Онлайн чтение книги Большие надежды Great Expectations
LIV

Былъ одинъ изъ тѣхъ мартовскихъ дней, когда солнце печетъ, а вѣтеръ морозитъ: на солнцѣ лѣто, а въ тѣни зима. Мы запаслись теплыми пальто. Изъ всего своего имущества, я уложилъ въ мѣшокъ только самые необходимыя на дорогу вещи, и взялъ его съ собой.

«Куда я ѣду, что буду дѣлать, когда возвращусь» все это были совершенно неизвѣстные мнѣ вопросы; да я и не ломалъ себѣ головы надъ подобными вопросами; всѣ мысли мои были заняты заботою о Провисѣ. Только выходя изъ дверей, я на минуту оглянулся и невольно подумалъ, при какихъ обстоятельствахъ суждено мнѣ возвратиться въ эти комнаты; если возвратиться я долженъ?

Мы прошли, не торопясь, къ лѣстницѣ Темпля и нѣсколько времени совѣтовались, будто въ нерѣшимости ѣхать, или нѣтъ. Разумѣется, мы заблаговременно распорядились, чтобъ лодка и всѣ принадлежности были на мѣстѣ и въ порядкѣ. Послѣ нѣсколькихъ минутъ мнимой нерѣшительности, совершенно-излишней, такъ-какъ наблюдать за нами было положительно некому, кромѣ двухъ-трехъ земноводныхъ личностей, всегдашней принадлежности темпельской лѣстницы, мы сошли въ лодку и отчалили. Гербертъ усѣлся на носу, я у руля. Было половина девятаго, время почти полнаго прилива.

Планъ нашъ былъ слѣдующій: отливъ начнется въ девять часовъ и будетъ намъ попутенъ до трехъ, потомъ, до ночи, мы будемъ грести противъ прилива. Къ тому времени, мы дойдемъ до большаго колѣна рѣки, ниже Гревзенда; тамъ она широка, а берега ея мало населены; только уединенные трактиры разбросаны тамъ и сямъ по берегу. Въ одномъ изъ нихъ мы могли найдти себѣ безопасное убѣжище и провести тамъ всю ночь. Гамбургскій пароходъ и Роттердамскій отправляются въ среду въ девять часовъ утра. Мы будемъ знать время, когда ихъ ждать, судя по пройденному нами разстоянію, и остановимъ перваго изъ нихъ, въ случаѣ же неудачи обратимся къ другому. Мы напередъ узнали отличительные признаки каждаго.

Сознаніе, что, наконецъ, мы приступали къ исполненію давно задуманнаго плана, было такою для меня отрадою, что я забылъ все на свѣтѣ. Свѣжесть воздуха, свѣтъ солнца, движеніе на рѣкѣ, теченіе самой рѣки, все это еще болѣе воодушевляло меня. Самая дорога, бѣжавшая по берегу, казалось, сочувствовала намъ и ободряла насъ. Мнѣ обидно было оставаться въ лодкѣ въ такомъ бездѣйствія, хотя по правдѣ сказать, трудно было бы отыскать лучшихъ гребцовъ: оба мои пріятели гребли какъ-нельзя-дружнѣе, и, судя по ихъ бодрому виду, готовы были прогрести такъ же весело весь день.

Въ то время, пароходство на Темзѣ было далеко не такъ развито, какъ теперь, а потому число лодочниковъ было гораздо значительнѣе. Разныхъ лодокъ, барокъ, торговыхъ судовъ было, пожалуй, столько же, какъ и въ наши дни, но пароходовъ большихъ и малыхъ не было и десятой, двадцатой доли. Несмотря на очень ранній часъ, уже множество яликовъ сновали взадъ и впередъ, и множество судовъ спускались по теченію. Въ тѣ дни вовсе не трудно было плавать въ простой лодочкѣ по Темзѣ даже между мостами, и мы отважно пробивались между барками и судами, невполнѣ запружавшими рѣку.

Вскорѣ мы миновали старый лондонскій мостъ и старинный биллигсгетскій рынокъ, съ его голландцами и устрицами, и врѣзались въ густые ряды кораблей. Здѣсь лиѳскій, абердинскій и гласговскій пароходы сгружались и разгружались, и совершенно уничтожали насъ своею высотою, когда мы проѣзжали мимо въ своей маленькой лодочкѣ; тутъ стояли судна съ каменнымъ углемъ, и съ шумомъ разгружались на мелкія барки; тутъ у своей пристани стоялъ, въ ожиданіи завтрашняго дня роттердамскій пароходъ, къ которому мы хорошенько приглядѣлись; тутъ же недалеко качался и завтрашній гамбургскій пароходъ, подъ самымъ носомъ котораго, мы проѣхали. И вотъ, моимъ взорамъ представился берегъ мельничнаго пруда и лѣстничка въ рѣкѣ, сердце мое судорожно забилось.

— Тутъ онъ? спросилъ Гербертъ.

