Онлайн чтение книги Буколики. Георгики. Энеида
Георгики

Книга первая

Как урожай счастливый собрать, под какою звездою

Землю пахать, Меценат, и к вязам подвязывать лозы

Следует, как за стадами ходить, каким попеченьем

Скот разводить и каков с бережливыми пчелами опыт,

5 Стану я здесь воспевать. Ярчайшие светочи мира,

Вы, что по кругу небес ведете бегущие годы,

Либер с Церерой[103]Стих 7. Либер с Церерой… – то есть дары Вакха (Либера) и богини плодородия Цереры: виноградная лоза и хлеб. благой! Через ваши деяния почва

Колосом тучным смогла сменить Хаонии[104]Стих 8. Хаония – область в Эпире, славная священными дубами Юпитера. По представлениям римлян, люди до появления Земледелия питались дикими плодами и желудями. желудь

И обретенным вином замешать Ахелоевы чаши![105]Стих 9. Ахелоевы чаши. – Ахелой – река в греческой области Этолии. Имя Ахелоя употреблялось в значении всякой реки и вообще воды. Древние употребляли вино, разводя его водой.

10 Также и вы, для селян божества благодатные, фавны[106]Стихи 10-11. Фавны – лесные божества.!

С фавнами вместе сюда приходите, о девы дриады!

Ваши дары я пою. И ты, кто ударом трезубца

Из первозданной земли коня трепетавшего вывел,

Грозный Нептун![107]Стихи 13-14. …из… земли коня… вывел… Нептун! – По мифам, Нептун произвел на свет первого коня, ударив трезубцем в скалу в горах Фессалии. И ты, покровитель урочищ,[108]Стих 14. покровитель урочищ – Аристей, сын бога Аполлона и нимфы, древнее земледельческое божество, герой четвертой книги «Георгик». где щиплют

15 Триста коров белоснежных траву среди зарослей Кеи[109]Стих 15. Кея – один из островов Архипелага.!

Рощи покинув свои, Ликея тенистые склоны,

Пан, блюститель овец, приди, коли помнишь свой Мёнал,

Вудь благосклонен ко мне, о тегеец! Минерва, маслину[110]Стих 18. Тегеец. – Тегея – местность в Аркадии, известная культом Пана. Маслина – священное дерево Минервы.

Нам подарившая! Ты, о юноша, нам показавший

20 Плуг,[111]Стихи 19-20. …юноша, нам показавший плуг… – Имеется в виду мифический изобретатель плуга, царский сын Триптолем; искусству земледелия его обучала сама богиня плодородия Церера. и Сильван, кипарис молодой несущий с корнями!

Боги, богини! Вы все, которых о поле забота!

Вы, что питаете плод, чье было не сеяно семя,

Вы, что обильно с небес дождем поливаете всходы!

25 Ты, наконец, – как знать, какие собранья бессмертных

Вскоре воспримут тебя, – города ли увидеть, о Цезарь[112]Стих 25. Цезарь – здесь Октавиан Август.,

Иль все пределы земли пожелаешь, иль целой вселенной

Ты, как земных податель плодов и властитель погоды,

Будешь смертными чтим, материнским увенчанный миртом[113]Стих 28. Мирт – священное дерево Венеры (от которой вел свое происхождение род Юлиев).?

Станешь ли богом морей беспредельных, и чтить мореходы

30 Будут тебя одного, покоришь ли ты крайнюю Фулу[114]Стих 30. Фула – некий остров на северо-западе, предел населенной земли. Возможно, Исландия.,

Куплен ли Тефией[115]Стих 31. Тефия – морская богиня, супруга Океана. будешь в зятья за все ее воды,

Новой примкнешь ли звездой к медлительным месяцам лета

Меж Эригоной и к ней простертыми сзади Клешнями?

Их Скорпион пламенеющий сам добровольно отводит,[116]Стихи 32-34. …новой примкнешь ли звездой… – Для созвездия обожествленного Октавиана было «подготовлено» место среди знаков Зодиака – между Девой (Эригоной) и Скорпионом.

35 Освобождая тебе в небесах пространства избыток.

Кем ты ни будь (назвать царем тебя Тартар[117]Стих 36. Тартар – подземное царство; Октавиан же будет принят в сонм «светлых», небесных богов. не смеет,

Ты не сгораешь и сам столь сильною жаждою власти,

Хоть Элизийским полям[118]Стих 38. Элизийские поля (или Элизий) – часть царства мертвых, где пребывали непорочные души. дивятся исстари греки,

И не спешит выходить Прозерпина на зов материнский),[119]Стих 39. Прозерпина (Персефона) – дочь Цереры (Деметры); была похищена царем преисподней Плутоном, стала его женой и царицей подземного царства; раз в году она выходила на землю к матери.

40 Легкий даруй нам ход, начинаньям способствуй отважным

И, пожалев поселян, еще не знакомых с дорогой,

Нас предводи, наперед призывания наши приемля.

Ранней весною, когда от седых вершин ледяная

Льется вода и земля под Зефиром[120]Стих 44. Зефир – западный ветер. становится рыхлой,

45 Пусть начинает стенать, со вдавленным двигаясь плугом,

Вол, и сошник заблестит, добела бороздою оттертый.

Нива ответит потом пожеланьям селян ненасытных,

Ежели два раза жар испытает и два раза холод.[121]Стихи 47-48. Нива… два раза жар испытает и два раза холод. – Обычно в Италии вспахивали землю трижды, но иногда и четырежды в год.

Жатвы такой ожидай, что будут ломиться амбары!

50 Но перед тем, как взрезать начнем незнакомое поле,

Надобно ветры узнать и различные смены погоды,

Также отеческих мест постигнуть обычай и способ;

Что тут земля принесет и в чем земледельцу откажет:

Здесь счастливее хлеб, а здесь виноград уродится.

55 Здесь плодам хорошо, а там зеленеет, не сеян,

Луг. Не знаешь ли сам, что Тмол[122]Стих 56. Тмол – гора в Малой Азии, славившаяся изготовлением благовоний и виноделием. ароматы шафрана

Шлет, а Индия – кость, сабей же изнеженный[123]Стих 57. Сабеи – аравийское племя; изнеженные – постоянный эпитет аравийских народов в римской поэзии. – ладан,

Голый халиб[124]Стих 58. Халибы – обитавшее в Причерноморье племя, славившееся своими железными изделиями. – железо, струю бобровую с тяжким

Запахом – Понт, а Эпир – кобыл для побед олимпийских?[125]Стих 59. Понт – область малоазийского побережья Черного моря, царство Митридата Понтийского (см. также примеч. к «Буколикам», VIII, 94). Эпир – область в Северной Греции; лошади, выведенные в Эпире, нередко одерживали победы на конных состязаниях в Олимпии.

60 Установила навек законы и жизни условья

Разным природа краям, когда при начале вселенной

Девкалион побросал на пустынную землю каменья,[126]Стих 62. …Девкалион побросал… каменья… – См. примеч. Е «Буколикам», VI, 41. —

Вышли же люди из них – род крепкий! За дело же! Тотчас

Тучной почву земли, от первых же месяцев года,

65 Мощные пусть взрывают волы, чтобы пыльное лето

Свежий прогрело отвал, обожгло его пламенем солнца.

Если же почва скупа, незадолго тогда до Арктура[127]Стих 67. …незадолго… до Арктура… – то есть в начале сентября, незадолго до восхода Арктура – звезды из созвездия Волопаса.

Будет довольно в нее борозду неглубокую врезать,

Здесь – чтоб не мог повредить урожаю счастливому плевел,

70 Там – чтобы тощий песок не утратил сырости скудной,

Но торопись, пусть год отдыхает поле под паром,

Чтоб укрепилось оно, покой на досуге вкушая.

Или, как сменится год, золотые засеивай злаки

Там, где с поля собрал урожай, стручками шумящий,

75 Или где вика росла мелкоплодная, с горьким лупином,

Чьи, целым лесом шумя, подымаются ломкие стебли.

Ниву посев иссушает льняной, иссушает овсяный,

Также спаляет и мак, напитанный дремой летейской.[128]Стихи 78. …мак, напитанный дремой летейской. – Мак, как в река подземного царства Лета, дает забвение и сон.

Но с промежутками в год посев их бывает оправдан,

80 Лишь бы ты почву сырым удобрил щедро навозом

Или нечистой золой утомленное поле посыпал.

Так, сменяя посев, полям ты покой предоставишь.

Так не обманет надежд, коль и вовсе не вспахано, поле.

Пользу приносит земле опалять истощенную ниву,

85 Пусть затрещавший огонь жнивье легковесное выжжет.

То ли закрытую мощь и питанье обильное земли

Так извлекают, иль в них бывает пламенем всякий

Выжжен порок и, как пот, выходит ненужная влага,

Или же множество пор открывает и продухов тайных

90 Жар, которыми сок восходит к растениям юным,

То ль, укрепляясь, земля сжимает раскрытые жилы,

Чтобы ни частый дождь, ни сила палящего солнца

Не погубили семян, ни Борея пронзительный холод.

Тот, кто мотыгой дробит нерадивые глыбы, кто выйдет

95 В поле с плетеной своей бороной, тот пашне помощник.

Он с олимпийских высот белокурой замечен Церерой,

Также и тот, кто отвал, который он поднял на пашне,

Станет распахивать вновь наклоненным в сторону плугом,

Кто, постоянно трудясь на полях, над ними хозяин.

100 Влажных молите вы лет, а зим молите бездождных,

О земледельцы! Хлеба веселят, коль зима не без пыли;

Нива обильна. Таким урожаем и Мизия вряд ли

Может хвалиться, такой не дивится и Гаргара жатве![129]Стихи 102-103. Мизия, Гаргара – плодородные области Малой Азии.

Что мне добавить о том, кто, бросив семя, на пашню

105 Тотчас налег, чтобы комья разбить неподатливой почвы

Или же воду привел на посев и пустил по канавкам;

Кто, когда поле горит и от зноя трава умирает,

Вдруг из-под самых бровей обрыва нагорного воду

Выведет? – и, грохоча, ниспадает она, и сдвигает

110 Мелкие камни, волной освежая засохшие нивы.

Или о том, кто, боясь, что поляжет под грузом колосьев

Нива, на пищу скоту обратит ее пышные всходы,

Лишь с бороздами ростки подымутся вровень? О том ли,

Кто от набухнувших нив отведет застойную воду, —

115 А особливо, когда в ненадежные месяцы года

Паводок, ширясь, вокруг затопит поднявшимся илом

Всё, и остатки воды, согревшись, начнут испаряться.

Все же, хоть тягостный труд и людьми и волами приложен

Был к обработке земли, однако же наглые гуси,

120 И стримонийский журавль,[130]Стих 120. Стримонийский журавль. – По берегам реки Стримона во Фракии селились журавли, зимой перелетавшие в Италию. и с корнем горьким цикорий

Делу в ущерб. Тень тоже вредит. Отец пожелал сам,

Чтоб земледельческий труд был нелегок, первый искусством

Пахаря вооружил, к работе нуждой побуждая,

Не потерпев, чтоб его закоснело в бездействии царство.

125 Вовсе не знали поля до Юпитера пахарей власти.[131]Стих 125. …не знали поля до Юпитера пахарей власти. – В золотом веке, когда властителем был Сатурн, по представлениям древних, не было собственности. Земля, плодоносящая «сама по себе», – обычный образ золотого века.

Даже значком отмечать иль межой размежевывать нивы

Не полагалось. Всё сообща добывали. Земля же

Плодоносила сама, добровольно, без понужденья.

Он же, Юпитер, и яд даровал отвратительным змеям,

130 Волку велел выходить на добычу и морю – вздыматься,

Мед с листвы он стряхнул, огонь от людей он запрятал,

Остановил и вино, бежавшее всюду ручьями,

Чтобы уменья во всем достигал размышляющий опыт,

Мало-помалу, и злак выводить из борозд научился,

135 Чтобы из жилы кремня извлекал он огонь потаенный.

Реки впервые тогда об ольхах долбленых[132]Стих 136. …об ольхах долбленых… – то есть о кораблях, сделанных из ольхи. узнали,

В первый раз мореход назвал и исчислил светила,

Звезды Плеяд и Гиад и сияющий Аркт Ликаона.[133]Стих 138. Плеяды и Гиады – звездные скопления в созвездии Тельца; Аркт Ликаона – Большая Медведица (Ликаон – царь Аркадии, чья дочь Каллисто была превращена Юноной в медведицу. Когда ее убили охотники, Юпитер сделал ее созвездием).

Зверя сетями ловить и птиц обманывать клеем

140 Способ нашли, оцеплять лесные урочища псами.

Тот по широкой реке заметным неводом плещет

В поисках глуби, другой сеть мокрую тащит по морю;

Вот и железо у них, и пил визжащие зубья, —

А поначалу бревно кололи некрепкое клином.

145 Разные тут мастерства появились; труд неустанный

Все победил, да нужда в условьях гнетущая тяжких.

Землю железом пахать научила впервые Церера

В пору, когда по священным лесам оказалась нехватка

В ягодах и желудях и Додона[134]Стих 149. Додона – здесь вместо «дуб»; в Додоне была дубовая роща со святилищем Юпитера. питать перестала.

150 Вскоре постигла хлеба и невзгода: злая изгара

Стебли грызет, волчец на ниве торчит непригодный,

И погибает посев, сменяется лесом колючим.

Вот и орех водяной, и репей на ухоженной ниве,

Дикий овес и злосчастный пшенец господствует в поле.

155 Если усердно рыхлить не потрудишься граблями почву,

Шумом отпугивать птиц и листву, затенявшую ниву,

Острым серпом прорезать, моленьями дождь призывая,

Будешь ты видеть, увы, что полны закрома у соседа,

Голод же свой утолять по лесам, дубы сотрясая.

160 Надо сказать, каковы хлебопашцев суровых орудья,

Те, без которых нельзя ни засеять, ни вырастить жатву.

Первым делом – сошник могучего гнутого плуга,

С медленным ходом колес элевсинской богини[135]Стих 163. Элевсинская богиня – Церера. Центром ее культа был Элевсин близ Афин, где совершались культовые таинства – элевсинскне мистерии. телега,

И молотильный каток, волокуша и тяжкие грабли;

165 Не обойтись без простых плетеных изделий Келея[136]Стих 165. Келей – мифический царь Элевсина, которого сама Церера научила плести корзины из прутьев.

И деревянных решёт, мистических веял Иакха,[137]Стих 166. Деревянные решета, веяла. – Эти изделия использовались в культовых церемониях, посвященных Церере и Вакху. —

Предусмотрительно ты изготовишь все это задолго,

Если достойной ты ждешь от полей божественных славы,

Для рукояти в лесу присмотрев молодую вязину,

170 Изо всех сил ее гнут, кривизну придавая ей плуга.

В восемь от корня ступней протянув деревянное дышло,

Приспособляют хватки, а с тылу – рассоху с развилкой.

Валят и липу в лесу для ярма, и бук легковесный

Для рукояти берут, чтобы плуг поворачивать сзади.

175 Дерево над очагом подлежит испытанию дымом.

Много могу передать старинных тебе наставлений,

Если ты прочь не бежишь и забот не чуждаешься мелких.

Ток надо прежде всего вальком увесистым сгладить,

Землю рукой перебрать и сплотить ее вязкою глиной, —

180 Не проросла бы травой, не дала бы от рыхлости трещин.

Иначе много грозит напастей: то мышка-малышка

Дом заведет под землей и свои там устроит амбары,

Либо лишенные глаз кроты себе нор понароют.

Жабу ты в яме найдешь: землей порожденные твари

185 Все налицо: червяк населит огромные груды

Хлеба, а то муравей, страшащийся старости скудной.

Также миндаль наблюдай, когда он в лесу изобильно

Цветом покрыт и к земле душистыми никнет ветвями.

Ежели много плодов, за ними последуют злаки, —

190 Значит, при щедрой жаре молотьбы дождешься ты щедро

Если ж обилье листвы раскинется тенью чрезмерной,

Цеп понапрасну тогда бить пышную будет солому.

Видывал я: кое-кто семена готовит для сева,

Их селитрой сперва и отстоем маслин поливая,

195 Чтобы крупнее зерно в шелухе-обманщице было,

Чтобы на слабом огне поскорее оно разбухало.

Видел, что давний отбор, испытанный вящим стараньем,

Перерождается все ж, коль людская рука ежегодно

Зерен крупнейших опять не повыберет. Волею рока

200 Так ухудшается все и обратным несется движеньем, —

Точно гребец, что насилу челнок свой против теченья

Правит, но ежели вдруг его руки нежданно ослабнут,

Он уж стремительно вспять увлекаем встречным теченьем.

Следует, кроме того, нам также созвездье Арктура,

205 И восхожденье Козлят наблюдать, и яркого Змея,[138]Стихи 204-205. Арктур, Козлята, Змей. – С заходом и восходом этих звезд и созвездий связывали морские бури.

Как морякам, плывущим домой по бурной пучине,

Понт проходя иль пролив Абидосский,[139]Стих 207. Пролив Абидосский – Геллеспонт (ныне Дарданеллы), на берегу которого стоял город Абидос. где устриц обилье.

Лишь уравняют Весы для сна и для бдения время[140]Стих 208. …уравняют Весы для сна и для бдения время… – Речь идет об осеннем равноденствии, когда Солнце находится в созвездии Весов.

И пополам небеса разделят меж светом и тенью,

210 В дело пускайте волов, хлебопашцы, ячмень засевайте

Вплоть до последних дождей сурового солнцеворота.

Тут же и мак Церерин,[141]Стих 212. …мак Цереры… – Мак, как цветок сна и смерти, есть знак скорби Цереры по находящейся в царстве мертвых дочери Прозерпине (см. примеч. к стиху 39). и лен засеянный надо

Слоем земли покрывать да налечь расторопней на плуги,

Почва пока не мокра и тучи пока лишь нависли.

215 Боб засевают весной; и тебя, мидийка,[142]Стих 215. Мидийка – люцерна; ее родиной считали Мидию, страну в Азии у истоков Тигра и Евфрата. тогда же

Рыхлые борозды ждут. Что ни год, и о просе забота,

Чуть лишь Телец белоснежный своим позолоченным рогом

Год приоткроет, и Пес уступит звезде супротивной.[143]Стихи 217-218. …Бык… год приоткроет… – Созвездие Тельца (Бык), в котором Солнце находится в середине апреля, когда у римлян начинался год, гонит с неба созвездие Пса со звездой Сириус; Пес покидает небосвод в конце апреля.

Если ж надумаешь ты под пшеницу иль грубую полбу

220 Землю готовить, стремясь получить от нее лишь колосья,

Раньше на западе пусть золотые зайдут Атлантиды[144]Стих 221. Атлантиды – дочери титана Атланта, превращенные в звездное скопление Плеяд, которое заходит с восходом зари. Окончание периода видимости Плеяд – в середине ноября.,

Пусть и Кносский Венец,[145]Стих 222. Кносский Венец. – Созвездие Северной Короны (Венца), окончание периода видимости которого приходилось на последние дни ноября, связывалось с представлением о превращенной в светило короне Ариадны, дочери критского царя Миноса. Кносс – главный город Крита. сияющий звездами, канет

Раньше, чем ты бороздам семена подходящие вверишь,

Года надежду спеша поручить неподатливой почве.

225 Многие сев начинают, когда не зашла еще Майя[146]Стих 225. Майя – старшая дочь Атланта, мать Меркурия, одна из Плеяд., —

Разочарует потом пустыми колосьями нива.

Если же вику начнешь засевать с кормовыми бобами

И не обделишь трудом пелузийскую ты чечевицу,[147]Стих 228. Пелузийская чечевица – из египетского города Пелузия. Египетская чечевица считалась самой лучшей.

Ясные знаки тебе ниспосланы будут Боотом[148]Стих 229. Боот – созвездие Волопаса; сеять вику считалось удобным к окончанию периода видимости этого созвездия, в конце октября.:

230 Тут надо сев начинать, продолжать до срединных морозов.

Вот для чего, свой круг разделив соразмерно на части,

Солнце сроки вершит, проходя сквозь двенадцать созвездий.[149]Стих 232. Двенадцать созвездий – знаки Зодиака.

Пять поясов небеса охватили;[150]Стихи 233-239. Пять поясов. – По представлениям древних, небо и земля распределялись на соответствующие друг другу пять поясов, которые различаются между собой расположением по отношению к Солнцу. под блещущим солнцем

Вечно пылает один, сжигается пламенем вечно.

