Онлайн чтение книги Двоедушник
Куйбышевская водокачка и Ляхово

Сначала Игни натянул поверх куртки нечто вроде портупеи, потом достал из сумки-багажника шипастые шары на цепях. Свернув кистени, он закрепил их за спиной. Судя по тому, как быстро он экипировался, процесс был отработанный и совершался машинально.

На бетонной набережной одиноко высилась башенка с круглыми окнами, похожими на глаза. Какой-то остроумный шутник-граффитчик пририсовал мясистый нос и широко открытый зубастый рот.

Выразительная такая получилась голова…

Но первая девушка была похищена не отсюда.

«Елизавета Королева», – вспомнила ее имя Ника. Вслед за второй душой она двинулась дальше, к темнеющему за деревьями полуразрушенному зданию. «Зачем тебя вообще сюда понесло, Лиза?»

Огромные арочные окна на первом этаже, исполинские трубы, торчащие из земли. Белые квадратные колонны и красный кирпич стен.

Заходить внутрь категорически не хотелось.

– Здесь жди, – скомандовал Игни, и Ника ощутила прилив благодарности. Чтобы не совсем снаружи топтаться, она все-таки сделала шаг под уцелевший над дверью козырек. Игни пропал из виду почти сразу.

Темнота здесь была какая-то рваная в тех местах, где крыша еще сохранилась, лежала плотной густо-черной массой, а под открытым небом расползалась, как старое одеяло. Ника не видела, что делал Игни, но до нее доносились отзвуки его шагов.

Внутри, должно быть, полно колодцев.

Под ногами виднелись шестиугольники чудом сохранившейся плитки. От нечего делать Ника попыталась представить, как все это выглядело раньше. Суетящиеся люди. До блеска начищенные трубы. Безостановочно работающие насосы с циферблатами и огромными вентилями. Когда-то здесь кипела работа, а теперь прорастает трава.

Задумавшись, Ника не сразу поняла, что больше не слышит шагов Игни. И вообще ничего – в заброшенном зале воцарилась полная тишина.

– Эй, – негромко позвала она. – У тебя там все в порядке?

Ни звука.

Осознание того, что она стоит одна посреди развалин, практически в лесу, вдалеке от людей, дорог и фонарей, пронзило ее насквозь.

Ника нерешительно шагнула в дверной проем и остановилась, чтобы приглядеться. Когда глаза немного привыкли к темноте, она смогла различить узкие проходы между прямоугольными дырами в полу. Самоубийственно даже соваться…

Выдохнула. Пошла.

А что, если Елизавета Королева вообще не пропадала? Интересно, обыскивала ли полиция эти ямы? Да тут и кроме них много мест, куда можно…

– Жить надоело?

Ника вздрогнула и чуть не оступилась. Игни возник из ниоткуда. Схватил ее за руку и потащил обратно на улицу. Еле успевала ноги переставлять.

– Ты не отзывался, и я подумала…

– Думаю здесь я, – рявкнул он неожиданно. – А ты стоишь там, где тебя оставили, и никуда не суешься. Еще раз так сделаешь – можешь забыть о моем предложении кого-то там искать. И без тебя проблем до чертиков.

Надо же, какой строгий! Ника собралась было обидеться – никогда прежде никто так грубо с ней не разговаривал, – но передумала. Пусть злится. Лишь бы помог.

– А что там с… э-э… Есми? – спросила она, следуя своей последней мысли. И приготовилась к новому всплеску негодования. Но его не последовало.

– В колодце никого. Были, точно. Совсем недавно. А сейчас нет.

– Это плохо?

– Это необычно.

Почти бегом они вернулись на то место на набережной, где оставили мотоцикл. Между бетонными плитами и рекой светлела узкая полоска песка с травой и тиной. Именно туда и устремился сейчас Игни, а Ника остановилась в нескольких шагах – там, где он отпустил ее руку, прежде чем спрыгнуть вниз, к воде. Мало ли, вдруг это тоже было что-то из разряда «ты стоишь там, где тебя оставили»?

– Теперь-то чего тупим? – проворчал и снова потянул за собой.

Не угадала…

Подошвы ботинок погрузились во влажный песок с негромким «чваф-ф».