— Нѣтъ еще.

— Ладно! Онъ не долженъ былъ выходить, прежде-чѣмъ увидитъ насъ. Видишь ли ты условный знакъ?

— Отсюда не видать ясно; но мнѣ кажется, что я вижу сигналъ. Вижу, теперь вижу! Налегни на оба. Табань, Гербертъ. Весла!

Мы только на минуту коснулись лѣстницы, онъ ужъ былъ въ лодкѣ и мы отчалили. Одѣтый въ матросскую куртку, онъ несъ съ собою черный холщевый мѣшокъ, и походилъ какъ двѣ капли воды на рѣчнаго штурмана.

— Милый мальчикъ, сказалъ онъ, положивъ свою широкую руку мнѣ на плечо, прежде-чѣмъ усѣсться въ лодкѣ. — Вѣрный, милый мальчикъ. Важно сдѣлано. Спасибо вамъ, спасибо.

Мы снова врѣзались въ тѣсныя шеренги кораблей, избѣгая ржавыхъ цѣпей, мокрыхъ канатовъ и плавучихъ бакановъ, разгоняя по сторонамъ плывучій щебень и сѣрую угольную пѣну. Пройдя подъ уродливо окрашенымъ носомъ не одного «Джона» изъ Сундерланда, подъ нормою не одной «Бетси» изъ Ярмута, мы очутились среди самыхъ разнообразныхъ звуковъ, молотка на верьфяхъ, пилы на пильняхъ, воротовъ на корабляхъ, паровыхъ машинъ, Богъ знаетъ гдѣ. Наконецъ, мы вышли на болѣе свободное пространство, гдѣ матросы могли поднять за бортъ свои кранцы и распустить по вѣтру узорчатые паруса.

У лѣстницы и послѣ, я не переставалъ тщетно высматривать признаковъ погони. Я ничего не могъ замѣтитъ. За нами положительно не слѣдили. Еслибъ я замѣтилъ, что насъ преслѣдуетъ другая лодка, я присталъ бы къ берегу и заставилъ ее проплыть далѣе или обнаружить свои виды. Но ничто не помѣшало намъ продолжать свой путь.

Провисъ въ своей курткѣ, вполнѣ соотвѣтствовалъ обстановкѣ. Странно (хотя и понятно послѣ всѣхъ бѣдствій его жизни), что онъ, казалось, менѣе всѣхъ насъ безпокоился. Впрочемъ, онъ далеко не былъ равнодушенъ, ибо говорилъ, что надѣется дожить до того, что увидитъ меня первымъ джентльменомъ въ чужихъ краяхъ; онъ вовсе не намѣренъ былъ оставаться въ бездѣйствіи, но повидимому, не думалъ о томъ, что, быть можетъ, ожидаетъ его на полупути. Когда опасность пришла, онъ отважно встрѣтилъ ее, но напередъ не заботился о ней.

— Еслибъ вы знали, милый мальчикъ, сказалъ онъ:- что за наслажденіе сидѣть и покуривать рядомъ съ моимъ милымъ мальчикомъ, проскучавъ столько времени между четырьмя стѣнами. Но вы этого не понимаете.

— Я понимаю прелесть свободы, отвѣчалъ я.

— О! воскликнулъ онъ, многозначительно покачивая головою:- но вы не понимаете этого чувства и въ половину такъ хорошо, какъ я. Посидѣли бы вы за замкомъ да за запоромъ, тогда бы знали, что такое воля; но я не намѣренъ быть грубымъ, милый мальчикъ.

Мнѣ показалось несообразнымъ послѣ этого, чтобъ изъ-за чего бы то ни было, онъ могъ поставить на карту свою свободу и жизнь. Но, подумавъ, я пришелъ къ заключенію, что для него жизнь безъ опасности, вѣроятно, не имѣетъ такой цѣны, какъ для другихъ. Видно я размышлялъ довольно-вѣрно, ибо затянувшись онъ продолжалъ:

— Видите ли, милый мальчикъ, когда я былъ тамъ, по ту сторону свѣта, я всегда думалъ о томъ, что по сю сторону; и какъ я ни богатѣлъ, все мнѣ казалось тамъ плоско м скучно. Всякъ тамъ зналъ Магвича, могъ себѣ Магвичъ приходить и уходить, никто не беспокоился о Магвичѣ. Не такъ-то они были бы спокойны здѣсь, еслибъ знали, что я пріѣхалъ.

— Если намъ посчастливится, сказалъ я:- то черезъ нѣсколько часовъ вы будете совершенно свободны и внѣ всякой опасности.

— Ну, возразилъ онъ, тяжело вздохнувъ:- надѣюсь, что такъ.

— Я почти увѣренъ въ этомъ.

Онъ нагнулся за бортъ опустилъ свою руку въ воду и сказалъ съ тою мягкостью въ улыбкѣ, которая теперь нерѣдко появлялась на его лицѣ.