235 Крайние пояса два простираются справа и слева, —

Синие, эти во льду коченеют, в дождях беспросветных.

Пояса два,[151]Стих 237. Пояса два… – умеренные пояса, на которых и сосредоточена жизнь. что идут между средним и крайними, боги

Смертным отдали в дар, – и их разделяет дорога,

Чтобы вращался по ней наклонных знаков порядок.[152]Стих 239. …наклонных знаков порядок… – ось Зодиака, вокруг которой вращаются звезды и совершает свой путь Солнце.

240 Возле Рифейских твердынь, близ Скифии,[153]Стих 240. Рифейские твердыни – Урал; здесь в значении всех северных горных хребтов. Скифия – в значении всей северной части Европы и Азии. мир недоступно

Высится и под уклон понижается к Австрам Ливийским.[154]Стих 241. Австры Ливийские – южные ветры, дующие из Ливии (Северная Африка).

Встала вершина одна над нами навечно, другую

Видит у ног своих Стикс и маны в подземных глубинах.[155]Стихи 242-243. Встала вершина одна над нами навечно, другую видит… Стикс… – Речь идет о двух полюсах Земли – северном и южном; первый из них виден живым людям, второй – теням умерших, которые находятся «под ногами» живых, в Тартаре, помещающемся в глубине Земли. Стикс – река подземного царства, здесь – в значении самого царства; маны – духи умерших.

Там, извиваясь рекой, выползает размером огромный

245 Змей и этак и так оплетает Арктов обоих,

Арктов, которым в волнах океанских страшно намокнуть,[156]Стихи 245-246. Змей – созвездие Дракона близ Северного полюса, обвивается вокруг Большой и Малой Медведиц («оплетает Арктов обоих»), которые на европейских широтах никогда не заходят за горизонт (им «в волнах… страшно намокнуть»).

Там, – как молва говорит, – глубокая ночь молчалива,

И под покровом ее темнота не редеет густая.

Здесь Аврора встает и день постепенно приводит,

250 И лишь задышат на нас, запыхавшись, кони Востока,[157]Стих 250. Кони Востока – упряжка бога Солнца.

Там зажигает, багрян, вечерние светочи Веспер[158]Стих 251. Веспер – планета Венера в вечернем восхождении..

Так нам возможность дана предсказать по неверному небу

Смены погоды, и дни для жнитва, и время для сева,

Сроки, когда ударять обманчивый веслами мрамор

255 Следует, в море когда выводить оснащенные флоты

Иль когда нам по лесам своевременно сваливать сосны.

Мы не напрасно следим, как заходят и всходят созвездья,

Как изменяются, в чем, четыре времени года.

Если холодным дождем задержан в дому земледелец,

260 Многое, с чем бы спешить пришлось под безоблачным небом,

Выполнить можно: тогда сошника отбивает оратай

Попритупившийся зуб; из дерева точат корыта,

Или же ставят тавро на скоте иль число на припасах,

Или же колья острят, куют двурогие вилы,

265 Или для вьющихся лоз жгуты америйские[159]Стих 265. …жгуты америйские… – Америя – город в Умбрии, славившийся своим лозняком, прутья которого шли на подвязку виноградных лоз. крутят.

Можно удобную плесть и утварь из красной лозины,

Жарить можно зерно на огне и размалывать камнем.

Да и по праздничным дням кое-что выполнять позволяют

Божий закон и людской. Ручьи очищать благочестье

270 Не запрещало, в полях огораживать тыном посевы,

Птицам силки расставлять, сжигать терновник колючий,

Блеющих стадо овец погружать в целебную реку.

Часто тогда селянин ленивца-осла погоняет,

Маслом его нагрузив и всяким добром огородным,

275 С рынка ж обратно везет для жернова камень и деготь.

Разные дни приводит луна, не все деревенским

Благоприятны трудам. Ты пятого – бойся: он бледный

Орк произвел и богинь Эвменид;[160]Стих 278. Эвмениды – богини-мстительницы, то же, что Эринии или римские фурии. Земля нечестивца

Крея в тот день родила, Япета, Тифея[161]Стих 279. Ней, Япет – титаны, сыновья Земли и Неба; Тифей – чудовище, рожденное Землей и Тартаром. и оных

280 Для сокрушенья небес вступивших в заговор братьев[162]Стих 280. Братья – сыновья Алоэя, От и Эфиальт, решившие захватить Олимп и для этого взгромоздившие друг на друга горы Пелион и Оссу; низвержены молнией Юпитера..

Трижды на Пелион водрузить они Оссу пытались,

Трижды на Оссу взвалить Олимп многолиственный. Так-то!

Трижды перуном Отец разбросал взгроможденные горы.

Счастлив семнадцатый день для посадки лозы виноградной,

285 Для прирученья быков, прибавления к ткацкой основе

Нитей. Девятый хорош для побега, ворам же враждебен.

Многое лучше всегда совершается ночью прохладной

Или когда на заре росится земля под Денницей.

Ночью пустую стерню и ночью же луг пересохший

290 Лучше косить, – по ночам достаточно влажности мягкой.

Вечером долгим иной, при светильнике, глаз не смыкая,

Время проводит зимой, ножом заостряя лучины.

Свой продолжительный труд облегчая тем временем песней,

Звонко бегущий челнок пропускает жена по основе

295 Иль на огне молодое вино сладковатое варит,

С жидкости пену листком снимая в клокочущем чане.

Скашивать следует в зной золотые Церерины нивы.

В самую надо жару вымолачивать спелые зерна.

Голый паши, сей голый, – зима поневоле досужна.

300 Большею частью зимой земледельцы живут урожаем

И, веселясь, меж собой учиняют совместно пирушки.

Гения время, зима,[163]Стих 302. Гения время, зима… – Гений – у римлян бог-хранитель человека, сопутствующий ему всю жизнь и пробуждающий все лучшее, божественное в его душе. Все праздничное, веселое считалось соответствующим Гению. Зима – время римских праздников, Сатурналий, поэтому она время Гения. предлагает забыть о заботах.

Так происходит, когда прибывает груженое судно

В порт и корму моряки украшают в веселье цветами.

305 Время, однако, сбирать в ту пору и желуди с дуба,

Ягоды лавров, маслин, шелковицу с пурпуровым соком.

Ставить пора и силки журавлям, тенёта оленям,

Зайцев ушастых травить, поражать каменьями ланей,

Ловко пеньковый ремень пращи балеарской[164]Стих 309. …пращи балеарской… – Жители Балеарских островов (ныне – Мальорка и Менорка) в Средиземном море славились искусством метания из пращи. вращая, —

310 Снег в это время глубок и лед на реках громоздится.

Что об осенних теперь непогодах скажу и созвездьях, —

Как поубавится день и зной на исходе, что должен

Не упустить селянин? Иль на спаде весны дожденосной,

Если поля колосятся уже и молочные зерна

315 На молодых стебельках, что ни день, наливаются дружно?

Часто, когда земледел жнецов выводил уже в поле

Зрелое и уж срезал колосья с ломких соломин,

Видывал я: как в бою, все сразу, ветры сшибались,

С корнем посев, отягченный зерном, из земли вырывая,

320 Вверх и вширь его разнося, – так черные вихри

Носят колосья зимой пустые с летучей соломой.

Часто движется вод огромное по небу войско,

Страшные бури свои собирают с дождем беспросветным

Тучи, в выси накопясь, и вдруг низвергаются с неба

325 Ливнем таким, что богатый посев, всю работу воловью

Смоет, – канавы полны, пересохшие за лето реки

Ширятся шумно, кипит пучиной вздыхающей море.

Сам же Отец посреди этой облачной ночи десницей

Мечет перуны свои, громада земли содроганьем

330 Потрясена; убегает зверье, а души людские

Наземь простер унизительный страх. Громовые стрелы

Разом Родопу, Афон и Керавнии пламенной горы[165]Стих 332. Афон – гора в Македонии; …Керавнии… горы… – Керавнийский хребет в Эпире.

С неба разят – и стремителен Австр, и дождь непрогляден,

Волн прибой, и берег морской, и дубравы стенают.

335 Этого бойся, следи за месячным ходом созвездий,

Знай, отходит куда Сатурна звезда ледяная

И по каким из кругов вращается пламень Килленца.[166]Стихи 336-337. Сатурн, Килленец. – Здесь названы только Сатурн и Меркурий (бог Меркурий был рожден на горе Киллене), так как из известных древним планет первая в своем вращении описывает наибольший, вторая – наименьший круг.

Прежде всего – богов почитай, годичные жертвы

В злачных лугах приноси богине, великой Церере,[167]Стихи 338-339. Годичные жертвы – сельскохозяйственный весенний праздник амбарвалий, точный срок которого устанавливал для себя каждый земледелец. Полагалось приносить в жертву трех животных – теленка, ягненка и поросенка – и совершать возлияния молоком, медом и вином, дабы умилостивить, кроме Цереры, всех богов.

340 Тотчас, едва лишь зима отойдет, уже ясной весною.

Жирен в ту пору баран и вина особенно мягки,

Легкий сладостен сон и тенисты нагорные рощи.

Сельская вся молодежь да творит поклоненье богине.

С перебродившим вином молока замешай ты и меду,

345 Трижды пускай зеленя обойдет благосклонная жертва,

Хор и товарищи пусть ее с торжеством провожают.

Криком Цереру в свой дом пускай призывают, и раньше

Пусть своим острым серпом никто не коснется колосьев,

Чем, поначалу листвой виски увенчавши дубовой,

350 Пляской Цереру почтит неискусной и песней священной.

А чтоб узнать мы могли заране по признакам верным,

Будет ли зной, или дождь, или ветры, несущие холод,

Сам повелел нам Отец доверять Луны предсказаньям,

Знать наперед, под созвездьем каким обрушатся Австры,

355 Чтобы скотину держал селянин недалеко от хлева:

Ветер подует едва, и тотчас пучина морская

Пухнуть, волнуясь, начнет; по высоким горам раздается

Треск сухой, и ему берега зашумевшие вторят

Гулом широким своим, и рощ учащается шорох.

360 Море тогда не щадит крутобоких судов, в это время

Быстрые мчатся нырки, из просторов спасаясь открытых,

К берегу с криком спешат, меж тем как морские лысухи

Рады на суше играть, и, родные покинув болота,

Выше самих облаков летит голенастая цапля.

365 Часто, лишь ветер задул, увидишь, как падают с неба

Звезды стремглав, а от них, темноту прорезая ночную,

Пламенный тянется путь и, длинный, во мраке белеет.

То облетающий лист, иль легкая вьется солома,

Или плывет перо, резвясь на поверхности водной.

370 Если ж оттуда гроза, где Борей свирепствует, если

Дом Зефира гремит или Эвра, то бухнут канавы,

Сплошь всплывают поля, корабельщик спешит среди моря

Мокрые снять паруса. Никогда неожиданно ливень

Не навредит: как ему разразиться, к долинам глубоким

375 Воздуха житель, журавль, поспешает; корова на небо

Смотрит и воздух в себя ноздрями раздутыми тянет.

Или же звонкая вкруг озерков облетает касатка,

Или же в тине начнут свою вечную жалобу лягвы.

Часто из тайных хором муравей выносит яички,

380 Узенький путь расчищая себе, и огромную воду

Радуга пьет;[168]Стихи 380-381. …воду радуга пьет… – Считалось, что радуга выпивает из земли воду и дождем отдает ее обратно. то, снявшись с полей и в стаю собравшись,

Скопищем крыльев густым расшумится воронов войско,

Разных птиц морских наблюдай, и тех азиатских,

Любящих рыться в траве у заводей пресных Каистра[169]Стих 384. Каистр – река в Малой Азии, при впадении в море часто разливалась, образуя болота и заводи, где водилось множество водоплавающих птиц., —

385 Ревностно плечи себе поливают обильною влагой,

То устремятся в волну головой, то в воду сбегают

И веселятся, плещась и напрасно стараясь намокнуть.

Полным голосом дождь зловещая кличет ворона

И по сухому песку одна-одинешенька бродит.

390 Знают и девушки, ночь коротая за пряжей урочной,

Что непогода грозит, когда замигает светильня

В глиняном их черепке и грибами нагар нарастает.

В самый, однако же, дождь мы солнце и ясное небо

Можем предвидеть – на то свои существуют приметы.

395 Так, в это время у звезд не бывает блистание тусклым,

И восходящей луне не нужно братнина света.

Тонкие в небе тогда не тянутся шерсти волокна,

Не раскрывают тогда, Фетиды любимицы, чайки[170]Стих 398. …Фетиды любимцы, чайки… – В подлиннике алкионы (alciones) – морские птицы, посвященные морской богине Фетиде. По мифу, Алкиона превратилась в птицу, бросившись в море, когда муж ее не вернулся из путешествия.

Крыльев своих у воды, на солнышке; грязные свиньи

400 Сена не станут трепать и вверх подбрасывать рылом.

Но до низин облака ниспадают, над полем ложатся.

Солнца в то время закат наблюдая с высокого места,

Тщетно выводит сова безнадежную позднюю песню.

Вот появляется Нис высоко в лазури, и Сцилла

405 Новые муки опять из-за волоса красного терпит.[171]Стих 404. Нис (см. примеч. к «Буколикам», VI, 74) – был превращен в морского орла, его дочь Сцилла – в скопу.

Где б она, легким крылом разрезая эфир, ни спасалась,

Страшный, неистовый враг, проносясь по воздуху с шумом,

Сциллу преследует Нис; где же Нис по воздуху мчится,

Быстро там легкий эфир рассекает крылом своим Сцилла.

410 Вдруг три раза подряд, а то и четыре, гортанным

Голосом каркать начнут по своим высоким хоромам

Вороны, развеселясь необычно, в каком-то восторге

Между собою в листве зашумят: по прошествии ливней

Сладостно юный приплод и милые гнезда увидеть!

415 Впрочем, не верю я в то, чтобы им был свыше дарован

Некий особенный дар заране предвидеть событья.[172]Стих 416. …дар… предвидеть события. – По народному поверью, вороны не только предчувствовали изменения в погоде, но вызывали их своим криком.

Но лишь погода, а с ней и небес подвижная влага

Новой дорогой пойдут, и Австрами влажный Юпитер

Редкое поуплотнит и плотное сделает редким,

420 Сразу меняется душ настроенье, чувства иные

Нежели в дни, когда проносились по небу тучи,

Полнят грудь, – оттого на полях и пернатых концерты,

И ликование стад, и гортанные воронов клики.

Если ты будешь следить за солнечным зноем и сменой

425 Лун, чередой проходящих, тебя никогда не обманет

Завтрашний день, не введут в заблужденье прозрачные ночи,

Если, когда, народясь, луна пламенеть начинает,

Тусклым серпом ее круг в пространстве черном охвачен, —

Ливня великого ждать тогда земледельцам и морю.

430 Если же лик свой зальет румянцем девическим, будет

Ветер – при ветре всегда золотая краснеет Селена.

Коль по четвертому дню (одно из вернейших гаданий)

Чистая небом идет и ее не притуплены рожки,

В этот, стало быть, день и в те, что за ним народятся,

435 Месяц весь до конца ни дождя не случится, ни ветра.

Спасшись, тогда моряки воздадут вам на суше хваленья.

Чадо Ино Меликерт, Панопея и Главк-беотиец![173]Стих 437. …чадо Ино Меликерт… – Ино – фиванская царица, бросилась в море вместе с сыном, младенцем Меликертом (Палемоном), спасаясь от преследования своего мужа, на которого Юнона наслала безумие; мать и сын стали морскими божествами. Панопея (Панопа) – одна из нереид (см. также «Энеиду», V, 239-240). Главк – морское божество, обладающее даром прорицания.

Солнце восходом своим, а равно погружением в море

Знаки подаст – и они всех прочих надежнее знаков, —

440 И поутру на заре, и когда зажигаются звезды.

Ежели солнечный круг при восходе покроется крапом,

Спрячется если во мглу и середка его омрачится,

Жди непременно дождей, – уже угрожает от моря

Нот, и деревьям твоим, и посевам, и стаду зловредный.

445 Если ж лучи на заре из туманов плотных прорвутся

В разные стороны вдруг иль если бледная ликом

Встанет Аврора, шафран покинув Тифонова ложа,[174]Стих 447. …встанет Аврора, шафран покинув Тифонова ложа… – Тифон – супруг Авроры, богини утренней зари. Этот стих повторяется Вергилием в «Энеиде» (IV, 584 и далее). —

Горе! Худо лоза защитит поспевшие гроздья, –

Так сокрушительно град по кровлям твоим загрохочет!

450 Вот что еще: лишь солнце начнет опускаться с Олимпа,

Будет полезно следить тем более; видим мы часто,

Как по нему самому разливаются разные краски:

Цвет лазоревый – дождь предвещает, огненный – Эвры.

Если же пятна начнут мешаться с огнем золотистым,

455 Всё – ты увидишь – тогда закипит одновременно ветром

И облаками; никто пусть ночью такой не предложит

В море отправиться мне, от кола отвязавши веревку!

Если же, день возвращая иль день возвращенный скрывая,

Будет сияющим круг, облаков опасаться не надо:

460 Лишь удалой Аквилон[175]Стих 460. Аквилон – северный ветер, летом разгоняющий тучи и очищающий небо., как увидишь, леса закачает,

И, наконец: что Веспер сулит, откуда нагонит

Ветер пустых облаков, что в мыслях у влажного Австра, —

Солнце тебя обо всем известит. Кто солнце посмел бы

Лживым назвать? О глухих мятежах, о кознях незримых

465 Предупреждает оно, о тайком набухающих войнах.[176]Стих 465. …тайком набухающих войнах. – Имеются в виду недавние гражданские войны в Риме.

В час, когда Цезарь[177]Стих 466. Цезарь – здесь Гай Юлий Цезарь. угас, пожалело и солнце о Риме,

Лик лучезарный оно темнотой багровеющей скрыло.

Ночи навечной тогда устрашился мир нечестивый.

А между тем недаром земля, и равнина морская,

470 И зловещатели псы, и не вовремя вставшие птицы

Знаки давали. Не раз бросалась на нивы циклопов,

Горны разбив и кипя, – и это мы видели! – Этна[178]Стих 472. Этна – вулкан на Сицилии, где находилась, по мифу, кузница Вулкана, в которой работали великаны циклопы (см. также «Энеиду», VIII, 416 и след.). Перед убийством Цезаря произошло извержение Этны.

Клубы катила огня и размякшие в пламени камни.

Частый оружия звон Германия слышала в небе.

475 К землетрясеньям дотоль непривычные, вдруг содрогнулись

Альпы, в безмолвье лесов раздавался откуда-то голос

Грозный, являться порой таинственно-бледные стали

Призраки в темную ночь, и животные возговорили.

Дивно промолвить! Земля поразверзлась, реки недвижны.

480 В храмах слоновая кость прослезилась и бронза вспотела.

Залил леса и понес на своем хребте сумасшедшем

Царь всех рек Эридан[179]Стих 482. Эридан (По) – крупнейшая река Италии., и стада, и отары с хлевами

Он по полям за собой потащил. Постоянно в то время

На требухе не к добру проступали зловещие жилы,[180]Стих 484. …на требухе не к добру проступали зловещие жилы… – то есть гадание по внутренностям жертвенных животных предвещало бедствия.

485 Алая кровь то и дело текла из фонтанов, и волчий

Вой по ночам долетал до стен городских на высотах.

Не упадало вовек с небес безоблачных столько

Молний, и столько комет никогда не пылало зловещих.

Как друг на друга идут и сражаются, равны оружьем,

490 Воинов римских ряды, узрели вторично Филиппы.

Не устыдились, увы, всевышние нашею кровью

Дважды Гема поля и Эматии долы удобрить.[181]Стихи 490-492. Филиппы – местность в Фессалии, где Антоний и Октавиан разбили войско Брута. Филиппы находились в той же провинции Македонии (Вергилий называет ее древним именем Эматия), что и Фарсал, где на пять лет раньше Цезарь победил Помпея. Гем – горный хребет во Фракии.

Истинно время придет, когда в тех дальних пределах

Согнутым плугом своим борозду прорезающий пахарь

495 Дротики в почве найдет, изъязвленные ржою шершавой;

Тяжкой мотыгой своей наткнется на шлемы пустые

И богатырским костям подивится в могиле разрытой.

Боги родимой земли! Индигеты, Ромул, мать Веста![182]Стих 498. Индигеты – местные боги, культ которых слился с культом обожествленных предков, например, под именем Индигета почитался Эней («Энеида», XII, 795). Ромул – легендарный основатель Рима, ставший богом Квирином. Веста – богиня домашнего очага, хранительница римского государства.

