Онлайн чтение книги Дьявольская сила
Эдгар Джепсон, Джон Госворт. БЛУЖДАЮЩАЯ ОПУХОЛЬ

Именно так была составлена телеграмма, которую я вторично перечитал, сидя в поезде, уносившем меня из Лондона.

Она показалась мне довольно странной. Я знал, что Клэверинг тоже был готов оказать мне любую услугу, поскольку все пять лет нашей совместной работы в больнице Святого Фомы нас связывала близкая дружба, и он прекрасно понимал, что гонорар за операцию в Линкольне окажется весьма кстати для хирурга, совсем недавно обосновавшегося на Харли-стрит.[4]Улица в Лондоне, на которой расположены приемные наиболее престижных и дорогих врачей. Но что он имел в виду, когда упоминал про какой-то «уникальный шанс»? То, что клиент — какая-то местная шишка, с которого именно на севере может начаться его блистательная карьера? Впрочем, едва ли, поскольку там хватало и своих собственных хирургов. Но если не это, то что? Я ломал голову над различными вариантами, пока до меня неожиданно не дошло, что, поскольку все выяснится не позднее двенадцати часов дня, нелепо мучить себя поисками разгадки в пол-десятого, а потому развернул свой «Таймс» и присоединился к беседе пятерых любителей скачек, оказавшихся со мной в одном купе.

Спецрейсу везде давали зеленую улицу, так что уже в три минуты первого мы подкатили к перрону вокзала в Линкольне. Клэверинг встречал меня, и мы тотчас же бросились навстречу друг другу, продираясь сквозь мощный поток любителей конных состязаний. Я сразу же заметил, что вид у моего друга больной, даже очень больной.

— Поговорим по дороге, — сказал он, и мы направились в сторону его машины.

Дом, изумительный дом сельского врача, выстроенный в начале девятнадцатого века и стоявший на главной улице, ранее принадлежал его отцу и деду, тоже врачам, и изнутри выглядел столь же крепко и солидно, как и снаружи. Клэверинг пребывал в возбужденном состоянии и сразу же повел меня в операционную, немного старомодную на вид, но оснащенную всем необходимым современным оборудованием, после чего тотчас же перешел к делу, одновременно готовя мне коктейль из виски с содовой.

— Речь идет о моей девушке, — проговорил он, и я заметил, что моему другу словно не хватает воздуха, что само по себе произвело на меня определенное впечатление, ибо, насколько я помнил, особой сентиментальностью он никогда не отличался. — Сильвия Бэрд, чемпионка южной Франции по плаванию, девушка, с которой я помолвлен… но помолвке этой долго не существовать, если не провести срочную операцию. Все это дело полностью выбило нас из колеи, и нет, кажется, ни одного приличного специалиста в округе, который бы не осмотрел ее.

Наконец, ему удалось взять себя в руки и рассказать мне эту историю во всех деталях.

Мисс Бэрд всегда отличалась завидным здоровьем и практически никогда не болела, если не считать кори в детском возрасте, прекрасно играла в гольф и теннис, иногда даже брала в руки хоккейную клюшку. В конце последнего спортивного сезона она поехала с группой на какие-то сборы на Ривьеру, и примерно через полтора месяца после ее возвращения оттуда начались все эти неприятности. Связаны они были с брюшной полостью. Девушка довольно скоро обратила на это внимание, поскольку болеть не привыкла. Поначалу вроде бы ничто не вызывало особых опасений, но постепенно, хотя и медленно, ситуация стала меняться к худшему. Ни сам Клэверинг, ни приглашенные им для консультации специалисты не могли сказать ничего определенного, хотя, разумеется, предпринимали все необходимые меры. Ничего не помогало.

— Скажи, ты никогда не видел или не слышал про блуждающую опухоль? Мне показалось, что его вопрос прозвучал, как крик боли.

— Нет, — ответил я со всей определенностью в голосе. Опухоль не может блуждать.

— А эта может. Посмотри на рентгеновские снимки. — Он выдвинул ящик стола и извлек целую пачку снимков, которые мы тут же принялись рассматривать. Зрелище было поразительное. Опухоль существовала, это точно в зоне толстой кишки, чем-то похожая на спайку и, как заметил Клэверинг, больше напоминала исполненные черными чернилами рекламные рисунки, совершенно непохожие на другие рентгеновские снимки, которые мне когда-либо приходилось видеть. И не было двух таких снимков, на которых она оставалась бы на одном и том же месте! В это не возможно было поверить — на некоторых снимках она оказывалась смещенной на добрых двадцать сантиметров.

— Черт побери, — воскликнул я, — почему же ты не оперируешь?

