Онлайн чтение книги Джим Пуговка и машинист Лукас
Глава вторая, в которой появляется таинственная посылка

Однажды в Медландскую гавань зашел почтовый корабль. Не успел он причалить, как на берег уже спрыгнул почтальон с большой посылкой под мышкой.

– Нет ли у вас здесь госпожи Зуппер, или Зубпер, или что-то в этом роде? – спросил он, придав своему лицу очень-очень строгое выражение (дело, мол, серьезное и ответственное), хотя обычно он привозил почту с совершенно нормальным выражением лица.

Лукас поглядел на Кристофа, Кристоф поглядел на подданных, подданные поглядели друг на друга, и даже король выглянул из окна, несмотря на то что никакого праздника не намечалось и время еще было совершенно неподходящее – до без четверти двенадцать оставалось, как минимум, два часа.

– Достопочтенный письмоносец, – сказал король с плохо скрываемой досадой, – вот уже много лет вы привозите нам почту. Вы хорошо знаете меня, равно как и всех моих подданных, и вдруг сегодня, ни с того ни с сего, вы спрашиваете, не живет ли здесь какая-то никому не известная госпожа Зубпер, или как там ее еще?

– Но, ваше величество, – решился возразить почтальон, – взгляните сами на адрес! – С этими словами он быстро взобрался на гору и протянул королю посылку прямо в окошко. На посылке было написано:

Король внимательно прочитал адрес, потом достал очки и прочитал его еще раз. Но что с очками, что без очков – результат был один, вернее, никакого результата. Совершенно обескураженный король смотрел то на посылку, то на подданных.

– Действительно, – произнес он наконец, обращаясь к своему народу, терпеливо ожидавшему его мудрого решения, – как это ни странно, здесь так и написано, черным по белому.

– А что написано? – спросил Лукас.

Король снова нацепил на нос очки и очень важно изрек:

– Сейчас я оглашу текст адреса, дабы мои подданные не пребывали более в неведении относительно содержания последнего.

И он, с трудом разбирая каракули, стал читать то, что было написано на посылке.

– Ну и адрес. Ерунда какая-то, – заметил господин Пиджакер, когда король наконец добрался до конца.

– Вот-вот, – торопливо подхватил почтальон, – ведь тут ничего не поймешь из-за ошибок. Нам, почтальонам, с такими посланиями одна морока. Хоть бы еще знать, кто его отправил!

Король повертел в руках посылку в надежде хоть где-нибудь в уголке обнаружить обратный адрес.

– Здесь стоит только большая цифра тринадцать, – сказал он и снова растерянно посмотрел на почтальона и своих подданных.

– Весьма странно, – послышался снова голос господина Пиджакера.

– Как бы там ни было, – король вдруг снова обрел уверенность в себе, – странно или не странно, а если тут написана какая-то «етлантеа», то это может быть только Медландия, и больше ничего, – решительно заявил он. – Следовательно, теперь осталось найти среди нас указанную госпожу Супер, или Зупер, или Зубпер, не знаю, как ее правильно величать. – Довольный собою, король снял очки, достал платочек и утер пот со лба.

– Да, но ведь на нашем острове нет никакого третьего этажа, – вмешалась тут госпожа Каакс.

– Что верно, то верно, – согласился король.

– Да и Старой улицы у нас тоже нет, – добавил господин Пиджакер.

– К сожалению, и это верно, – со вздохом сказал приунывший король.

– А ведь и дома под номером сто тридцать три у нас вроде как тоже нет, – вставил Лукас и сдвинул, озадаченный, фуражку на затылок. – Уж кто-кто, а я бы точно знал, если бы у нас водился такой дом, ведь недаром я объездил наш остров вдоль и поперек.

– Весьма странно! – пробормотал в растерянности король и задумчиво покачал головой. И вслед за ним все подданные дружно покачали головами и сказали: «Весьма странно!»

– А может быть, это просто ошибка, – осенило вдруг Лукаса.

Но король возразил ему на это:

– Вполне возможно, что это и ошибка, но вполне возможно, и нет. Если это не ошибка, то, следовательно, у меня есть еще один подданный, о котором я ровным счетом ничегошеньки не знаю! С ума сойти можно!

С этими словами король бросился к телефону, и принялся названивать во все концы, и болтал целых три часа без передышки – видимо, чтобы не сойти с ума.

А подданные тем временем, посовещавшись с почтальоном, решили все вместе тщательнейшим образом обследовать остров – вдруг и впрямь в каком-нибудь укромном уголке удастся обнаружить загадочную госпожу Зубпер? Лукас подогнал свой паровозик, и вся компания отправилась на поиски. На каждом углу они делали остановки – сначала Кристоф давал громкий свисток, после чего пассажиры разбредались кто куда, оглашая все вокруг истошными криками:

– Госпожа Зуууууууубпееееер! Вам посыыыыыылкаааааа!

Но никто не откликался.