Вы, что тускский Тибр с Палатином римским храните![183]Стих 499. Тускский Тибр – Тибр (или Тиберин), бог реки Тибра; Вергилий неоднократно называет этим именем саму реку. Тускский – этрусский; Тибр назван так, потому что он берет начало в Этрурии. Палатин – один из семи холмов, на которых стоит Рим.

500 Юноше ныне тому одолеть злоключения века

Не возбраняйте! Давно и довольно нашею кровью

Мы омываем пятно той Лаомедонтовой Трои.[184]Стих 502. …пятно… Лаомедоитовой Трои. – Войны и несчастья римлян Вергилий представляет как искупление вины предка – основателя Троянской стены Лаомедонта, обманувшего строивших ее богов Нептуна и Аполлона.

Приревновали тебя давно уже неба чертоги,

Цезарь, жалеют они, что триумфы справляешь земные.

505 Правда с кривдою здесь смешались, всё войны по свету…

Как же обличья злодейств разнородны! Нет уже плугу

Должной чести. Поля засыхают с уходом хозяев

Прежних; и серп кривой на меч прямой перекован.

Там затевает Евфрат, а там Германия брани:

510 Здесь, договоры порвав, города-соседи враждуют

Непримиримо, и Марс во всем свирепствует мире.

Так происходит, когда, из темниц вырываясь, квадриги

Бега не в силах сдержать и натянуты тщетно поводья;

Кони возницу несут и вожжей не чувствуют в беге.

Книга вторая

О хлебопашестве я рассказал и созвездьях небесных.

Ныне тебя воспою, о Вакх, воспою и деревья

Дикие леса, и плод неспешно растущей маслины.

К нам, о родитель Леней[185]Стих 4. Леней – греческий эпитет Вакха-Диониса.! Кругом твоими дарами

5 Полнится все, для тебя созревшими гроздьями поле

Отягчено, и пенится сбор виноградный в точилах.

К нам, о родитель Леней, приди и вместе со мною

Суслом новым окрась себе голени, скинув котурны[186]Стих 8. Котурны – древняя обувь охотников, а впоследствии трагических актеров. На древних изображениях Вакх часто предстает в котурнах.!

Прежде всего, дерева создает различно природа.

10 Много таких, что совсем человеческой воли не знали,

Сами собою растут, по полям широко рассеваясь

Иль по извилинам рек: ветла мягколистная, тополь,

Гибкий дрок и с листвою седой серебристая ива.

Часть же деревьев растет, коль посажено семя: каштаны

15 Стройные, и в лесу высочайший Юпитеров эскул

С пышною кроной и дуб, что у греков оракулом признан.[187]Стих 16. Эскул – разновидность дуба, священного дерева Юпитера.

Целый лес прегустой иные от корня пускают:

Вишня иль вяз, например; сам лавр парнасский[188]Стих 18. Лавр – дерево, посвященное Аполлону. Святилище бога находилось в лавровой роще у подножия горы Парнаса. – он тоже,.

Маленький, тянется вверх, осенен материнскою тенью.

20 Так природой самой устроено, чтоб зеленели

Всякого рода леса, и кусты, и священные рощи,

Есть и другие пути, добытые опытом долгим.

Этот, срезав побег с материнского нежного тела,

Сунет его в борозду; тот вроет пенек или всадит

25 Колышек с острым концом; расщепленную накрест, сажают

Ветку, а иногда сгибают податливый отпрыск

Аркой и садят его отводкой в родимую землю.

Вовсе не надо корней для иных, и смело садовник

Той же земле черенок, с макушки срезав, вверяет.

30 Даже, коль ствол обрубить, и то – непостижное дело! –

Корень маслины опять из засохшего дерева лезет.

Видели мы: дерева без ущерба сменяют чужими

Ветви свои, и глядишь – привитые зреют на груше

Яблоки, сливы меж тем каменистым кизилом алеют.

35 Так изучайте ж, когда и какие потребны приемы,

О земледельцы! Плодов смягчайте грубость уходом.

Земли пускай не лежат без дела: с Вакхом полезно

Исмар сдружить, а Табурн одеть обширный в маслины.[189]Стих 38. Исмар, Табурн – непригодные для сева злаков горы во Фракии и Самниуме; Вергилий приводит их как пример разумного использования земли.

Будь же со мной и моей начатой сопутствуй работе,

40 О украшенье, о часть моей величайшая славы,

Ты, Меценат! Полети с парусами в открытое море!

Нет, я все охватить не стремлюсь моими стихами,

Нет, если даже я сто языков, сто уст возымел бы,

Голос железный.[190]Стихи 43-45. И…нет, если даже я сто языков… – Эти стихи, воспроизводящие стихи Гомера («Илиада», II, 488-490), повторяются в «Энеиде», VI, 625. Скользи полосою прибрежною рядом,

45 Не отходя от земли. Тебя поэтической басней

Не задержу, ни двусмыслием слов, ни приступом долгим.

Те дерева, что привольно взросли на свету и просторе,

Хоть и бесплодны, зато возвышаются бодры и крепки,

Мощь им почва дает. Но если б такие деревья

50 Кто-нибудь стал прививать и доверил их вырытым ямам,

Дикость пропала б у них и, чуя уход постоянный,

Стали послушно б они подчиняться любому искусству.

То же и с хилым ростком, взошедшим у самого корня,

Будет, коль всю рассадить по пространству широкому поросль,

55 Здесь же глубокую тень материнские ветви бросают,

Здесь не даст он плода, для завязей соков не хватит.

Ежели, знай, принялось от семени дерево, будет

Медленен рост его, тень оно даст лишь далеким потомкам.

Будет и плод вырождаться, забыв о сочности прежней,

60 Будут и гроздья хиреть, незавидная птицам добыча.

Стало быть, надобно труд прилагать к любому растенью,

И к бороздам приучать, и ходить за каждым прилежно.

Все же маслину от пня разводить, лозу же отводкой.

Лучше, пафосский же мирт[191]Стих 64. Пафосский мирт – мирт, посвященный Венере, центром культа которой был Пафос, город на острове Кипре. от крепкой желательно ветки.

65 Лучше с корнями сажать орех крепкоствольный, и ясень

Мощный, и с пышным венцом громадное древо Геракла.[192]Стих 66. Древо Геракла – тополь.

Так же и дуб Отца Хаонийского;[193]Стих 67. Отец Хаонийский – Юпитер, названный так по месту своего Додонского оракула – области Хаонии в Эпире. стройная пальма

Так же родится, и ель, – для грядущих кораблекрушений!

Почку привить миндаля к земляничному дереву можно.

70 Яблоки сочные вдруг на бесплодном зреют платане,

Бук – каштаны дает; на ясене диком белеет

Грушевый цвет, и свинья под вязом желуди топчет.

Способ же есть не один прививки отводов и почек:

Можно в толще коры, в том месте, где почки выходят

75 И уже тонкую ткань прорывают, надрез неширокий

Сделать в самом узле и дерева чуждого отпрыск

В щелку вставить, уча с корой постепенно срастаться.

Или ж стволы без сучков надсекают и клином глубоко

В толщу проводят пути; потом черенок плодоносный

80 Вводят в надрез, и пройдет немного времени – мощно

Тянет уже к небесам благодатное дерево ветви,

Юной дивится листве и плодам на себе чужеродным.

Помни при этом, что вид не один существует могучих

Вязов, лотосов, ив иль идейских дерев, кипарисов.[194]Стих 84. Идейские кипарисы. – Гора Ида на Крите славилась кипарисами.

85 Также и жирных маслин имеются разные виды:

Круглые, длинные есть и горькие – эти для масла.

Те же в плодовых садах Алкиноя[195]Стих 87. Алкиной – в «Одиссее» царь легендарных феаков. Его плодоносные сады вошли в пословицу. известны различья

Груш крустумийских,[196]Стих 88. Крустумийские груши. – Крустумий (или Крустумерий) – город в Италии, в округе сабинян. и груш сирийских, и грузных волемов.

Гроздья с деревьев у нас иные свисают, чем гроздья,

90 Что с метимнейской лозы собирает по осени Лесбос;

Фасский есть виноград и белый мареотидский, —

Первому лучше земля пожирней, второму – полегче;

Псифия – лучший изюм для вина, лагеос – этот

Пьется легко, но свяжет язык и в ноги ударит.

95 Как не прославить мне вас, скороспелый, красный, ретийский?

Все-таки спора о них не веди с погребами Фалерна.

Есть аминейский – дает он самые стойкие вина;

Тмол уступает ему и царь винограда – фанейский.

Мелкий аргосский еще, – ни один у него не оспорит

100 Ни многосочья его, ни способности выстоять годы.

Нежный родосский, приличный богам и второй перемене,

Не обойду и тебя, ни тебя, бумаст полногроздый!

Но чтобы все их сорта перечислить и все их названья,

Цифр не хватит, да их и подсчитывать незачем вовсе,

105 Ибо число их узнать – все равно, что песок по песчинкам

Счесть, который Зефир подымает в пустыне Ливийской,

Иль, когда Эвр на суда налегает, узнать попытаться,

Сколько о берег крутой разбивается волн ионийских.

Земли же производить не всякие всякое могут:

110 Ивы растут по рекам, по болотам илистым ольхи.

На каменистых горах разрастается ясень бесплодный,

Благоприятно для мирт побережье, открытые солнцу

Любит холмы виноград, а тис – Аквилонову стужу.

Ты посмотри, как в дальних краях земледел покоряет

115 Мир, – на арабов взгляни, на гелонов с расписанным телом,[197]Стих 115. Гелоны – племя сарматов, населявшее степи Причерноморья. Римляне считали, что все варвары раскрашивают тело.

Родина есть у дерев. Эбен лишь Индия знает,

Ветви, которые жгут в курильницах, – только сабеи.

Упоминать ли еще о бальзамных деревьях, точащих

Смолы, иль о плодах зеленого вечно аканфа?

120 О эфиопских лесах, белеющих мягкою шерстью?[198]Стих 120. О эфиопских лесах, белеющих мягкою шерстью? – Имеется в виду хлопок.

Иль как серийцы с листвы собирают тончайшую пряжу?[199]Стих 121. Серийцы – вероятно, китайцы, от которых к римлянам доходили шелка. Шелковую нить и имеет в виду Вергилий, говоря о тончайшей пряже.

Что о лесах я скажу, где крайний предел Океана,

В Индии, где никогда, взлетев, вершины древесной

Не достигала стрела, откуда б ее ни пустили?

125 Люди, однако же, там ловки, как схватят колчаны!

Мидия горький сок доставляет с устойчивым вкусом, —

Плод благодатный,[200]Стих 127. …плод благодатный… – Описываемый Вергилием плод, вероятнее всего, лимон. и нет действительней помощи телу,

Ежели чашу с питьем отравят мачехи злые,

Всяческих трав намешав и к ним заклинаний добавив

130 Пагубных, – лучше ничем не выгонишь злостного яда.

Дерево то велико и очень походит на лавры.

Если б широко вокруг иной оно запах не лило,

Счел бы за лавр; листвы никогда не сорвет с него ветер;

Цвет его крепко сидит. Устраняют тем соком мидяне

135 Запах из уст и еще – стариковскую лечат одышку.

Но ни индийцев земля, что всех богаче лесами,

Ни в красоте своей Ганг, ни Герм, от золота мутный,[201]Стих 137. Герм – река в Лидии, считавшаяся золотоносной.

Все же с Италией пусть не спорят; ни Бактрия[202]Стих 138. Бактрия – царство около Индии. с Индом

Ни на песчаных степях приносящая ладан Панхайя[203]Стих 139. Панхайя – легендарный остров в аравийских морях, славившийся изготовлением благовоний..

140 Пусть не вспахали быки, огонь выдыхая ноздрями,

Эти места, и зубов тут не сеяно Гидры свирепой,[204]Стихи 140-141. Пусть не вспахали быки… – Намек на миф об аргонавте Ясоне, который вспахал землю Колхиды плугом, запряженным изрыгающими пламя меднокопытньши быками, и засеял зубами дракона.

Дроты и копья мужей не всходили тут частою нивой, —

Но, наливаясь, хлеба и Вакха массийская влага[205]Стих 143. …массийская влага… – вино из знаменитого сорта винограда, росшего на склонах горы Массик в Умбрии.

Здесь изобильны, в полях и маслины, и скот в преизбытке.

145 Здесь и воинственный конь выходит на поле гордо.

Белы твои, о Клитумн[206]Стих 146. Клитумн – приток Тибра., стада, постоянно омыты

Влагой священной твоей, а бык, драгоценная жертва,

Римским триумфам не раз до божьих сопутствовал храмов.[207]Стихи 147-148. …бык, драгоценная жертва, римским триумфам… сопутствовал… – Быков приносили в жертву Юпитеру; белые быки везли колесницу полководца-триумфатора.

Здесь неизменно весна и лето во время любое,

150 Дважды приплод у отар, и дважды плоды на деревьях.

Хищных тигров тут нет, ни львиного злого потомства,

Здесь собирателей трав аконит[208]Стих 152. Аконит – ядовитое растение, в Италии не встречающееся. не обманет злосчастных,

Нет и чешуйчатых змей, огромные кольца влачащих

И, проползая тайком, вращающих тело спиралью.

155 Столько отменных прибавь городов и труд созиданья,

Столько по скалам крутым твердынь, людьми возведенных,

Столько под скалами рек, обтекающих древние стены!

Море напомню ли, к ней подступившее справа и слева?

Множество разных озер; напомню ли Ларий обширный

160 Или тебя, о Бенак, как море, вздымающий волны?[209]Стихи 159-160. Ларий – сейчас озеро Комо, Бенак – озеро Гарда.

Упомяну ли еще о портах и молах Лукрина

Или о море, что, вдаль плотиной отогнано мощной,

В негодованье шумит и у гавани Юлия ропщет,

А закипевший Тиррен мешается с влагой Аверна?[210]Стихи 161-164. Гавань Юлия – порт, построенный Августом и названный в честь Юлия Цезаря; для его постройки бухта Лукрин близ Неаполя была соединепа с озером Аверн , а гавань со стороны моря ограждена молом .

165 Не у нее ли ручьи серебра и залежи меди

В недрах, течет не она ль изобильно золотом чистым?

Крепких она и мужей, сабинских потомков и марсов,

И лигурийцев, трудом закаленных, и с копьями вольсков[211]Стихи 167-168. Сабинские потомки (сабины), марсы, вольски – народности, населявшие Апеннинский полуостров.

Родина, Дециев всех и Мариев, сильных Камиллов,

170 И Сципионов, столпов войны,[212]Стихи 169-170. Деции – римский патрицианский род, из которого вышли многие знаменитые полководцы. Фурий Камилл – римский военачальник и диктатор (V-IV вв. до н. э.). Сципионы – патрицианский род, из которого вышли Корнелий Сципион, начавший войну с Ганнибалом, его сын Сципион Африканский Старший, успешно ее завершивший, и приемный сын последнего, Сципион Африканский Младший, разрушивший Карфаген (конец III – начало II в. до н. э.). Как собирательный образ римской доблести упоминается и римский полководец конца II – начала I в. до н. э. Гай Марий. и твоя, достославный

Цезарь, который теперь победительно в Азии дальней

Индов, робких на брань, от римских твердынь отвращает.[213]Стихи 171-172. …Цезарь, который теперь победительно… – Имеется в виду поход Октавиана через Сирию до берегов Евфрата.

Здравствуй, Сатурна земля,[214]Стих 173. Сатурна земля – Италия, куда, по местным преданиям, удалился Сатурн, свергнутый Юпитером. В Италии Сатурн стал родоначальником царского дома (см. «Энеида», VII, 46-49). великая мать урожаев!

Мать и мужей! Для тебя в искусство славное древних

175 Ныне вхожу, приоткрыть святые пытаясь истоки.

В римских петь городах я буду аскрейскую песню.[215]Стих 176. Аскрейская песни – дидактический эпос о земледелии, написанный по образцу Гесиода из Аскры (см. примеч. к «Буколикам», VI, 70).

Свойства земли изложу, – какое в какой плодородье,

Цвет опишу, и к чему различные почвы пригодней.

Первым делом: земля неудобная, горки скупые,

180 Где и суглинок залег, и камни на поле кустистом, —

Те для Палладиных рощ хороши, для живучей маслины.

Признак тому, что растет маслина и дикая там же

И покрывает своей опадающей ягодой землю.

Если же почва жирна и смягчающей влагой богата,

185 Если на почве сырой трава вырастает обильно,

Как наблюдаем подчас среди гор в углубленной долине,

Ибо туда от высот скалистых льются потоки,

Ил благотворный неся; если поле открыто на Австры,

Ежели папоротник питает, плугам ненавистный, —

190 Значит, с годами оно тебе вырастит мощные лозы.

Много получишь вина; принесут в изобилии гроздья

Сок, который потом золотой возливаем мы чашей, —

Жирный тирренец меж тем на кости слоновой играет

У алтаря, и несут на блюдах дымящийся потрох.[216]Стихи 193-194. …жирный тирренец меж тем на кости слоновой играет у алтаря… – Тирренские (этрусские) флейтисты принимали участие в культовых церемониях. Жирные – презрительное прозвище этрусков у римлян.

195 Если же крупный скот и телят разводить ты захочешь,

Или ягнят, или коз, грозу насаждений, то лучше

Перебирайся в леса, подальше, к равнинам Тарента[217]Стих 197. Тарент – город и порт на юге Италии.

Злачным, как те, что теперь утрачены Мантуей бедной,

Где в камышах на реке лебединые плещутся стаи.

200 Много там чистых ручьев, и пастбищ для стада достанет.

Сколько за день травы скотина твоя нащипала,

Столько в недолгую ночь возместят прохладные росы.

Черного цвета земля жирна и плугу послушна,

Рыхлая (этого мы достигаем, ее обработав),

205 Лучше всего для хлебов; не видали, чтоб с поля иного

Столько к дому возов на неспешных волах возвращалось.

Ежели где-нибудь лес сведет в нетерпении пахарь,

Рощи, что столько годов бесполезными были, повалит,

Ежели древние он с корнями вырвет жилища

210 Птиц и те в высоту устремятся, гнезда покинув,

Новая эта земля заблещет под тяжестью плуга!

А худосочный песок с камнями, на поле наклонном,

Разве лишь пчел угостит розмарином да скромной лавандой.

Пористый туф, говорят, и хелидрой[218]Стих 214. Хелидра – ядовитая змея с твердой кожей (букв.: водяная черепаха). изъеденный черной

215 Мел, – обиталище змей, никакая им местность иная

Пищи приятней не даст и подземных удобней извилин.

Почва, с которой туман испаряется дымкой летучей,

Та, что, влагу, испив, с охотой обратно выводит

И постоянно, весь год, зеленеет свежей травою

220 И не язвит сошника солонистою едкою порчей, —

Вязы тебе оплетет благородной лозой виноградной,

Много маслин принесет – увидишь по опыту, – эта

И хороша для скота, и выгнутый лемех приемлет.

Пашет такие поля богатая Капуя[219]Стих 224. Капуя – город в Кампании на юге Италии. Сервий сообщает, что в этой строке первоначально стояло вместо слова «берег» название города Нолы; однако ноланны отказали поэту в воде для орошения участка, и он вычеркнул упоминание о Ноле., берег

225 Возле Везувия, где немилостив Кланий к Ацеррам.[220]Стих 225. …немилостив Кланий к Ацеррам. – Имеются в виду частые разливы реки Клания, протекавшей в Анеррах близ Неаполя.

Ныне скажу, как узнать любую почву ты сможешь.

Почва рыхла иль чрезмерно плотна, сначала исследуй,

Ибо одна для хлебов подходяща, другая – для Вакха:

Та, что плотней, Церере мила, полегче – Лиэю.

230 Высмотришь место сперва, потом прикажешь глубокий

Вырыть колодезь и весь засыпать доверху снова

Той же землей, и ее притопчешь крепко ногами.

Если не хватит земли, – легка, скотине и лозам

Больше подходит она; откажется ж если вместиться,

235 Ежели выше краев над полной подымется ямой, —

Почва плотна; упористых глыб, тяжелых и жирных,

Жди и землю взрезай на волах молодых и могучих.

Почва соленая есть, ее называем мы «горькой».

Хлеб не родится на ней, ибо вспашка ее не смягчает.

240 Не сбережет ни качеств лозы, ни названья плодовых.