— Да, увѣренъ въ этомъ. Трудно плыть тише и спокойнѣе нашего. Но, пожалуй, я это только воображаю себѣ, глядя на то, какъ наша лодка скользитъ по водѣ. Я только-что раздумывалъ за трубкою, какъ намъ трудно видѣть за нѣсколько часовъ впередъ, все-равно, что видѣть дно этой рѣки, и удержать теченіе времени столь же трудно, какъ мнѣ своими пальцами остановить теченіе рѣки. Оно проходитъ у меня между пальцами.

При этомъ онъ вынулъ руку изъ воды.

— Еслибъ я не видалъ вашего лица, то могъ-бы подумать, что вы немного встревожены, сказалъ я.

— Ни мало не встревоженъ, милый мальчикъ! Мы такъ плавно подвигаемся, и плескъ воды тамъ у носа, какъ-то весело отдается въ душѣ моей. Пожалуй, что я и старъ становлюсь, въ-тому же.

Онъ снова вложилъ трубку въ ротъ и усѣлся такъ спокойно, будто онъ уже внѣ предѣловъ Англіи. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ безропотно слушался всякаго совѣта, будто перепуганный до смерти. Когда мы пристали на минуту къ берегу, чтобъ захватить нѣсколько бутылокъ пива, онъ хотѣлъ было выскочить на берегъ, но какъ скоро я намекнулъ, что ему безопаснѣе оставаться въ лодкѣ, онъ только произнесъ: «вы думаете?» и тотчасъ же сѣлъ на прежнее мѣсто.

Воздухъ на рѣкѣ былъ довольно-свѣжъ, хотя день былъ ясный и солнце весело сіяло. Отливъ былъ сильный, и я старался править такъ, чтобъ сколько возможно болѣе пользоваться его помощью; благодаря ему и дружнымъ ударамъ веселъ моихъ товарищей, мы двигались очень-быстро. Мало-по-малу, по мѣрѣ того, какъ приливъ уменьшался, мы теряли изъ виду окрестности лѣса, и горы; теперь взорамъ нашимъ представлялись только грязные берега, но отливъ еще былъ чувствителенъ до Гревзенда. Такъ-какъ Провисъ былъ завернутъ въ шинель, то я нарочно направилъ лодку въ плавучему таможенному дому, потомъ выѣхалъ въ самую средину рѣки, прошелъ подъ кормою большаго транспортнаго судна съ войсками, которыя, свѣсясь за бортъ, смотрѣли на насъ во всѣ глаза. Вскорѣ отливъ превратился, cyдна, стоявшія на якорѣ стали повертываться; вотъ, они всѣ повернулись, чтобъ воспользоваться подступавшимъ приливомъ и стали цѣлымъ флотомъ тѣсниться вокругъ насъ. Теперь мы придерживались береговъ, избѣгая по возможности прилива, и тщательно обходя отмели и острова.

Гребцы наши были совершенно-свѣжохоньки, они, по временамъ, пускали лодку минуты на двѣ по теченію, и теперь имъ было достаточно четверти часа, чтобъ совсѣмъ отдохнуть. Мы вышли на берегъ, на сырые, скользкіе камни, и подкрѣпились ѣдою и питьемъ, которыми успѣли запастись. Мѣсто напоминало мнѣ мои родныя болота: то же плоское однообразіе, тотъ же туманный горизонтъ. Все было тихо и неподвижно, только рѣка быстро неслась, крутя и шатая пловучія вѣхи. Послѣдній корабль изъ видѣннаго нами флота уже скрылся за послѣднимъ изгибомъ рѣки; послѣдняя барка съ сѣномъ и чернымъ парусомъ спѣшила за нимъ; осталось только нѣсколько баластныхъ лодокъ, погрузшихъ въ тинѣ. Какой-то неуклюжій, меловой маякъ стоялъ на курьихъ ножкахъ посреди грязи, словно скорчившійся старикъ на костыляхъ; покрытые иломъ палки и камни торчали изъ грязи; старая пристань и заброшенный домишко безъ крыши полусвалились въ ту же грязь, словомъ — все вокругъ было грязь и запустѣніе.

Мы скоро отчалили и проплыли далѣе, сколько могли. Теперь подвигаться впередъ было труднѣе, но Гербертъ и Стартопъ гребли безъ остановки, пока солнце не сѣло. Къ тому времени уровень рѣки немного поднялся, и мы могли видѣть вдаль по берегу. На самомъ горизонтѣ виднѣлось солнце, въ ярко-багровомъ сіяньи, постепенно переходившемъ въ болѣе-темные оттѣнки; казалось, между нами и солнцемъ лежало одно пустынное болото; только одинокіе чайки своими криками по временамъ нарушали спокойствіе этого безжизненнаго мѣста.

