Онлайн чтение книги Чужой
6

Проехав еще с десяток километров, я увидел возле дороги небольшой трейлерный парк. И над одним из трейлеров вился дымок, а за воротами на снегу была вытоптана тропинка. Не просто вытоптана, а протоптана частыми хождениями. Но едва я остановился у ворот, из-за дальнего прицепа выбежал растрепанный мужик с дробовиком, что-то заорал истерично и неразборчиво, после чего направил ружье на меня. В переговоры я решил не вступать, поэтому просто махнул ему рукой и дал по газам, исчезнув из проема ворот.

Он все же выстрелил, дробь взбила облако снега на дороге. Я прибавил газу, постоянно глядя в зеркало, чтобы не упустить момента, когда тот выскочит из ворот, но мужик выскакивать не стал.

– Псих, – заключил я, обдумав происшествие.

В общем, немудрено было свихнуться. Я вон себе пулю в голову пустил, кто знает, что у этого мужика случилось? Но люди здесь все же есть – то следы увидел, теперь вот он. Потом опять заметил следы, и опять снегохода: сначала на самой дороге, а затем они свернули на боковую, поднимавшуюся к большому деревянному зданию, похожему на гостиничку. Проверять не поехал – и так все ясно. Тут по большому счету всего одна дорога, и если кто живой остался, он будет жить возле нее, как мне кажется.

Потом был пустынный городок Эмпайр, по которому, впрочем, тоже кто-то катался на снегоходе. Городок выглядел так, словно здесь время остановилось во времена «Золотой лихорадки». Впрочем, если я что-то еще помню из книг, в Колорадо она была вроде больше «серебряная». На главной улице поразила вывеска «Хард-рок кафе» – простенький местный бар никак не походил на одну из бесчисленных разбросанных по всему миру точек музыкального фастфуда. Разъяснение пришло из таблички на дверях, которую я не поленился прочитать, остановившись: в данном случае слова «hard rock» подразумевали скалу, а не музыкальный стиль, а первыми посетителями этого кафе, открытого аж в 1936 году, были шахтеры, эти самые скалы и долбившие.

Потом следы снегохода свернули в сторону, затерявшись в местных улочках, а я поехал дальше. В городке Дюмон, который был еще меньше, чем Эмпайр, моя дорога прижалась к приблизившемуся хайвэю, а затем у почтового офиса свернула резко направо, в лес, став у́же и хуже. Я даже сперва усомнился насчет того, туда ли я свернул, но потом сверился с картой и убедился, что по-другому тут никак не выйдет. Может, это даже и грунтовка, под снегом не разглядишь. И если бы не лес с двух сторон, саму дорогу потерять было бы проще простого: никаких дополнительных примет. Проехав по ней не больше пары километров, я решил все же не извращаться и вернулся обратно, выехав на хайвэй. Проскочу по нему до Айдахо Спрингс, а вот уже потом сверну в сторону, потому что как раз за этим городком и будет первый туннель. А он мне не нужен.

Снег с шоссе местами сдуло, приходилось объезжать серые пятна асфальта, прижимаясь к ограждению. Если это, так сказать, тенденция, то скоро надо будет задуматься о поиске нового транспорта. А пока я озаботился поисками съезда с главной дороги на параллельную, снежную, которая шла метрах в пятидесяти справа. Но съездов не было.

В конце концов помог случай – когда-то давно, до всяких снегопадов, огромный груженый восемнадцатиколесник проломил ограждение дороги и скатился в кювет, перевернувшись вверх колесами, и теперь так и лежал, напоминая некое убитое чудовище. И через этот пролом мне удалось свернуть на пологий спуск, а потом оказаться на нижней дороге, по-прежнему засыпанной снегом, так что стало полегче.

Так я приблизился к Айдахо Спрингс. Хайвэй слева от меня вдруг резко заполнился машинами, почти что упиравшимися бамперами друг в друга.

– Туннель, – сказал я, глядя на вытянувшуюся пробку. – Или в нем что-то случилось, или его перекрыли. Или… ладно, Тьму пока оставим в покое.