Вот как ее распознать: плетенья тугого корзину

Или от жома достань цедилку с задымленной кровли,

Землю соленую в них родниковой пресной водою

Ты замешай, и вода с трудом просочится оттуда,

245 Вскоре, как быть и должно, закапают крупные капли.

Вкус указание даст очевидное, привкусом горьким

Жалостно рот искривив любого, кто пробовать станет.

Почву жирную мы, наконец, и таким отличаем

Способом: если в руках ее мять, не становится пылью,

250 Но наподобье смолы прилипает, клейкая, к пальцам.

Влажная почва растит высоченные стебли – чрезмерно,

Значит, богата она. Земли нам столь пышной не надо, —

Пусть такая земля не вредит неокрепшим колосьям.

Тяжесть и легкость свою безмолвно земля обнаружит

255 Весом; легко и на глаз угадать, черноземна ли почва

Или же нет. А мороз окаянный предвидеть заране –

Трудно: ели одни да еще вредоносные тисы[221]Стих 257. Вредоносные тисы. – Считалось, что плоды тиса ядовиты и одурманивают человека.

Могут нам дать иногда указанья да плющ темнолистый.

Все во вниманье приняв, позаботься землю пораньше

260 Выжечь, рядами канав изрезать покатые склоны;

Глыбы земли отвалив, Аквилону их надо подставить,

Раньше чем станешь сажать благодатные лозы. Всех лучше —

С рыхлою почвой поля; на пользу им изморозь, ветер

И здоровяк земледел, перепахивать землю охочий.

265 Те из хозяев, кому не чужда никакая забота,

Место сначала найдут подходящее и заготовят

Саженцы, после же их по порядку рассаживать будут,

Чтоб не узнали они, что мать у детей подменили.

Боле того, на коре отмечают и сторону света,

270 Чтобы стояли они, как прежде, бок подставляя

Австру со зноем его или к северу тыл обращали:

Надобно всё сохранить – так прежние важны привычки.

Раньше узнай, где лозы сажать, по склонам ли горным

Иль на равнине. Разбив на участки тучное поле, —

275 Тесно сажай: в тесноте не ленивей лоза плодоносит.

Если ж на склоне горы у тебя расположен участок,

Можешь ряды выверять не так уже строго, но все же

Свой виноградник сперва поровнее разбей на квадраты.

Так на войне легион, растянувшись, строит когорты,

280 И на открытой стоит равнине пешее войско,

В строгих и ровных рядах, и широкое зыблется поле

Медью горящей, но бой пока не завязан, и бродит

Марс между вражеских войск, еще не принявший решенья.

Все пусть равным числом дорожек измерено будет

285 Не для того, чтобы вид утешал лишь праздную прихоть,

Но потому, что земля не даст иначе всем равной

Силы, и отпрыски лоз протянуться не смогут в пространство,

Может быть, как глубоко сажаются лозы, ты спросишь?

Я бы решился лозу борозде неглубокой доверить.

290 Глубже намного сажать деревья следует в землю,

Эскул прежде всего, который настолько вершиной

Тянется в ясный эфир, насколько в Тартар корнями.

И никогда-то его ни стужи, ни ветры, ни ливни

Не сокрушат, – стоит недвижим; он много потомков

295 И поколений навек проводил, победив долголетьем,

Вширь туда и сюда простерев могучие ветви,

Сам над собой на руках он огромную тень свою держит.

Так же пускай на закат у тебя не глядит виноградник.

Да не сажай между лоз ореха; верхних побегов

300 Не обрывай, черенков у деревьев не сламывай сверху, —

Дерево дружно с землей. Ножом притупившимся бойся

Ранить росток. Не сажай между лозами дикой маслины:

Неосторожный пастух нередко искру роняет –

И потаенный огонь, под жирною скрытый корою,

305 Ствол забирает, потом, в листву перекинувшись, громкий

Треск в высоте издает и, набег по ветвям продолжая,

Победоносный, уже над вершинной листвой торжествует.

Рощу он пламенем всю охватил, над нею вздымает

Черную к небу, клубясь смолянистою копотью, тучу –

310 А особливо, когда на деревья вдобавок нагрянет

Буря, и ветер, несясь, перекидывать станет пожары.

Лозы хиреют тогда с корневищем своим сокрушенным

И не подымутся вновь, зеленея роскошной листвою.

Выжить одной лишь дано горьколистной меж ними маслине.

315 Пусть не внушает тебе какой-нибудь умный советчик,

Чтобы ты землю копал под холодным дыханьем Борея.

Почву зима леденит и сжимает, корням при посадке,

Слипшимся между собой, в глубину проникать не давая.

Лучше сажать виноград, лишь только весною румяной

320 Белая птица к нам прилетит, ненавистная змеям,

Иль как придут холода, но пока еще знойное солнце

Не донеслось на конях до зимы, а уж лето проходит.

Благоприятна весна и лесам, и рощам кудрявым,

Земли взбухают весной и просят семян детородных,

325 Тут всемогущий Отец Эфир, изобильный дождями,

Недра супруги своей осчастливив любовью, великий,

С телом великим ее сопряжен, все живое питает.

Чащи глухие лесов звенят голосами пернатых;

Снова в положенный срок Венеру чувствует стадо;

330 Нива родит и растит. С дыханием теплым Зефира

Лоно раскрыли поля. Избыточна нежная влага.

Новому солнцу ростки уже не страшатся спокойно

Ввериться, и виноград не боится, что Австры задуют

Или что с неба нашлют Аквилоны могучие ливень.

335 Гонит он почки свои, всю сразу листву распуская.

Быть лишь такими могли недавно возникшего мира

Дни, не могло быть иной, столь устойчивой ясной погоды.

Верится мне, что была лишь весна, весну неизменно

Праздновал мир, и весь год лишь кроткие веяли Эвры

340 Вплоть до поры, когда свет увидела тварь и железный

Род людской из земли впервые голову поднял,

Хищные звери в лесах показались и звезды на небе.

И не могли бы стерпеть испытаний подобных растенья,

Если б такой перерыв между зноем и стужей покоя

345 Не приносил, и земля не знала бы милости неба.

Вот что еще: какие б кусты на полях ни сажал ты,

Больше навоза клади да прикрой хорошенько землею,

Пористых сверху камней наложи да немытых ракушек, —

Воды меж них протекут и воздушные струйки проникнут.

350 Лучше тогда насажденья взойдут. Иной из хозяев

Груду навалит камней, а иной тяжелой плитою

Землю придавит, ища от стремительных ливней защиты,

Также от знойного Пса, калящего яростно почву.

Порассадив черенки, окучивать надобно лозы,

355 Чаще у самых корней мотыгой взмахивать крепкой

Иль, налегая на плуг, разрыхлять между лозами землю,

А иногда и упорных волов проводить в междурядьях.

Тут припаси камыши, из ободранных веток подпорки;

Колышков вязовых впрок наготовь и рогаток-двурожек,

360 Чтоб, опираясь на них, научились выдерживать лозы

Ветра налеты и вверх по лесенке сучьев взбирались.

Нежной покамест листвой зеленеет младенческий возраст,

Юную надо щадить. Пока жизнерадостно к небу

Веточки тянет она и, свободная, в воздух стремится,

365 Листьев касаться серпом не следует острым, а нужно

Только рукой обрывать, – однако же часть оставляя.

А как начнут обнимать, понемногу окрепнув корнями,

Вязы, срезай им излишек волос, укорачивай руки.

Раньше им боязен серп, теперь же властью суровой

370 Смело воздействуй на них и сдерживай рост их чрезмерный.

Надо ограду сплести, не пускать в виноградник скотину,

Зелень пока молода и бедствий еще не знавала.

Лозам, кроме зимы непогожей и жгучего лета,

Тур лесной и коза, охочая к ним особливо,

375 Пагубны; часто овца и корова их жадная щиплет.

Даже от холода зим в оковах белых мороза

Или от летней жары, гнетущей голые скалы,

Меньше беды, чем от стад, что зубом своим ядовитым

Шрам оставляют на них – прокушенных стволиков метку.

380 Козья вина такова, что у всех алтарей убивают

Вакху козла и ведут на просцении древние игры.[222]Стихи 380-381. Козья вина такова… на просцении древние игры. – Трагедия возникла из обрядов культа Вакха; важное место среди них принадлежало обрядам, связанным с козлом (само слово «трагедия» означает «песнь козла»). Просцений – передняя часть сцены, где находились актеры.

Вот почему в старину порешили внуки Тесея[223]Стихи 382-384. Вот почему… порешили внуки Тесея… – Имеются в виду деревенские обрядовые игры, посвященные Вакху. Козел служил наградой в различных состязаниях, среди которых было и состязание в прыжках на надутый мех (вспрыгнувший должен был дольше на нем удержаться). Внуки Тесея – потомки мифического царя Афин, здесь в значении «афиняне».

Сельским талантам вручать награды, – с тех пор они стали

Пить, веселиться в лугах, на мехе намасленном прыгать.

385 У авзонийских селян[224]Стих 385. Авзонийские селяне – то есть италийские крестьяне. – троянских выходцев – тоже

Игры ведут, с неискусным стихом и несдержанным смехом,

Страшные хари надев из долбленой коры, призывают,

Вакх, тебя и поют, подвесив к ветви сосновой

Изображенья твои, чтобы их покачивал ветер.[225]Стихи 388-389. …Вакх… подвесив… изображенья твои… – Изображение бога подвешивалось к деревьям на межах, и по тому, как оно поворачивалось в ту или другую сторону, судили о расположении божества, о грядущем благополучии этой земли.

390 После того изобильно лоза, возмужав, плодоносит.

В лоне глубоких долин – виноград и в рощах нагорных,

Всюду, куда божество обратило свой лик величавый.

Будем же Вакху почет и мы воздавать по обряду

Песнями наших отцов, подносить плоды и печенье.

395 Пусть приведенный за рог козел предстанет священный,

Потрох будем потом на ореховом вертеле жарить.

При разведении лоз и другой немало заботы;

Не исчерпаешь ее! В винограднике следует землю

Трижды-четырежды в год разрыхлять и комья мотыгой,

400 Зубьями книзу, дробить постоянно; кусты от излишней

Освобождать листвы. По кругу идет земледельца

Труд, вращается год по своим же следам прошлогодним.

В дни, когда виноград потерял уже поздние листья

И украшенье лесов снесено Аквилоном холодным,

405 Дельный заботы свои уж на будущий год простирает

Сельский хозяин: кривым сатурновым зубом[226]Стих 406. Сатурнов зуб – серп или кривой нож виноградаря, атрибут Сатурна. останки

Он дочищает лозы, стрижет и подрезкой образит.

Первым землю копай; свози и сжигай, что обрезал,

Первым, и первым спеши запасти подпорки и колья.

410 Самым последним сбирай. Два раза лозу затеняют

Листья, два раза трава грозит заглушить насажденья.

С этим борьба не легка. Восхваляй обширные земли, —

Над небольшою трудись. Чтобы лозы подвязывать, надо

Веток терновых в лесу понарезать, набрать очерету

415 По берегам, не забыть при этом и вербу простую.

Вот привязали лозу, вот серп от листвы отдыхает,

И виноградарь поет, дойдя до последнего ряда.

Все ж надо землю еще шевелить, в порошок превращая,

И хоть созрел виноград, Юпитера все же страшиться.

420 Наоборот, для маслин обработки не надо, маслины

Не ожидают серпа, не требуют цепкой мотыги.

Лишь укрепятся в земле и ко всяким ветрам приобыкнут,

Выделит почва сама, коль вскрыть ее загнутым зубом,

Влаги им вдоволь. Вспаши – и обильные даст урожаи.

425 Стоит трудиться над ней, многоплодной оливою мира!

Что до плодовых дерев, то, ствол почувствовав крепким,

В силу войдя, они сами собой подымаются быстро,

К небу стремясь, – никакой им помощи нашей не надо.

Да и в лесу дерева увешаны густо плодами;

430 Каждый пернатых приют краснеет от ягод кровавых.

Щиплет скотина китис. На хвойных смолу добывают,

Ею ночные огни питаются, свет разливая.

Так сомневаться ль еще в благородном труде плодоводства?

Но о больших деревах не довольно ли? Ветлы и дроки

435 Скромные корм скоту и тень пастухам доставляют,

Эти идут на плетни, те сок накопляют для меда.

Видеть отрадно Китор[227]Стих 437. Китор – гора в Малой Азии, поросшая буксом (самшитом)., волнуемый рощами буксов,

Нарика[228]Стих 438. Нарик – город на юге Италии. бор смоляной; просторы нам видеть отрадно,

Что не знавали мотыг, никаких забот человека.

440 Хоть не приносят плодов нагорные пущи Кавказа,

Где их неистовый Эвр и треплет, и, вырвав, уносит,

Разного много дают: немало полезного леса,

Для мореходов – сосну, для стройки – кедр с кипарисом,

Спицы обычных колес и круги для сельских повозок.

445 Рубят из тех же дерев кузова кораблей крутобоких.

Вязы богаты листвой, а прутьями гибкими – ветлы;

Древки мирта дает и кизил, с оружием дружный.

Тисы гнут, чтобы их превращать в итурейские луки;[229]Стих 448. Итурейские луки – от названия арабского племени итурейцев, славившихся как лучники.

Легкая липа и букс, на станке обработаны, форму

450 Могут любую принять, – их острым долбят железом.

Легкая также ольха по бушующим плавает водам,

Спущена в Пад; рои скрывают пчелы по дуплам

Иль в пустоте под корой загнившего дерева прячут.

Что же нам Вакха дары принесли, чтобы тем же их вспомнить?

455 Вакх и причиной бывал преступлений различных: он смертью

Буйных кентавров смирил – и Рета, и Фола; тогда же

Пал и Гилей, что лапифам грозил кратером огромным.[230]Стихи 455-457. Вакх и причиной бывал… – В этих стихах, которые многие ученые считают интерполяцией, упоминается схватка фессалийских лапифов с кентаврами на свадьбе царя лапифов Пирифоя, где пьяные кентавры бросились похищать женщин. Рет, Фол, Гилей – имена кентавров.

Трижды блаженны – когда б они счастье свое сознавали! –

Жители сел. Сама, вдалеке от военных усобиц,

460 Им справедливо земля доставляет нетрудную пищу.

Пусть из кичливых сеней высокого дома не хлынет

К ним в покои волна желателей доброго утра,[231]Стих 462. …волна желателей доброго утра… – Имеются в виду клиенты, зависимые свободные граждане, по обязанности приходящие по утрам приветствовать своего патрона.

И не дивятся они дверям в черепаховых вставках,

Золотом тканных одежд, эфирейской бронзы не жаждут;[232]Стих 464. …эфирейской бронзы не жаждут… – Эфира – древнее название Коринфа. Коринфские вазы из особого сплава ценились в Риме больше золотых и серебряных.

465 Пусть их белая шерсть ассирийским не крашена ядом,[233]Стих 465. Ассирийский – у Вергилия в значении «сирийский», «финикийский», «пунический». Финикийские города славились своим пурпуром – алой краской, изготовляемой из сока особых морских моллюсков.

Пусть не портят они оливковых масел корицей,[234]Стих 460. …не портят они оливковых масел корицей… – Порошок корицы, смешанный с оливковым маслом, употреблялся как благовонное притирание. —

Верен зато их покой, их жизнь простая надежна.

Всем-то богата она! У них и досуг и приволье,

Гроты, озер полнота и прохлада Темпейской долины,[235]Стих 469. Темпейская долина в Фессалии была настолько прославлена своими красотами, что имя ее стало нарицательным.

470 В поле мычанье коров, под деревьями сладкая дрема, —

Все это есть. Там и рощи в горах, и логи со зверем;

Трудолюбивая там молодежь, довольная малым;

Вера в богов и к отцам уваженье. Меж них Справедливость,

Прочь с земли уходя, оставила след свой последний.

475 Но для себя я о главном прошу: пусть милые Музы,

Коим священно служу, великой исполнен любовью,

Примут меня и пути мне покажут небесных созвездий,

Муку луны изъяснят и всякие солнца затменья.

Землетрясенья отколь; отчего вздымается море,

480 После ж, плотины прорвав и назад отступив, опадает;

И в океан почему погрузиться торопится солнце

Зимнее; что для ночей замедленных встало препоной.[236]Стихи 481-482. …и в океан почему погрузиться… – Эти стихи повторяются в «Энеиде», I, 745-746.

Пусть этих разных сторон природы ныне коснуться

Мне воспрепятствует кровь, уже мое сердце не грея, —

485 Лишь бы и впредь любить мне поля, где льются потоки,

Да и прожить бы всю жизнь по-сельски, не зная о славе,

Там, где Сперхий, Тайгет,[237]Стих 487. Сперхий – река в Фессалии, Тайгет – лесистый горный хребет, тянущийся из Аркадии через всю Лаконию. где лакедемонские девы

Вакха славят! О, кто б перенес меня к свежим долинам

Гема и приосенил ветвей пространною тенью!

490 Счастливы те, кто вещей познать сумел основы,[238]Стих 490. Счастливы те… – то есть философы. Стих заимствован из поэмы Лукреция «О природе вещей», где посвящен Эпикуру. Намек на Эпикура, проповедовавшего «довольство малым» и «незаметную жизнь», делает естественной параллель между счастливой жизнью селянина и философа.

Те, кто всяческий страх и Рок, непреклонный к моленьям,

Смело повергли к ногам, и жадного шум Ахеронта.

Но осчастливлен и тот, кому сельские боги знакомы, —

Пан, и отец Сильван, и нимфы, юные сестры.

495 Фасци[239]Стих 495. Фасцы (фасции) – пучки прутьев с продетыми в них топорами, знаки консульского и преторского достоинства. – народная честь – и царский его не волнует

Пурпур, или раздор, друг на друга бросающий братьев;

Или же дак[240]Стих 497. Даки – племя, жившее за Истром (Дунаем) и совершавшее частые набеги на территорию империи. Истр как бы становится союзником даков, разрешая им переправляться по льду., что движется вниз, от союзника Истра;

Рима дела и падения царств его не тревожат.

Ни неимущих жалеть, ни завидовать счастью имущих

500 Здесь он не будет. Плоды собирает он, дар доброхотный

Нив и ветвей; он чужд законов железных; безумный

Форум[241]Стихи 501-502. …безумный Форум… – Форум как средоточие всей общественной жизни Рима; у Вергилия – символ безумия, в противоположность счастливому покою сельского жителя. ему незнаком, он архивов народных не видит.

Тот веслом шевелит ненадежное море, а этот

Меч обнажает в бою иль к царям проникает в чертоги,

505 Третий крушит города и дома их несчастные, лишь бы

Из драгоценности пить и спать на сарранском багрянце.[242]Стих 506. Сарранский багрянец – тирийский пурпур. Сарры – древнее название Тира, города в Финикии.

Прячет богатства иной, лежит на закопанном кладе;

Этот в восторге застыл перед рострами[243]Стих 508. Ростры – здесь ораторская трибуна на Форуме; она была украшена рострами – медными носами, снятыми с потопленных вражеских кораблей.; этот пленился

Плеском скамей, где и плебс, отцы, в изумленье разинут

510 Рот;[244]Стих 509. …плеском скамей… – то есть зрителей в амфитеатре. Отцы – римские сенаторы; имеется в виду обычай приветствовать знаменитых граждан рукоплесканиями, когда они входили в амфитеатр. приятно другим, облившись братскою кровью,

Милого дома порог сменить на глухое изгнанье,

Родины новой искать, где солнце иное сияет.

А земледелец вспахал кривым свою землю оралом, —

Вот и работы на год! Он краю родному опора,

515 Скромным пенатам своим, заслужённым волам и коровам.

Не отдохнешь, если год плодов еще не дал обильных,

Иль прибавленья скоту, иль снопов из Церериных злаков,

Не отягчил урожаем борозд и амбаров не ломит.

Скоро зима. По дворам сикионские ягоды[245]Стих 519. Сикионские ягоды – маслины (от города Сикиона около Коринфа, славившегося маслинами). давят.

520 Весело свиньи бредут от дубов. В лесу – земляничник.

Разные осень плоды роняет с ветвей. На высоких,

Солнцу открытых местах виноград припекается сладкий.

Милые льнут между тем к отцовским объятиям дети.

Дом целомудренно чист. Молоком нагруженное, туго

525 Вымя коровье. Козлы, на злачной сойдясь луговине,

Сытые, друг против друга стоят и рогами дерутся.