– Ну ладно, – сказал наконец почтальон, – у меня больше нет времени искать госпожу Зубпер, или как там ее еще. Сделаем так: я просто оставлю вам посылку. Может, эта самая госпожа Зубпер и отыщется. Через неделю я к вам наведаюсь, и если за это время адресат не будет обнаружен, то я заберу посылку обратно. – С этими словами почтальон быстро взбежал по трапу – и был таков.

Да, в затруднительном положении оказались жители Медландии. Что же делать со злополучной посылкой? Долго думали и гадали они, но так ничего и не придумали. Тут из окошка королевского дворца снова выглянул Альфонс Без Четверти Двенадцатый и сделал следующее заявление:

– Тщательно проанализировав сложившуюся ситуацию и посовещавшись с кем надо по телефону, я пришел к следующим выводам: судя по всему, госпожа Зубпер, или как там ее еще, является женщиной. А в нашей стране, насколько мне это известно, есть только одна женщина – госпожа Каакс. Стало быть, ей и предназначена посылка. Во всяком случае, как бы там ни было, вот мое последнее слово: повелеваю открыть посылку, а там посмотрим, что с нею делать.

Подданные были весьма довольны столь мудрым королевским решением, и госпожа Каакс, не откладывая дела в долгий ящик, тут же приступила к выполнению высочайшего указа.

Она развязала веревку, развернула бумагу, которой была обернута посылка. Под бумагой оказалась довольно большая коробка с дырками – так обычно продырявливают спичечные коробки, когда засовывают в них божьих коровок. Госпожа Каакс сняла крышку с коробки и обнаружила внутри еще одну коробку, только чуть поменьше. В ней тоже были проделаны дырки. Со всех сторон кто-то аккуратно проложил ее опилками и соломой, видимо для того, чтобы она не бултыхалась при перевозке. Наверное, там внутри что-то хрупкое – может, стекло или, скажем, радио. Но тогда зачем же дырки? Недолго думая госпожа Каакс сняла со второй коробки крышку и увидела – снова коробку, и снова с дырками. Эта была совсем уж небольшой – как из-под обуви. Когда же госпожа Каакс открыла и эту коробку, то в ней обнаружился – представьте себе! – крошечный негритенок. Он с интересом смотрел на всех своими большими блестящими глазами. Выглядел он весьма довольным – еще бы, в темной коробке-то сидеть не слишком уютно.

– Мальчик! – воскликнули хором ошарашенные жители Медландии. – Какой черненький!

– По всей вероятности, это маленький негр, – заметил господин Пиджакер с умным видом и замолчал.

– Действительно, – сказал король, водружая на нос очки. – Очень странно, очень странно!

Потом он снова снял очки. Лукас до сих пор не проронил ни звука, но лицо его выражало крайнюю озабоченность.

– Никогда в жизни еще не видел такого свинства, – заговорил он наконец, и голос его при этом звучал очень сердито. – Запихать такую кроху в коробку! А если бы мы не открыли посылку? Что тогда? Ну, пусть только попадется мне тот, кто это сделал, – я задам ему такую трепку, что вовек не забудет, клянусь своим паровозом!

От грозного рыка Лукаса кроха разревелся. Ведь он был еще совсем маленьким и ничего не понимал. Наверное, он подумал, что Лукас ругается на него. Да еще, может быть, подействовала черная физиономия Лукаса – малыш-то не знал, что у него самого черная мордашка.

Госпожа Каакс подхватила ребенка и попыталась его успокоить. Лукас стоял поодаль с очень растерянным видом – он и не думал, что может так напугать мальчика.

А госпожа Каакс была на седьмом небе от счастья, ведь она давно уже мечтала о таком вот маленьком мальчике, которому бы она шила курточки и штанишки. А шила она, надо сказать, мастерски. И ничего, что малыш оказался таким черненьким, это даже очень мило, ему так пойдет розовый цвет – розовый цвет она любила больше всего.

– Как же нам называть его? – неожиданно спросил король. – Ребенку все-таки положено иметь имя.

И он был прав. Все принялись напряженно думать. Первым заговорил Лукас:

– Я бы назвал его Джимом. Мне кажется, это очень подходящее имя для мальчика. – Он приблизился к малышу и сказал: – Ну, Джим, будем друзьями? – При этом он постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче, – ему совершенно не хотелось еще раз напугать негритенка.

Малыш сразу же протянул к Лукасу свои тоненькие ручонки с розовыми ладошками, которые казались совсем крошечными по сравнению с ручищами Лукаса, измазанными сажей.

– Здравствуй, здравствуй, Джим, – поприветствовал Лукас малыша, осторожно пожимая доверчиво протянутую ему ручку.

В ответ на это Джим рассмеялся. С этого дня они стали друзьями.

Прошла неделя, и снова в Медландию прибыл почтовый корабль. Завидев его еще издалека, госпожа Каакс выбежала на берег и стала кричать почтальону, что ему, мол, не нужно причаливать. Все в порядке. Посылка предназначалась ей. Просто фамилия была написана неразборчиво. Все то время, пока она объяснялась с почтальоном, сердце ее отчаянно билось – казалось, что оно вот-вот выскочит из груди, ведь она так боялась, что почтальон отнимет у нее ребенка. А ей ни за что на свете не хотелось расставаться с Джимом – так она успела уже к нему привязаться.