Ночь быстро темнѣла, а луна всходила не рано, такъ-какъ было время полнолунія, и потому мы остановились, чтобъ держать совѣтъ о томъ, какъ поступать далѣе. Совѣтъ длился недолго: намъ, очевидно дѣлать было нечего, какъ остановиться на ночь у какого-нибудь заброшеннаго кабака. Итакъ, мы снова принялись за весла, а я высматривалъ по сторонамъ желаемое пристанище. Такимъ образомъ, мы плыли молча еще четыре или пять скучнѣйшихъ миль. Было холодно и сыро, такъ-что барка съ углемъ, на которой былъ разведенъ огонекъ, показалась намъ самымъ завиднымъ помѣщеніемъ. Между-тѣмъ, уже совершенно стемнѣло; казалось, до насъ доходило болѣе свѣта отъ рѣки, нежели съ неба, ибо звѣзды отражавшіяся на водѣ, множились сотнями при каждомъ всплескѣ веселъ.

Въ эти грустныя минуты, каждый изъ насъ былъ видимо проникнутъ мыслью, что насъ преслѣдуютъ. Приливъ нерѣдко нагонялъ волну на пустынный берегъ; при каждомъ плескѣ подобной волны, когда она ударялась о прибрежные камни, кто-нибудь изъ насъ вздрагивалъ и всматривался въ мракъ, по тому направленію, откуда слышался звукъ. По мѣстамъ рѣка образовала маленькія бухты, и мы объѣзжали каждую изъ нихъ, съ какимъ-то нервнымъ трепетомъ, опасаясь, чтобъ въ нихъ не скрывались преслѣдователи. По временамъ, одинъ изъ насъ восклицалъ; «Что это за плескъ?» или «это не лодка ли тамъ?» Потомъ наступала мертвая тишина, и я, сидя у руля, удивлялся шуму, съ какимъ весла скрипѣли въ своихъ гнѣздахъ и ударяли воду.

Наконецъ, мы замѣтили свѣтъ на берегу въ какомъ-то домикѣ и потомъ разглядѣли, что мимо его шла дорога, уложенная камнемъ. Оставивъ прочихъ въ лодкѣ, я вышелъ на берегъ и убѣдился, что это было освѣщенное окно кабачка. Кабачекъ былъ довольно-грязный и вѣроятно, хорошо знакомъ контрабандистамъ; но въ кухнѣ пылалъ заманчивый огонь; изъ съѣдобнаго тамъ оказалось только яйца и ветчина, въ напиткахъ же не было недостатка. Въ домикѣ кромѣ того были двѣ комнаты, каждая съ двойною постелью; «ужъ какія ни на есть», остроумно замѣтилъ хозяинъ. Все общество въ кабачкѣ состояло изъ хозяина, его жены и какого-то сѣренькаго существа, въ качествѣ мѣстнаго Джака или мальчика, крайне-грязнаго и неопрятнаго, кто бы сказалъ, что и онъ валялся въ тинѣ и грязи, вмѣстѣ съ палками и каменьями, торчавшими по берегу.

Съ этимъ помощникомъ, я воротился къ лодкѣ, и мы всѣ вышли на берегъ, взяли съ собою весла, руль и багоръ, а лодку втащили на землю. Мы очень хорошо поужинали и раздѣлили между-собою спальни: Гербертъ и Стартопъ заняли одну изъ двухъ комнатокъ, я съ Провисомъ другую. Мы нашли, что та и другая, были тщательно лишены воздуха, словно самаго вреднаго элемента для здоровья; а подъ постелями оказалось количество стараго платья и грязнаго бѣлья, далеко не соразмѣрное малочисленности жильцовъ. Несмотря на это, ни очень радовались тому, что попали въ столь уединенное мѣсто.

Пока мы грѣлись. передъ огонькомъ послѣ ужина, Джакъ, сидѣлъ въ углу и старался выказать пару разбухшихъ башмаковъ, очевидно снятыхъ съ утопленника. Вдругъ онъ обратился ко мнѣ съ вопросомъ, «встрѣтили ли мы четырехъ-весельный катеръ, плывшій съ приливомъ вверхъ по рѣкѣ?» Когда я отвѣтилъ «нѣтъ», онъ замѣтилъ, что значитъ катеръ поплылъ внизъ, хотя, отчаливъ, и направился вверхъ по рѣкѣ.

— Они, вѣрно, раздумали по какой-нибудь причинѣ, да и спустились, вмѣсто того, чтобъ подняться, сказалъ Джакъ.

— Четырехъ-весельный катеръ, вы сказали? спросилъ я.

— Дѣ, четырехъ-весельный, отвѣтилъ онъ: — и съ двумя сѣдоками.

— А выходили они здѣсь на берегъ?

— Они выслали каменный кувшинъ за пивомъ. Я охотно подсыпалъ бы имъ чего-нибудь въ это пиво, этимъ голубчикамъ.

— Отчего жь?

— Я знаю отчего, сказалъ Джакъ.

Онъ говорилъ невнятнымъ, глухимъ голосомъ, будто часть прибрежной грязи попала ему въ горло.

