Онлайн чтение книги
Классическая драма Востока
Фарсы-Кёгэн
Удар в нос
Действующие лица
Даймё.
Слуга Таро.
Прохожий.
Даймё. Я знатный даймё Хатиман. Имя у меня громкое, а слуга всего один. Этого мне мало, и решил я нанять побольше. Позову-ка я слугу Таро и прикажу ему заняться этим… Эй, слуга Таро, где ты?
Слуга. Да здесь я, перед вами.
Даймё. Проворен, как я посмотрю. Позвал я тебя вот по какому делу. Одного слуги мне мало, и решил я еще нанять. Как смотришь ты на это?
Слуга. Ах, господин, лучше и придумать нельзя.
Даймё. Сколько же человек нам нанять?
Слуга. Сколько? А это вашей милости видней.
Даймё. Сколько же нанять? Наймем как раз в меру.
Слуга. Сколько же?
Даймё. Тысячу.
Слуга. Не многовато ли, ваша милость? И поселить-то их негде будет.
Даймё. Разве в полях и горах мало места? Выгоним их, пусть себе живут на воле.
Слуга. Да никто вам тогда служить не станет.
Даймё. Тогда наймем поменьше.
Слуга. Это другое дело.
Даймё. Что ж, сбросим и наймем как раз в меру.
Слуга. Сколько же?
Даймё. Хватит и пятисот.
Слуга. Сбросить-то вы сбросили, но, пожалуй, все равно, вам не по средствам.
Даймё. Не по средствам? Не прокормим, что ли?
Слуга. Вот именно, ваша милость.
Даймё. Мало ли воды в лесах и в горах?
Слуга. Ах, господин, будет ли тогда прок от них?
Даймё. Что ж, придется, видно, еще сбросить.
Слуга. Вот так-то лучше будет.
Даймё. Не к лицу мне, даймё, по мелочам размениваться. Сбрасывать так сбрасывать. Найму слуг как раз в меру.
Слуга. Сколько же?
Даймё. Двоих хватит.
Слуга. А не многовато ли? Сбросьте еще одного.
Даймё. Да нет, двоих вместе с тобой.
Слуга. Значит, всего одного наймем?
Даймё. Ну да.
Слуга. Это другое дело.
Даймё. А теперь, Таро, отправляйся на большую дорогу, встретишь подходящего человека — нанимай.
Слуга. Слушаюсь. Ну, я пошел.
Даймё. Иди, да скорее возвращайся.
Слуга. Ага.
Даймё. Ну, пошел!
Слуга (один) . Вот задачу-то задал. Пойду прямо к большой дороге, попадется подходящий человек — найму без промедления. А ведь подумаешь, и верно: все дела на мне одном лежат, за целый день присесть некогда, а с помощником я немножко отдохну. Вот и дорога. Сяду здесь и подожду.
Прохожий. Я житель восточных провинций. В жизни не видывал столицы и вот решил: пойду посмотрю на нее, а может, и служба найдется. Пойду потихоньку. Правду люди говорят: смолоду белый свет не исходишь — в старости и рассказать не о чем будет. Послушал я людей и пустился в путь.
Слуга. Кажется, идет тот, кто мне нужен. Попробую заговорить с ним. Эй, эй, парень?
Прохожий. Вы меня? Чего изволите?
Таро. Откуда ты и куда идешь?
Прохожий. Службу ищу, за тем и в столицу иду.
Таро. Какая удача! Господин у меня даймё, и я замолвлю за тебя словечко.
Прохожий. Сделайте одолжение, замолвите.
Слуга. Пожалуй, сразу и пойдем к нему.
Прохожий. Слушаюсь.
Слуга. Скажи-ка, не обучен ли ты какому-нибудь искусству?
Прохожий. Да как вам сказать… Кое-чему я обучен, но только сойдет ли это за искусство?
Слуга. А что ты умеешь?