Пробка была не только на хайвэе. Люди, застрявшие там, снимали ограждения, пытались съезжать на другие дороги, пробка расползлась, похоже, на весь городок. Было много сгоревших машин и сгоревших домов. Мне пришлось пробираться на «поларисе» сначала по обочине, а потом местами по целине и вроде как пешеходной тропе.

А еще было много трупов. Трупов в машинах, трупов возле машин. Трупы лежали возле дороги, присыпанные снегом. Людям было некуда деваться – наверняка было множество тяжелых больных, уже умиравших. И здесь они умирали где попало.

Почти все трупы были изгрызены хищниками и исклеваны птицами. В одном месте увидел свору из пары десятков собак, пытающихся грызть замерзшую человечину на шоссе. Дорога вела меня неумолимо в ту сторону, так что пришлось стрелять, уложив трех собак до того, как вся свора бросилась наутек.

Потом случилось странное – из лесу выскочила огромная собака и крупной рысью понеслась по следам снегохода. Я словно почувствовал ее, а потом заметил в зеркале и сразу дал по тормозам – уйти здесь от нее, объезжая препятствия, было бы невозможно, я еле полз, а подпускать близко тоже не хотелось. Поэтому я просто соскочил со снегохода, обежал его, на ходу снимая винтовку, уложил ее на руль как на опору, поймал приближающуюся собаку в прицел.

Тварь приблизило, и я вспомнил о «гончих» Тьмы, тех самых, от которых пришлось и убегать, и отбиваться там, в Отстойнике. Но это не было сгустком той самой Тьмы, как там, это было… животное, наверное. Или монстр, что вероятней, потому что таких животных я не знаю. Но бежало оно точно так же, неестественно мощными длинными скачками, неотвратимо как судьба.

Я открыл огонь, когда до твари оставалось метров сто, наверное. Я не промахнулся ни разу, винтовка часто и точно выплевывала пули, и каждая из них попадала в цель, выбивая… нет, не красные, а все же черные облака. Только после пятого попадания тварь словно провалилась на переднюю ногу, покатилась по снегу и забилась в судорогах, а я, не сдержавшись, выстрелил еще дважды, норовя попасть в голову, и после этого она замерла окончательно.

С лязгом встал в приемник полный магазин, а я огляделся по сторонам в поисках другой опасности, но все было тихо.

– Посмотреть надо, – сказал я, стараясь скорее убедить самого себя, потому что внутренний голос активно предлагал плюнуть на все, дать по газам и смываться отсюда как можно быстрее.

Сначала хотел пойти пешком, но потом побоялся далеко отходить от снегохода. Развернулся кое-как и проехал те самые полсотни метров, которые отделяли меня от лежащей на снегу черной туши.

– Ну ты гля…

Если это представитель фауны штата Колорадо, то я – внебрачный сын принца Уэльского и еще какого-нибудь принца. Тварь была лишена шерсти и покрыта, как мне кажется, мелкой чешуей. Что изначально неправильно, потому что такое животное здесь бы замерзло к чертовой матери, а не гонялось за мной. Еще у твари были совершенно черные глаза, такие, какие я видел у одержимых все той же Тьмой, без зрачков, без радужки и белков, просто как полированные камни. Тварь довольно отдаленно напоминала собаку, но именно что отдаленно. Длинная, какая-то квадратная морда с жуткой пастью и невероятным набором зубов, странно длинные толстые пальцы на конечностях, глядя на которые я сразу вспомнил следы на снегу, что обнаружил сегодня с утра. Это вот такое меня ночью разглядывало? Ой-е…

Все же Тьма? Нет, как-то пока не похоже. Хотя бы потому, что здесь слышно радио, а в Отстойнике это было почти невозможно. И то, что передо мной, все же телесно, а убитые твари Тьмы сразу же начинали испаряться и вскоре просто исчезали. А здесь только кровь на снегу. Но вот кровь черная, как… как жидкий гудрон, наверное. И, кажется, даже не отблескивает на свету, а так вообще не бывает.

Ладно, я знаю уже достаточно для того, чтобы сочинять теории. То, что этот мир сдвинулся или начал расслаиваться, – понятно. Думаю, что расслаивается любой мир, в котором случилась такая большая Беда. И он соприкоснулся с каким-то другим слоем, например. Откуда сюда попадают такие твари. Годится? Как теория – вполне.