— Онъ думаетъ, сказалъ хозяинъ, слабый мечтательный человѣкъ съ мутными глазами, повидимому, совершенно полагавшійся на своего Джака:- онъ думаетъ, что они то, что они не есть.

— Я знаю, что я думаю, замѣтилъ Джакъ.

— Ты, небось, думаешь, таможенники, Джакъ? сказалъ хозяинъ.

— Я такъ думаю, возразилъ тотъ.

— Ну, такъ напрасно жь ты такъ думаешь, Джакъ.

— Не-уже-ли.

Грязненькій Джакъ произнесъ послѣднее многозначительное слово, съ видомъ величайшей увѣренности въ непогрѣшимости своего мнѣнія, и съ тѣмъ же видомъ снялъ разбухшій башмакъ, взглянулъ въ него, вытрясъ изъ него песокъ на кухонный полъ и снова надѣлъ. Все это онъ сдѣлалъ съ отчетливостью молодца, увѣреннаго въ правоту своего дѣла до того, что считалъ все себѣ позволеннымъ.

— Такъ, куда жь по-твоему они дѣвали свои пуговицы, Джакъ? спросилъ хозяинъ, начиная колебаться съ своемъ мнѣніи.

— Куда дѣвали пуговицы? воскликнулъ Джакъ:- Въ воду бросили. Проглотили. Посѣяли, чтобъ горохъ выросъ. Куда дѣвали пуговицы?

— Не горячись, Джакъ, возразилъ хозяинъ, убѣдительно-печальнымъ голосомъ.

— Таможенникъ, знаетъ куда дѣвать свои пуговицы, продолжалъ Джакъ, повторяя эти слова съ видомъ величайшаго презрѣнія:- когда онѣ ему мѣшаютъ. Четырехвесельный съ двумя сѣдоками не станетъ кататься взадъ да впередъ, несмотря ни на приливъ, ни на отливъ, безъ того, чтобъ подъ этимъ не крылась какая-нибудь таможенная штука.

Съ этими словами онъ вышелъ, и хозяинъ, видя, что никто же намѣренъ возражать, почелъ за лучшее оставить предметъ этотъ въ сторонѣ.

Однако, разговоръ этотъ очень насъ встревожилъ, меня въ-особенности. Вѣтеръ вылъ вокругъ дома, рѣка плескала о берегъ: мнѣ казалось, что мы словно пойманы въ клѣтку. Четырехвесельный катеръ, рыскавшій взадъ и впередъ до-того, что обратилъ на себя вниманіе, было очень зловѣщее обстоятельство. Уговоривъ Провиса лечь спать, я вышелъ изъ дому съ своими товарищами, и мы стали держать новый совѣтъ. (Стартопа мы о-сю-пору не посвятили въ свою тайну). Поджидать ли намъ тутъ парохода, или рано утромъ спуститься ниже: вотъ вопросъ, который мы обсуждали. Мы рѣшили, что лучше всего оставаться здѣсь, и только за часокъ до того времени, когда, по нашему разсчету долженъ пройдти пароходъ, — поплыть потихоньку внизъ по теченію, держась средины рѣки. Порѣшивъ это, мы возвратились въ свои спальни и улеглися спать.

Я легъ, почти нераздѣваясь и хорошо проспалъ нѣсколько часовъ. Когда я проснулся, вѣтеръ очень усилился и съ яростью качалъ вывѣску кабачка. Вставъ потихоньку съ постели, ибо Провисъ еще спалъ крѣпкимъ сномъ, я подошелъ къ окну. Оно выходило на дорогу, на которую мы вытащили наканунѣ свою лодку; присмотрѣвшись къ слабому освѣщенію луны, я разглядѣлъ двухъ человѣкъ, тщательно ее осматривавшихъ. Они прошли подъ окномъ, не глядя болѣе ни на что, не сходя къ пристани, которая была пуста, а пошли прямо черезъ болото по направленію теченія рѣки.

Первымъ моимъ движеніемъ было кликнуть Герберта и показать ему уходившихъ людей. Но, пока я дошелъ до его комнаты, находившейся на концѣ дома за нашею, я вспомнилъ, что онъ и Стартопъ должны быть очень уставши, и потому не захотѣлъ будить ихъ. Я подошелъ въ окну и видѣлъ, какъ двое людей все еще шли по болотамъ. Но при столь слабомъ свѣтѣ я не долго могъ слѣдить за ними и къ тому же сильно продрогнувъ, снова легъ въ постель и заснулъ.