В праздничный день селянин отдыхает, в траве развалившись, —

Посередине костер, до краев наполняются чаши.

Он, возливая, тебя, о Леней, призывает. На вязе

530 Вешают тут же мишень, пастухи в нее дротики мечут.

Для деревенской борьбы обнажается грубое тело.

Древние жизнью такой сабиняне жили когда-то,

Так же с братом и Рем. И стала Этрурия мощной.

Стал через это и Рим всего прекраснее в мире, —

535 Семь своих он твердынь[246]Стих 535. Семь твердынь – намек на семь холмов, на которых стоит Рим. Стих повторяется в «Энеиде», VI, 783. крепостной опоясал стеною.

Раньше, чем был у царя Диктейского скипетр,[247]Стих 536. Раньше, чем был у царя Диктейского скипетр… – то есть в золотом веке, до того, как воцарился Юпитер, рожденный в Диктейской пещере на Крите. и раньше,

Чем нечестивый стал род быков для пиров своих резать,[248]Стих 537. …нечестивый стал род быков… резать… – Римский теоретик сельского хозяйства Колумелла пишет: «Бык так высоко почитался у древних, что за убиение быка карали так же, как за убиение гражданина».

Жил Сатурн золотой на земле подобною жизнью.

И не слыхали тогда, чтобы труб надувались гортани,

540 Чтобы ковались мечи, на кремневых гремя наковальнях.

Но уж немалую часть огромной прошли мы равнины, —

Время ремни развязать у коней на дымящихся выях.

Книга третья

Также и вас воспоем, великая Палес[249]Стих 1. Палес – см. примеч. к «Буколикам», V, 35. и славный

Пастырь Амфризский,[250]Стих 2. Пастырь Амфризский – Аполлон, который пас некоторое время быков царя Адмета у фессалийской реки Амфриз. и вас, леса и потоки Ликея!

Всё остальное, что ум пленило бы песнями праздный.

Всё – достоянье толпы: жестокого кто Эврисфея,

5 Кто и Бузирида жертв ненавистного ныне не знает?[251]Стихи 4-5. Эврисфей – царь Микен, по приказанию которого Геркулес совершил свои двенадцать подвигов. Бузирид – царь Египта, приносивший чужестранцев в жертву Зевсу; был убит Геркулесом.

Кем не воспет был юноша Гилл или Делос Латонин?[252]Стих 6. Гилл – см. примеч. к «Буколикам», VI, 43. Делос – остров, где Латона родила Диану и Аполлона.

Гипподамия, Пелоп, с плечом из кости слоновой[253]Стих 7. Гипподамия, Пелоп. – Пелоп, давший имя полуострову Пелопоннес, завоевал себе в жены Гипподамию, победив в беге на колесницах ее отца Эномая. …с плечом из кости слоновой… – Отец Пелопа Тантал, разрубив сына на части, предложил его мясо олимпийским богам, созванным на пир. Прикоснулась к пище одна Церера, съев кусочек плеча Пелопа. Оживив Пелопа, боги дали ему плечо из слоновой кости.

Конник лихой? Неторным путем я пойду и, быть может,

Ввысь подымусь и людские уста облечу, торжествуя![254]Стих 9. …ввысь подымусь… – Стих этот заимствован у староримского поэта Энния, создателя латинского эпоса. Вергилий впервые говорит здесь о том, что, пренебрегши мифологическим Эпосом, он намерен взяться за исторический эпос и прославить Августа.

10 Первым на родину я – лишь бы жизни достало! – с собою

Милых мне Муз приведу, возвратясь с Аонийской вершины.[255]Стих 11. Аонийская вершина (Аония) – обиталище муз у Геликона; одно из названий муз – Аониды.

Первый тебе принесу идумейские[256]Стих 12. Идумейские – то есть иудейские, от Идумеи – области Иудеи, знаменитой своими пальмами., Мантуя, пальмы;

Там на зеленом лугу из мрамора храм я воздвигну

Возле воды, где, лениво виясь, блуждает широкий

15 Минций[257]Стих 15. Минций – см. примеч. к «Буколикам», VII, 13., прибрежья свои тростником скрывающий мягким.

Цезарь будет стоять в середине хозяином храма.[258]Стих 16. Цезарь будет стоять в середине хозяином храма. – В середине храма ставилась обычно статуя божества.

В тирский багрец облачен, я сам в честь его триумфально

Сто погоню вдоль реки колесниц, четверней запряженных!

Греция вся, покинув Алфей и рощи Малорка,

20 Будет ремнем боевым и ристаньем коней состязаться.[259]Стихи 19-20. Греция вся… будет… состязаться. – Новый храм должен был быть освящен ритуальными играми. Алфей – название, напоминающее об Олимпийских играх, так как река Алфей протекает через Олимпию. Малорк – имя, связанное с Немейскими играми, учрежденными в честь Геракла. Малорк оказал гостеприимство Гераклу после его победы над Немейским львом. Боевые ремни – особые ремни, которыми обматывали руки для кулачного боя.

Я между тем, увенчав чело свое ветвью оливы,

Буду дары приносить. Мне заране отрадно: ко храму

Шествие я предвожу, быков убиение вижу,

Сцену, где вертится пол с кулисами, где перед действом

25 Пурпурный занавес вверх британнами ткаными вздернут.[260]Стихи 24-25. …сцену, где вертится пол… занавес… британнами ткаными вздернут. – Речь идет о вращающихся вместе со сценой задниках декорации и о занавесе, не раздвигающемся, а поднимающемся вверх, поэтому создается впечатление, что его двигают вытканные на нем британны.

Изображу на дверях – из золота с костью слоновой –

Бой гангаридов, доспех победителя в битвах, Квирина;[261]Стих 27. Гангариды – жители Индии, здесь вообще в значении восточных народов, против которых Август готовил поход. Доспех Квирина – римское оружие. Квирин – имя обожествленного Ромула.

Также кипящий войной покажу я широко текущий

Нил[262]Стихи 28-29. …кипящий войной… Нил… – Подразумевается сражение с флотом Антония и Клеопатры в битве при Акциуме. и медь кораблей, из которой воздвиглись колонны;

30 Азии грады явлю покоренные, участь Нифата;[263]Стих 30. …Азии грады явлю покоренные… – Имеются в виду победные сражения в Армении и Парфии. Нифат – гора в Армении.

Парфов, что будто бегут, обернувшись же, стрелы пускают;

Два у различных врагов врукопашную взятых трофея,

Две на двух берегах одержанных сразу победы;

В камне паросском резец, как живые, покажет и лица:

35 Ветвь Ассарака, семью, чей род Юпитером начат,

Вас, родитель наш Трос, и Кинфий, Трои создатель![264]Стихи 35-36. Ассарак, Трос – троянские цари, отдаленные мифические предки Юлиев. Здесь Вергилий как бы намечает второй предмет для своего будущего эпоса: мифическое прошлое рода нынешнего повелителя Рима. Именно он и был разработан в «Энеиде». Кинфий – Аполлон, построивший стены Трои.

Зависть злосчастная там устрашится фурий и строгих

Струй Коцита[265]Стих 38. Коцит – река в подземном царстве. и змей ужасающих вкруг Иксиона,

Свивших его с колесом, и неодолимого камня.[266]Стихи 38-39. Змей… вкруг Иксиона… неодолимого камня. – Два образа адских мук: царь Иксион прикручен к вращающемуся колесу путами из змей, Сизиф должен вечно поднимать на гору камень, вечно скатывающийся вниз.

40 Нет, за дриадами вслед – к лесам, к нетронутым рощам!

Ты, Меценат, повелел нелегкое выполнить дело.

Ум не зачнет без тебя ничего, что высоко. Рассей же

Леность мою! Киферон громогласно нас призывает.

Кличут тайгетские псы, Эпидавр, коней укротитель,[267]Стихи 43-44. Киферон – гора в Беотии, центр культа Вакха. Эпидавр, как и вся Арголида, славился лошадьми. —

45 И не умолкнет их зов, повторяемый отгулом горным.

Вскоре, однако, начну и горячие славить сраженья

Цезаря, имя его пронесу через столькие годы,

Сколькими сам отделен от рожденья Тифонова Цезарь.[268]Стих 48. …от рожденья Тифонова… – Супруг Авроры, Тифон, – сын троянского царя Лаомедонта, к которому возводил свой род Октавиан (см. также примеч. к «Георгикам», I,447).

Если кто-либо, пленен олимпийской победною ветвью,

50 Станет коней разводить иль волов для плуга, пусть ищет

Маток прежде всего. Наружность у лучшей коровы

Грозная; и голова должна быть огромной, и шея –

Мощной; до самых колен свисает кожа подбрудка.

Бок чем длинней у нее, тем лучше корова; все крупно

55 В ней, и нога; рога же изогнуты, уши мохнаты,

В белых пежинах я предпочел бы корову, такую,

Чтобы терпеть не желала ярма и рогом грозила,

Мордою схожа была с быком, держалась бы прямо

И, как пойдет, следы концом хвоста заметала.

60 Срок Луцине служить и вступать своевременно в браки

Тянется до десяти, начавшись по пятому году, —

Возраст иной для отёлов негож, ненадежен для плуга.

В этот, стало быть, срок, пока молодо стадо и бодро,

Пустишь быков. Скотину знакомь с Венерой весною

65 Ранней, кровь обновляй, молодых примешивай к старым.

Лучшие самые дни убегают для смертных несчастных

Ранее всех; подойдут болезни и грустная старость,

Скорби, – а там унесет безжалостной смерти немилость,

В стаде найдутся всегда, каких заменить ты захочешь.

70 Будешь их смело сменять. Чтобы впредь не жалеть о потерях

Исподволь заготовляй пополненье для старого стада.

Что до коней, то подбор и у них производится так же.

Тех, кого ты взрастить пожелал в надежде на племя,

С самых младенческих дней окружи особливой заботой.

75 Прежде всего, на лугу племенных кровей жеребенок

Шествует выше других и мягко ноги сгибает.

Первым бежит по дороге, в поток бросается бурный

И не боится шаги мосту неизвестному вверить.

Шумов пустых не пугается он; горда его шея,

80 Морда – точеная, круп налитой, и подтянуто брюхо.

Великолепная грудь мускулиста. Всех благородней

Серая масть иль гнедая; никто не отдаст предпочтенья

Белой иль сивой. Едва прогремит издалёка оружье,

Конь уже рвется вперед, трепещет, ушами поводит,

85 Ржет и, наполнясь огнем, ноздрями его выдыхает.

Грива густа; коль тряхнет, на плечо она падает вправо.

А между ребер – хребта ложбина глубокая. Оземь

Бьет он ногой, и звенит роговиной тяжелой копыто.

Был по преданью таким, амиклейцем смирённый Поллуксом,[269]Стих 89. …амиклейцем… Поллуксом… – Амиклы – город в Лаконии, родина близнецов Поллукса и Кастора, сыновей Леды.

90 Киллар[270]Стих 90. Киллар – один из коней, которых Нептун подарил Кастору и Поллуксу., также и те, что воспеты поэтами греков:

Марсовых пара коней и великого выезд Ахилла.[271]Стих 91. …Марсовых пара коней и… выезд Ахилла. – Описание упряжки Марса (Ареса) и Ахилла встречается у Гомера («Илиада», XV, 119; XVI, 148-154).

Да и Сатурн, что спешил по конской шее рассыпать

Гриву, завидев жену, и, бегством поспешным спасаясь,

Зычным ржаньем своим огласил Пелиона высоты.[272]Стихи 92-94. …Сатурн… завидев жену. – По одному из вариантов мифа, Сатурн принял вид коня и спрятался с океанидой Филирой на горе Пелион от ревности жены. Сыном Сатурна и Филиры был мудрый кентавр Хирон.

95 Если болезнь изнурила коня иль от старости стал он

Слаб, то его удали; не щади этот возраст постыдный.

Старый, холоден он к Венере и неблагодарный

Труд понапрасну вершит, а коль дело доходит до схватки,

Словно в соломе пожар, который велик, но бессилен,

100 Тщетно ярится. Смотри особливо на нрав, и на возраст,

И на повадки коня, и на родословную тоже;

Как переносит позор, наблюдай, как пальмой гордится.

Или не видел ты? – вот безудержно кони лихие

Мчатся вскачь, и вослед из затворов гремят колесницы.[273]Стих 104. …из затворов гремят колесницы. – Во время конских состязаний в римском цирке колесницы наездников выезжали из-за решеток, одновременно поднимаемых по знаку консула.

105 Напряжены упованья возниц, и бьющийся в жилах

Страх их выпил сердца, но ликуют они, изгибают

Бич и вожжи, клонясь, отдают, и ось, разогревшись,

Их, пригнувшихся, мчит, а порой вознесенных высоко;

Что-то их гонит вперед – и несутся в пустое пространство.

110 Не отдохнуть ни на миг. Песок лишь взвивается желтый.

Мочит их пена, кропит дыханье несущихся сзади.

Это ль не жажда хвалы, не страсть к одержанью победы!

Первым посмел четверню в колесницу впрячь Эрихтоний[274]Стих 113. Эрихтоний – мифический царь Афин, считается изобретателем квадриги, за что после смерти был превращен в созвездие Возничего.

И победителем встать во весь рост на быстрых колесах.

115 Повод и кругом езда – от пелефронийцев лапифов,[275]Стих 115. …от пелефронийцев лапифов… – Пелефрон – долина в Фессалии, где жили лапифы.

И на коня, и с коня научивших наездника прыгать

В вооруженье, сгибать непокорные конские ноги.

Оба искусства трудны. Коневоды всегда молодого

Ищут коня, что нравом горяч и бегает быстро, —

120 Пусть другой и гнался за врагом, обратившимся в бегство,

Родиной пусть он Эпир называл и микенскую крепость,

Племя ж свое по прямой выводил из Нептунова рода.[276]Стих 122. …из Нептунова рода. – Имеется в виду Арион, сын Нептуна и Цереры, превратившийся в коня.

Если исполнено все, как срок настанет, заботы

Надо направить на то, чтоб от жира тугим становился

125 Тот, кто избран вождем и общим назначен супругом, —

Свежей травы нарезать и водой ключевой обеспечить,

Также мукой, чтобы смог он труд свой выполнить сладкий

И чтобы голод отцов не сказался на хилом потомстве.

А кобылиц между тем худобой истощают нарочно,

130 Только лишь явится пыл и к первому совокупленью

Их устремит: им листвы не дают, от фонтанов отводят.

Часто их бегом еще растрясают, томят их на солнце

В зной, когда молотьба, и стоит над током тяжелый

Стон, и Зефир, налетев, пустую взвивает мякину.

135 Так поступают, чтоб жир не закрыл чересчур изобильный

Их детородных полей, не забухли бы борозды праздно,

Но чтоб ловили жадней и глубже внедряли Венеру.

Вот и на убыль опять об отцах забота, на прибыль –

О матерях. Как срок подойдет, жеребые бродят,

140 Пусть никто им тянуть не позволит тяжелых повозок,

Или дороги прыжком перемахивать, или по лугу

Быстрым галопом бежать, иль в быстром плавать потоке.

Пусть их привольно пасут на просторе, вдоль полноводных

Рек, где по берегу мох и самые злачные травы,

145 Где им в пещерах приют, и тень под утесом прохладна,

Возле Силарских лесов и Альбурна,[277]Стих 146. Возле Силарских лесов… – Силар – италийская река, впадающая в Тирренское море. Альбурн – гора, которую она омывает. где падубов рощи,

Есть – и много его – насекомое с римским названьем

«Азилус» – греки его называют по-своему «ойстрон».

Жалит и резко жужжит; испуганный гудом, по лесу

150 Весь разбегается скот, оглашая неистовым ревом

Небо, и лес всполошив, и русло сухое Танагра[278]Стих 151. Танагр – приток Силара..

В гневе ужасном своем применила когда-то Юнона,

Вздумав телицу сгубить Инахову,[279]Стих 153. Телица Инахова – Ио, дочь Инаха, возлюбленная Юпитера. Юнона превратила ее в телку и наслала на нее овода. чудище это.

Вот и его берегись – к полудню свирепее жалит –

155 И от покрытых коров отгоняй; паси же скотину,

Только лишь солнце взойдет или ночь приведут нам созвездья.

А как отелятся, вся на телят переходит забота.

Прежде всего выжигают тавро с названием рода.

Обозначают, каких на племя оставить желают

160 И для святых алтарей, каких – перепахивать землю

Иль на целинной земле крутые отваливать глыбы.

Весь остальной молодняк на лугах пасется со стадом.

Тех, кого приучить к полевым захочешь работам,

Сызмала ты упражняй, настойчиво их приручая,

165 Нрав доколь у юнцов податлив и возраст подвижен.

Раньше из тонких лозин сплетенный круг им на шею

Вешай. Потом, когда их свободная шея привыкнет

К рабству, им надевай хомуты из веревок, попарно

Соединяй и ходить приучай одинаковым шагом.

170 Пусть до срока они лишь порожние тянут повозки

И оставляют следы лишь на самой поверхности пыльной.

Пусть лишь потом заскрипит под грузом тяжелым телега

С буковой осью, таща вдобавок и медное дышло.

Для молодежи, еще не приученной, надо не только

175 И луговой, и болотной травы приносить, и шершавых

Листьев ветлы, но и злаков с полей. Отелившись, коровы

Впредь наполнять молоком белоснежным не станут подойник,

Новорождённым отдав целиком свое сладкое вымя.

Если ж тебя привлекает война и жизнь строевая,

180 Или ты хочешь скользить колесом по Алфею у Пизы[280]Стих 180. Пиза – город около Олимпии на берегу Алфея, где проводились Олимпийские игры.,

Иль колесницы полет стремить у Юпитера в рощах,[281]Стих 181. …у Юпитера в рощах… – В роще Юпитера происходили соревнования в беге на колесницах.

Первое дело – чтоб конь приучился к оружью и духу

Воинских схваток, привык и к трубному звуку, и к стону

Тяжеловесных колес, и к бряцанью удил на конюшне.

185 Чтобы все больше потом похвалам воспитателя нежным

Был бы он рад, чтобы тот его хлопал ладонью по шее.

Должен он это постичь, едва от сосцов материнских

Отнят. Пусть морду он сам в недоуздок мягкий просунет, —

Слабый, дрожащий еще, своих еще лет не сознавший.

190 Но как три года пройдет, тогда, по четвертому году,

Пусть он выделывать «круг» начинает и сдержанным шагом

Оземь звенеть и одну за другой вымахивать ноги.

Пусть это будет – как труд; пусть ветры на спор вызывает

И, по равнине летя на просторе, не сдержан вожжами,

195 Запечатляет следы на поверхности глади песчаной.

Крепкий так Аквилон налетает от Гиперборейских

Стран[282]Стихи 196-197. Гиперборейские страны – то есть северные. и скифские к нам непогоды несет и сухие

Тучи, – нивы тогда волнами идут под дыханьем

Легким его, и шумят высокие леса вершины,

200 И широко в берега прибой ударяет вспененный,

Мчится он, бегом своим и поля и моря подметая.

Так подготовленный конь среди мет на ристаньях элейских,[283]Стих 202. …на ристаньях элейских… – В Элиде, одной из областей Греции, происходили Олимпийские игры.

Взмыленный, будет из губ выпускать кровавую пену,

Выю под иго склонив, боевую возить колесницу.

205 Ежели конь укрощен, позволяй, чтоб от сытого корма

В весе он стал прибавлять. Строптивым норов бывает

Неукрощенных коней. Смиришь его будто, – не хочет

Хлесткой плети терпеть, удилам подчиняться железным.

Способ их мощь укреплять наилучший, однако, – Венеру

210 Вовсе от них отстранять, чтобы их не язвило желанье,

Предпочитает ли кто коров иль коней разведенье.

С этой целью быков уводят подальше, пастись их

Там оставляют одних, за горой иль рекою глубокой;

Или, в хлеву заперев, у наполненных держат кормушек,

215 Ибо их силы сосет постепенно, сжигает их видом

Самка и им не дает о лугах вспоминать и о рощах.

Сладки красоты ее, они заставляют нередко

Двух горделивых быков друг с другом рогами сражаться.

В Сильском обширном лесу[284]Стих 219. Сильский лес – лес на Апеннинских горах, в южной их части. пасется красивая телка,

220 А в отдаленье меж тем с великой сражаются силой,

Ранят друг друга быки, обливаются черною кровью,

Рог вонзить норовят, бодают друг друга с протяжным

Ревом; гудят им в ответ леса на высоком Олимпе.