Ладно, насмотрелся, надо валить отсюда.

Проехать дальше не удалось. Я рассчитывал уйти на север, в сторону Сентрал-Сити и Блэк Хоук, но я даже приблизиться не смог к развилке, на которой это можно было сделать. Пришлось развернуться, вновь проехать мимо убитой черной твари и свернуть на Чикаго Крик Роуд, оказавшуюся вполне свободной. Похоже, что здесь стояли военные, никуда не выпускавшие людей от шоссе, а потом они место покинули, оставив только рогатки и неизменные мешки с землей. В общем-то только из-за них дорога свободна и осталась. И по ней я смогу, если все будет нормально, добраться до озера и городка Эвергрин, а уже оттуда такими же боковыми дорогами выехать на Денвер.

Эта дорога отсутствием снега не страдала, здесь его было много, а иногда так много, что я боялся соскользнуть с надутых сугробов вбок, просто слетев с дороги в пропасть. Но «поларис» держал путь твердо, следуя всем поворотам этого по-настоящему горного серпантина, зажатого поросшими лесом склонами. Исчезли все признаки человеческого жилья, один раз попалась машина с двумя трупами внутри, расстрелянная как минимум из пулемета, столько в ней было дыр. Затем мне показалось, что двигатель снегохода тянет все слабее и слабее. Сперва испугался было, но потом сообразил, что это все из-за высоты: воздух становится разреженным. А дорога все карабкалась и карабкалась вверх, пока не добралась до какого-то плато, после чего потянулась ровно, как по равнине. Там я нашел подтверждение своим мыслям: большой черный указатель, сообщавший, что я еду по самой высокогорной дороге в США и сейчас нахожусь на высоте 4346,5 метра, или 14260 футов, над уровнем моря. Теперь точно понятно, что с двигателем не так.

Затем я увидел указатель «Эхо Лэйк Парк», затем само «лэйк», то есть озеро, и, уже проехав его, увидел еще один указатель – «Эхо Лэйк Ланж», то есть гостиницу. А это как минимум крыша над головой, а я уже созрел для следующего привала. Да и над картой надо бы посидеть.

Гостиница оказалась довольно старым деревянным зданием, крашенным в «суриковый» цвет. Окна нижнего этажа были закрыты ставнями. Подозреваю, что работала она сезонно, и так ее «консервировали» на зиму. Или на время, например, пандемии. Озеро, лес, стоянка, но самое главное не это: прямо у подъезда стоял снегоход, накрытый сейчас брезентом. И вокруг крыльца были натоптаны тропки. А из трубы, прижавшейся к дальней стене гостиницы, понемногу валил дымок.

– Тук-тук, кто в теремочке живет? – спросил я, подъезжая к крыльцу и положив ладонь на рукоятку револьвера.

Дверь передо мной распахнулась, в проеме показалась женщина с дробовиком наперевес.

– Ты кто? – спросила она, не утруждая себя приветствиями.

– Еду из Айдахо Спрингс в Эвергрин, хотел снять комнату на ночь. Это же отель, я не ошибся?

– Отель открыт с апреля по октябрь, а сегодня Рождество, – усмехнулась она.

Лет тридцать, не красавица, крепкая, скуластое лицо, тонкие губы, маленькие глаза, волосы убраны в хвост. На скулах и лбу мелкие красноватые пятна, почти незаметные. Суперкорь? Но больной она не выглядит, совсем, держится уверенно.

– Я не знал, – широко улыбнулся я в ответ. – И насчет Рождества… это серьезно?

Задрав рукав куртки, я глянул на часы. Ну да, двадцать пятое декабря, тут день рождественского обеда должен быть.

– Не следил за календарем? – опять усмехнулась она. – Если обещаешь не напиваться и вести себя хорошо – заходи. Зато праздник получится, – и с этими словами она скрылась за дверью.

– Праздник так праздник, – пробормотал я по-русски и начал собирать вещи.

Не похоже, что отель переполнен, найдется место для ночлега, я думаю.