Раненько утромъ мы уже были на ногахъ. Пока всѣ четверо прогуливались передъ завтракомъ, я счелъ обязаннымъ сообщить о видныхъ мною людяхъ. И тутъ Провисъ казался встревоженнымъ менѣе другихъ. По всей вѣроятности, хладнокровно замѣтилъ онъ, люди эти принадлежатъ къ таможенной стражѣ, а до насъ имъ и дѣла нѣтъ. Я старался убѣдить себя въ томъ же ибо дѣйствительно предположеніе его было очень правдоподобно. Несмотря на то, я предложилъ пройдтись съ нимъ на самую отдаленную, выдающуюся точку берега, съ тѣмъ, чтобъ лодка захватила насъ тамъ около полудня. Мое предложеніе сочли полезною предосторожностью, и, позавтракавъ, мы отправились съ нимъ вдвоемъ, не сказавшись хозяину.

Онъ по дорогѣ покуривалъ трубку и, время отъ времени, трепалъ меня по плечу. Кто бы подумалъ, что опасность угрожала мнѣ, а не ему, и что онъ старался ободрить меня. Мы очень мало говорили. Подойдя въ выдающемуся въ рѣку мыску, я отправился впередъ на рекогносцировку, попросивъ его остаться позади, ибо утромъ двое людей направились именно туда. Онъ согласился, и я пошелъ одинъ. Около мыса и далѣе, на сколько можно было видѣть, не было и слѣдовъ лодки и людей. Правда, что вода была теперь высока вслѣдствіе прилива, и слѣды могли быть смыты.

Когда онъ увидѣлъ, что я ему машу шляпою, онъ подошелъ, и мы вмѣстѣ стали дожидаться, то лежа на пескѣ, завернувшись въ плащи, то расхаживая по берегу, чтобъ согрѣться. Наконецъ, приплыла и наша лодка, мы сѣли въ нее и отчалили на средину рѣки, гдѣ долженъ былъ пройдти пароходъ. Недоставало только десяти минутъ до часу, и мы начали высматривать не покажется ли дымъ парохода.

Мы увидѣли дымъ его только въ половинѣ втораго, и вскорѣ вслѣдъ затѣмъ замѣтили дымокъ и втораго парохода. Такъ какъ они шли со значительною скоростью, то мы приготовили свои мѣшки и воспользовались временемъ, чтобы проститься съ Гербертомъ и Стартопомъ. Мы только, что успѣли горячо пожать другъ другу руки, причѣмъ у меня и у Герберта глаза покрылись влагою, какъ вдругъ не вдалекѣ передъ нами, изъ-за уступа берега, вынырнулъ четырехвесельный катеръ и выѣхалъ также на средину рѣки.

Полоса земли еще отдѣляла насъ отъ парохода, и мы видѣли дымъ его, только благодаря извилинамъ рѣки; теперь онъ показался вполнѣ и шелъ прямо на насъ. Я закричалъ Герберту и Стартопу, чтобъ они гребли по теченію для того, чтобъ насъ легче замѣтили съ парохода, а Провису сказалъ завернуться въ плащъ и сидѣть тихо. Онъ весело отвѣтилъ: «Будьте спокойны, мой мальчикъ», и не двинулся. Между-тѣмъ катеръ перерѣзалъ вамъ путь, далъ намъ поравняться съ нимъ и поплылъ рядомъ, слѣдуя за всѣми движеніями нашей лодки, такъ-что весла наши чуть не касались ихъ веселъ. Катеромъ очевидно управляли съ большомъ искусствомъ; изъ двухъ сѣдоковъ одинъ правилъ рулемъ, пристально поглядывая на насъ, какъ и всѣ гребцы; другой былъ закутанъ, какъ Провисъ и, казалось, давалъ шопотомъ приказанія рулевому, пока тотъ не спускалъ съ насъ глазъ. Ни одного слова не было сказано ни съ той, ни съ другой стороны.

Стартопъ черезъ нѣсколько минутъ узналъ пароходъ и сказалъ мнѣ въ полголоса: «Гамбургскій». Пароходъ быстро приближался, шумъ колесъ его становился все сильнѣй и сильнѣй, онъ почти ужъ поравнялся съ нами, когда насъ окликнули съ катера, а откликнулся.

— У васъ въ лодкѣ бѣглый ссыльный, закричалъ намъ правившій катеромъ: — человѣкъ, что закутанъ въ плащѣ. Его зовутъ Абель Магвичъ, иначе Провисъ. Именемъ закона требую, чтобъ онъ сдался, а вы выдали его.

Въ ту же минуту, по-видимому даже безъ приказанія съ его стороны, катеръ примкнулъ въ нашей лодкѣ. Гребцы разомъ сильно налегнули на весло, сложили ихъ, и схватились за бортъ нашей лодки, прежде чѣмъ мы успѣли очнуться. Это причинило большое замѣшательство на пароходѣ, я слышалъ, какъ намъ кричали съ него, слышалъ приказаніе остановить машину, видѣлъ, какъ колеса остановились, но вся масса съ неотразимою силою продолжала стремиться прямо на насъ. Въ ту же минуту, я увидѣлъ, какъ рулевой наложилъ руку на плечо Магвича, какъ лодки страшно качало волною парохода, и всѣ пассажиры неистово махали руками. Въ то же мгновеніе я увидѣлъ, какъ Магвичъ вскочилъ, оттолкнулъ арестовавшаго его, и сорвалъ плащъ съ закутаннаго человѣка, сидѣвшаго въ катерѣ,- то было обезображенное лицо другаго колодника. Все въ ту же минуту, я увидѣлъ, какъ лицо это отшатнулось, поблѣднѣвъ отъ ужаса, услышалъ громкій крикъ съ парохода, громкій плескъ въ водѣ и почувствовалъ, что лодка поддалась подо мною.