Прохожий. Умею я стрелять из лука, играть в мяч, го и сугороку[293] …го и сугороку… — В шашки го играют двое белыми и черными камнями на доске с 361-й клеткой. Игра китайского происхождения. В сугороку — выбрасывая кости с очками из особого футляра. Цель игры — вторгнуться в лагерь противника на шашечной доске. Игра изобретена в Индии., разбираюсь в поварском деле, обучен верховой езде, борьбе сумо и прочим видам единоборства.
Слуга. О, да ты, я вижу, мастер на все руки. Стоит мне рассказать об этом господину, и ты непременно понравишься ему. Поспешим, поспешим. Смотри, не заметили, как и пришли. Я доложу, а ты у ворот подожди.
Прохожий. Слушаюсь.
Слуга. Господин, вы дома? Это я.
Даймё. Кажется, слуга Таро вернулся. Таро, это ты?
Слуга. Я к вашим услугам.
Даймё. Ты уже пришел?
Слуга. А как же. Только что вернулся.
Даймё. Вот молодец! Ну как, привел нового слугу?
Слуга. Привел.
Даймё. Где же ты его оставил?
Слуга. У ворот дожидается.
Даймё. Знаешь, начало решает дело, я буду с тобой говорить, да погромче, чтобы ему пыль с глаза пустить, а ты не оплошай, помогай мне.
Слуга. Слушаюсь.
Даймё (громко) . Эй, слуга Таро, ты здесь?
Слуга. Так точно, ваша милость.
Даймё. Подай сюда походную скамеечку.
Слуга. Слушаюсь. Вот вам скамеечка.
Даймё (тихо) . Ну как, слышит он нас?
Слуга. Еще бы не слышать!
Даймё. Тогда иди к нему и скажи: мой господин только что пожаловал в большой зал, пойди представься. Если понравишься, будешь сразу допущен к нему, а нет — придется подождать. Так скажешь, да смотри держись поважней!
Слуга. Слушаюсь. Эй, где ты там?
Прохожий. Здесь я дожидаюсь.
Слуга. Господин мой только что в большой зал вышел, представься ему. Понравишься — сразу будешь допущен к нему, а не понравишься — придется подождать. Запомни это!
Прохожий. Слушаюсь.
Даймё. Эй, эй, слуга Таро, где ты?
Слуга. Чего изволите?
Даймё. Передай там самураям, нечего им бездельничать, пусть наконечники стрел почистят.
Слуга. Слушаюсь.
Даймё. А оруженосцам вели коней помыть, ту сотню, что на днях из Осю[294] …на днях из Осю пригнали. — Осю — в старину так называли пять северных провинций на главном острове Японии. пригнали.
Слуга. Слушаюсь.
Даймё. Погода сегодня хорошая, молодежь, наверно, в мяч соберется играть, прикажи площадку водой полить.
Слуга. Слушаюсь. Господин, новый слуга перед вами.
Даймё. Что? Этот молодчик?
Слуга. Он самый.
Даймё. На вид-то он смышленый. Да разве их разберешь, может, на деле тупица из тупиц. Спроси у него, обучен ли он искусству какому.
Слуга. Я уже по дороге все выспросил. Да только он сомневается, искусство ли то, чему он обучен.
Даймё. Чему же?
Слуга. Стрельбе из лука, игре в мяч, поварскому делу, игре в го и сугороку, верховой езде и еще единоборству.
Даймё. Да может ли это быть?
Слуга. Именно так.
Даймё. Тогда он мастер на все руки. Спроси, в чем он более всего искусен.
Слуга. Слушаюсь. Эй, ты, господин изволит спрашивать, в каком из этих искусств ты больше всего толк понимаешь.
Прохожий. Доложите, что в единоборстве.
Слуга. Ваша милость, он говорит, что больше всего искусен в единоборстве.
Даймё. Что? В единоборстве, говоришь?
Слуга. Да.