— Я оперировал! Мы оперировали! Операцию проводил Доулинг, а на всем севере нет более классного специалиста. Но когда он вскрыл кишечник, опухоли там не оказалось, и он так и не смог ее отыскать!

Я посмотрел ему в глаза.

— Именно поэтому я и послал за тобой — чтобы еще раз прооперировать ее. Хотя нельзя исключать, что мы и сейчас уже слишком запустили процесс, и она не перенесет повторную операцию. С нее хватило и одного раза. Но я не знаю второго такого хирурга, столь же быстро орудующего. Возможно, тебе удастся успеть.

— Да, да, — мягко проговорил я. — А ты еще написал в телеграмме; «Возможен уникальный шанс».

— Если у тебя получится, можешь считать, что на севере слава и успех тебе обеспечены, — глухим голосом проговорил мой друг.

— Что ж, мне ничего другого не остается. Веди меня к больной.

— Она готова к отправке в больницу, — сказал он. — Там созданы все необходимые условия.

— Правильно. Только, если не возражаешь, я бы съел бутерброд позавтракать пришлось наспех, а это как-то настраивает на рабочий лад.

— Я позаботился и об этом, — заметил Клэверинг.

Я перекусил бутербродами, и уже через десять минут сестра помогала мне надеть резиновые перчатки. Когда в операционную вкатили пациентку, я понял, что более гнетущего и изможденного выражения на некогда милом лице мне еще видеть не приходилось.

— Она что, голодает у вас?!

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — прежним бесцветным тоном проговорил Клэверинг. — Но причина не в этом.

— Ну так немедленно организуйте переливание крови, пока я закончу приготовления, — буркнул я и продолжил осмотр.

На впалом животе опухоль выпирала, как шишка, и я надавил на нее. Реакция на мое движение оказалась странной и походила на изворачивающееся мускулистое напряжение. Раньше мне никогда не приходилось наблюдать, чтобы опухоль реагировала подобным образом. Я кивнул анестезиологу, и вскоре надо было подключаться уже мне.

Я мысленно поставил перед собой задачу: сразу после вскрытия брюшной полости локализовать опухоль. Едва заметив ее, я взял большую иглу и, пронзив сгусток, буквально пригвоздил его к месту. Мне показалось, что опухоль снова отреагировала на мое действие, хотя остальная поверхность брюшной полости едва колыхнулась.

Я взял инструменты — обычно я начинаю работать тремя: одним действую, а два других зажаты между пальцами, что позволяет оперировать быстрее — и приступил к дальнейшей работе. Сделал надрез — более длинный, чем обычно, чтобы покрыть им почти всю поверхность опухоли, поскольку мне показалось, что она продолжает подрагивать, я вплотную подобрался к красновато-черной губчатой поверхности прямой кишки, слегка колыхавшейся под пронзившей ее иглой.

Прямо из середины этой извивающейся губки на меня смотрели два неподвижных, немигающих глаза.

Осьминог! Когда хирург делает операцию, он обычно готов к неожиданностям, но я должен признать, что эти два глаза — на какое-то мгновение они показались мне глазами самого дьявола — попросту ошеломили меня. В тот же самый момент до меня дошло, что тварь изо всех сил пытается сорваться с удерживающей ее иглы, напрягая всю силу своих присосок, впившихся в стенки кишки, и если бы металл иглы не выдержал, толку от всех моих поисков и действий было бы мало. За десять последовавших за этим секунд я нанес скальпелем не менее пятидесяти отчаянных ударов по извивающейся губке.

Движение замерло. Я взял пинцет и извлек массу из тела.

Сделать это оказалось совсем нетрудно: присоски уже не функционировали. Никогда я даже подумать не мог, что с такой быстротой справлюсь с подобной тварью.

— Вот твоя опухоль! — проговорил я и сбросил ее в эмалированный бикс.

Обмякшая и свалявшаяся, словно из нее выпустили воздух, масса походила сейчас на кусок тряпки, застрявшей в водосточной трубе, или на отрезок бычьей кишки. И только глаза продолжали смотреть — так же тупо и неподвижно.

Клэверинг пытался было сдержать позыв к рвоте, но сдался — зрелище было действительно омерзительное. Я быстро промыл кишечник пациентки и за десять минут, быстрее, чем когда-либо, наложил швы.

Сильвия Бэрд пошла на поправку, хотя на это, естественно, потребовалось определенное время. Впрочем, я был уверен, что она полностью восстановит силы. В конце концов, она ведь замужем за Клэверингом.

«Возможен уникальный шанс». А что, разве не так? На следующее утро про случай с осьминогом писали уже все крупные газеты Англии, а к вечеру — и всего мира, так что мне грех жаловаться на судьбу.

Но, о Боже, что бы было, не успей я пронзить эту опухоль иглой прежде, чем приступить к самой операции!