В хлеве одном теперь им не быть: побежденный соперник

225 Прочь уходит, живет неведомо где одиноко.

Стонет, свой помня позор, победителя помня удары

Гордого, – и что любовь утратил свою без отмщенья,

И, оглянувшись на хлев, родное селенье покинул.

С тщаньем сугубым теперь упражняет он силы, меж твердых

230 Скал всю ночь он лежит, простерт на непостланном ложе.

Только колючей листвой питаясь да острой осокой.

Он испытует себя и гневу рога свои учит.

Он на стволы нападает дубов, ударяется в ветер

Лбом и взрывает песок, и взвивает, к битве готовясь.[285]Стихи 232-234. Он испытует себя и гневу рога свои учит. – Эти строки повторены в «Энеиде», XII, 104-106.

235 После же, восстановив свою мощь, вновь силы набравшись,

Двигает рать, на врага, уже все позабывшего, мчится, —

Словно волна: далеко забелеется в море открытом,

И, удлинясь, свой пенит хребет, и потом, закрутившись,

Страшно гремит между скал, и, бросившись, рушится шумно,

240 Величиною с утес; и даже глубинные воды

В крутнях кипят, и со дна песок подымается черный.

Так-то всяческий род на земле, и люди, и звери,

И обитатели вод, и скотина, и пестрые птицы

В буйство впадают и в жар: вся тварь одинаково любит.

245 Львица, о львятах забыв, не станет иною порою

В бешенстве лютом бродить по равнине; медведь косолапый

Так не звереет в лесу и бед не творит без разбору,

Сколько тогда; грозны кабаны, и тигры опасны.

Горе! Плохо тогда заблудиться в пустыне Ливийской!

250 Разве ты не видал, как дрожат, напрягая все тело,

Кони, едва лишь до них донесется знакомый им запах?

Нет, тогда ни вожжам человека, ни плети жестокой,

Ни пропастям, ни скалам, ни встречным не удержать их

Рекам, крутящим в волнах каменья горных обвалов.

255 Так же свирепствует вепрь сабинский, точит он бивни,

Оземь копытцами бьет и боком о дерево трется,

С той и с другой стороны приучает плечи к увечьям.

А человек молодой, у которого в жилах струится

Пламя жестокой любви? В час поздний, в темень ночную,

260 В самую бурю плывет возмущенной пучиной. Грохочет

Неба огромная дверь. Гудят, разбиваясь о скалы,

Воды, и тщетно его родители бедные кличут

И злополучно вослед погибнуть готовая дева.[286]Стихи 260-263. …в самую бурю плывет… – Излагается миф о Геро и Леандре. Леандр каждую ночь переплывал Геллеспонт по свету маяка на башне, который зажигала для него Геро. Когда же во время бури маяк погас и Леандр утонул, Геро бросилась в море.

А не покорны ль любви пестрошерстые Вакховы рыси?[287]Стих 264. Вакховы рыси. – Колесница Вакха запряжена львами, тиграми, пантерами и рысями. Вакх и сам являлся иногда в образе этих животных.

265 Волки свирепые? Псы? Даже смирные нравом олени

Битвы ведут. Но неистовей всех ярятся кобылы.

Пыл тот сама в них Венера влила, когда челюстями

Тех потнийских квадриг было сжевано Главково тело.[288]Стихи 267-268. Пыл тот сама в них Венера влила… – Главк, сын Сизифа, вырастивший в Потнии (Беотия) кобыл, не подпускал к ним жеребцов. Когда же он оскорбил Венеру, богиня наслала на кобылиц любовное бешенство, и они растерзали хозяина.

Властно их гонит любовь за Гаргар и за Асканий[289]Стих 269. Асканий – проток, соединяющий горное озеро Аскания в Малой Азии с Мраморным морем.

270 Гулкий; взбегают они вскачь на гору, переплывают

Реки, едва лишь огонь разогреет их жадные недра, —

Больше весной, ибо жар о весне возвращается в кости.

Грудью встречают Зефир и стоят на утесах высоких,

Ветром летучим полны, – и часто вовсе без мужа

275 Плод зарождается в них от ветра – вымолвить дивно!

Тут по утесам они, по скалам, по глубоким долинам

Порознь бегут – нет, Эвр, не к тебе, не в пределы Востока,

Мчатся туда, где Кавр[290]Стих 278. Кавр – очень холодный северо-западный ветер. и Борей, где темнейший родится

Австр, где он небеса омрачает стужей дождливой.

280 Тут-то тягучий течет, называемый меж пастухами

Верным названьем его, «гиппоман», из кобыльей утробы, —

Мачехи злые тот сок испокон веков собирали,

Всяческих трав добавляли к нему и слов не безвредных.

Так, – но бежит между тем, бежит невозвратное время,

285 Я же во власти любви по частностям всяким блуждаю.

Полно – о крупном скоте; еще остается забота –

Про руноносных овец рассказать и коз длинношерстых.

Вот над чем, селянин, потрудись и жди себе чести!

Не сомневаюсь я в том, как трудно все это словами

290 Преодолеть и почтенность придать невысоким предметам.

Но увлекает меня к высотам пустынным Парнаса

Некая нежная страсть. Мне любо на этих нагорьях,

Там, где ничья колея не вилась до криницы Кастальской.[291]Стих 293. Криница Кастальская – источник на горе Парнас, посвященный Аполлону и музам.

Чтимая Палес! Начнем петь ныне голосом полным.

295 Прежде всего, мой совет, чтобы в теплом хлеву насыщались

Овцы травою, доколь не вернется весеннее время.

Папоротник я велю и солому стелить, не жалея,

На земляные полы, чтобы стужа зимой не вредила

Нежной скотине, чтоб ей ни чесотки не знать, ни подгодов.

300 Перехожу к другим. Листвы земляничника надо

Козам давать и поить их свежей водой родниковой.

Оберегай от ветра хлева, пусть к югу выходят,

Чтобы без солнца не быть и зимой, доколе холодный

Не западет Водолей, оросив окончание года.

305 К этим другим отнестись с не меньшей должны мы заботой:

Столько же пользы от коз, хоть овечья милетская стоит

Дорого шерсть,[292]Стих 306. Милетская шерсть. – Милет – город на малоазийском берегу. коль она проварена в пурпуре тирском.

Чаще потомство у коз, у них молока изобилье:

Сколько уж струй излило от дойки опавшее вымя, —

310 Жми лишь потуже сосцы, и пуще запенятся струи!

Бороды, кроме того, стригут не без пользы седые

У кинифийских козлов[293]Стих 312. …у кинифийских козлов… – Кинифийские козлы были завезены из Африки в Италию для улучшения породы; Киниф – река в Ливии. и шерсть шелковистую козью, —

Для лагерей – на шатры, на плащи для рабов корабельных.

Козы пасутся в лесах, на высоких вершинах Ликея,

315 Между колючих кустов и зарослей, любящих кручи.

Сами приходят домой – не собьются – и младших приводят.

Столько несут молока, что насилу порог переступят.

Тщательно предохраняй их от зимних ветров и стужи;

Прочих забот от тебя почти не потребуют козы –

320 Весело им подноси их сытное пойло, а также

Ветви с листвой и не думай зимой запирать сеновалы.

Но лишь, явясь на призыв Зефиров, обильное лето

Коз и овец погонит пастись на луга и в ущелья,

Вместе с Денницей тогда выходи на простор и прохладу,

325 Утром пораньше, когда еще белы бывают лужайки

И на траве молодой – роса, любимая стадом.

После, в четвертом часу, когда уже зной накалится

И оглашают кусты однозвучным звоном цикады,

Стадо к колодцу веди иль к пруду глубокому – воду

330 Пить, которая к ним по долбленому желобу льется.

В самый же зноя разгар поищи потенистей долину,

Там, где с мощным стволом Юпитеров дуб на просторе

Ветви раскинул свои, где, черной темнея листвою,

Падубов роща густых священную тень простирает.

335 Чистой их снова водой напои и паси их, лишь только

Солнце зайдет, и опять прохладный Веспер умерит

Зной, и снова Луна оживит росою ущелья,

Чайками вновь берега огласятся, щеглами – дубравы.

Упомяну ли еще пастухов ливийских сухие

340 Пастбища, хижины их, где живут друг от друга далёко?

Часто весь день, и всю ночь, и целые месяцы кряду

Стадо пасется, бродя по широкой пустыне без крова

Вовсе, – там и краев не видать у равнины! С собою

Всё африканский пастух волочит: жилище, и лара[294]Стих 344. Лар – дух умершего предка, покровитель дома.,

345 И амиклейского пса, и оружье, и критский колчан свой, —

Бдительный римлянин так в привычном вооруженье

С грузом увесистым в путь отправляется, чтобы нежданно

Перед врагом оказаться в строю, раскинув свой лагерь.

Иначе – там, где скифы живут, близ вод Меотийских,[295]Стих 349. Меотийские воды – Азовское море.

350 Там, где желтый песок, взбаламученный, крутится в Истре,

Там, где Родопы загиб под самый полюс протянут.

Там в хлевах, взаперти, подолгу содержат скотину;

Нет там в поле травы и нет листвы на деревьях,

Но, безотрадна, лежит подо льдом глубоким, в сугробах

355 Снежных земля, и они в семь локтей высоты достигают.

Там постоянно зима, постоянно холодом дышат

Кавры. Смурую мглу там солнце рассеять не в силах,

Мчится ль оно на конях наивысшего неба достигнуть

Иль колесницу купать в румяных волнах Океана.

360 Вдруг на бегущей воде застывают нежданные корки,

И уж река на хребте железные держит ободья, —

Прежде приют кораблей, теперь же – разлатых повозок.

Трещины медь там нередко дает; каленеют одежды

Прямо на теле; вино не течет, топором его рубят.

365 Целые заводи вдруг обращаются в крепкую льдину,

И, в бороде затвердев непрочесанной, виснут сосульки.

Снег меж тем все идет и воздух собой заполняет;

И погибают стада; стоят неподвижно, морозом

Скованы, туши быков, под невиданным грузом олени

370 Стынут, сбившись толпой, – рогов лишь видны верхушки.

Не посылая собак, не трудясь расставлять и тенета,

Их, устрашенных уже, пробивающих снежную гору

Тщетно грудью своей, не пугая их красной метелкой,

Копьями бьют, подойдя к ним вплотную, и громко ревущих

375 Так добивают; потом уносят с радостным гиком.

Сами ж в землянках своих спокойно досуги проводят

Там, в глубине; натаскают полен дубовых и цельных

Вязов к своим очагам и жгут их в пламени дымном.

В играх зимнюю ночь проводят, вину подражая

380 Брагою или питьем из перебродившей рябины.

Так и живут дикари под Медведицей гиперборейской

Злобные. Тяжко терпеть им удары рифейского Эвра[296]Стих 382. Рифейский Эвр. – Теплый ветер Эвр назывался холодным, когда он дул из северных областей. Рифейские горы – горы Скифии. —

И прикрывают тела звериною рыжею шкурой.

Если заботишься ты о руне, то колючего леса

385 Надо тебе избегать и волчца, и репья, но и злачных

Пастбищ. Овец выбирай тонкорунных, с белою шерстью.

Пусть у тебя заведется баран белоснежный, – но если

Черный язык у него и влажное нёбо, такого

Брось: чтобы темными он не испортил пятнами шерсти

390 Новорожденных ягнят, и высмотри в стаде другого.

Редкостным белым руном – коль тому позволительно верить,

Пан, Аркадии бог, обольстил тебя, Феба, обманно,

В лес густой заманив, – и просящего ты не отвергла![297]Стих 391. Пан… обольстил тебя, Феба… – По одному из мифов, Пан, воспылавший любовью к Луне (Фебе), превратился в белоснежного барана и увлек ее в рощу.

Хочет ли кто молока, пусть дрок и трилистник почаще

395 Сам в кормушку несет, а также травы присоленной:

Будет милей им вода, и туже натянется вымя,

Соли же вкус в молоке останется еле заметный.

Многие вовсе ягнят, от вымени отнятых, к маткам

Не допускают, надев им на рыльца намордник железный.

400 То молоко, что они на заре или днем надоили,

Ночью творожат, а то, что потемну иль на закате

Выдоят, в город пастух уносит в плетеных корзинах,

Или, слегка присолив, запасают на зимнее время.

Но и собак не оставь заботой, выкармливай разом

405 Резвых спартанских щенят и молоссов, нравом горячих,[298]Стих 405. Молоссы – порода охотничьих собак, отличающаяся особенной злостью.

Жирною сывороткой. При таких сторожах опасаться

Нечего будет хлевам ни волков, ни воров полуночных,

С тыла на них нападать не будет ибер несмирённый.[299]Стих 408. Иберы – незамиренные племена Пиренейского полуострова, жившие на территории современной Испании.

Псами придется не раз преследовать робких онагров[300]Стих 409. Онагры – дикие ослы, распространенные во Фригии и Аравии.,

410 Зайцев псами травить, на коз охотиться диких,

Громким лаем вспугнув кабанов, из логов лесистых

Их выгонять; на горах с собаками будешь нередко

Криком своим заводить матерого в сети оленя.

Также учись и хлева ароматным окуривать кедром,

415 Духом гальбана[301]Стих 415. Гальбан – сирийская камедь, род ароматической смолы. умей отвратную выгнать хелидру.

Чисть кормушки, – не то завестись в них может гадюка;

Трогать опасно ее. От света бежит она в страхе.

Или привыкшая жить в норе, под укрытьем, медянка, —

Худшая стада напасть! – чей яд молоко отравляет,

420 Там приживется – хватай, пастух, тут камни и палки!

Вставшую грозно беду, надувшую шею со свистом,

Смело рази! Побежит она, голову робкую пряча, —

Тела изгибы меж тем и хвост постепенно слабеют,

И уж последний извив по земле еле-еле влачится.

425 Водится злая змея еще в Калабрийских ущельях,[302]Стих 425. Калабрийские ущелья. – Калабрия – область на юге Апеннинского полуострова. —

Вся в чешуе, извивается, грудь поднимая высоко,

Длинное брюхо ее усевают крупные пятна.

В пору, когда из глубин вырываются бурно потоки,

Смочена влажной весной и дождливыми Австрами почва,

430 Эта гнездится в земле у стоячей воды, утоляя

Гнусную жадность свою болтливою лягвой и рыбой.

Но, лишь начнет подсыхать, лишь треснет земля на припеке,

В место сухое ползет и, вращая глаза огневые,

Жаждой томясь, вне себя от жары, свирепствует в поле.

435 Да не потянет меня заснуть безмятежно под небом

Иль где-нибудь на траве полежать среди рощи нагорной

В дни, когда, кожу сменив, обновленная, юностью блещет,

Вьется, дома своих оставив малюток иль яйца,

К солнцу поднявшись, а рот языком растроенным мигает.

440 И о болезнях скажу, о признаках их и причинах.

Овцы чесоткою злой болеют, коль ливень холодный

Тело прохватит у них иль ужасною зимней порою

Лютый мороз; а еще: коль у стриженых пот остается

С них не омытый; иль куст ободрал им кожу колючий.

445 Ради того пастухи в реках купают отары

Пресных; при этом вожак погружается в кипень и с шерстью

Мокрою вдоль по реке несется по воле теченья.

Или же горьким тела масличным мажут отстоем,

С ним метаргирий смешав и добавив естественной серы,

450 Также идейской смолы и для мази пригодного воска,

Лука морского еще, чемерицы пахучей и дегтя.

Лучше, однако же, нет против этого бедствия средства,

Нежели, если ножом кто сможет разрезать верхушку

Самых нарывов: живет и питает себя потаенно

455 3ло, между тем как пастух врачующих рук не желает

К язвам сам приложить и сидит, на богов уповая!

Боле того, коль недуг до костей проникает овечьих,

В теле свирепствует жар и болящие гложет суставы,

Надо его устранить: рассечь овце из-под низу

460 Вену меж ног, чтобы кровь могла свободная хлынуть, —

Так поступает бизальт и быстрые также гелоны,[303]Стих 461. Бизальты – племена, населявшие Фракию и Македонию; гелоны жили по берегам Борисфена (Днепра).

В бегстве к Родопе несясь, в пустыни ли гетские, – эти

Кислое пьют молоко, смешав его с конскою кровью.

Если увидишь овцу, которая чаще отходит,

465 Тени ища, иль траву луговую ленивее щиплет,

Сзади последних идет и на пастбище прямо средь поля

Падает или одна удаляется позднею ночью,

Тотчас беду пресеки железом, пока не проникла

Злая зараза во все тобой небреженное стадо.

470 Бури, предвестницы зим, не чаще бросаются с моря,

Чем на хлева нападает болезнь, и не одиночек

Губит коварный недуг, но стадо целое сразу,

Все упованье его, все племя, старых и малых.

Может об этом узнать, кто сейчас поднебесные Альпы.

475 Норика замки в горах и Тимава Иапида нивы,[304]Стих 475. Норик – территория современной западной Австрии. Тимав – см. примеч. к «Буколикам», VIII, 6.

Годы спустя, посетит – опустевшие царства пастушьи,

Весь безграничный простор с тех пор заброшенных пастбищ.

Там когда-то беда приключилась от порчи воздушной,

Людям на горе жара запылала осенняя люто,

480 Смерти весь род предала животных домашних и диких,

И отравила пруды, и заразой луга напитала.

Смертный исход различен бывал: огневица сначала

Жилы сушила, потом несчастным корчила члены;

После жидкость текла изобильно, в себя вовлекая

485 Кости все до одной, постепенно язвимые хворью.

Часто при службе богам к алтарю подведенная жертва

Под увенчавшей ее белоснежной повязкой с тесьмами

Между прервавших обряд служителей падала мертвой.

Если же нож успевал прикончить жертву, бывало,

490 Потрох кладут на алтарь, но огонь разгореться не может,

И на вопросы уже предсказатель не в силах ответить.

Если подставить клинок, еле-еле окрасится кровью,

Бледная жижа из жил поверхность песка окропляет.

Там умирают толпой телята меж трав благодатных

495 Или же с юной душой расстаются у полных кормушек.

Бесятся кроткие псы, заболевших свиней сотрясает

Кашель, дышать не дает и душит опухшие глотки.

Падает бедный, забыв и труды, и траву луговую,

Конь, любимец побед, избегая ручьев, то и дело

500 Оземь копытами бьет; не горяч и не холоден, каплет

Пот с поникших ушей, – ледяной перед самою смертью.

Шкура, суха и жестка, противится прикосновенью, –

Перед кончиной сперва появляются признаки эти;

Но коль постигший недуг становится все тяжелее,

505 Жаром пылают глаза, в груди глубоко дыханье

Выхода ищет и стон прерывистый слышен, икота

Долгая мучит бока, из ноздрей же черная льется

Кровь и шершавый язык стесняет забухшее горло.

Пользу приносит тогда введенье при помощи рога

510 Соков Ленея: одно их лишь это от смерти спасало.

Вскоре для них и вино обратилось в погибель, – воспрянув,

Стали беситься они и в муках смертельных – о боги!

Благо пошлите благим, врагам лишь – такое безумье! –

Рвали зубами в клоки, неистово тело терзали.

515 Вот, однако, и вол в пару от тяжелого плуга

Валится, кровь изо рта изрыгает с пеною вместе,

Вот он последний стон издает – и печалится пахарь;

Он отпрягает вола, огорченного смертью собрата,

И, не окончив труда, свой плуг в борозде оставляет.

520 Гибнет вол, – и ни тени дубрав, ни мягким лужайкам

Не оживить в нем души, ни речке, которая льется

По полю между камней, электра[305]Стих 522. Электр – сплав золота и серебра. чище; впадают

Снизу бока, в глазах неподвижных смертная тупость,

Весом своим тяготясь, склоняется доземи шея.

525 Польза какая ему от трудов и заслуг, – что ворочал

Тяжкую землю? Меж тем ни дары массийские Вакха

Не навредили ему, ни пиры с двойной переменой, —

Только листва да трава пасущихся были питаньем,

Ясные были питьем родники и с течением быстрым

530 Реки; здоровый их сон не бывал прерываем заботой!

В те же лихие года, – говорят, – по местностям этим

Тщетно искали быков для Юнониных священнодействий,

И колесницу везли к алтарю два буйвола разных.

Землю мотыгой рыхлить уже не под силу – ногтями

535 В почву врывают зерно; по крутым нагорным дорогам

Люди, шеи пригнув, скрипящие тащат повозки!

Волк не блуждает уже у овчарен и козней не строит,

Он уж не бродит вкруг стад по ночам: жесточе забота

Волка гнетет. Горячий олень и робкая серна

540 Ходят промежду собак у самых жилищ человека.