Голова у меня закружилась, но черезъ мгновеніе я очутился на катерѣ. Тутъ были Гербертъ и Стартопъ, но лодка наша и оба колодника исчезли.

Сначала за криками пассажировъ на пароходѣ и сильной струѣ пара изъ трубы, я не различалъ неба отъ воды, одного берега отъ другаго; но народъ на катерѣ ловко повернулъ его вправо и, давъ три сильныхъ удара веслами, приподнялъ ихъ, вперивъ глаза свои на воду. Вдругъ на водѣ показался темный предметъ, плывшій намъ на встрѣчу. Не было произнесено ни слова, только рулевой поднялъ руку, гребцы стали табанить, и катеръ сталъ медленно пятиться прямо къ чернѣвшему предмету. Я вскорѣ узналъ Магвича плывшаго къ намъ, но плывшаго довольно тяжело. Его взяли въ лодку, и тотчасъ же связали по рукамъ и по ногамъ.

Катеръ оставался неподвиженъ, и всѣ стали снова пристально слѣдить за водою. Въ это время подошелъ Роттердамскій пароходъ, который, не понимая въ чемъ дѣло, поспѣшилъ на всѣхъ парахъ. Еще долго сторожили мы надъ водою, послѣ того, что пароходы скрылись и все стихло, хотя всякій зналъ, что теперь это потерянный трудъ.

Наконецъ, прошлось отложить попеченіе и поплыть бережкомъ къ кабачку, гдѣ мы ночевали и гдѣ теперь встрѣтили насъ не безъ удивленія. Здѣсь я могъ немного помочь бѣдному Магвичу (уже болѣе не Провису), получившему глубокую рану въ голову и сильно повредившему себѣ грудь.

Онъ разсказалъ мнѣ, что, по всей вѣроятности, попалъ подъ киль парохода и, всплывая ударился объ него головою. Грудь онъ повредилъ себѣ, вѣроятно, о бортъ катера; боль была такъ сильна, что онъ на силу дышалъ. Онъ прибавилъ, что не знаетъ, какъ бы онъ въ-самомъ-дѣлѣ поступилъ съ подлецомъ Компесономъ, но что въ ту минуту, когда онъ сдернулъ съ него плащъ, тотъ съ испугу вскочивъ попятился, и они оба упали за бортъ; внезапное паденіе его и усиліе рулеваго удержать его опрокинуло лодку. Далѣе онъ сообщилъ мнѣ шопотомъ, что они пошли на дно яростно сжимая другъ друга въ своихъ объятіяхъ, что подъ водою произошла отчаянная борьба, и что онъ успѣлъ высвободиться отъ него и выплыть на поверхность.

Я не имѣю причины сомнѣваться въ истинѣ его словъ, тѣмъ болѣе, что и чиновникъ бывшій у руля, подтвердилъ ихъ своимъ показаніемъ.

Я спросилъ у чиновника позволенія замѣнить мокрое платье Магвича, тѣмъ, что я могъ найдти сухаго и чистаго въ кабачкѣ, онъ охотно согласился, но замѣтилъ, что долженъ забрать въ свое вѣдѣніе все, что было на арестантѣ. Такимъ-образомъ бумажникъ, нѣкогда бывшій въ моихъ рукахъ, теперь перешелъ въ его руки. Далѣе онъ позволилъ мнѣ провожать Магвича въ Лондонъ; но товарищамъ моимъ отказалъ въ этомъ.

Джакъ получилъ наставленіе, гдѣ Компесонъ утонулъ, и онъ обѣщался поискать его тѣло тамъ, куда всего вѣроятнѣе прибьетъ его водою. Извѣстіе, что на несчастномъ были чулки, по-видимому значительно усилило въ Джакѣ желаніе отлежать потонувшаго. Вѣроятно, требовалось не менѣе дюжины утопленниковъ, чтобъ одѣть его сполна, потому-то и одѣваніе его было такое разнородное.

Мы оставались въ кабачкѣ до наступленія прилива, тогда Магвича снесли на рукахъ и положили въ катеръ. Герберту и Стартопу пришлось добираться до Лондона сухимъ путемъ. Разставаніе наше было самое печальное; садясь въ лодку у изголовья Магвича, я чувствовалъ, что отнынѣ это мое мѣсто, пока онъ жилъ.