Даймё. Да он как будто по моему заказу явился! Желательно мне борьбу посмотреть; скажи ему, пусть покажет.
Слуга. Слушаюсь. Эй, ты, господину желательно посмотреть на борьбу, входи сюда и покажи.
Прохожий. Доложи, что я готов. Но с кем же мне бороться?
Слуга. Ваша милость, он говорит, что готов, но ему противник нужен.
Даймё. Вот еще! Пусть один покажет.
Слуга. Слушаюсь. Господин приказывает тебе одному, без противника, показать.
Прохожий. Нет, это невозможно, как же узнает господин, кто верх взял?
Слуга. Ладно. Он говорит, одному невозможно, потому что ваша милость не узнает, кто верх взял.
Даймё. Хм… И то правда, не узнаешь, кто победил. Где же взять ему противника? Может, годится Доун, что баню топит?
Слуга. Куда ему, он совсем старик.
Даймё. Твоя правда, Доун еле на ногах держится. Тогда борись с ним ты.
Слуга. Что вы, что вы, ваша милость, да я в жизни таким делом не занимался.
Даймё. Эх ты, слюнтяй! Борьбу бы посмотреть, да противника нет. Была не была, схвачусь сам с ним. Спроси-ка, готов ли он со мной бороться.
Слуга. Слушаюсь. Эй, ты, борцами у нас хоть пруд пруди, да, на беду, все по делам разосланы. Господин хочет сам быть твоим противником и изволит спрашивать, готов ли ты к этому.
Прохожий. А почему бы и нет? От противника не отказываются. Передай, что я готов принять бой.
Слуга. Слушаюсь. Ваша милость, он говорит, от противника не отказываются, и готов принять ваш вызов.
Даймё. Что ж, тогда приступим. Но если, скажем, победителем выйду я, кто же меня наградит? Ну, а если проиграю, тогда о награде и говорить нечего. Ладно, передай, пусть приготовится и выходит.
Слуга. Слушаюсь. Эй, приготовься и выходи.
Прохожий. Слушаюсь.
Даймё. А ты, слуга Таро, помоги мне. Ему же скажи, как только будет готов, пусть выходит.
Слуга. Слушаюсь. Эй, ты там, как только будешь готов, выходи.
Прохожий. Хорошо.
Даймё. Судьей будешь ты, слуга Таро.
Слуга. Слушаюсь. Приготовиться, начи-най!
С криками набрасываются друг на друга. Даймё тут же падает.
Ой, что с вами, ваша милость! Это я, слуга Таро, что с вами? Что с вами?
Даймё. Вот это борьба! Не успели схватиться, как я получил такой удар, что в глазах потемнело и все вокруг поплыло. Спроси у него, что это за прием такой.
Слуга. Слушаюсь. Эй, ты, господин изволит спрашивать, что это за прием такой, от которого у него в глазах потемнело?
Прохожий. Скажи, что этот прием в большом ходу у нас на востоке, ударом в нос он называется. Те, у кого носы послабее, так вовсе их лишаются, а у кого покрепче, те на всю жизнь с кривым носом остаются. А у твоего господина нос не как у других, крепкий, счастье его.
Гусь и даймё
Действующие лица
Даймё.
Слуга.
Торговец дичью.
Даймё. Я даймё Хатиман. Надолго задержался я в столице, но зато новых земель даровано мне немало, и теперь можно на родину возвратиться. Эй, Таро, где ты?
Слуга. Здесь я.
Даймё. Вот что. Скоро нам ехать домой, а потому хочу я на прощание пир устроить. Есть ли у нас чем гостей встретить?
Слуга. О господин, ничего у нас нет.
Даймё. Тогда отправляйся в лавку и закупи всякой снеди.
Слуга. Слушаюсь, ваша милость.
Даймё. Да смотри, быстрей приходи.