– Здесь есть, – отрывисто сказал Игни. Присел возле самой кромки воды, опустил в нее руку и замер. Словно глубоко задумался и забыл, зачем пришел. Ника тоже застыла. Интуитивно поняла: вот-вот случится что-то очень жуткое. ОЧЕНЬ. Как никогда в жизни. Даже в голове зашумело. Перед глазами остался только Игни – и вода. Много воды. Все остальное вокруг превратилось в подобие темного туннеля. И страшно было даже искоса взглянуть на стену этого туннеля, казалось, его тьма затянет в себя. Или того хуже – впитается в саму Нику …

– Есть, – повторил он спустя пару минут напряженного молчания. А после сделал то, чего Ника совсем не ожидала.

Поднялся и крепко обнял ее со спины. Как тисками сдавил – не пошевелиться. И зашептал в самое ухо:

– Меня он видеть не должен. Я говорю тебе, ты передаешь ему. Поняла? Повтори.

– Да, но…

– Повтори, сказал! – потребовал он и еще сильнее стиснул Никины плечи.

Голова и так была, как в тумане, а внезапная близость Игни спутала все окончательно. Ника тряслась, но не от холода. Она ничего не понимала. Хотела все делать правильно, но не удавалось. И то, что делал он, пугало и волновало одновременно.

– Я говорю ему то, что ты говоришь мне, – выговорила она наконец.

– Умница, – похвалил Игни, после чего, сам себе противореча, зажал ей рот ладонью.

Если бы не это, истошный крик распугал бы всех здешних призраков.

Потому что сразу вслед за этим из воды показалась тощая белая рука. Бледная, но явно человеческая рука.

Или уже не совсем человеческая?

Шлеп – впечаталась в илистый берег скрюченная пятерня. Шлеп – вторая. Кто-то медленно выползал ей навстречу из-под воды.

Лишенная возможности кричать, Ника попыталась вырваться из объятий Игни – безуспешно. Все равно, что в ванной с цементом. Свободными оставались только ноги. Чем она и воспользовалась – сначала пыталась пинаться, потом просто бессильно болтала ими в воздухе, чувствуя, что задыхается. Беззвучно орала все ругательства, какие только пришли на ум. Кажется, даже кусалась.

Вслед за руками из воды показались голова и плечи. Кровь гулко пульсировала у Ники в висках. Привычный мир разлетался. Вдребезги.

– Сейчас я тебя отпущу, – отрезвил ее уверенный голос Игни. Ника дышала тяжело и шумно, как бегун на длинной дистанции, но, пожалуй, снова могла себя контролировать. – Только, пожалуйста, не ори. Я здесь. Он ничего тебе не сделает.

Нет-нет-нет! Ника прильнула к нему всей спиной, обхватила руками. Только бы не отпускал, иначе ее несчастное сердце перестанет биться, а рассудок навсегда потеряет ясность, потому что это проще, намного проще, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРОЩЕ, чем поверить в увиденное.

– Если ты мне поможешь, я позволю тебе уйти, – скороговоркой заговорил Игни.

Ника растерялась. И только после чувствительного тычка в спину вспомнила, что нужно делать.

– Если… т-ты мне п-поможешь… – с запинками принялась повторять она.

– Я хочу знать, кто увел отсюда девушку с рыжими волосами.

– Я х-хочу з-знать…

– Кто… ты… такая?

У существа оказался слабый голос. Оно не говорило, а выдыхало слова из впалой груди. Еще Ника заметила, что его ноги скручены проволокой. Наверное, поэтому оно так и не встало с земли, продолжая полулежать, приподнявшись на тощих руках. А теперь вознамерилось рассмотреть ее повнимательней.

– Раз я смогла позвать тебя, то и ответить заставлю, – подсказал Игни.

– Не угрожай… Меня мало что пугает там, где я сейчас нахожусь… – Его улыбка оказалась вполне человеческой. И ямочки на щеках. Черты лица казались неуловимо знакомыми.

Несмотря на кажущуюся хрупкость, двигался речной житель довольно шустро. Ползком перемещался вокруг, подтаскивая тело вслед за руками, и вынуждал Нику поворачиваться, чтобы оставаться к нему лицом. Игни по-прежнему держал ее за плечи. Не сбежать.

– Я тебя сразу узнал… – выдохнул Есми. – Ты приходила сюда. Стояла там, на мосту. – И указал рукой со слипшимися пальцами. – Плакала. Сильно плакала. До сих пор во рту солено… – Он почмокал распухшими от воды губами. Выглядело это отвратительно. – Ты не хотела жить?

– Хотела, – ответила Ника, на сей раз без подсказки Игни. – И сейчас хочу. Очень.

– Вот и я хотел… Жить… Меня жена ждала. Дочка маленькая. С работы. Не вернулся. Связали ноги, кинули в воду. Деньги. Колбасный завод. Не дождалась. Ненавижу. Теперь я их жду. Здесь. Ненавижу. Давно жду. Холодно…

Ника вслушивалась в бормотание Есми, который перестал наконец таскаться по песку и замер прямо у ее ног, и внезапно у нее в голове мелькнула догадка.

– Горан Карпович? Вы – Горан Карпович?

Конечно. Она уже слышала и про колбасный завод, и про женщину, которая, не дождавшись пропавшего без вести супруга, нашла утешение в объятиях его партнера по бизнесу. Эта история периодически всплывала в новостях, но не в связи с несчастным супругом, о котором все благополучно забыли, а благодаря его повзрослевшей дочери. Валерия Карпович. Ярчайшая представительница городских мажоров. Одна из немногих. Постоянный объект интереса местных СМИ. Тема для осуждения и порицания. При этом журналисты и вспоминали – мельком, вскользь, – ее лет двадцать как исчезнувшего родителя. С вялыми домыслами о том, куда же он мог подеваться.

Вспоминали, впрочем, все реже. Да и фото двадцатилетней давности почти не показывали. Какой смысл. Если и жив, то наверняка сильно изменился.

А у него по-прежнему та же улыбка и ямочки на щеках.

– Давно жду, холодно… – твердил утопленник, как заведенный, все то время, пока Ника рассказывала ему про дочь. Намеренно опустив подробности образа жизни Валерии Карпович.

Игни уже не подавал голос. Слушал.

– Скажите, вы видели здесь девушку с рыжими волосами? Она приходила к водокачке. Кто-то увел ее. Кто это был? – вернулась Ника к тому, с чего начала, уже по указанию Игни. Иначе и дальше слушала бы причитания несчастного существа, с каждым словом все сильнее проникаясь к нему жалостью. Жил себе человек. Любил жену и дочку, во что-то верил. Работал, думал, добивался. Но все это неважно, когда лежишь на дне реки…

– Не видел, – просипел Есми. С каждым словом из его рта по подбородку стекала вода. – Но знаю важное. Тебе скажу. Ты мне имя вернула. Дочь вернула. Я тебе скажу. Наклонись. Ближе. Еще…

Словно под гипнозом, Ника попыталась опуститься, но Игни ее удержал. Тогда Есми сам встал на колени и задрал голову. Его белесые, отдавшие свой цвет реке глаза смотрели на Нику снизу вверх.

– Тех, из колодца, забрал Птичий Пастырь.

Он протянул к ней свободную руку. На сморщенной от постоянного пребывания в воде коже поблескивали капельки влаги.

– Я не могу, – почти простонала Ника, как только поняла, что он желает к ней прикоснуться. – Не могу, не надо… Простите! – прибавила она и шарахнулась в сторону.

Она сделала то, чего не должна была делать. Потерявший бдительность Игни оказался лицом к лицу с мертвецом.

– Неживой! – обрадовался утопленник. Чуть не подпрыгнул от восторга, связанные ноги не позволили. – А мы тебя ищем. А ты сам пришел.

«А мы тебя ищем, а ты сам пришел», – приговаривал он, даже когда Игни резко выхватил из-за спины свои кистени. Едва успел – шипастые шары в последний миг отбросили в сторону летящее на него белое тело.

Существо плюхнулось в темную воду, подняв фонтан брызг.

– Ника, беги!

– Бежим вместе, чего ты ждешь? – Она заметалась, не решаясь ни подойти ближе, ни бросить его одного.

– Уходи, говорю! – заорал он ожесточенно, а сам двинулся к воде, навстречу уже выбиравшемуся на берег неугомонному Есми.

Дзынь. Кхр-р. Игра «кто быстрее». Охотник и жертва. Нет, оба охотники. Или жертвы. Как посмотреть.

Цепи раз за разом рыхлили влажный песок, но так ни разу и не коснулись того, кто метался вокруг Игни бледным угловатым перекати-полем.

Оба слишком быстрые – не уследить. Только звуки. Много, разные. Звяканье цепей, плеск воды, глухие удары и хриплое, шумное дыхание того, из реки.

Игра «кто раньше устанет». Тот, что кажется живым или тот, что мертвым. Хотя оба мертвые…

Наконец одна из цепей обмоталась вокруг руки утопленника. И он, и Игни замерли, как будто сами не ожидали такого поворота. Игни сделал рывок вниз, на себя. Цепь протащила упавшего Есми по песку к ногам второй души, где тот и остался лежать, неестественно выгнувшись. Как изломанная кукла в человеческий рост. Глядел почему-то на Нику. И шевелил губами. Улыбался? Ей?

Игни занес руку для последнего удара.

– Оставь его. Пожалуйста. Не надо.

Теперь на нее смотрели оба.

– Пожалуйста, – с нажимом повторила Ника.

Шар с шипами по широкой дуге опустился вниз. Мимо.

Игни рывком освободил второй кистень. Цепь размоталась и снова отбросила того, кто был когда-то Гораном Карповичем, в воду.

– Пошли, Мать Тереза, – сказал Игни и размашистым шагом направился к мотоциклу.

Ника с трудом поспевала за ним. Перед глазами все плыло. Как будто это ее сейчас… Только что не…

Как будто это ей угрожала смерть.

– Что теперь будет?

– Шашлык из меня будет, – отозвался Игни равнодушно. – Думаешь, просто так сказал, что он не должен меня видеть? Сейчас остальным растрезвонит, и готово дело. Вода – она везде. Из тарелки супа достанут… Ты-то чего задергалась?

– Он хотел до меня дотронуться… – Даже сейчас от этой мысли ее начинало потряхивать.

– Ладно, чего теперь… Садись. Времени мало.

Оружие в багажник он не убрал. Оставил за спиной. Просто забыл?

Уехали, правда, недалеко. Игни остановил мотоцикл там, где уходили в землю громадные опоры одного из девяти городских мостов. Снял шлем, обернулся.

– Слушай, я вернусь ненадолго. Хочу кое-что проверить. Птичий Пастырь еще этот… Ничего так и не прояснилось. Подождешь?

Зачем спрашивал? Ответа все равно не дождался. Бросил ее у черта на куличках. Ключ из замка зажигания забрал. И ушел.

Только сейчас, оставшись в одиночестве, Ника поняла, что дрожит, – то ли от холода, то ли от всего увиденного. А может быть, оттого, что ей страшно жить в этом новом городе. Среди парней с двумя душами и бледных созданий, обитающих на дне водоемов.

Даже мама разбирается во всем этом лучше. Нет, не просто разбирается. Она гармонично существует с таким знанием внутри.

Ника сунула руку в карман, нащупала телефон и ключи от квартиры. Все-таки некоторые вещи были неизменными, как смена дня и ночи.

По мосту над головой пролетали редкие машины, а здесь, внизу, плескалась невидимая в темноте вода и пахло сыростью.

Да, некоторые вещи неизменны.

Ей по-прежнему дорог этот город. Каким бы он ни был и что бы еще не предстояло о нем узнать.

Мрачного парня, который держал ее за плечи, почему-то тоже хотелось записать в разряд неизменностей.

Последняя мысль была прервана неожиданным появлением второй души. Игни молча спрятал в мотокофр свою железную амуницию, звякнул ключами – дерганый, резкий.

– Хочу кое-что тебе показать.

– К-конечно, – кивнула Ника, заранее робея оттого, что сейчас снова придется его обнимать. – А что именно?

– Я знаю, где сейчас первая пропавшая.

– Тебе утопленник сказал? Он все-таки вспомнил?

– Неважно. Так ты едешь?

Еще бы!

Ника с готовностью протянула руку за шлемом.