Ввалившись со всеми сумками и чехлами в холл, даже немного удивился – симпатично здесь было. Бревенчатые стены, высокий купол потолка, огромный камин, пустой бар с десятком столиков. Немаленький сувенирный магазин, торгующий всем – от брелоков до свитеров с эмблемами. Елка искусственная, наряжена по-праздничному, разве что лампочек нет. Поискал глазами женщину и увидел ее в дальнем углу бара, у камина. Понятно, что за труба дымилась.

Одно окно в баре, кстати, свет пропускало, ставни были открыты, иначе бы я ничего и не разглядел здесь, пришлось бы с фонариком гулять.

– Можешь бросить все там, где стоишь, в отеле все равно никого нет, – сказала она, обернувшись. – Или заноси сюда. Или поднимись на второй этаж и забрось в любой номер, кроме первого: в первом живу я. Только ключи сначала возьми.

– Пока здесь брошу, – сказал я, затаскивая сумки в бар. – Вот здесь, у стенки полежат.

– Садись, – поднялась она от камина и показала на стулья, выстроившиеся вдоль стойки. – Чего тебе налить? – спросила она затем, зайдя с противоположной стороны.

– Отель закрыт, но бар работает? – уточнил я, стягивая куртку.

– Бар тоже закрыт, так что все за счет заведения, – усмехнулась она и повторила вопрос: – Что-то выпьешь?

– Мм… – задумался я, прикидывая, чего бы лучше с холоду принять, потом спросил: – Водка есть?

– Есть. Но за льдом тебе придется идти на улицу.

– Я русский, для нас водка со льдом – оскорбление, – засмеялся я.

– Мне лед все равно нужен, так что иди, – сказала она. – Там, на перилах, стоят лотки, прихвати один.

Я высунулся из гостиницы – и правда, прямо на перилах крыльца стояли пластиковые лотки со льдом, из тех, что обычно в морозилках лежат. Взяв один, вернулся с ним в бар.

– Спасибо, – кивнула женщина. – Так тебе водку безо льда?

– Давай лучше виски со льдом, – поменял я предпочтения.

Вообще-то виски не очень люблю, как и водку, но сейчас согреться хочется. А тут, как посмотрю, полный набор всего, что было в баре, имеется. Она не удивилась, опять кивнула, выбила лед из лотка на полотенце, потом, бросив несколько кубиков в стакан, налила туда «Дикой индейки». Потом взяла бутылку красного калифорнийского вина и налила себе бокал.

– Счастливого Рождества, – сказала она. – Я – Лора Джин. Предпочитаю, чтобы меня так и звали, а не Лорой и не Лори. И Джинни тоже не годится. Работала здесь раньше менеджером, теперь просто живу.

– Влад, – на англоязычный манер сократил я свое имя. – Жил возле Грэнби, теперь еду в сторону Денвера.

– Почему в Денвер?

– В ту сторону поехала моя жена, мы… разминулись.

– И она проехала? – В вопросе явно послышалось удивление. – Давно это было?

– Примерно после того, как все это, – я не стал уточнять, но она меня поняла, – в основном закончилось. И да, она полетела, на самолете.

– На самолете? – еще больше удивилась она. – Ну да, на самолете можно было прорваться, пожалуй. Ну а дальше что, где ты собираешься искать ее в Денвере?

– Там попробую сориентироваться. Думаю, что потом она полетела южнее.

Я не стал уточнять, куда именно южнее, но Лора Джин сама развила мысль:

– К этим, в Анклавы? Ну да, наверное, можно и туда. У нее иммунитет?

– Да, как и у меня, – не стал я, естественно, вдаваться в подробности.

– Ну ты, парень… – она аж задохнулась, – тебе, мать твою, здорово повезло, а? Давай, за иммунитет, – подняла она бокал, чокнувшись с моим стаканом. – У обоих иммунитет, ты, мать твою, гребаный избранный. Ладно, отдыхай, я накрываю стол.

– Стол? – поразился я.