Слуга. Не извольте беспокоиться. (К зрителям.) Пир задумал устроить и велит мне в лавку сходить. Что же, схожу. Вот и рыбная лавка, но в ней ничего нет!
Торговец дичью. А вот гуси! Кому гусей?
Слуга. Хорошая вещь! Куплю-ка гуся.
Торговец дичью. Пожалуйте, к вашим услугам.
Слуга. А хорош ли гусь?
Торговец дичью. Птица свежая.
Слуга. Сколько стоит?
Торговец дичью. Две сотни.
Слуга. Если вправду свежий, куплю, пожалуй.
Торговец дичью. Берите… Эй, эй, а деньги?
Слуга. Какие деньги?
Торговец дичью. Давай назад гуся.
Слуга. Или не знаешь меня?
Торговец дичью. Откуда мне тебя знать?
Слуга. Что ж, схожу за деньгами. А ты этого гуся убери с прилавка, я сейчас приду.
Торговец дичью. Ладно.
Слуга (один) . И правильно сделал, что не отдал. Придется принести деньги. Ваша милость, дома ли вы?
Даймё. А, слуга! Ну, купил чего-нибудь?
Слуга. Гусь есть.
Даймё. О, хорошая штука! Так готовь его скорее!
Слуга. Хм, да гусь-то в лавке остался.
Даймё. Так какой же прок от него?
Слуга. Деньги нужны, без денег не дают.
Даймё. Разве лавочник не видит, что ты мой слуга?
Слуга. Он сказал, что знать меня не знает, и отнял гуся, говорит, деньги давай.
Даймё. Вот досада, у меня как раз при себе ни гроша нет. Может быть, у тебя есть? Выручи!
Слуга. И у меня нет.
Даймё. Что же делать, гости вот-вот нагрянут.
Слуга. А может, отложите?
Даймё. Ну нет, нельзя! Подумай-ка лучше, как нам гуся добыть.
Слуга. Это трудное дело. А впрочем, придумал. Извольте сами в лавку пожаловать, и сколько бы лавочник ни запросил, соглашайтесь купить гуся.
Даймё. Да ведь денег-то у меня нет!
Слуга. У нас с ним уговор был, что я пойду за деньгами, а он пока уберет гуся с прилавка. Времени прошло уже много, и, наверное, лавочник этого гуся снова на прилавок выложил. Пока вы будете с ним говорить, подойду я и скажу, что деньги принес, и потребую гуся. Лавочник не будет мне его давать, потому что вы пообещаете ему заплатить дороже. Я буду настаивать на своем — уговор, мол, был не отдавать другому моего гуся, а вы в это время ругайте меня на чем свет стоит. Я тоже рассержусь и стану спорить с вами. Лавочник примется вас успокаивать, а я тем временем схвачу гуся и убегу.
Даймё. А ведь это ты ловко придумал. Да, забыл я, где эта лавка находится.
Слуга. Да, кажется, четвертый или пятый дом от угла.
Даймё. Ну, я пошел. Смотри, приходи туда вовремя!
Слуга. Не извольте беспокоиться.
Даймё. Смышленый у меня слуга! Где же эта лавка? Четвертый или пятый дом от рыбного ряда… Ага, вот она.
Торговец дичью. А вот гуси! Кому гусей?
Даймё. Эй, лавочник, давай гуся.
Лавочник. Пожалуйте.
Даймё. Цена?
Лавочник. Пять сотен.
Даймё. Беру, давай сюда.
Слуга (входит) . Господин лавочник, я принес деньги. Давайте моего гуся.
Торговец дичью. Э-э, ты опоздал. Я уже продал его господину даймё.
Слуга. Нет, позвольте, это мой гусь, я первый его выбрал.
Даймё. Эй, ты, негодяй, как ты смеешь дотрагиваться до гуся, которого я купил!
Слуга. Я его первый купил, я и возьму!
Даймё. Какой наглец! Да я тебя одним ударом пришибу!
