Онлайн чтение книги Избалованные смертью Indulgence in Death
1

Дорога была просто убийственной – в ширину не больше сопли, а петляла, как кобра, между гигантскими кустами, усыпанными мелкими красными цветами, будто кровью закапанными.

Ева Даллас напомнила себе, что идея отправиться в Ирландию была ее. Ох уж эта любовь… Но кто бы ей сказал, что на западе острова дороги – сплошная угроза для жизни?!

«Сельская местность, будь она неладна, – думала Ева, вжимаясь в сиденье перед очередными крутыми поворотами на их пути к погибели. – Городишек здесь раз-два, и обчелся. Коров небось больше, чем людей. А овец больше, чем коров. Похоже, это тут никого не волнует. А что, если все эти парнокопытные восстанут против своих хозяев?»

Когда дорога смерти наконец вынырнула из окровавленных кустов, открылся вид на необыкновенно, просто неестественно зеленые поля и холмы и затянутое низкими тучами небо над ними. Тучи казались задумчиво-медлительными, словно никак не могли решить, собираются ли они только попугать людей или все-таки хотят устроить второй Потоп. А бесчисленные светлые пятна, которые белели на зеленых лугах и холмах, были, как Ева догадалась, коровами и овцами.

«Наверное, решают, как им справиться с людьми».

Ева наблюдала, как они топчутся вокруг этих подозрительных – ну, ладно, признаем, в чем-то романтичных – древних развалин. Странные гигантские нагромождения камней – наверное, когда-то это были крепости или замки. Вид, может, и красивый – из тех, что прямо просятся в рамочку на стену, – но уж больно какой-то неестественный.

«Хотя, – подумала Ева, – скорее наоборот: слишком естественный. В том-то и дело – слишком много дикой природы, слишком много видов. У них тут даже дома все в цветочках, все растет, цветет, зелень такая, как будто яркость по максимуму врубили. Да они тут вообще белье на веревках развешивают, прямо как висельников! Господи, у нас же 2060 год на дворе или как? У них здесь что, электросушилок нет? А кстати, куда все самолеты-то подевались?»

По дороге она видела в небе от силы пару воздушных трамваев и ни одного дирижабля с рекламой. Никто не кружил над головой, не орал в динамик, рекламируя очередную распродажу.

Ни тебе подземки, ни передвижных грилей, ни тупых туристов, чтоб кормить карманников. Ни пыхтящих двухэтажных автобусов, ни ругани таксистов.

«Господи, как же я скучаю по Нью-Йорку!»

Она даже за руль сесть не решалась, потому что по какой-то коварной и загадочной причине руль в их машинах был с другой стороны, а не там, где у всех нормальных людей.

«И что? А то, что я – офицер полиции, я клялась служить и защищать невиновных. А на таких вот убийственных дорогах я им здесь пол-Ирландии передавлю. И еще стадо домашней скотины в придачу».

Ева всерьез засомневалась, доедут ли они вообще до места и каковы их шансы добраться целыми и невредимыми.

«Может, прогнать вероятности на компьютере?..»

Но в этот момент кусты и заборы по обеим сторонам снова сдвинулись, зажав и без того узкую дорогу. Левым боком машина легонько царапнула каменную ограду, и ветеран убойного отдела лейтенант Ева Даллас, гроза маньяков, серийных убийц и отбросов общества, едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть.

Рорк, за которым она уже целых два года была замужем и ради которого предложила во время отпуска отправиться сначала в Ирландию, – небрежно снял руку с руля и успокаивающе похлопал ее по коленке.

– Расслабьтесь, лейтенант.

– На дорогу смотри! Не на меня – на дорогу! То есть это и дорогой-то даже не назовешь. Да что это вообще за кусты такие? И на фига они тут везде растут?

– Это фуксии. Правда, красивые?

Еве эти цветочки навязчиво казались брызгами крови. А еще вполне вероятно, это следы жестокой расправы коровьего войска над заблудившимися туристами.