– Если я живу здесь одна, то это не значит, что Рождество не будет отмечаться. Я подстрелила вчера большерогого, – она кивнула на стоявшую в углу винтовку с оптическим прицелом, – как раз порезала на стейки. Два хороших больших стейка осилишь?

– С гарантией. Спасибо.

– Без проблем, парень, – сказала она. – Можешь пока заселяться, ключи на стене за стойкой ресепшена.

– Спасибо, – повторил я. – Допью и сразу займусь.

Допил быстро – с морозу вискарь лился как под гору. Вспомнил, правда, что в высокогорье напиваться не рекомендуется, похмелье замучает, но потом плюнул на все резоны. Собрал свое имущество, выбрал ключ с тройкой на брелоке и потащился наверх. Комната номер три оказалась прямо напротив первой. В комнате, естественно, оказалось не жарко, но все же температура неминусовая. Похоже, гостиница как-то отапливалась от каминов. А вот воды в кранах не было. Странно, здесь водопровода быть не может, откуда ему тут взяться, так что скважина, наверное? Или из озера? Да, наверное, насос из озера качает и где-то фильтрует.

Переоделся в свое , прихваченное из дому  – брюки из плотной ткани со множеством карманов производства некоей компании «Блэкхоук!» – даже вот так, с восклицательным знаком: свитер, на диво удобные ботинки вроде кроссовок, похоже что для туризма, в мое время таких еще не было. Потом, подумав, надел кобуру, которая прям под пояс, в штаны, сунул в нее маленький «таурус». Посмотрелся в зеркало – так и не видно, что вооружен.

Когда спустился вниз, из кухни тянуло жарящимся мясом, а Лора Джин где-то там громыхала сковородками. Судя по всему, она услышала, что я вернулся, потому что крикнула:

– Десять минут!

Зайдя за стойку, я нашел бутылку, из которой она мне наливала, и плеснул еще немного виски в стакан, на так до конца и не растаявший лед – жарко здесь не было.

Десяти минут хозяйке не понадобилось, она появилась примерно через пять, сноровисто застелила один из столов, тот, что у не закрытого щитом окна, расставила приборы, потом опять исчезла в кухне и появилась с двумя огромными тарелками.

– Садись. Картошка последняя, наверное, все, что удается найти, уже или испорчено, или проросло, – пояснила она, подразумевая горки золотистых «френч фрайз». – Овощей нет вообще, так что лей больше кетчупа.

Сначала я не понял, что она имела в виду, но потом увидел, что она разместила свой стейк между половинками круглой булки, вбросила туда два ломтика сыру, полила все кетчупом и превратила прекрасное мясо в банальный чизбургер. К счастью, столовых приборов она не проигнорировала, так что мне никто не мешал резать мясо по кусочку и есть как человек.

Горная баранина, или как ее правильно назвать, оказалась слегка жестковатой, но вкусной, и прожарена была хорошо. Лора Джин немного удивленно посмотрела на то, как я ем, потом спросила:

– Ты в стране недавно?

– А что, так заметно? – усмехнулся я.

– Ну… да, наверное. Плюс акцент. Откуда ты?

– Украина, – сказал я, решив на всякий случай не произносить слова «Россия»: вдруг тут пандемия какие-нибудь неправильные рефлексы всколыхнула.

– Это в Европе? – уточнила она на всякий случай.

– Ну вроде как, – ответил я, ожидая продолжения расспросов, но она начисто потеряла интерес к географической теме. – Как ты здесь одна очутилась?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Сначала собиралась умереть, потом вдруг выжила, но заработала Дабл-Ар-Эс, – она зачем-то повернулась ко мне в профиль, но потом вновь взялась за еду. – Решила, что пока лучше жить здесь. Тихо жить – ты первый человек, который заглянул сюда с самого начала. Есть «след», – она ткнула пальцем в сторону укрытого брезентом снегохода на улице, – на нем езжу… по делам, не знаю как правильно сказать. Ищу еду и всякое.

– И как с едой?

– Мне здесь одной года на три, наверное, хватит. Пока поживу, дальше будет видно.

– А к людям идти не хочешь?

– С Дабл-Ар-Эс? – вроде как немного удивилась она.

– Они говорят, что это лечится, – вспомнил я передачу.