Всех обитателей вод, плавучих всякой породы

Вдоль по морским берегам, как останки кораблекрушенья.

Моет прибой; к непривычным рекам поспешают тюлени:

Дохнет ехидна – не впрок ей извивы подземных укрытий,

545 И с чешуей торчащей змея водяная; пернатым

Стал даже воздух и тот неблагоприятен: свергаясь,

С жизнью своей расстаются они в подоблачной выси.

Мало того – бесполезна была и пастбищ замена.

Стало искусство во вред; и врачи уступили болезни –

550 Амифаонов Меламп и Хирон, рожденный Филирой.[306]Стих 550. Меламп – сын Амифаона, прорицатель и врач, упоминаемый в «Одиссее». Хирон – см. примеч. к стихам 92-94 этой книги.

Бросив стигийскую тьму, свирепствует вновь Тисифона

Бледная, перед собой Боязнь гоня и Болезни,

И, выпрямляясь, главу что ни день, то выше подъемлет!

Блеяньем вечным овец, коров постоянным мычаньем

555 Оглашены берега и холмы, сожженные зноем.

Целые толпы зверья предает она смерти и в самых

Стойлах груды валит гниющих в гнусном распаде

Туш, пока их землей не засыплют и в яму не спрячут.

Даже и кожу нельзя было в дело пустить, даже потрох

560 Чистой водою промыть или их на огне обезвредить.

Также нельзя было стричь изъеденной грязью и хворью

Шерсти, даже нельзя прикасаться к испорченной волне.

Если же кто надевал вредоносную шкуру, по телу

Тотчас шли пупыри воспаленные, и по зловонным

565 Членам стекал омерзительный пот, – дожидались недолго,

Вскоре болящая плоть в священном огне отгорала.

Книга четвертая

Ныне о даре богов, о меде небесном[307]Стих 1. …о меде небесном… – Считалось, что пчелы достают мед из капель росы. я буду

Повествовать. Кинь взор, Меценат, и на эту работу!

На удивленье тебе расскажу о предметах ничтожных,

Доблестных буду вождей воспевать и всего, по порядку,

5 Рода нравы, и труд, и его племена, и сраженья.

Малое дело, но честь не мала, – если будет угодно

То благосклонным богам и не тщетна мольба Аполлону!

Прежде всего, выбирай хорошо защищенное место

Для обитания пчел (известно, что ветер мешает

10 Взяток домой доносить), где ни овцы, ни козы-бодуньи

Соком цветов не сомнут и корова, бредущая полем,

Утром росы не стряхнет и поднявшихся трав не притопчет.

Пестрых ящериц пусть со спинкой пятнистой не будет

Возле пчелиных хором, и птиц никаких: ни синицы,

15 Ни окровавившей грудь руками преступными Прокны.

Опустошают они всю округу, нередко хватают

Пчел на лету, – для птенцов безжалостных сладкую пищу,

Чистые пусть родники и пруды с зеленеющей ряской

Будут близ ульев, ручей в мураве пусть льется тихонько.

20 Пальмою вход осени иль развесистой дикой маслиной.

Только лишь ранней весной у новых царей зароятся

Пчелы, едва молодежь, из келий умчась, заиграет, —

Пусть от жары отдохнуть пригласит их берег соседний,

И в благодатную тень ближайшее дерево примет.

25 Посередине – течет ли вода иль стоит неподвижно –

Верб наложи поперек, накидай покрупнее каменьев.

Чтобы почаще могли задержаться и крылья расправить

Пчелы и их просушить на солнце, когда запоздавших

Эвр, налетев, разметет иль кинет в Нептунову влагу.

30 Пусть окружает их дом зеленая касия[308]Стих 30. Касия – дикая корица., запах

Распространяет тимьян, духовитого чобра побольше

Пусть расцветает, и пьют родниковую влагу фиалки.

Улья же самые строй из древесной коры иль из гибких,

Туго плетенных лозин; а в каждом улье проделай

35 Узенький вход, потому что зимою морозы сгущают

Мед, а от летней жары чересчур он становится жидок.

То и другое для пчел одинаково страшно. Недаром

Каждую щелку они залепляют старательно воском

В доме своем, и соком цветов, и узой заполняют,

40 Собранной с почек весной и с тою же целью хранимой, —

Крепче она и смолы, добытой на Иде Фригийской.[309]Стих 41. Ида – гора в Фессалии, центр оргиастического культа Кибелы.

Часто – коль верить молве – в прорытых ходах, под землею

Ставили пчелы свой лар, иль их находили глубоко

Спрятанных в пемзе, а то и под сводами дупел, в деревьях.

45 Сам, заботясь о них, в жилищах пчелиных все щели

Жидкой замазкой промажь да присыпь понемножку листвою.

Не допускай, чтобы тис рос около пасеки,[310]Стих 47. …чтобы тис рос около пасеки… – Тис придает меду горький вкус. раков

Рядом нельзя опалять докрасна;[311]Стихи 47-48. …раков… нельзя опалять… – Раков опаляли для изготовления целебных снадобий; при этом распространялся едкий дым. болот опасайся;

Мест, гда запах дурной от всяких отбросов; где скалы

50 Полые гулки и звук голосов отражается эхом.

Стало быть, зиму едва золотое под землю загонит

Солнце и вновь небеса приоткроет сиянием летним,

Тотчас пчелы начнут облетать луговины и рощи, —

Жатву с ярких цветов собирают; касаясь легонько

55 Гладкой поверхности рек, летают, счастливые чем-то,

Род свой и гнезда блюдут; потом воздвигают искусно

Новые соты и их наливают медом тягучим.

Если ж покинувший дом, к высокому небу плывущий

Через безоблачный зной ты рой пчелиный приметишь, —

60 Черной туче дивясь, увлекаемой ветром, за нею

Понаблюдай! полетят непременно к зеленым жилищам,

К пресной воде. Им в этих местах ароматов любимых –

Тертой мелиссы насыпь и обычной травки-вещанки.

Чем-нибудь громко звони, потрясай и Матери бубен,[312]Стих 64. …Матери бубен… – Музыкальный инструмент, употреблявшийся во время неистовых оргиастических обрядов в честь Великой Матери богов – Кибелы.

65 Сами усядутся все на хоромы душистые, сами –

Это в привычке у них – в глубокие скроются люльки.

Если же выйдут они, задвигавшись вдруг, на сраженье,

Ибо нередко вражда меж двумя возникает царями, —

То настроенье толпы, воинственный пыл ополченья

70 Можешь заране признать. Возбуждает еще отстающих

Громко звенящая медь, меж тем как подобное звуку

Труб, возглашающих бой, раздается из улья жужжанье.

Вот торопливо сошлись друг с другом, трепещут крылами,

Хоботом жало острят и конечности приспособляют.

75 Вот, окружая царя и ставку военную, сбившись

В кучу густую, врага вызывающим криком торопят.

Так при первом тепле, едва лишь поля обнажатся,

Мчатся вон из дверей и сходятся; в небе высоко –

Шум; смешавшись, они в огромный ком громоздятся

80 И упадают стремглав, – град сыплется с неба не гуще,

Желуди реже дождем с сотрясенного падают дуба!

Сами же оба царя, в строю, крылами сверкая,

В маленьком сердце своем великую душу являют,

Не уступать порешив, пока победитель упорный

85 В бегстве тыл обратить не принудит тех или этих.

Но их воинственный пыл и любое такое сраженье

Пыли ничтожный бросок подавляет, и снова все тихо.

Только, когда призовешь обоих вождей ты из боя,

Тотчас того, кто слабей, чтоб вреда не принес тунеядец.

90 Смерти предай: в свободном дворце пусть царствует лучший.

Сразу признаешь: один, крапленный золотом, блещет –

Двух они разных пород, – отличен от всех красотою,

Крыльев чешуйки блестят; другой, обленившийся, гадок

И тяжело волочит, бесславный, огромное брюхо.

95 Вид каков у царей, такова и у подданных внешность.

Те безобразны собой, косматы, как путник, томимый

Жаждой, плюющий землей, едва лишь с дороги пришедший.

Весь пропыленный. А те сверкают, искрятся блеском,

Золотом ярким горят, и тельце их в крапинках ровных.

100 Лучшие те племена. От них, как время наступит,

Сладкий выжмешь ты мед, и не только сладкий, но жидкий, —

Медом смягчают таким вкус терпкий вина молодого.

Если летают рои, предаваясь без толку играм,

Соты свои позабыв, покои прохладные бросив,

105 Их неустойчивый дух отврати от забав бесполезных.

Сделать же это легко: у царей ты крылышки вырви.

Стоит лишь их задержать, и пчела ни одна не решится

Вверх куда-то взлететь иль из лагеря вылазку сделать.

Запахом желтых цветов пусть их сады приглашают,

110 Пусть устрашая воров и пернатых серпом деревянным,

Геллеспонтийский Приап[313]Стих 111. Приап – бог плодородия, покровитель полей и садов. Вначале культ Приапа был местным малоазийским культом на побережье Геллеспонта, затем распространяется на всю Грецию и Италию. бережет их своим попеченьем.

С горных высот принеся чабреца и сосенок юных,

Пусть их возле жилищ насажает хозяин радивый;

Сам пусть руки натрет тяжелой работою; сам пусть

115 В землю воткнет черенки и польет их дождем благосклонным.

О, несомненно, не будь при самом конце я работы,

Не отдавай парусов, не спеши уже к пристани править,

Я, вероятно б, воспел, каким прилежаньем украсить

Пышные можно сады и розарии Пестума[314]Стих 119. Пестум – город на юге Италии, славившийся своими розовыми садами., дважды

120 В год цветущие, как выпиваемым струям цикорий

Рад и петрушка вблизи ручейков; о том рассказал бы,

Как, извиваясь в траве, разрастается в целое брюхо

Тыква, про гибкий аканф, про нарцисс, до морозов зеленый,

Или бледнеющий плющ, или мирт, с прибрежьями дружный.

125 Припоминается мне: у высоких твердынь эбалийских,[315]Стих 125. Твердыни эбалийские – город Тарент, основанный выходцами из Лакедемона. Эбалийский – спартанский, лакедемонский, от имени Эбала, древнего царя Лакедемона.

Там, где черный Галез[316]Стих 126. Галез – река, омывающая Тарент. Эпитет черный характеризует, очевидно, глубину потока. омывает поля золотые,

Я корикийского[317]Стих 127. Корикийский – от Корика, города в Малой Азии. Эпитет может означать принадлежность к городу или умение возделывать сады способом, который знали в этой области. знал старика, владевшего самым

Скромным участком земли заброшенной, неподходящей

Для пахоты, непригодной для стад, неудобной для Вакха.

130 Малость все ж овощей меж кустов разводил он, сажая

Белые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, —

И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздно

Стол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью.

Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.

135 А как лихая зима ломать начинала морозом

Камни и коркою льда потоков обуздывать струи,

Он уж в то время срезал гиацинта нежного кудри

И лишь ворчал, что лето нейдет, что медлят Зефиры.

Ранее всех у него приносили приплод и роились

140 Пчелы; первым из сот успевал он пенистый выжать

Мед; там и липы росли у него, и тенистые сосны.

Сколько при цвете весной бывало на дереве пышном

Завязей, столько плодов у него созревало под осень.

Из лесу даже носил и рассаживал взрослые вязы,

145 Крепкую грушу и терн, подросший уже, не без ягод;

Также платан, чья уж тень осеняла сошедшихся выпить.

Многое знаю еще, но, увы, ограничен объемом,

Об остальном умолчу и другим рассказать предоставлю.

Ну же, вперед! Изложу, какие свойства Юпитер

150 Пчелам сам даровал в награду за то, что за звонким

Шумом куретов[318]Стих 151. Куреты – жрецы богини Реи, матери Юпитера. Позже она была отождествлена с Кибелой, а куреты смешались в позднейших представлениях с корибантами, участниками экстатических культов этой богини, отличительным знаком которых был медный бубен; но у Вергилия это бубен куретов., за их громкозвучной последовав медью,

Неба владыку они воскормили в пещере Диктейской.

Общих имеют детей лишь они, и дома-общежитья

В городе; жизнь их идет в подчинении строгим законам.

155 Родину знают они и своих постоянных пенатов.

Помня о близкой зиме, работают пчелы усердно

Летом, в общей казне храня, что трудом пособрали.

О пропитанье одни заботятся и, по согласью,

Делают дело в полях, другие внутренность дома

160 Мажут нарцисса слезой и клейкой древесной смолою,

Этим для сот основанья кладут, чтоб после привесить

Крепко держащийся воск; иные молоденьких учат,

Улья надежду; меж тем иные сгущают прозрачный

Мед и кельи свои наполняют нектаром жидким.

165 Есть и такие меж них, чей удел быть стражем у двери:

В очередь эти следят за дождем и за тучами в небе;

От прилетающих груз принимают; иль, войском построясь,

Трутней от ульев своих отгоняют, – ленивое стадо.

Дело кипит, чабрецом отзывается мед благовонный.[319]Стихи 167-169. …от прилетающих груз принимают… – Эти строки повторены в «Энеиде», I, 434-436.

170 Так и циклопы: одни куют из податливой глыбы

Молнии, воздух меж тем другие вбирают мехами

И выдувают опять; иные же звонкую в воду

Медь погружают, и вся гудит наковальнями Этна.

Мощным движеньем они поднимают в очередь руки,

175 Переворачивают с бока на бок железо щипцами.

Так и кекроповых пчел,[320]Стих 176. Кекроповы пчелы – то есть аттические, от имени Кекропа, мифического первого царя Аттики. – коль великое сравнивать с малым, —

Всех обрекает на труд прирожденная страсть к накопленью,

Разных по-разному: тем, кто постарше, забота об улье,

Об укреплении сот, о строенье дедаловых зданий.[321]Стих 179. …дедаловых зданий… – то есть лабиринтов, – по имени дворца со множеством запутанных переходов, построенного на Крите мифическим афинским мастером Дедалом.

180 Те, что моложе, устав от трудов, уже позднею ночью

Чобр на лапках несут; берут с земляничника тоже,

С голубоватой ветлы, с лаванды и сальвии красной,

С липы богатой берут, с гиацинтов железного цвета.

Отдых от дел одинаков у всех, и труд одинаков.

185 Утром из двери валят, и нет запоздавших; а после,

В час, когда Веспер велит наконец с полей удалиться,

Сбор прекратив, прилетают домой и холятся в ульях.

Шум раздается, жужжат по краям и порогам жилища.

После ж, по спальням когда расположатся, все замолкает

190 На ночь, и нужный им сон объемлет усталые члены.

Если же дождик навис, они от жилища далеко

Не отлетают; коль Эвр грозит, не верят погоде,

Рядом, у стен городских, осторожные, по воду ходят,

Лишь на короткий полет решаясь; и камешки часто

195 (Так при волне неустойчивый челн песком нагружают)

В лапках несут и, качаясь, летят средь бездны пустынной.

Ты удивишься, как жизнь подобная по сердцу пчелам!

Плотский чужд им союз: не истощают любовью

Тел своих, не рожают детей в усилиях тяжких.

200 Новорождённых они со сладких злаков и листьев

Ртом берут, назначают царя и малюток-квиритов[322]Стих 201. Квириты – римляне, названные так по имени Квирина, обожествленного Ромула; здесь в значении граждан толпы.,

Строят сызнова двор и все царство свое восковое.

Часто стирали они, по жесткому ползая щебню,

Крылья, – и душу свою отдавали охотно под ношей.

205 Вот что за тяга к цветам, что за честь собирание меда!

Так, хоть у них у самих ограниченный возраст и вскоре

Их обрывается жизнь (до седьмого не выжить им лета),

Все ж остается их род бессмертным, и многие годы

Дом Фортуна[323]Стих 209. Фортуна – римская богиня счастья, случая, удачи. хранит, и предки числятся предков.

210 Так царя своего ни в Египте не чтут, ни в обширной

Лидии, ни у парфян, ни на дальнем Гидаспе индийском.[324]Стих 211. Гидасп – приток Инда.

Ежели царь невредим, живут все в добром согласье,

Но лишь утратят его, договор нарушается, сами

Грабят накопленный мед и сотов рушат вощину.

215 Он – охранитель их дел; ему все дивятся и с шумом

Густо теснятся вокруг; сопутствуют целой толпою,

Носят нередко его на плечах, защищают в сраженье

Телом своим и от ран прекрасную смерть обретают.

Видя такие черты, наблюдая такие примеры,

220 Многие думали: есть божественной сущности доля

В пчелах, дыханье небес, потому что бог наполняет

Земли все, и моря, и эфирную высь, – от него-то

И табуны, и стада, и люди, и всякие звери,

Все, что родится, берет тончайшие жизни частицы

225 И, разложившись, опять к своему возвращает истоку.

Смерти, стало быть, нет – взлетают вечно живые

К сонму сияющих звезд и в горнем небе селятся.[325]Стихи 219-227. Видя такие черты… – Излагается доктрина Пифагора о переселении душ, о единой основе всей природы разработанная впоследствии неоплатониками и стоиками.

Если же тесный их дом с кладовыми, полными меда,

Ты пожелаешь открыть, воды набери для начала

230 В рот, а перед собой неси, от пчел ограждаясь,

236 Дым; свыше меры их гнев; оскорбленные, яд свой внедряют

Через укусы, внутри оставляя незримые жала,

238 Впившись в жилы, и так, врага уязвив, издыхают.

231 Дважды готовый припас вынимай: по первому разу,

Только прекрасный свой лик покажет Тайгета Плеяда[326]Стих 232. Тайгета Плеяда – звезда в группе Плеяд. Вергилий указывает, что мед следует собирать в пору начала периода видимости Плеяд, то есть в мае, и его окончания – и ноябре. Плеяды как бы убегают от зимы, символизируемой созвездием Рыб, которое восходит лишь спустя некоторое время после захода Плеяд.

Дольней земле, океан стопой попирая с презреньем,

И по второму, когда, убегая от Рыб водянистых,

235 Грустная, с неба, сойдя, погружается в зимние воды.

233 Если ж суровой зимы ты боишься, заране тревожась,

240 Если подавленных душ тебе жаль и хором разоренных,

Чобром окуривать их и воск удалять непригодный

Не сомневайся, – затем, что нередко соты съедает

Ящерица: таракан, от света бегущий, гнездится

В них и на корме чужом сидящий шмель нерабочий;

245 Или же шершень лихой заберется, вояка отменный;

Шашалы, – мерзостный род, – иль еще, ненавистный Минерве,

Редкие сети свои паук в сенях поразвесит.[327]Стихи 246-247. …ненавистный Минерве… паук… – В паука Афина превратила лидийку Арахну, искусную рукодельницу, осмелившуюся вызвать богиню на состязание.

Чем их сильней разорят, тем с большим рвением будут

Наново восстановлять развалины падшего рода,

250 Мед копить и слеплять цветочным житницы соком.

Если же (ибо дала злоключенья людские и пчелам

Жизнь) их тело начнет от прискорбной чахнуть болезни.

Тотчас об этом узнать по явственным признакам можешь:

Сразу не тот уж цвет у больных; худобою ужасной

255 Обезображен их вид; тела постигнутых смертью

Вон из жилища несут, в процессии шествуют скорбной.

Часто они у дверей, сцепившись лапками, виснут

Или без дела сидят в своих сокровенных покоях,

Голодом измождены, неподвижны, скованы стужей.

260 Громче гуденье тогда раздается, жужжат непрестанно, —

Так порой зашумит холодный Австр по деревьям,

Так, отливая от скал, беспокойное море рокочет

Иль за заслонкой в печи огонь, разгоревшись, бушует.

Прежде всего мой совет: окурять благовонным гальбаном,

265 Мед по тростинкам в дома проводить – поощрять изнемогших

И со своей стороны, маня их к пище знакомой.

В мед хорошо примешать и тертых чернильных орехов,

Розовых листьев сухих, вина, сгущенного варкой,

Также с пифийской лозы на солнце вяленных гроздьев,

270 Золототысячника с его запахом крепким и чобра.

Есть вдобавок в лугах цветок – ему земледельцы

Дали названье «амелл»; растенье приметить нетрудно:

Целую рощу оно от единого корня пускает.

Сам цветок – золотой, лепестков на венчике много,

275 И отливают они лиловатостью темной фиалки.

Часто этим цветком богов алтари украшают.