– Что, нельзя было их посадить подальше от этой идиотской дороги?

– Полагаю, они росли тут еще до нее.

Ирландия, слышавшаяся в его голосе, ей нравилась куда больше той, которая была за окнами их машины.

Ева опасливо покосилась на Рорка и подумала, что он выглядит абсолютно счастливым. Счастливым, раскованным в этой своей кожаной куртке и футболке, с откинутыми назад с поразительного лица (ох уж это лицо!) темными волосами, с глазами настолько синими, что щемило сердце.

А ведь буквально несколько недель назад они оба едва не погибли, и Рорк был серьезно ранен[1]Историю расследования таинственного убийства короля империи голографических игр, едва не стоившего Рорку и Еве жизни, читайте в романе Норы Робертс «Смертельная игра».. Казалось, у нее перед глазами все еще стоит то мгновение, когда она с замиранием сердца подумала, что потеряла его.

И вот он рядом – жив и здоров. Наверно, за это можно простить даже шуточки в свой адрес.

Наверно.

К тому же она сама была виновата. Это она предложила провести часть отпуска в Ирландии и отметить их годовщину здесь, чтобы он смог встретиться со своей недавно обретенной семьей. Сама-то она в Ирландии уже один раз была.

Правда, в тот раз она прибыла сюда на вертолете.

Они въехали в какой-то населенный пункт, который с натяжкой можно было назвать городком, и Рорк сбавил скорость. Ева перевела дух.

– Почти на месте, – объявил он. – Это Талла, ферма Шинед всего в паре километров отсюда.

«Ну ладно, сюда же мы добрались живьем», – успокоила себя Ева и запустила пятерню в копну темно-каштановых волос.

– О, гляди, солнце проглянуло!

Ева скептически осмотрела жалкую щелку в серых облаках и пробивающийся сквозь нее бледный лучик.

– Ух ты, какой свет! Я прямо слепну.

Рорк рассмеялся и, протянув руку, пригладил ее только что взъерошенные волосы.

– Да, лейтенант, здесь мы не в своей стихии. А может, нам это даже на пользу?

Ева знала, что составляет ее стихию. Смерти, расследования, безумный город, где все несутся сломя голову, даже когда торопиться некуда, запахи полицейского участка, возбуждающее и опустошающее чувство ответственности за других.

Но за последние два года, подумала она, многое из этого стало частью и его стихии тоже. И Рорк умудрялся совмещать этот ее мир со своим, где он покупал и производил практически все, что можно найти в исследованной части Вселенной.

А ведь они оба начинали примерно одинаково. Его детство было не менее страшным, чем у нее. Дублинский беспризорник, воришка, пособник и жертва отца, жестокого убийцы. Но его матери, которую он никогда не знал, повезло еще меньше.

И вот с таких стартовых позиций он построил свою империю, причем действовал нередко в теневой сфере.

А она, коп до мозга костей, влюбилась в него, несмотря на его темное прошлое, а может, как раз из-за этого прошлого. Но его прошлое скрывало и еще нечто, о чем они сами даже не догадывались. Это нечто находилось на ферме неподалеку от местечка Талла в графстве Клэр.

– Могли бы долететь сюда из гостиницы на вертолете, – сказала Ева.

– А мне понравилось на машине.

– Знаю. Это-то меня и беспокоит.

– Не бойся, – утешил ее Рорк, – во Флоренцию полетим на самолете.

– Возражать не стану.

– И устроим там ужин при свечах, – добавил он, улыбнувшись. – С лучшей пиццей во всем городе.

– Вот это другой разговор.

– Для моих очень важно, что мы к ним приехали погостить так вот, вдвоем. Пусть и на пару дней.

– Мне нравится твоя семья, – сказала Ева, имея в виду родственников его матери. – Шинед… и остальные тоже. Отпуск – это здорово. Мне нужно просто заставить себя переключиться и перестать думать о том, что там происходит в Управлении. А в здешних краях люди вообще чем занимаются?

– Работают, ухаживают за животными, держат лавочки, заботятся о семье и доме, сидят в пабе с кружкой пива в хорошей компании. Простая жизнь – не значит пустая.

– Ты первый тут со скуки спятишь, – фыркнула Ева.

– И спорить не буду! Не пройдет и недели. Мы с тобой городские жители. Но я понимаю тех, кто живет, как они, кто ценит и сохраняет общину. «Коар» – так они это здесь, в западных графствах, называют. Местное словечко.

За окном теперь виднелись леса. Они словно бы выглядывали из-за холмов, а перед ними то тут, то там тянулись довольно симпатичные – на любителя, конечно, – лоскутные поля за низкими каменными ограждениями. Камни, надо думать, добывали прямо тут же.

За очередным поворотом показался дом, и Ева мгновенно его узнала. Дом казался и очень большим, но в то же время и аккуратным, с клумбами цветов перед входом. «Тут это называют палисадником», – объяснил ей потом Рорк. Если у домов бывает аура, этот, как ей показалось, явно излучал довольство.

Мать Рорка жила в нем, пока не сбежала отсюда, прельстившись светом ярких дублинских огней. А там молодая, наивная и доверчивая девушка влюбилась в Патрика Рорка и родила ему сына. И умерла, пытаясь спасти своего ребенка.

Теперь за домом и фермой следила ее сестра-близнец вместе со своим мужем, детьми, братьями, сестрами и родителями – короче, тут пустил корни весь их клан.

Шинед вышла им навстречу – она их ждала. У женщины было миловидное лицо, золотисто-рыжие волосы, а зеленые глаза излучали радушие.

Ева видела, с каким искренним теплом смотрит на них Шинед, как она раскинула руки, чтобы их обнять, и понимала, что дело вовсе не в кровном родстве, а в том, что они – семья. Кровное родство – и это Еве было известно, как никому другому, – далеко не всегда подразумевало теплую встречу.

Шинед крепко обняла Рорка, так они и замерли на какое-то время. Она шептала ему что-то на гэльском, и, хотя Ева не понимала слов, чувство говорило само за себя.

«Вот она, любовь, – подумала Ева. – Все принимает».

Шинед обернулась к Еве и так же сердечно обняла и ее. Та от неожиданности даже пошатнулась.

– Failte abhaile. Добро пожаловать домой, – сказала Шинед.

– Э-э-э… Спасибо.

– Пойдемте же в дом, пойдемте. Все сейчас в кухне или на заднем дворе. Еды хватит на всю нашу ватагу. Думали пикник устроить, раз уж вы с собой солнце привезли.

Ева покосилась на небо и решила, что солнце, похоже, понятие относительное, которое зависит от того, в какой части света находишься.

– Попрошу кого-нибудь из ребят отнести вещи наверх, к вам в комнату. Ох, как же я рада вас видеть! Вот теперь все вместе, все дома.

В их честь устроили настоящий пир, обступили со всех сторон, угощали, засыпали вопросами. Запомнить все имена и лица Ева сумела, лишь представив, что все они – подозреваемые на ее доске с фотографиями в Управлении. Включая тех, что еще ползали или только-только начинали ходить. От таких никогда не знаешь, чего ждать.

«Вот у этого физиономия особенно подозрительная», – решила Ева. «Этот» все подбирался к ней, норовя вскарабкаться ей на колени.

– Дэвин у меня прямо ловелас! – рассмеялась Мэгги. Она оттащила младенца и, как это у некоторых матерей получается, безо всяких видимых усилий усадила себе на бедро. – Папа говорит, вы от нас потом в Италию. Мы с Коннором на медовый месяц разорились и слетали в Венецию. Это было прекрасно.

Ребенок в ответ что-то залепетал и заерзал на попке.

– Ну ладно, молодой человек, раз уж у нас сегодня праздник… Пойду дам ему еще печенья. Вам принести?

– Нет, спасибо. Я уже сыта, – улыбнулась в ответ Ева.

Секунду спустя она спиной почувствовала чей-то пристальный взгляд и обернулась. На нее уставился один из мальчишек. Она его узнала: фамильные зеленые, как у всех Броди, глаза, на лице целая галактика веснушек… Он вместе со всей семьей тоже приезжал к ним на прошлый День благодарения.

– Что такое? – кивнула она ему.

– Смотрю, взяли ли вы с собой свой шокер.

Кобуру с табельным оружием Ева не надела, но запасной шокер к лодыжке все-таки пристегнула. «Против привычки не попрешь», – подумала она тогда. Но доставать его сейчас не собиралась: Шинед с остальными вряд ли одобрили бы оружие на семейном пикнике.

– А что? Кого-то нужно завалить?

– Да, если вам не трудно. Мою сестру, – осклабился парнишка.

– Что натворила?

– Она – шмакодявка. А шмакодявок положено прищучивать.

Ева приблизительно уловила смысл: спасибо Рорку, периодически вворачивающему в речь местные словечки.

– Нет, чемпион, только не в Нью-Йорке. У нас там полгорода – шмакодявки.

– Вырасту, хочу стать копом, буду стрелять в преступников. А вы скольких уже преступников подстрелили?

«Вот ведь кровожадный шкет, – усмехнулась про себя Ева. – Это хорошо». Но ответила с осторожностью:

– Сколько пришлось. Я предпочитаю не стрелять, а за решетку сажать. Это еще круче.

– Почему?

– Дольше действует.

Тот задумался.

– Тогда я их буду сначала валить, а потом сажать за решетку!

Ева расхохоталась, и он снова хитро ухмыльнулся:

– Нам не повезло, у нас тут преступников нет. Может, когда в следующий раз приеду к вам в Нью-Йорк, покажете мне своих?

– Может.

– Клево! – выпалил он и был таков.

Не успел он скрыться, как на стул рядом шлепнулся кто-то из старших и сунул ей в руки очередную кружку пива. Кажется, это был Шеймус, старший из сыновей Шинед. Вроде бы.

– Ну и как вам, значит, Ирландия? – спросил он, по-дружески толкнув ее локтем в бок.

– Ничего так. Зеленая, – пошутила в ответ Ева. – Много овец. И отличное пиво.

– Пастухам полагается пинта на ночь. Спасибо, что нашли время приехать, побыть с семьей. Мама просто счастлива. Она теперь к Рорку относится как к родному, он ей теперь вроде как вместо ее сестры. Для нас – и для нее, и для Рорка – то, что вы делаете, очень важно. Спасибо вам за это.

– Да ладно, невелика заслуга – просто сижу тут, пиво попиваю.

– Неслабое путешествие ради кружки пива, – усмехнулся он, похлопав ее по колену. – К тому ж мальчишка мой от вас просто в восторге.

– В смысле? – непонимающе моргнула Ева.

– Шон, сынишка. Он вас тут только что допрашивал.

– А! Непросто запомнить, кто тут чей.

– Это точно. Он с тех пор, как мы к вам в гости съездили, передумал быть космическим пиратом и решил, что станет копом. Будет зарабатывать на жизнь, отстреливая гадов.

– Да, он так и сказал.

– По секрету признаюсь, ему прямо не терпится, чтобы, пока вы еще здесь, произошло какое-нибудь убийство. Кровавое и загадочное.

– И часто у вас тут такое случается? – поинтересовалась Ева.

Шеймус задумчиво отхлебнул из кружки.

– Последний раз, помнится, было, когда старуха О’Райли своему мужику голову сковородой проломила. Завалился домой в стельку пьяный, а от самого чужими духами несет. Уже не в первый раз. Дело, надо думать, было кровавым, но уж точно не загадочным. Лет десять уж с тех пор прошло, а то и все двенадцать.

– Да, для детектива из убойного отдела работенки немного.

– Вот и Шон тоже переживает. Он за всеми вашими делами у себя на компьютере следит, выискивает подробности. А после истории с голографическим убийством он просто бредил. Ходил, как в тумане.

– Вот как, – отозвалась Ева и глянула в сторону Рорка. Он стоял с Шинед. Та обнимала его за талию, и Ева вспомнила, как входил ему под ребро тот кинжал.

– У нас на его компьютере стоит фильтр для несовершеннолетних, так что самые кровавые страсти от него закрыты.

– Хорошая, наверное, идея.

– Как ему вообще, сильно досталось? – поинтересовался Шеймус, проследив за ее взглядом. – В новостях об этом так ничего толком и не сказали. Рорк сам небось так захотел.

Ева вспомнила, как это было – зажимать дрожащими пальцами рану, как сочилась сквозь них его кровь.

– Ему здорово досталось.

Шеймус кивнул, молча разглядывая двоюродного брата.

– Он, значит, не в отца пошел, так ведь?

– В самом главном – точно в мать.

Пикники в Ирландии, как оказалось, были похожи на летние деньки – тянулись и тянулись без конца. И музыка, и танцы, и все прочее не заканчивалось даже с заходом солнца, когда на небе уже высыпали мерцающие звезды.

– Ох, поздно-то уже как! – посетовала, провожая их наверх в комнату, Шинед. Теперь она обнимала за талию Еву.

Ева всегда терялась и не знала, что ей делать, когда ее обнимали или хватали за талию, если только это не был противник в схватке или Рорк.

– А вы ведь с дороги, – продолжала Шинед. – Даже вещи не распаковали, не обустроились тут.

– Вечеринка была чудесная.

– Точно, чудесная, – согласилась Шинед. – А Шеймус-то мой уговорил Рорка с утра съездить с ним, поработать на земле, – добавила она и многозначительно подмигнула Еве. Та повернулась к Рорку.

– Что, правда? На земле – это значит в поле? – спросила она.

– Будет весело, – заверил ее Рорк. – На тракторе я еще ни разу не ездил.

– Ну, удачи. Посмотрим, что ты скажешь, когда разбудим тебя завтра в полшестого, – предупредила Шинед.

– Да он все равно по ночам почти не спит, – вставила Ева. – Настоящий робот.

Шинед рассмеялась и открыла дверь в комнату.

– Ну, надеюсь, вам тут будет уютно, – сказала она, оглядывая комнату под скатом крыши. Оформлена она была просто, в мягких тонах, с нехитрой мебелью и тюлевыми занавесками на окнах. На комоде в приземистом горшке стояло какое-то растение с многочисленными почти раскрывшимися бутонами.

– Если что-нибудь будет нужно, моя комната в конце коридора.

– Все отлично, – сказал Рорк и поцеловал ее в щеку. – Даже более того.

– Тогда увидимся за завтраком. Приятных снов, – улыбнулась Шинед, прикрывая за собой дверь.

– С чего это ты вдруг решил прокатиться на тракторе? – поинтересовалась Ева.

– Понятия не имею. Идея заманчивая. – Рорк не торопясь стащил с ног ботинки. – Могу отказаться, если не хочешь утром проснуться в постели одна.

– Да я-то не в претензии. За один этот вечер влила в себя годовую дозу пива, так что пока планирую отоспаться.

Рорк улыбнулся и, подойдя к ней, провел рукой по волосам.

– Многовато, наверное, было для тебя людей зараз.

– Да нет, они все, в общем, ничего. По крайней мере, когда поймешь, о чем они тут все говорят. А больше всего они говорят о тебе.

– Я теперь – часть семьи, – сказал он и поцеловал Еву в лоб. – Мы с тобой теперь – часть семьи, и должен признаться, мой нью-йоркский коп произвел на них сильное впечатление. – Он прижал ее к себе, и они так и остались стоять, обнявшись, посреди живописной деревенской спальни с колышущимися на ночном ветру занавесками и едва уловимо пахнувшими цветами в горшке на комоде. – Здесь у них совсем другая жизнь. Совсем не как у нас.

– Последнее убийство было лет двенадцать назад.

Рорк отпустил ее и, смеясь, покачал головой:

– Верю на слово.

– Они сами мне рассказали. Вон, слышишь?

– Что?

– Ничего. В том-то и дело, – добавила Ева. – Здесь очень тихо и очень темно. Как в могиле. Подходящее местечко для преступлений.

– Мечтаешь, как бы испортить себе отпуск работой?

– Ну почему сразу «мечтаешь»? Между прочим, нет. Тишина меня устраивает. Почти, – уточнила Ева и погладила его по боку, приложила руку к ране. – Не болит?

– Нет. И, кстати… – Рорк склонился к ней и страстно поцеловал, скользнув рукой ей под одежду.

– Спокойно, спокойно… Это все как-то дико.

– А по мне, так совершенно нормально.

– Да тут же тетя твоя, буквально в двух шагах – в конце коридора. Тут же никакой звукоизоляции, сам понимаешь.

– А ты просто постарайся не шуметь, – подмигнул Рорк и пощекотал ее так, что она от неожиданности взвизгнула. – Ну или не старайся.

– У нас утром что, разве не было секса? Причем дважды?

– Ах, Ева, дорогая, ты у меня такая романтичная! – пошутил Рорк, подталкивая ее к кровати.

Кровать, между прочим, Ева это сразу отметила, была раза эдак в два меньше той, что у них дома.

– Ну, ты хоть телик включи. Чтоб заглушал.

Рорк прижался губами к ее щеке, не убирая при этом рук с ее упругих ягодиц.

– У них тут нет телика.

– Как это – нет телика? – опешила Ева и, слегка оттолкнув Рорка, повернула голову, осматривая комнату. – Ты меня куда вообще завез?

– Туда, где спальни нужны только для секса и сна. Чем я, кстати, и планирую заняться, – добавил Рорк и в подтверждение своих слов опрокинул Еву на кровать.

Кровать жалобно скрипнула.

– Это еще что было? Ты это слышал? Тут что, какое-то животное под кроватью?

– Скотину они в домах не держат, в этом я уверен. Это кровать скрипит, – успокоил ее Рорк и через голову потянул с нее рубашку.

Ева решила проверить – приподнялась на кровати и повалилась навзничь.

– О, господи боже мой! Нет уж, на скрипучей кровати я сексом заниматься не буду! Все ж услышат!

Рорк довольно потерся носом о ее щеку.

– Полагаю, они и так уже догадываются, чем мы тут занимаемся.

– Может, и так, но лучше уж пусть догадываются, чем слышат это «и-го-го»!

«Ну, разве можно ею не восхищаться?» – подумал, глядя на Еву, Рорк.

– Тогда займемся просто тихим, возвышенным сексом, – сказал он, скользя пальцами по ее груди.

– Возвышенный секс не может быть правильным, – пробурчала Ева.

– В этом ты права, – улыбнулся он в ответ и, обхватив ладонями ее груди, поцеловал в губы. – Нет, ты только подумай – ты в моей власти еще на целых две чудных недели.

– И не уговаривай, я не поддамся! – в последний раз слабо возразила Ева и, поддаваясь, привлекла его к себе, запустила пальцы в его волосы.

«А ты – в моей», – подумала она.

– Хорошо здесь, мне нравится, – сказала она и, стащив с него рубашку, снова приложила руку к ране. – Я, конечно, все представляла иначе, но здесь… здесь хорошо.

– Да и само путешествие было захватывающим, ты не находишь?

– Предложишь повторить – я не буду возражать. Даже снова на машине.

Он прижался к ней, она покрепче обвила его руками и блаженно вздохнула.

Закрыв глаза, она скользила ладонями по его мускулистой спине, позволяя ему проникнуть в нее – туда, в глубину, где она всегда ждала его. Всегда звала его, всегда была ему открыта.

Не размыкая сомкнутых век, она нашла губами его губы и слилась с ним в долгом, теплом, нежном, как ночной ветер, поцелуе.

Старая кровать снова заскрипела, и Ева не смогла удержаться от смеха. Стоило ей подвинуться к Рорку поближе, снова раздался скрипучий голос кровати.

– Надо бы переместиться на пол, – прошептала Ева.

– В следующий раз – обязательно, – согласился Рорк, и Ева снова рассмеялась. И снова вздохнула, почувствовав, как разливается тепло там, в потаенной глубине.

И когда они, уже уставшие и сонные, лежали, обнявшись, она потерлась носом о его щеку и произнесла едва слышно:

– И-го-го!

Проснулась Ева еще до рассвета и тут же вскинулась:

– Что это? Ты слышал?

Обнаженная, она вскочила с кровати и схватила оставленный на тумбочке шокер.

– Вот-вот опять! Это на каком языке?

– Полагаю, он зовется петушиным, – сонно отозвался Рорк.

Ева, с оружием наготове и разинутым от удивления ртом, уставилась на него:

– Ты меня что, опять подкалываешь, что ли?

– Ничуть. Уже рассвет – ну, где-то около того. И это первые петухи кричат.

– Петухи?

– Думаю, да. Вряд ли Шинед с мужем будут рады, если ты подстрелишь их петушка, но должен сказать, смотришься ты великолепно.

Ева медленно выдохнула и опустила оружие.

– Господи боже, это прямо другая планета какая-то, – пробормотала она, снова забираясь под одеяло. – И если твой петушок тоже вздумает по утрам кричать, имей в виду – я вооружена.

– Мысль интересная, но мне, боюсь, уже пора вставать. Я бы, конечно, предпочел трактору жену, но меня ждут.

– Счастливо прокатиться, – отозвалась Ева, закутываясь в одеяло и накрывая голову подушкой.

«Первые петухи! Офигеть можно, – зажмурившись, подумала она. – Господи, а это еще что? Корова? Вот так прямо и мычит? Она у них что, прямо во дворе, что ли?»

Ева чуть приподняла подушку и, сощурившись, убедилась, что шокер рядом.

«Ну и как тут прикажете спать со всем этим мычанием, кукареканьем и бог еще знает чем? Жуть малиновая – вот что я обо всем об этом думаю. И вообще, о чем это они там разговаривают? Тут что, окно открыто? Может, пойти закрыть его…»

Проснулась она поздно.

«Гм. Значит, я все-таки заснула», – удивилась Ева, вспоминая беспокойный сон. Во сне все животные были в камуфляже.

Первой же ее мыслью было выпить кофе, но она вспомнила, где находится, и вполголоса выругалась. «Они здесь все чай пьют. И как мне, спрашивается, прожить хотя бы день без дозы?»

Ева нехотя встала с постели и огляделась по сторонам. На кровати лежал сложенный халат, а на нем – мемо-кубик. Она потянулась к нему и включила сообщение:

«Доброе утро, лейтенант. Если вы еще не вполне в себе, душ прямо по коридору и налево. Шинед ждет к завтраку, когда очухаешься. Я вернусь после полудня. Захочешь нас найти – Шинед подскажет дорогу. Поосторожней с моим любимым копом. И помни: здесь преступников нет».

Ева надела халат и, секунду поколебавшись, сунула в карман шокер. «Лучше взять с собой, чем тут оставлять», – решила она.

И – в тоске по кофе – побрела по коридору. «Теперь вся надежда только на душ».