– Ну и хорошо, значит, все в порядке. До свидания, госпожа Каакс, – только и сказал на это почтальон, и тут же корабль поплыл себе дальше.

Госпожа Каакс облегченно вздохнула и бросилась домой. Там она подхватила Джима и принялась на радостях кружиться с ним по всему дому. В какую-то минуту, правда, она вдруг подумала: а ведь на самом-то деле Джим – чужой ребенок, и, наверное, она поступила не слишком хорошо, оставив его у себя. От этой мысли вся радость госпожи Каакс тут же улетучилась – ее начала мучить совесть. И это чувство не покидало ее, видимо, и потом, когда Джим уже стал побольше: не раз бывало так, что она вдруг откладывала в сторону какую-нибудь начатую работу, и сидела, словно застыв, с очень серьезным выражением лица, и только все глядела с тревогой на Джима. «Кто же все-таки его мама?..» – думала она.

– Хочешь не хочешь, а придется, наверное, сказать ему всю правду, – вздыхала она всякий раз, когда разговаривала по душам с королем, или с Лукасом, или с господином Пиджакером. Те в ответ неизменно кивали головами, соглашаясь с нею, – мол, действительно, давно пора объяснить все Джиму. Но госпожа Каакс никак не могла решиться и только откладывала и откладывала это важное дело.

Она, конечно, не думала и не гадала, что недалек тот день, когда Джим сам все узнает, и произойдет это помимо ее воли – тайна откроется Джиму совершенно удивительным и загадочным образом.

Ну вот, теперь население Медландии составляли один король, один машинист, один локомотив и два с четвертью подданных, ведь Джим еще был слишком маленьким, чтобы считаться целым подданным, он мог пока сойти только за четвертушку.

Но шли годы, Джим рос и скоро превратился в настоящего мальчишку-сорванца, который проказничал и бедокурил, немало досаждая тем самым господину Пиджакеру. А еще он не любил мыться – как, впрочем, и все мальчики его возраста. Он никак не мог взять в толк, зачем ему мыться, если у него черная кожа и все равно не видно, какая у него шея – грязная или чистая. Госпожа Каакс почему-то придерживалась другого мнения, и Джиму волей-неволей приходилось ей подчиняться.

Госпожа Каакс очень гордилась своим Джимом, хотя он доставлял ей немало хлопот и у нее всегда находился повод для беспокойства – этим она ничуть не отличалась от всех прочих мам. Она беспокоилась о нем даже и безо всякого повода или расстраивалась по всякому пустяку. Ну, скажем, возьмет Джим зубную пасту и, вместо того чтобы чистить ею зубы, съест ее (она ему очень нравилась на вкус), а госпожа Каакс уже огорчается.

Вместе с тем в некоторых случаях Джим оказывался просто незаменим. Вот, например, зайдет в лавку король, или Лукас, или господин Пиджакер, а госпожа Каакс в этот момент занята по хозяйству – Джим всех обслужит, и госпоже Каакс не нужно беспокоиться.

Лучшим другом Джима был Лукас. Они понимали друг друга с полуслова. Может быть, оттого, что Лукас ходил таким же черным, как Джим. Частенько Лукас брал Джима с собою покататься на паровозике и по дороге все показывал и рассказывал ему. Иногда Лукас даже разрешал Джиму немножко поуправлять паровозом.

Джим мечтал тоже когда-нибудь стать машинистом, так как эта профессия очень подходила к его цвету кожи. Но для этого ему, как минимум, нужно было обзавестись собственным локомотивом. А локомотив, как известно, не так-то просто достать, особенно в Медландии.

Ну вот, теперь вам известно самое главное о Джиме, осталось только рассказать, как он получил свое прозвище. Дело в том, что у Джима очень часто продырявливались брюки, причем все время на одном и том же месте. Сотни раз госпожа Каакс чинила эту злополучную дыру, но хватало ее заплаток ненадолго: не успеешь оглянуться, как на том самом месте, где только что была аккуратная заплатка, уже красуется здоровенная дырища. Джим, конечно же, изо всех сил старался вести себя крайне осмотрительно и осторожно. Но ведь бывает нужно, например, быстро залезть на дерево или съехать на попе с высоченной горы – и вот тебе, пожалуйста, уже опять дыра.

Надоело госпоже Каакс латать ему штаны, и придумала она, как выйти из затруднительного положения: она взяла лоскуток, подшила его с изнанки к краешку дыры, посадила на этот лоскуток пуговку, а края дыры аккуратненько подрубила, так что получилась как бы петелька. Теперь, вместо того чтобы продирать штаны, Джиму нужно было только расстегнуть пуговку – и дыра на месте, застегнешь пуговку— и штопать не надо.

Вот с этого самого дня все жители Медландии стали называть Джима Пуговкой.