Вкусом он терпок. Его по долинам, после покоса,

Рвут пастухи иль еще по теченью извилистой Меллы[328]Стих 278. Мелла – река в Мантуе..

В благоуханном вине ты вывари корни растенья

280 И у отверстий входных в наполненных выставь корзинах.

Если же кто-нибудь вдруг весь род целиком потеряет,

Пчел взять негде ему и новое вывести племя,

Я для него изложу пастуха-аркадийца[329]Стих 283. Пастух аркадиец – Аристей (легенду о нем см. дальше в тексте этой книги «Георгик»). открытье

Славное, – как из убитых тельцов, из испорченной крови

285 Пчелы при нем родились. Итак, я это преданье

Перескажу, повторив от начала его, по порядку.

Там, где счастливый народ живет, в Канопе Пеллейском,[330]Стих 287. Каноп – египетский город; он стал называться Пеллейским по имени столицы Македонии Пелла, после того, как Египтом стали править потомки одного из полководцев Александра Македонского. Эпитет «счастливые» прилагался к египтянам из-за плодородия земель вокруг Нила.

Около Нила, что степь затопляет в пору разлива,

Там, где селяне к полям подъезжают в расписанных лодках,

290 Где постоянно грозит стрелоносного парфа соседство,

Там, где, черным песком удобряя зеленый Египет,

На семь делясь рукавов, медлительно катится к морю

Мощная эта река, у индов смуглых[331]Стих 293. Смуглые инды – эфиопы. начавшись, —

Способ тот принят везде, и всегда он приносит удачу.

295 Малое прежде всего, как раз подходящее к делу

Место находят; его ограничивают черепицей

Низенькой кровли, теснят стенами, в которых четыре

К солнцу наклонных окна, на четыре стороны света.

После теленка берут, чей уж выгнулся двухгодовалый

300 Рог. Противится он что есть сил, но ему затыкают

Ноздри, чтоб он не дышал. Под ударами он издыхает.

Кожа цела, но внутри загнивают отбитые части.

Труп оставляют, дверь заперев; под бока подстилают

Всяких зеленых ветвей, и чобра, и свежей лаванды.

305 Делают это, едва лишь Зефир задвигает волны,

Прежде, чем луг молодой запестреет цветами, и прежде,

Нежели к балке гнездо говорунья подвесит касатка.

В жидком составе костей размягченных тем временем крепнет

Жар, и вдруг существа, – их видеть одно удивленье! –

310 Лап сперва лишены, но уж крыльями шум издавая,

Кучей кишат, что ни миг, то воздуха больше вбирают

И, наконец, словно дождь, из летней пролившийся тучи,

Вон вылетают иль как с тетивы натянутой стрелы

В час, когда на поле бой затевают быстрые парфы.

315 Музы, кто ж из богов открыл нам это искусство?

Где же начало берет это новое знанье людское?

Некий пастух Аристей, покинув долину Пенея[332]Стих 317. Пеней – поток, нимфой которого была Кирена, мать Аристея.,

Пчел – говорят – потерял от болезни и голода. Стал он

Возле реки, у ее священных истоков, и, горько

320 Жалуясь, к матери так обратился: «О мать, о Кирена!

Над глубиною царишь ты омутов этих, – открой мне,

Как совершилось, что ты, от светлой крови бессмертных

(Если, как ты говоришь, Аполлон Тимбрейский[333]Стих 323. Тимбрейский – Троянский, эпитет Аполлона, от Тимбры, местности в Троаде, где был храм Аполлона. отец мне),

Року немилым меня зачала? Куда же девалась

325 К сыну любовь? Ты зачем уповать мне велела на небо?

Смертной жизни моей всю славу, которой достиг я

Хитрым искусством моим, заботясь о стаде и хлебе,

Все испытав, – хоть ты мне и мать, я ныне теряю.

Что ж! Материнской рукой плодоносные вырви деревья,

330 В стойла враждебный огонь занеси, уничтожь урожаи,

Выжги посев, топором на лозы обрушься двуострым,

Если тронута так моей ты славы крушеньем!»

Мать услыхала меж тем на дне своей спальни глубинной

Голос некий, – вокруг нее нимфы милетскую пряли

335 Пряжу окраски густой стекольно-зеленого цвета.

Дрима была там, Ксанфо, Лигейя была с Филодокой,

Золото влажных волос вдоль шеи спустившие белой;

Там и Низея была, Спиб, Кимодока, Талия;

Рядом с Ликбридой там белокурой сидела Кидиппа, —

340 Дева покамест, а та впервые познала Луцину;

Клио с сестрой Бероэ, Океановы дочери обе,

При золотых поясах и в пестрых шкурах звериных;

Опис, Эфира была и азийская Деиопея,

С резвой, свой наконец отложившей колчан Аретузой.

345 Нимфам Климена вела рассказ о том, как напрасно

Меры Вулкан принимал, как Марс исхищрялся влюбленный;[334]Стих 346. …меры Вулкан принимал… Марс исхищрялся… – Намек на миф о любви Марса и Венеры, жены Вулкана.

С Хаоса[335]Стих 347. Хаос – первоначальное бесформенное состояние мира. повесть начав, исчисляла богов похожденья.

Песнью захвачены той, пока с веретен отвивают

Мягкий урок свой, матери слух поражает вторично

350 Стон Аристея, – и все на своих сиденьях хрустальных

Диву дались; но из них лишь одна Аретуза решилась

И, золотой головой поднявшись из вод, закричала

Издали: «О! Не напрасно тебя этот стон растревожил:

Сам, Кирена-сестра, твоей всей жизни забота,

355 Скорбный стоит Аристей над отцом, потоком Пенеем,

Слезы горючие льет и тебя называет жестокой!»

Мать, чье сердце пронзил неожиданный страх, отвечает:

«К нам приведи же его, приведи! – он может касаться

Божьих порогов», – и вот велит расступиться широко

360 Водам, чтоб юноша мог между ними пройти. Наподобье

Согнутых скал поднялись и застыли недвижные волны,

Юноше дали проход и его в глубину проводили.

Матери дому дивясь, любуясь на влажное царство,

Скрытые сводом пещер озёра и гулкие рощи,

365 Шел он – и был поражен воды превеликим движеньем:

Все под громадой земли текущие видел он реки

Разных краев; среди них признал он и Фазис, и Ликос,

Видел источник, отколь Энипей вырывается бурно,

Также отец Тиберин; он и Анио видел теченье,

370 Средь громыхающих скал Гипанис с Каиком Мезийским,

И Эридан, чьи рога золотые над бычьей личиной

Блещут – река ни одна по землям, возделанным пышно

С мощью такой не течет, устремляясь к пурпурному морю.[336]Стихи 367-371. Фазис – река Рион на Кавказе. Ликос – река в Малой Азии. Энипей – река в Греции. Анио – приток Тибра. Гипанис – ныне река Буг. Каик – река в Малой Азии. Эридан – мифическая река в стране гипербореев на северо-западе Европы; в эпоху Вергилия отождествлялась с Падом (По). Золотые рога. – Имеется в виду традиция, идущая от древнейших Времен, изображать речное божество в виде быка.

После того, как вошел он под свод свисавшего пемзой

375 Терема, только лишь плач услыхала Кирена сыновний.

Как уж прозрачной воды ключевой друг за другом подносят

Нимфы, для рук подают полотенца с подстриженной шерстью,[337]Стих 377. …полотенца с подстриженной шерстью. – Древние пользовались мохнатыми шерстяными полотенцами, подрезая шерсть для мягкости.

Снедью они загружают столы и полные ставят

Чаши, уже алтари огнем панхейским дымятся.

380 Мать сказала: «Возьми вина меотийского кубок

И возлиянье сверши Океану!» Потом помолилась

И Океану – отцу всех вещей, и нимфам-сестрицам,

Столько хранящим лесов и столько потоков хранящим,

Трижды в жаркий огонь прозрачный вылила нектар,

385 Трижды пламя взвилось, полыхая, под самые своды.

Знаменьем этим свой дух укрепив, приступила Кирена:

«В бездне морской у Карпафа[338]Стих 387. Карпаф – остров в Средиземном море между Критом и Родосом. живет тайновидец Нептунов,

Это – лазурный Протей[339]Стих 388. Протей – морское божество, обладающее даром прорицания и способностью принимать любой облик.; на двуногих конях, в колеснице,

Или на рыбах несясь, просторы он меряет моря.

390 Ныне он прибыл опять в Гематийские гавани, снова

В отчей Паллене[340]Стих 391. Паллена – гавань в Македонии (Эматии), первоначальное обиталище Протея. живет. Мы, нимфы, его почитаем,

Даже сам старец Нерей[341]Стих 392. Нерей – см. примеч. к «Буколикам», VI, 35.: известно все тайновидцу –

Все, что было и есть и что в грядущем случится.

Благоволит к нему и Нептун, чей в море безбрежном

395 Скот он пасет без числа и отвратных с виду тюленей.

Путами, сын мой, сперва его оплети, чтоб недуга

Вещий причину раскрыл и благому помог бы исходу.

А без насилья не даст никаких наставлений; мольбою

Ты не приклонишь его, – применяй же силу и узы

400 К пленнику, – будут тогда бесполезны его ухищренья.

Я же сама, лишь зажжет свой зной полуденный солнце,

В час, когда жаждет трава и стада взыскуют прохлады,

В тайный приют старика тебя приведу, где усталый,

Выйдя из волн, он лежит, – чтоб легко ты схватил его спящим.

405 Будешь его ты держать руками и путами, он же

Станет выскальзывать, вид принимая различных животных,

Будет шипеть, как огонь, пронзительно и вырываться

Станет щетинистым вдруг кабаном иль тигром свирепым,

Львицею с желтым хребтом, чешуйчатым станет драконом;

410 Всячески будет из пут уходить, в струе растворившись.

Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям,

Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путы

Вплоть до того, как опять он примет первоначальный

Вид, – как предстал он тебе, закрывающим сонные очи».[342]Стихи 394-414. Благоволит к нему и Нептун… (и далее) – Реминисценция из «Одиссеи». Подобно тому как Кирена научила Аристея захватить морского старца, так дочь Протея Эйдофея научила Менелая захватить ее отца и заставить его открыть будущее.

415 Молвив, она излила на ладонь амвросии дивной

И ароматом ее надушила юноше тело –

И от прически его благовоньем повеяло сладким.

Силен и ловок он стал. Обширное озеро было

В полой горе, постоянно туда наносило при ветре

420 Много воды, на два разделявшейся встречных теченья.

В бурю оно морякам служило пристанищем верным.

Там укрывался Протей, в глубине под скалою огромной.

В этом морском тайнике, поставив к свету спиною

Сына, она отошла и поодаль в облаке скрылась.

425 Сириус знойный уже, опаляя жаждущих индов,

В небе пылал, и пути половину прошло уже солнце.

Вяла трава; обмелев до ила надонного, реки,

Разгорячась от жары, кипели, и сохли истоки.

В это-то время Протей из волн к пещере привычной

430 Шел, и влажный народ безмерного моря в восторге

Прыгал, широко вокруг соленой брызгаясь влагой.

На берегу, разбредясь, улеглись и дремали тюлени.

Сам же Протей, – так пастух, пасущий стада по нагорьям

В час, когда Веспер домой уже с пастбища стадо пригонит

435 И привлекают волков своим блеяньем овцы, считает,

Все ли, – сел на скалу и стал проверять поголовье.

Только его одолеть Аристей почуял возможность,

Только лишь дал старику простереть утомленные члены,

Голосом громким вскричал – и вмиг заключает в объятья

440 Спящего. Тот, своего не забывши, однако, искусства,

Стал превращаться опять в различные дивные вещи:

В страшного зверя, в огонь и в быстротекущую реку.

Но, как побегу обман никакой не помог, – побежденный,

Стал он собою опять и уже человеческой речью:

445 «Кто же дозволил тебе, юнец дерзновеннейший, к нашим

Тайным дворцам подойти, – сказал, – что нужно?» Пастух же:

«Знаешь, сам знаешь, Протей! Тебя ведь никто не обманет.

Брось же обманы и ты. Согласно богов повеленью

Я попросить пришел прорицания в горе постигшем».

450 Так он сказал. И пророк, наконец, с необычною силой

Стал очами вращать, горящими светом лазурным,

Страшно проскрежетал и уста разверз, прорицая:

«Некоего божества ты, видно, преследуем гневом.

Важное ты искупаешь: тебе Орфей несчастливец

455 Беды наслал не в меру вины,[343]Стихи 454-455. …тебе Орфей… беды наслал… – Аристей считался учеником мифического музыканта Орфея. Версию об Аристее, домогавшемся любви Эвридики, жены Орфея, приводит только Вергилий. – чего боги не терпят, —

Значит, разгневан певец жестоко жены похищеньем,

Ибо, когда от тебя убегала, чтоб кинуться в реку,

Женщина эта, на смерть обреченная, не увидала

В гуще травы, возле ног, огромной змеи прибережной.

460 Хоры сверстниц дриад огласили тут воплем вершины

Гор, тогда залились твердыни Родопы слезами,

Кручи Пангейских высот с воинственной областью Реса,[344]Стих 462. Пангейские высоты – горы во Фракии, на родине Орфея. Рес – фракийский царь, пришедший под Трою на помощь Приаму.

Плакали геты, и Гебр, и Орифия с ними актейка.[345]Стих 463. Орифия – дочь афинского (актейского) царя, похищенная северным ветром Бореем и ставшая его супругой. Геты – фракийское племя. Гебр – см. примеч. к «Буколикам», IХ, 65.

Сам же он горе любви умерял черепаховой лирой,

465 Пел, отрада-жена, о тебе у волны, одинокий,

Пел при рождении дня и пел при его угасанье;

В Тенара устье вошел, в преддверье глубокое Дита,[346]Стих 467. Тенар – место в Лаконии, считавшееся входом в подземное царство. Дит (Плутон) – бог подземного царства, называемого далее Эреб и Орк.

В рощу отважно проник, омраченную теменью жуткой,

К сонму теней подошел и к царю, наводящему трепет, —

470 К жестким сердцам, которых мольбы не смягчают людские.

Тронуты пеньем его, из жилищ подземных Эреба[347]Стих 471. Эреб – божество подземного мира, супруг Ночи.

Души бесплотные шли и тени лишившихся света,

Словно тысячи птиц, что в деревьях скрываются, если

Веспер сгонит их с гор иль зимний ливень грозовый.

475 Матери шли и отцы, разобщенные с жизнью герои

Храбрые, отроки шли и в брак не вступившие девы,

Дети, которых костер на глазах у родителей принял,

Все, кто охвачен кольцом тростников безотрадных Коцита,

Черною тиной его, отвратительной топью болотной,

480 Те, кто навечно пленен девятью оборотами Стикса.

Боле того, – поражен и чертог, и Смерти обитель,

Тартар, и с кольцами змей голубых над челом Эвмениды.

Пасть тройную свою удержал, раскрыв было, Цербер[348]Стих 483. Цербер – трехглавый пес, стерегущий врата ада.,

Ветер внезапно затих, колесо Иксионово стало.

485 Вот уже выбравшись вон, он всех избег злоключений,

И уж на воздух земной возвращенная шла Эвридика,

Следуя сзади (такой им приказ дала Прозерпина).

Только безумием вдруг был охвачен беспечный любовник, —

Можно б его и простить – но не знают прощения маны! –

490 Остановился и вот Эвридику свою на пороге

Света, забывшись, – увы! – покорившись желанью, окинул

Взором, – пропали труды, договор с тираном нарушен!

В миг тот три раза гром из глубин раздался Аверна.

Та: «Кто сгубил и тебя, и меня, злополучную? – молвит, —

495 Чей столь яростен гнев? Жестокие судьбы обратно

Вновь призывают меня, и дрема туманит мне очи.

Ныне прощай навсегда! Уношусь, окутана ночью,

Слабые руки, увы, к тебе – не твоя – простираю».

Только сказала – и вдруг от него, как дым, растворенный

500 В воздухе тонком, бежит, отвернувшись внезапно, – и друга,

Тщетно хватавшего мрак, сказать ей желавшего много,

Боле с тех пор не видала она, и лодочник Орка[349]Стих 502. Лодочник Орка – Харон, лодочник в подземном царстве, перевозивший души умерших через реку Стикс.

Не допустил, чтоб Орфей через озеро вновь переехал.

Что было делать? Как быть, коль похищена дважды супруга?

505 Плачем как маны смягчить, как пеньем тронуть бессмертных?

А Эвридика меж тем в стигийской ладье холодела.

И, как преданье гласит, подряд семь месяцев долгих

Он под высокой скалой, на пустынном прибрежье Стримона

Плакал, под сводом пещер прохладных о том повествуя, —

510 Песнями тигров смирял и сдвигал дубы вековые.

Так Филомела, одна, в тени тополевой тоскуя,

Стонет, утратив птенцов, из гнезда селянином жестоким

Вынутых вдруг, бесперых еще; она безутешно

Плачет в ночи, меж ветвей свою несчастливую песню

515 Знай повторяет, вокруг все жалобой скорбною полня.

И не склонялся с тех пор ни к Венере он, ни к Гименею.

В гиперборейских льдах, по снежным степям Танаиса,

Там, где рифейских стуж не избыть, одиноко блуждал он –

Об Эвридике скорбел, напрасном даре Аида!

520 Пренебреженные им по обету, Киконии жены

Между божественных жертв и оргий Вакха ночного

Там растерзали его и останки в степи разметали.[350]Стихи 520-522. Кикония – Фракия. По одному варианту мифа, вакханки разорвали Орфея на части за то, что он отказался принять участие в оргии, по другой – за то, что после смерти Эвридики он избегал женщин. Есть версия, по которой Орфей наказан Дионисом за служение Аполлону и пренебрежение к его, Диониса, культу.

Голову только одну, разлученную с мраморной шеей,

Мчал, в пучине своей вращая, Гебр Оэагров.[351]Стих 524. Гебр Оэагров. – В одной из версий мифов Оэагр – отец Орфея. В более распространенных мифах Орфей называется сыном Аполлона. Бог реки Гебр из дружбы к Оэагру несет на поверхности голову его сына, не давая ей утонуть.

525 Но Эвридику еще уста охладевшие звали,

Звали несчастную – ах! – Эвридику, с душой расставаясь,

И берега далеко по реке: «Эвридика!» – гласили».

Так Протей провещал и нырнул в глубокое море,

Где же нырнул, кругами пошла над теменем пена.

530 Что ж до Кирены, она к устрашенному так обратилась:

«Сын мой, теперь отложить докучные можно заботы!

Знаем, откуда болезнь: эту пагубу злостную нимфы,

Те, что вели хоровод с Эвридикой в дубраве дремучей

Пчелам наслали твоим. А теперь дары и моленья,

535 Мира прося, принесешь – почтишь напей незлобивых.

Ибо услышат они и простят, и гнев их утихнет.

Как же их надо молить, тебя научу по порядку;

Самых роскошных быков четырех, отменнейшей стати,

Тех, что пасут для тебя на горах луговины Ликея,

540 Выбери, столько ж телиц, чья шея ярма не знавала.

Возле святилищ богов, наверху, алтаря ты четыре

Установи и из горл истечь дай крови священной.

Самые туши быков рассей по дубраве тенистой.

После, когда небеса зарей заалеют девятой,

545 Маков летейских снесешь погребальным ты даром Орфею.

Черной масти овцу умертвишь; возвратишься в дубраву

И Эвридику почтишь – ей в жертву заколешь телицу».

Он не помедлил, тотчас исполнил приказ материнский.

К месту святилищ идет, алтари, как велела, возводит;

550 Самых роскошных быков четырех отменнейшей стати

Вывел и столько же телиц, чья шея ярма не знавала.

После, когда небеса зарей заалели девятой,

Дар поминальный принес он Орфею и в рощу вернулся.

Тут (нет сил и сказать о таком неожиданном чуде!)

555 Видит: из бычьих утроб загнивших, из каждого брюха,

Пчелы выходят, ключом закипают в поломанных ребрах,

Тучей огромной плывут и уже на вершине древесной,

Сбившись роем, как кисть лозы виноградной, свисают.

Пел я эти стихи про уход за землей, за стадами

560 И деревами, меж тем как Цезарь великий войною

Дальний Евфрат поражал и в народах, по доброй их воле,

Как победитель, закон утверждал, по дороге к Олимпу.

Сладостной в те времена был я – Вергилий – питаем

Партенопеей; трудясь, процветал и не гнался за славой;

565 Песней пастушьей себя забавлял и, по юности смелый,

Титира пел в тени широковетвистого бука.