Онлайн чтение книги Уход в лес Der Waldgang
23

Никто из живущих не избежит двух пробных камней и мельничных жерновов: сомнения и боли. Они оба — великие средства нигилистского снижения. Через них нужно пройти. Там находится задание, экзамен на аттестат зрелости для нового века. Он не минует никого. Потому в некоторых странах Земли зашли несравненно дальше чем в других, и, возможно, как раз в тех, которые считаются отсталыми. Это относится к главе оптических обманов.

Как звучит теперь страшный вопрос, который Ничто не ставит человеку? Это старая загадка сфинкса Эдипу.

Человека спрашивают о себе самом — знает ли он имя странного существа, которое передвигается по времени? Он будет проглочен или увенчан, в зависимости от ответа, который он даст. Ничто хочет знать, может ли человек справиться с ним, живут ли в нем элементы, которые не разрушит никакое время. В этом смысле Ничто и время не идентичны; и это правильно, что с большой силой Ничто время становится очень ценным, даже в самых маленьких долях. В то же время разрастаются механизмы, это значит: арсенал времени. На этом основывается ошибка, что механизмы, в особенности машинная техника, ничтожат мир. Происходит как раз противоположное: механизмы растут необыкновенно и приближаются очень близко, потому что древний вопрос к человеку снова стал актуальным. Они — свидетели, которых требует время, чтобы показать чувствам свою преобладающую мощь. Если человек отвечает правильно, механизмы теряют свой магический блеск и покоряются его руке. Это нужно осознавать.

Это основной вопрос: вопрос времени людям о его власти. Он направляется к субстанции. Все, что появляется из враждебных царств, оружия, нужды, относится к режиссуре, которая исполняет драму. Нет сомнения, что человек также и в этот раз укрощает время, изгонят Ничто в его пещеру.

Уединенность относится к признакам опроса. Она особенно странна в те времена, в которых процветает культ общности. Но то, что как раз коллектив выступает как бесчеловечное, относится к опытам, которые минуют лишь немногих. Этот парадокс похож на другой: то, что в той же самой пропорции к огромным захватам пространства свобода одиночки ограничивается все больше и больше.

На установлении этой уединенности можно было бы закончить главу, так как какая польза от того, чтобы касаться ситуаций, к которым не продвигаются вперед ни средства, ни духовные вожди?

То, что это именно так, об этом существует молчаливое согласие, и существуют вещи, которые не любят обсуждать. К положительным признакам сегодняшнего человека относится его робость перед более высокими общими местами, объективная потребность в духовной чистоте. К этому прибавляется сознание, которое распознает даже самый тихий фальшивый звук. В этом отношении у людей еще есть чувство стыда.

И, тем не менее, речь идет о форуме, на котором происходит значительное. Возможно, когда-нибудь позже в качестве самой сильной будет восприниматься та часть нашей литературы, которая в самой меньшей степени исходила от чисто литературных намерений: все эти репортажи, письма, дневники, которые возникли в больших загонных охотах, в окружении и на живодернях нашего мира. Люди узнают, что человек в «de profundis» достиг такой глубины, которая дотрагивается до основ и ломает мощную силу сомнения. Потеря страха следует за этим.

Как представляет себя такое намерение, даже где оно терпит неудачу, можно увидеть в записях Петтера Моена, найденных в вентиляционной шахте его тюрьмы, норвежца, погибшего в немецком плену, которого можно назвать духовным наследником Кьеркегора. Почти всегда помогал благоприятный случай, когда сохранялись письма, как письма графа Мольтке. Они как бы через трещины позволяют взглянуть на мир, который считали утонувшим. Можно предвидеть, что к ним присоединятся документы из большевистской России, которые добавят дополнение, еще неизвестный смысл к тому, что там, как полагают, можно было наблюдать.