– Да всякое слышала я про этот Анклав, – сказала Лора Джин с заметным сомнением. – Налей мне вина, пожалуйста. И себе чего хочешь.

Ее бокал стоял пустой, и я мысленно укорил себя за отсутствие манер. Подумав, решил с виски завязать и прихватил винный бокал еще и для себя. Вино оказалось довольно молодым и вполне вкусным. Предварительно выпитый алкоголь уже подействовал, в баре вроде как было совсем не холодно. Да и от камина заметно тянуло теплом. Может, тут спать пристроиться?

– Хорошее вино, – похвалил я, покрутив его в бокале.

– Да, мне нравится. Вина много везде, хватит надолго. Здесь на весь округ и десятка человек не найдется, так что нет конкуренции среди лутеров[1]Looter – мародер ( англ .)..

– То есть люди вокруг еще есть? Я пару раз видел следы, да какой-то псих ни с того ни с сего стрелял в меня из дробовика, хорошо что не попал.

– Есть, – кивнула она, прожевав очередной кусок своего чизбургера. – Живут в основном как я, где-нибудь на отшибе. Такие же, – она постучала пальцем себе по лбу.

Я не совсем понял, что она имеет в виду, но уточнять не стал: не хотелось показаться совсем марсианином. Похоже, что говорила она о чем-то для всех очевидном. Для всех, кроме меня.

– Как тебе большерогий? – спросила она.

– Волшебно, – не покривил я душой. – Здесь охотилась?

– На другой стороне озера. Людей не осталось, с охотой все лучше и лучше. Можно прожить.

– Одной?

– Лучше одной, чем вцепиться друг другу в глотки в один день, – пожала она плечами. – Сейчас для меня это не самое важное. Я серьезно говорю, – добавила она, с чего-то решив, что я ей не поверил.

– Я верю. Но одному жить все же опасно, я вот о чем. Упасть и что-то сломать, свалиться с приступом аппендицита…

– Аппендикс мне уже удалили, так что боюсь только зубной боли, – перебила она.

– От зубной боли тоже можно рехнуться подчас.

– У меня и без нее достаточно поводов, – как-то не слишком понятно ответила она. – В любом случае можно доехать до Сентрал-Сити, там вроде бы есть доктор.

– В Сентрал-Сити живут? – удивился я.

– Ты не знал?

– Откуда? Я в эту сторону вообще не заезжал, – выдвинул я причину своего незнания реалий.

– А… понятно. Там почти человек сто, все с Дабл-Ар-Эс, вроде как банда. Своих они не трогают, если… ну сам понимаешь, – сделала она небольшую паузу, глядя мне в глаза, из-за чего я вынужден был скроить гримасу некоего понимания. – А вот тебе бы туда лучше не попадать. А таких, как я, даже зовут.

– Почему не едешь?

– Ну а самому подумать? – иронично посмотрела она на меня. – Представь сотню таких, как я, что у них за жизнь там?

Я попытался представить сотню «таких» и не смог, потому как до сих пор не понял, о чем идет речь. Появилась идея даже признаться начистоту, сказать, что я один из чужих, или как нас там по радио называли, но потом решил не гнать коней. Может быть, тут чужих только правительство Анклавов и любит? Может, мы тут за разносчиков заразы или что-то еще? А почему бы и нет, к слову? Кто-то провалился с обычной корью из своего слоя, а для этого слоя она обернулась Суперкорью. Как вариант.

Хотя нет, не складывается так: для того, чтобы начали проваливаться из других слоев, надо сперва, чтобы здесь какая-то катастрофа случилась… наверное.

Разговор клеился, появилось и вправду ощущение какого-то праздника, того самого Рождества. Я даже елку со всеми игрушками перетащил в бар. Допив бутылку вина, открыли еще одну. Я даже подумал, что есть риск завтра с утра не выехать, похмелье и долгий утренний сон становятся вполне вероятными, но смирился: как-то за болтовней с Лорой Джин, к тому же явно не претендовавшей на меня, вроде как душа понемногу расслаблялась. Все же первый живой контакт с человеком в этом мире. С живым человеком.

