Онлайн чтение книги И шарик вернется…
Шура

Шуре велели мать из больницы забирать, сказали, там ей делать нечего. Перевезли на «Скорой», несли на носилках два санитара. Когда положили мать на кровать, стали канючить деньги. Денег у Шуры не было. Достала набор хрустальных рюмок в коробке – то, что мать с Тонькой не успели пропить. Те повертели коробку в руках – ладно, сойдет. Ушли недовольные. Ну и черт с ними.

Мать лежала в кровати и смотрела в потолок. Шура пошла на кухню, села на табуретку и расплакалась. Как жить? Или, вернее, как выживать? Как оставлять мать на полдня одну? Не ходить в школу? Нанять сиделку – на какие шиши? К отцу она решила не обращаться. Опять будет рассказывать про беременную жену и стесненные жилищные условия.

Утром Шура накормила мать – пара ложек овсяной каши. Подала судно, умыла. Пошла в школу. Было тревожно, и она отпросилась с двух последних уроков, прибежала домой. Как чувствовала: мать пыталась поднять судно – и все мимо. Постель мокрая. На следующий день Шуру вызвала директриса. Посадила ее на диван, погладила по голове, налила чаю.

– Надо что-то решать, Шурочка, – сказала она. – Ты не справишься. И потом, десятый класс. Тебе надо поступать хотя бы в техникум. Нужна профессия, повар, к примеру, или швея, или парикмахер. А иначе, Шурочка, не проживешь.

Шура молчала. Потом рассказала, что есть родня в деревне, но тетка противная, жадная.

– А что делать? – вздохнула Лидия Ивановна. – Одной тебе не справиться.

Договорились, что Шура тетке напишет, но она все медлила, никак не решалась. Так прошло почти полгода. А весной случилась некрасивая история: у Линки Селиверстовой пропал кошелек с деньгами. И кошелек красивый, кожаный, и денег в кошельке было предостаточно – целых восемь рублей, Линка должна была оплатить занятия в музыкальной школе. Линка плакала и говорила, что мать ее прибьет. Школа заволновалась. Все знали Линкину мать – хабалка еще та, продавщица в мясном отделе. Линка твердила, что потерять кошелек не могла, перед первым уроком проверяла – он лежал в портфеле. Значит, сперли.

Директриса зашла в класс и тихим голосом сказала, что все могут ошибаться, со всеми может случиться грех. И предложила тому, кто взял кошелек, свой поступок осознать и положить его на стол в буфете. Инкогнито. И тогда не будет никаких расследований и разбирательств, никто не станет искать виновника. В классе стояла гробовая тишина.

Конечно, на следующий день объявилась Линкина мамаша. Кричала так, что стены дрожали. Обещала пойти в РОНО и Моссовет. И еще – в Генеральную прокуратуру. Учителя решили собрать по рублю – только чтобы она не понесла эту историю дальше. Деньги ей отдали, но она продолжала орать, что в школе процветает воровство, еле выпроводили. А через неделю у Шуры из портфеля выпал Линкин кошелек. И началось! Зоя требовала открытого комсомольского собрания. Нашлись, конечно, и те, кто ее рьяно поддержал. Директриса просила этого не делать, провести собрание классом, без посторонних. Но молва уже гуляла по школе. Зоя требовала справедливости. Лялька и Верка пытались Зою угомонить, пожалеть Шурыгу. Но Зоя и Линка не вняли. В общем, было собрание. Шура сидела бледная как полотно и не поднимала глаз. Слово взяла пламенная Зоя – главный борец за справедливость, предлагала исключить Шуру из комсомола, требовала голосования. Встала Верка, сказала, что ситуации бывают разные. И в принципе человеку можно всегда найти оправдание и попытаться простить. Тем более что все знают Шурино положение.