И город рванулся им навстречу.

* * *

Ника никогда не бывала здесь раньше. Видела это место только из окна троллейбуса. Сотню раз мимо проезжала. Обычная остановка. Серые кирпичные пятиэтажки. Овраг. Деревья. Но про психиатрическую лечебницу знала. Как и любой горожанин.

Ляхово. Когда-то была деревня, а сейчас – городской частный сектор. Но для всех название служило синонимом сумасшедшего дома. В каждом городе своя психушка.

Игни петлял дворами. Порой Нике начинало казаться, что он попросту заблудился. Частные домишки, гаражи, повороты, словно ведущие их по кругу, редкие фонари, затем вообще пустырь. И наконец – бетонный забор, возле которого они остановились.

От запаха полыни в сочетании с видом этого забора на душе заскребли кошки.

Едва сняв шлем, Игни потянулся и закурил.

– Идем, – сказал он и направился к щели между двумя плитами. Судя по всему, наличие здесь лазейки секретом не было – к ней вела тщательно утоптанная тропа.

– Она что, в сумасшедшем доме?

Ника взобралась на бетонное основание, с легкостью протиснулась на другую сторону и спрыгнула не глядя – все равно ничего не было видно, темень полная. Игни придержал ее за талию. Смягчил приземление. И нетерпеливо потянул дальше.

– Не совсем так.

– А ты откуда знаешь?

– Все равно ничего не поймешь.

– Здесь тоже есть Есми?

Ника допытывалась не из простого любопытства.

Когда он говорил с ней, было не так страшно.

– Да, – Игни отвечал словно через силу. И ускорял шаг. Теперь они почти бежали. – Но сейчас они нам не нужны.

Под ногами теперь была асфальтированная дорожка, как в парке. А вокруг – деревья со следами весенней побелки на стволах. Разбросанные тут и там двухэтажные корпуса, каждый за своей оградой. Некогда красные, а сейчас почерневшие, с высокими окнами, до середины заложенными кирпичом на первых этажах. Одноэтажные беленые здания. Возле одного из таких, совсем небольшого, с уютным палисадником, Ника заметила угловатые очертания качелей и горки. Фонарь над входом, решетки на окнах, даже на втором этаже. Детское отделение.

Кое-где желтели окна: в темных утробах корпусов слабо светились ночники дежурных.

Игни спешил дальше. Двигался целенаправленно, будто по внутреннему навигатору.

Или кто-то невидимый в свою очередь тащил его за руку.

В глубь территории, к заброшенному корпусу.

Белый фундамент выделялся в темноте единственным светлым пятном. Красные кирпичные стены здания терялись во мраке единственного неосвещенного уголка больничной территории.

Чем ближе они подходили, тем меньше Нике хотелось продолжать этот квест.

И расхотелось окончательно, когда на черном асфальте она увидела нечто еще более темное. Большое пятно с вытянутыми краями, похожими на раскинутые руки. От этой пугающей поблескивающей кляксы тянулся к зданию длинный влажный след. И исчезал внутри.

– Здесь она упала, – сказал Игни. – Потом ползла. Пошли.

Когда Ника наконец поняла, что это такое, она резко зажала рот обеими ладонями. К горлу подкатила тошнота.

Это с какой же высоты нужно было рухнуть, чтобы так… размазало?

Внутренний голос умолял ее остаться на месте. Пусть Игни сам туда лезет, раз так нужно. Желудок умолял о том же.

Но Ника пошла. И шагнула внутрь под невнятное бормотание второй души о каком-то полупути.

Она почти ничего не видела. Нащупывала ногой место почище, делала шаг, молилась, чтобы не провалиться вниз, в подвал, и, наоборот, не получить по затылку чем-нибудь, рухнувшим сверху. Игни ушел вперед. Вернее, просто сгинул. Кажется, темнота его совсем не смущала.

В стылом ночном воздухе ощущался сладковатый запах чего-то органического , не принадлежащего этому зданию. И все той же полыни.

Штукатурка на стенах шелушилась, обнажая отсыревшую дранку. В одном месте в потолке зияла дыра, из которой свешивались доски пола второго этажа. Такие же дыры темнели в полу на первом.