Теперь все отвращеніе мое къ нему исчезло, въ несчастномъ, разбитомъ созданіи, державшемъ меня теперь за руку, я видѣлъ только человѣка, хотѣвшаго меня облагодѣтельствовать, человѣка, въ которомъ чувство признательности и привязанности ко мнѣ не ослабѣло въ-теченіе многихъ лѣтъ. Я видѣлъ въ немъ человѣка, поступавшаго со мною неизмѣримо честнѣе чѣмъ я поступилъ съ Джо.

Дыханіе у него становилось затруднительнѣе, по-мѣрѣ приближенія ночи, онъ нерѣдко даже болѣзненно вздыхалъ. Я старался успокоить его, подложивъ ему подъ голову единственную руку, которою я владѣлъ. Но въ душѣ я почти радовался тому, то онъ такъ жестоко раненъ, — для него смерть была, очевидно, лучшимъ исходомъ. Я не сомнѣвался, что найдутся еще люди, которые будутъ въ состояніи и не откажутъ признать его. Я не могъ надѣяться, чтобъ судъ пощадилъ человѣка, который былъ выставленъ въ самомъ худшемъ свѣтѣ при первоначальномъ слѣдствіи, потомъ бѣжалъ изъ заточенія, приговоренъ въ ссылкѣ на всю жизнь, самовольно возвратился на родину и причинилъ смерть человѣку, открывшему его.

Глядя на садившееся солнце, на убѣгавшую отъ насъ рѣку, намъ показалось, что вмѣстѣ съ ними уносятся всѣ наши надежды; я старался выразить ему глубокое сожалѣніе, что онъ подвергся такой опасности, ради меня.

— Милый мальчикъ, отвѣчалъ онъ:- я вовсе не ропщу на судьбу. Я видѣлъ своего мальчика, а джентельменомъ онъ можетъ быть и безъ меня.

«Нѣтъ». Я думалъ объ этомъ сидя съ нимъ рядомъ. «Нѣтъ». Не говоря о собственномъ умозаключеніи, я понялъ теперь намеки Уемика. Я предвидѣлъ, что имущество у него, какъ у преступника, будетъ конфисковано въ пользу казны.

— Слушайте меня, мой мальчикъ, сказалъ онъ:- 'Теперь для джентльмена лучше не имѣть ничего общаго со мною. Только приходите изрѣдка съ Уемикомъ взглянуть на меня, и когда меня будутъ судить въ послѣдній разъ, сядьте такъ, чтобъ я васъ видѣлъ, мнѣ больше ничего не нужно.

— Я ни на минуту не отойду отъ васъ, сказалъ я: — если только меня не прогонятъ. Дай Богъ, чтобъ я оказался также вѣренъ вамъ, какъ вы были вѣрны мнѣ!

Я почувствовалъ, что рука его, державшая мою, задрожала; онъ отвернулся въ другую сторону и я услыхалъ знакомый звукъ въ его горлѣ, но и тотъ былъ смягченъ, какъ и все остальное въ немъ. Хорошо, что онъ заговорилъ объ этомъ предметѣ, потому-что тѣмъ навелъ меня на мысль, что слѣдуетъ, тщательно скрывать отъ него что ему не удалось исполнить любимаго плана, обогатить меня, иначе я пожалуй, проговорился-бы.


Читать далее

БОЛЬШІЯ НАДЕЖДЫ. РОМАНЪ ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА
I 22.12.17
II 22.12.17
III 22.12.17
IV 22.12.17
V 22.12.17
VI 22.12.17
VII 22.12.17
VIII 22.12.17
IX 22.12.17
X 22.12.17
XI 22.12.17
XII 22.12.17
XIII 22.12.17
XIV 22.12.17
XV 22.12.17
XVI 22.12.17
XVII 22.12.17
XVIII 22.12.17
XIX 22.12.17
XX 22.12.17
XXI 22.12.17
XXII 22.12.17
XXIII 22.12.17
XXIV 22.12.17
XXV 22.12.17
XXVI 22.12.17
XXVII 22.12.17
XXVIII 22.12.17
XXIX 22.12.17
XXX 22.12.17
XXXI 22.12.17
XXXII 22.12.17
XXXIII 22.12.17
XXXIV 22.12.17
XXXV 22.12.17
XXXVI 22.12.17
XXXVII 22.12.17
XXXVIII 22.12.17
XXXIX 22.12.17
XL 22.12.17
XLI 22.12.17
XLII 22.12.17
XLIII 22.12.17
XLIV 22.12.17
XLV 22.12.17
XLVI 22.12.17
XLVII 22.12.17
XLVIII 22.12.17
XLIX 22.12.17
L 22.12.17
LI 22.12.17
LII 22.12.17
LIII 22.12.17
LIV 22.12.17
LV 22.12.17
LVI 22.12.17
LVII 22.12.17
LVIII 22.12.17
LIX 22.12.17
ИЛЛЮСТРАЦИИ 22.12.17

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть