Онлайн чтение книги Казацкие байки
Сыны Голопупенка и Леший

 Зимняя сказка

                              Приближалось Рождество, а в бедной хате Голопупенков не было ни краюхи хлеба, ни шматка сала. А надо вам сказать, панове, что старый казак Голопупенко, как говорят среди людей, в точности исполнил присказку «седина в голову, а бес в ребро», и на старости лет женился на такой красавице, что ни в сказке сказать, ни мне вам рассказать, шановное панство. И начала его жинка Наталка каждый год рожать ему то казачка, то казачку. Детей у их образовалось так много, что на всех не хватало сала и каши. Поэтому старшим двум казачатам – Петьке и Ваське часто приходилось бродить из куреня в курень: где огород вскопать, где дровишек нарубить, где старым да немощным хозяевам воды натаскать, чтобы заработать кусок хлеба да пару луковиц..

                              Так, странствуя с мешком за плечами, узнали казачата все окрестные дорожки и лесные тропинки.

                              Долго думали браты, как же им накормить семейство на Рождество, ибо старый их батько совсем уж слаб был здоровьем и выходил из хаты только люльку[5]Люлька (южно-русск.) - курительная трубка из обожженной глины или дерева выкурить да с соседом дедом Бойкой покалякать о жизни казацкой, в которой оба славные заслуги имели….

                              Долго ломали они головы и, наконец, решили идти в Хортицкий лес, ибо где, как не в лесу случаются самые сказочные дела. Особливо, под Рождество.

                              Зимний день недолог. Протоптанная тропинка была чуть видна, и скоро мальчики её совсем потеряли, ступая по снегу привязанными к чоботкам снегоступами, сплетенными из ивовых прутьев, которые не давали ходокам проваливаться в снег.

                               Они искали охотничий сруб да все никак не могли отыскать его в зимнем лесу. Пока они бродили, стало темнеть. Мальчики были одни в дремучей чаще леса. А тьма кругом сгущалась всё больше и больше.

                               Наступила ночь.

                               Казачата были бойкие хлопцы, на Голопупенковой крови замешанные! Подумали-подумали они и решили, что до рассвета им отсюда никак не выбраться. Они набрали целую кучу хворосту и шишек и развели костёр. Потом маленькими топориками, выкованными для них кузнецом Данилой, нарубили еловых ветвей и смастерили из них шалаш. Постель они устроили себе из еловых лап и мягкого мха, благо и того и другого в лесу было предостаточно.

                              После этого они улеглись поближе друг к дружке, чтобы было потеплей, запахнули кожушки и сразу же уснули, потому что порядком устали за день. Неизвестно, сколько они проспали, час или два, но вдруг разом проснулись, словно их кто разбудил. Высокие сосны над их головами гнулись и шумели, как во время бури. А над вершинами сосен что-то тяжело пыхтело, сопело, фыркало...

                               Мальчики так и замерли.

                               В это время где-то промеж соснами раздался треск, и голос скрипучий, как сырое дерево, сказал:

                               - Человеком пахнет!

                             Тут уж и  земля задрожала под чьими-то шагами.

                             Шаги были столь тяжёлые, что от них раскалывались камни, а сосны дрожали от верхушки до самого корня.

                             - Никак, Леший вышел на прогулку! – тихо сказал старший Петька.

                             - Ох, боюсь!.. Что же нам делать? – младший едва не пустил слезу от страха.

                             - Стань здесь под сосной,- сказал Петька,- и чуть Леший подойдет сюда, хватай наши мешки и удирай, что есть духу. А я возьму топор и останусь здесь. Может, и не пропадём.

                             Только успел он это сказать, как старые деревья возле них раздвинулись, словно мелкий кустарник, и появились Леший.

                             Он был огромен - вровень самых высоких сосен, а ручищи его, перевитые корягами, словно жилами, касались колен. Косматая голова со страшным скрипом крутилась на широченных плечах, кося единственным глазом.

                             - Беги! - шепнул старший брат младшему. - Но не слишком далеко. Спрячься вон там, в буреломе, и посмотри, как я с ним разделаюсь. Он глядит поверху, да ещё одним глазом. Где ему разглядеть, что делается у него под ногами?!...

                             Младший бросился бежать, но Леший услышал скрип снега под его ногами и, тяжело развернувшись, двинулся за ним.

                             Тут, шановное панство, Петька выскочил из-за дерева и, размахнувшись изо всех сил, ударил своим топориком Лешего по пятке. Тот прямо-таки взревел от боли. Да таким страшным голосом, что вековые сосны согнулись едва не до земли…

                             И  Петька хватил его топориком по второй пятке! Тут уж Леший взревел так, что его единственный драгоценный глаз выкатился из впадины и упал к ногам Петьки.

                             Мальчик ловко подхватил его и был таков.

                             Глаз был величиной с глиняный горшок и светлый, как месяц в полнолунье. Мальчик посмотрел сквозь него и увидел всё вокруг ясно-ясно: каждый куст, каждую сосновую шишку, каждый камешек на земле. Как будто сейчас была не чёрная-чёрная ночь, а белый день.

                             А Леший стоял, боясь пошевельнуться, испуганный, слепой, и не мог понять, что с ним случилось…

                             Он стал рычать, браниться, шарить среди сосен и елей своими длинными узловатыми пальцами-корнями, но так и не смог найти свой глаз... И он понял, что глаз кто-то взял.

                              - Эй, Леший! – крикнул Петька, расхрабрившись. - Я не боюсь тебя! У меня теперь три глаза, а у тебя - ни одного. И у меня есть ещё топор. Раньше, чем ты поймаешь меня, я изрублю тебя на куски своим острым топором!

                              - Берегись, мальчишка! - закричал Леший.- Отдавай мой глаз, а не то я превращу тебя в камень или пень.

                              - Что ж,- сказал мальчик,- это твое бесовское дело. Но ты всё равно уже никогда не получишь своей глаз.

                               Леший долго думал и, наконец, понял - этого казачка ему не запугать никакими угрозами, и решил поладить с ним добром. Он обещал ему и золота, и серебра, и всего, чего он только ни пожелает, если он вернёт глаз. Мальчику это понравилось.

                              - Вот это славно! - сказал он.- Сходи к себе в берлогу и принеси сюда столько золота и серебра, чтобы мы с братом смогли унести. Еще прихвати для нас по хорошему охотничьему луку. Тогда я отдам твой глаз!

                              Леший даже заскрипел от злости, как трухлявый пень.

                              - Негодный мальчишка! – заорал он.- Как же я доберусь до дому без глаза?

                              - А это уж твоё дело. Ты же умеешь колдовать!

                              Тогда Леший принялся звать свою хозяйку леса.

                              И вот издалека, из-за леса, отозвался чей-то голос, похожий на вой осеннего ветра.

                              Это лесная хозяйка, старая Кикимора, откликнулась на зов.

                             Леший сложил сложил свои огромные  руки-доски трубой и крикнул чтоб она поскорей принесла в лес два охотничьих  лука и два полных ведра серебра и золота.

                             Прошло немного времени, и земля загудела, зашумели, затрещали деревья. Это Кикимора прибежала на зов Лешего с луками и вёдрами, полными золота и серебра.

                             Но, узнав в чем дело, она так разъярилась, понове,  что, не поверите, -  выдернула с корнями большую сосну и переломила её о колено, словно это была не столетняя сосна, а сухой прутик. Потом она вырвала у себя из головы длинный зелёный волос и стала им, как верёвкой, ловить мальчика. Но Леший, которому хотелось поскорей получить назад своё сокровище, стал уговаривать её не трогать этого мальчишку. Он жалит, как оса, а хитёр так, что, чего доброго, выдумает какую-нибудь новую уловку и отнимет глаз и у неё.

                            Кикимора зарычала, как разъяренная медведица, но не стала спорить. Она швырнула на землю два лука и оба ведра - с золотом и серебром - и побежала обратно - в  свою берлогу, перепрыгивая на бегу через ели и сосны.

                             А Леший стоял перед казачком и протягивали к нему свои узловатые руки.

                             - Ну, отдавай же ! Отдай!...- уговаривал он Петьку.

                             - Ладно, бери! - сказал мальчик и бросил глаз в подставленные ладони Лешего.

                             Леший присел, как будто гора выросла перед Петькой, и внимательно посмотрел на него.

                             - А, случаем, не казака ли Голопупенки ты сынок? – спросил Леший настороженно. – Чтой-то больно ликом схож…

                             - Ну, да! – гордо сказал Петька. – Я и есть Петька Голопупенко! А то – брат мой Васька.

                              - Послушай, Петька! – голос Лешего почему-то дрожал. – Я уже как-то давно, когда у меня ещё было два глаза, давал обещание твоему батьке не ходить в этот лес. Ты уж сделай милость:  не говори старому Голопупенке, что встретил меня здесь. А все, что ты просил я бы тебе и так дал, назовись ты Голопупенкой.

                               - Ладно, не скажу батьке! – сказал Петька, изрядно удивленный, что и нечистая сила побаивается его отца.

                               - Слово казака?! – спросил Леший.

                               - Слово Петьки Голопупенка! – ответил гордо Петька.

                               Леший вдруг засмеялся, сотрясая деревья,  и, ломая сосны, пошел вслед за лесной хозяйкой. Когда Леший скрылся за увалом, из-за гор выплыло солнце.

                               Казачата набили мешки золотом и серебром, сколько могли унести, а остальное, что было не под силу, зарыли под сосной. Присев на дорожку, вскинули за плечи новенькие тугие  луки и мешки с золотом и серебром и весело зашагали домой.

                               Сказывают, панове, с тех пор никто никогда не слыхал, чтобы Леший, либо, там Кикимора, бродили в Хортицком лесу и людям шкодили...