Нику подвела ее осторожность. Почувствовав под ногой достаточно твердую поверхность, она смело на нее ступила, но подошва ботинка поехала на чем-то скользком. Потеряв равновесие, Ника рухнула на обломки перекрытия.

В воздух поднялось облако известковой пыли. Ника тяжело закашлялась, стараясь не вдыхать слишком глубоко. Встала на колени – кажется, кости целы… Потерла слезящиеся глаза – и с воплем вскочила, прижавшись спиной к стене с остатками кафельной плитки. Здесь было чуть светлее благодаря оконному проему. Лиза Королева тоже была здесь.

Ника увидела босые ноги. Облупившийся красный лак на ногтях. Она не должна была видеть. Девушка лежала лицом вниз. Но ступни почему-то были вывернуты кверху. Выше на джинсах – тоже красное… и вокруг. Много. И так же поблескивает, как влажный след, который тянулся с улицы.

Игни мгновенно оказался рядом. Обнял ее и попытался увести, но Ника не держалась на ногах. Хотел отойти – вцепилась и не отпускала. Тогда он снял с себя куртку, накинул ей на плечи и держал, держал крепко, стараясь унять ее дрожь.

– Я что, умерла?

Чужой, незнакомый голос. Ника замерла. Игни не позволил ей посмотреть.

– Я умерла, да?

Голос с хрипотцой. Низкий, дрожащий. В эту минуту – от явного ужаса.

– Почти, – ответил Игни. – Ты застряла.

– Я не хочу! – Визгливые нотки. Режущие слух. – Что со мной произошло? Это что… я?

Вторая душа отпустил Нику, шагнул вперед. Он был безоружен.

– Я могу тебе помочь.

– Я умерла! – взвизгнула девушка-Есми. – Чем ты мне поможешь?

– Помогу уйти.

Медленно ступая, Игни подошел к ней совсем близко. Теперь их разделяло только лежащее на полу тело самой Лизы.

– Пообещай, что не будешь сопротивляться.

– Я боюсь. Не хочу, чтобы было больно. Я больше не выдержу.

Она дернулась в сторону, намереваясь сбежать, но Игни удержал ее за рукав. Рванул на себя, обхватил, прижал. Ника украдкой за ними наблюдала. Теперь двое казались единым целым.

– Я сделаю небольно. Я умею, – процедил Игни сквозь зубы. Как будто ему самому был невыносим такой тесный контакт. – Ты только не сопротивляйся. Иначе ничего не получится.

В наступившей тишине отчетливо слышался каждый шорох. Вторая Лиза учащенно дышала. Но уже не плакала.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Ника шевельнулась – ноги затекли. Игни обернулся на звук. Похоже, он вообще забыл, что она тоже здесь.

– Выйди, – попросил он негромко. – Подожди меня на улице. Не надо тебе на это смотреть.

Ника и сама не хотела.

Кое-как она доковыляла до выхода, то и дело оступаясь на осколках битого кирпича, выбралась наружу, держась рукой за стену, и тут же сползла по ней на верхнюю ступеньку крыльца.

Судорожно сглотнула, борясь с тошнотой.

Игни был последним, кого Лиза обнимала перед уходом. Ее последним парнем.

Так больно, наверное…

Он задержался ненадолго. Выходя, едва не споткнулся о съежившуюся на крыльце Нику.

– Надо позвонить в полицию, – сказала она блеклым голосом.

– Сам все сделаю.

Он продолжал стоять на месте. Пощелкал зажигалкой. Ника ощутила табачный дым.

– Это была ее душа?

Помолчал, сделал несколько затяжек. Выдохнул в сторону.

– Не душа. Есми.

Гадкое слово.

– Душа бесплотна, – пояснил он. – Есми выглядят так, как выглядели люди при жизни. Они думают, что все еще живы. Они… просто Есми, ну, как тебе еще объяснить?

Можно вообще ничего не объяснять.

– Почему ты не нашел ее раньше? Почему только сейчас?

– Ты уже спрашивала. Это сложно. Ты не поймешь.

И он пошел прочь. Как ни в чем не бывало. Словно не побывал только что там же, где побывала она.

А Ника впервые в жизни пожалела, что не курит.