– Меня папаша один растил, – рассказывала она. – Мать свалила с каким-то идиотом из Форт-Коллинза, мне тогда года три было. В общем, уже в четыре он таскал меня на охоту, сперва на сурков, потом уже и на антилоп. В семнадцать выскочила замуж за точную копию папаши. Тэд торговал запчастями для грузовиков, а все остальное время пропадал на охоте или рыбалке. Если мне надо было переспать с мужем, то лучше было делать это в палатке: дома он бывал реже. Ребенка мы заделали в этой самой палатке, даже помню, что в этот день муж наловил форели. В общем, когда я поняла, что осталась совсем одна, то осознала две вещи: я не смогу и часу больше провести в своем доме. Просто не могу, понимаешь?

– Понимаю.

– Нет, если ты не наврал про то, что у твоей жены иммунитет, то ты не понимаешь, – вздохнула она. – Дети были?

– Нет.

– Нет, ты точно не понимаешь. Не сможешь понять. – Она придвинула ко мне свой бокал, сказав: – Налей еще. Нет, не сможешь. И да… к чему это я…

– О двух вещах, которые ты осознала, – напомнил я.

– Да… не смогу ни часу быть в своем доме. И смогу прожить одна. Хочу жить одна. Надолго, не надолго – я не знаю, но я не хочу видеть людей вокруг. Сейчас не хочу.

– А я?

– Ты? Ты все равно уедешь. И сегодня действительно Рождество, нельзя быть сукой, выставляя незнакомого человека из места, которое мне все равно не принадлежит. Как-то так. Кстати, ты бы уехал?

– Не знаю, – немного озадачился я. – Уехал бы, скорее всего. У тебя ружье было, что мне, стрелять? Не вижу повода. А как еще попасть внутрь, если бы не пустила?

– Да, наверное, – кивнула она, отпив вина. – Черт, я напилась совсем, в первый раз с тех пор, как… – Лора Джин не закончила. – Но мне нравится. Ладно, десерт! Я сейчас.

– Тебе помочь?

– Не надо, ты в гостях. Пусть отель не мой, но уже мой, я здесь главная. Сиди, в общем.

Она поднялась и пошла на кухню, прихватив керосиновую лампу, стоящую на полу возле стола. А я почувствовал, что засиделся, и пока она готовит десерт, каким бы он ни был, решил немного размяться, походив по залу. Зажег еще одну лампу, поставив ее на полку ближе к выходу, потом пару раз прогнулся назад и наклонился, стараясь достать пальцами носки ботинок – даже спина немного затекла от долгого сидения. Сколько мы уже за столом? Я глянул на часы – а нормально, немало так, вот разговорились!

– Ты это окно постоянно держишь открытым? – крикнул я.

– Нет! – послышалось с кухни. – Сейчас вернусь с десертом и закрою. Мне страшно, когда я ничего не могу разглядеть с той стороны.

– А здесь причины для страха бывали?

– Нет, пока нет. Сюда даже собаки не забегут – трупов нет, – а трупоеды тем более. Ты же через Айдахо Спрингс ехал сюда?

– Да, – подтвердил я, подойдя к двери кухни и опершись на косяк. – Оттуда.

– Без приключений? – обернулась она.

Я разглядел, что у нее, похоже, там яблочный пирог на столе. Ну ты скажи. А сейчас она примеривалась открыть какую-то консервную банку.

– Что случилось?

– В собак пришлось пострелять, потом… – я немного растерялся, не зная, как поименовать напавшую на меня и убитую тварь, но Лора Джин подсказала:

– Трупоед? Какой, вроде собаки который?

– Он самый.

– Гребаное отродье, ненавижу, – выругалась она. – Убил?

– Убил.

– Это хорошо. Но сюда они не добирались, и думаю, что не доберутся. Им пробки на хайвэе надолго хватит.

Отставив в сторону открытую банку, Лора Джин протянула руку к бокалу. Только что произошло дальше, я не разглядел. Похоже, бокал ударился об угол стойки с ножами, треснул, посыпалось стекло, вино вылилось на стол.

