билли был совершенно пьян и на ходу качался. В грязных лохмотьях, имевших отдаленное сходство со священнической одеждой, его странная длинная фигура напоминала рукоятку скрипки.

— Венчай же нас скорее, если еще можешь припомнить нужные слова! — закричал Нэб.

— Хорошо, кум, а ты платишь за пинту «Сока тарантула».

— За целую бочку!..

— Гип!.. гип!.. ура! — ревела толпа, наэлектризованная этим обещанием.

— Скорее же за дело! — продолжал пастор. — Прежде всего ваши имена. Ты, ты Нэб… Нэб… Ренджер, это я помню. А ты, красотка?..

Миссис Клавдия не отвечала, и кто-то крикнул за нее:

— Миссис Клавдия Рид, вдова Джошуа Остина!

— Спасибо, Дик-Бэби, — сказал пастор. — У тебя, наверное, нет вида? — обратился он к женщине.

— Нет, — отвечала миссис Клавдия, надеясь, что отсутствие необходимого документа заставит отсрочить святотатственную церемонию.

— Пусть черт заберет мою душу! Я спрашиваю для очищения совести… Очень мне нужен твой вид!.. Приступаю… Нэб Ренджер, согласен ли ты вступить в законный союз с… гм… с дамой… я что-то путаю… со вдовой Остина… Джошуа… да… здесь присутствующей?

— Да, — хрипло отвечал великан, все еще не выпускавший руку молодой женщины.

В эту минуту в толпе произошло движение, будто кто-то теснил ее задние ряды.

Крики и выстрелы, служившие выражением восторга, встретили «да» Нэба Ренджера.

Между тем натиск сзади становился все сильнее, но ковбои, заинтересованные церемонией бракосочетания, не обращали внимания ни на что другое. Соленая Селедка бормотал:

— И ты, миссис Клавдия… Ри… ах! Позабыл имя… Хочешь ли признать супругом… Ах, Боже, как пить хочется!.. признать супругом этого верзилу, что предлагает бочку «Сока тарантула»… ах, да! что бишь я хотел сказать?.. Да, Нэба…

Он не окончил. Пинок, нанесенный пониже спины, заставил его замолчать и отлететь шагов на десять.

В то же время из побледневших губ женщины вырвалось:

— Бессребреник!..

С откуда-то взявшейся силой она высвободила руку из лапы совершенно растерявшегося Нэба, выхватила револьвер и выстрелила в разбойника. Тот привскочил, расставив руки, и тяжело грохнулся на пол.

В толпе поднялся ужасный шум, несколько человек врезались в нее как бы клином. Вновь прибывших было четверо. Из своих револьверов они стреляли в упор, и пол покрылся ранеными и убитыми.

Голос Бессребреника звучал как призывный рожок:

— Смелее, друзья! Прочь, мерзавцы!

Золотоискателями, думавшими, что они имеют дело с многочисленным неприятелем, овладела паника.

Пиф, Паф и Снеговик, следуя примеру неустрашимого Бессребреника, поднимали заряженное оружие убитых и продолжали отчаянно стрелять.

И произошло почти невероятное: пьяная чернь отступила.

Избегнув опасности, миссис Клавдия с трудом сдерживала волнение; рука ее, опиравшаяся на руку Бессребреника, дрожала так же, как голос, когда она благодарила своего избавителя.

— Мои товарищи сделали не меньше моего, — скромно отвечал Бессребреник.

— Моя благодарность относится и к ним.

Они удалились, держа револьверы наготове на случай возвращения опасной толпы.

Джентльмены благополучно дошли до выхода из лагеря и достигли густой рощицы, где оставили лошадей, но лошадей не было.

— Украдены!.. — проворчал Пиф.

— Коновязи обрезаны, — подтвердил Паф.

— Что делать?.. Нам не выбраться отсюда.

— Я пойду пешком, — решительно заявила миссис Клавдия.

— Я не сомневаюсь ни в вашей решимости, ни в выносливости, но боюсь, как бы эти злодеи не вернулись.

— Вы словно напророчили, — сказал Пиф, внимательно следивший за лагерем. Там начиналось новое волнение.

Оправившись от паники и узнав, что неприятелей всего четверо, золотоискатели жаждали реванша.

Опасность была огромная, но Бессребреник, никогда не терявший присутствия духа, нашелся и здесь. У ног его темнела яма шириной метров в пять и глубиной в полтора метра; он одним прыжком спрыгнул в нее, крикнув другим:

— За мной!

Все повиновались, и миссис Клавдия последовала, не колеблясь, общему примеру. Было самое время. Бандиты приближались.

Пятеро храбрецов сдерживали их наступление, укрепившись в яме, как в траншее. Начался настоящий бой. Пиф и Паф оказались замечательными стрелками и прицельным огнем уложили с десяток разбойников. Но вот раздался залп, и шляпа мистера Пафа покатилась на землю. Он слабо вскрикнул и опустился к ногам миссис Клавдии. Пуля попала ему в лоб.

Бессребреник сказал вполголоса:

— Он был первым. Придет и наша очередь.

— Убейте меня, — перебила его молодая женщина, — лучше умереть, чем опять попасть в их руки… Вы убьете меня, не правда ли?

— Да, — отвечал Бессребреник.

Выстрелы продолжались. Скоро и мистер Пиф, выглянувший было из шахты, упал бездыханный. У миссис Клавдии вырвался стон, и слезы заблестели на глазах. Упав на колени, она стала горячо молиться за людей, умерших, защищая ее.

Бессребреник не переставал отстреливаться, но не в состоянии был остановить осаждающих. В его револьвере и винтовке уже не оставалось зарядов.

— Эй, Снеговик, — крикнул он, — всыпь им как следует!.. Стреляй в них!

Негр, стуча зубами, поднялся из ямы, ободренный этим призывом.

Хотя он стрелял слишком высоко и выстрелы не достигали цели, но непрерывный огонь и неслыханная отвага этого человека на минуту будто парализовали золотоискателей.

— Нагнись, ради Бога! — закричал Бессребреник.

Но совет пришел слишком поздно; Снеговик уже не слыхал его. Он упал на спину, обливаясь кровью и собрав последние силы, проговорил:

— Хозяин… Я очень люблю вас… Прощайте!

Рыдание сдавило горло Бессребреника.

Нападающие были не далее тридцати шагов.

— Все кончено? — сдавленным голосом спросила миссис Клавдия.

— У нас еще есть полминуты в запасе.

— Убейте меня… умоляю вас!

— Еще полминуты!

— Вы ничего не скажете мне… перед смертью?

Несколько золотоискателей были всего в пяти-шести шагах.

Миссис Клавдия взяла левую руку Бессребреника, сжала ее и еще успела вымолвить:

— Мне сладко будет умереть от руки…

Дикий рев покрыл ее голос. Человек двадцать окружили яму.

— Попались! — кричали они.

Бессребреник приставил револьвер к сердцу молодой женщины и в отчаянии спустил курок.