– Проклятье! – дернулась Лора Джин, поднеся ко рту окровавленный палец – видать, напоролась на торчавший вверх клыком кусок стекла. Затем она как-то странно посмотрела на меня, затем сказала напряженным голосом: – Слушай, иди пока отсюда, хорошо?

– Может, тебе помочь? – предложил я. – Перевязать? Я вообще-то умею.

– Просто иди, хорошо? Иди к черту, я сказала!

В голосе почувствовалась настоящая злость. Керосиновая лампа освещала кухню довольно скудно, но мне показалось, что пятна у Лоры Джин на лице стали ярче, словно краснотой налились.

– О’кей, все нормально, я ухожу! – поднял я руки в примирительном жесте. – Считай, что уже ушел.

Она так не посчитала. В какой-то момент я просто увидел, как ее глаза налились кровью, губы разъехались в злобной гримасе, обнажая зубы, испачканные кровью из пораненного пальца, а затем она дико закричала, схватила из стойки здоровенный кухонный нож и бросилась на меня.

– С ума сошла? – крикнул я, отскакивая в сторону от двери и хватая со стойки металлический поднос.

Женщина проскочила мимо, махнула ножом перед собой, рывком развернулась, глядя на меня. Я вспомнил про револьвер на поясе, но… мы же только что сидели вместе, говорили, и я точно знаю, что говорил я с человеком, даже с хорошим человеком. Какой тут револьвер?

– Лора Джин, просто успокойся! – сказал я, выставив поднос перед собой как щит. – Не делай глупостей, я тебя очень прошу!

Диалог не состоялся. Она как-то по-звериному присела, глядя на меня совершенно обезумевшими глазами, затем рванулась вперед, нелепо, но опасно размахивая ножом. Я принял удар ножа на поднос, который оказался пробит на всю длину лезвия, затем одновременно дернул, поворачивая поднос в сторону, силясь обезоружить сумасшедшую, а заодно оттолкнул ее ногой, отчего она отлетела назад и свалилась на пол.

– Угомонись! – заорал я на нее, но в ту же секунду понял, что она не угомонится. Она завалилась набок, сунула руку в карман, и я, предчувствуя нехорошее, рванулся назад вдоль стойки.

Грохнул один выстрел, где-то у меня над головой брызнула осколками бутылка, затем хлопнул второй, выбив щепки из стены. Затем послышался отчаянный визг, Лора Джин вскочила, держа в руках маленький двуствольный пистолет «дерринджер», огляделась по сторонам явно в поисках другого оружия, и мой взгляд упал на винтовку, стоявшую почти что рядом со мной.

Не хватало еще, чтобы она до нее добралась! Схватив оружие, я перевалился через торцевой поворот стойки, свалился на пол, затем рванул в сторону входной двери, к холлу. У дверей резко свернул направо, прижался к стене, схватив винтовку как дубину.

Точно, где-то там был еще и дробовик, тот самый, с пистолетной рукояткой, с которым она встретила меня на крыльце. И эта моя догадка сразу же подтвердилась: в баре грохнул выстрел, дробовая осыпь ударила по сувенирам на полках в холле. Затем вновь крик, звук передернутого затвора, потом шаги, размеренные, тяжелые, какие-то не женские. И тяжелое, злобное дыхание.

Схватив винтовку за ствол и цевье, я поднял ее как дубину, стараясь при этом даже не дышать, чтобы не выдать своей позиции. Шаги приблизились, послышалось какое-то скуление, затем сменившееся бормотанием. Я не смог разобрать ни единого слова, а затем опять грохнул выстрел. Сверкнула вспышка, осветившая темный холл, резко запахло сгоревшим порохом. Я вообще обратился в статую, в манекен, зачем-то при этом еще и считая про себя.

Вновь шаркающие шаги, ствол дробовика показался в двери – и я изо всех сил опустил на него приклад винтовки. Загремел металл о каменный пол, послышался крик то ли разочарования, то ли ярости, а я, отбросив винтовку, выскочил из-за угла и с ходу пробил качественную боксерскую двойку в голову стоящей передо мной женщине. Ее закрутило на подгибающихся ногах, после чего она завалилась в сторону, перевернув стул и сдвинув стол.