Слуга. Не посмеете, у меня ведь тоже господин есть.
Торговец дичью. Ах, господин даймё, вот ваш гусь, только пощадите его.
Даймё. И слушать не хочу.
Торговец дичью. Я вам отдам гуся, только смилуйтесь над этим человеком.
Даймё. Ну так и быть, прощаю его.
Берет у торговца дичью гуся, незаметно прихватывает другого и уходит. Таро хватает еще одного гуся и убегает.
Торговец дичью. Ай, гуся стащили!
Даймё. Слуга, ну как?
Слуга. Чего изволите?
Даймё. Стащил гуся?
Слуга. А то как же!
Даймё. Ну, живо готовь его!
Слуга. А ловко вы справились.
Даймё. Ты это про что? Про то, как я быстро меч обнажил и ссору затеял?
Слуга. Нет. Я про то, как вы быстро руку к прилавку протянули и в один миг гуся стянули.
Даймё. Ты разве заметил?
Слуга. А то как же!
Даймё. А что делать? На родину еду, надо подарок привезти. Вот и прихватил его.
Слуга. Выходит, и вы украли гуся.
Даймё. Ладно, ладно! Смейся, смейся!
Слуга. Слушаюсь.
Два даймё
Действующие лица
Сакё.
Укё.
Горожанин.
Сакё. Перед вами прославленный даймё. Я сговорился с одним человеком совершить паломничество в храм в Китано[295] Сакё — первый даймё, укё — второй даймё. Китано — название местности возле Киото (ныне в его составе), где находятся известные синтоистские храмы.. Пойду потихоньку, зайду за ним. Вот здесь он живет. Вы дома?
Укё. Дома, как же! О, кого я вижу! Что привело вас сюда?
Сакё. Да ведь мы с вами сговаривались сходить в храм в Китано, вот я и зашел за вами.
Укё. А ведь и верно. Заходите.
Сакё. Стоит ли? Пойдемте прямо в храм.
Укё. Что ж, как хотите, пошли. А где же ваш слуга?
Сакё. Он больным притворился и не пошел, бестия, со мной.
Укё. Вот как. И моего дома нет. Как же нам быть?
Сакё. Ничего, я придумал, что делать. Выйдем на дорогу, остановим какого-нибудь прохожего и заставим его нас сопровождать.
Укё. Что ж, прекрасно.
Появляется горожанин.
Горожанин. Почтенная публика! Перед вами житель из пригорода столицы. Сегодня двадцать пятое число, в храме Тэмма-по-мия праздник, надо сходить в Китано, где этот храм. Пойду потихоньку.
Сакё. Смотрите, вон кто-то идет. Как раз подходящий для нас человек. Он и будет нас сопровождать,
Укё. Лучше и не придумаешь.
Сакё. Эй, ты!
Горожанин. Это вы меня?
Сакё. А то кого же!
Горожанин. Что вам угодно?
Сакё. Откуда идешь и куда?
Горожанин. Иду в храм в Китано.
Сакё. Тебя-то нам и нужно. И мы туда же. Пойдешь вместе с нами.
Горожанин. Что вы, что вы! Какой я для вас, самураев, спутник? Я уж лучше один пойду.
Сакё. Значит, не хочешь с нами идти? (Кладет руку на рукоятку меча.) Ну, а теперь как, тоже не пойдешь?
Горожанин. Ой, что вы! Как не пойти!
Сакё. Не бойся, я пошутил. Ну, иди, иди.
Горожанин. Слушаюсь, ваша милость.
Сакё. Господин Укё, что это вы сами меч несете, отдайте ему, пусть он несет.
Укё. И то правда, на, неси его.
Горожанин. Слушаюсь, ваша милость.
Укё. Ну, иди, иди. Да кто же так оружие носит, это тебе не абурадзуцу[296] Абурадзуцу — сосуд для растительного масла из ствола бамбука.. К поясу меч привяжи!
Горожанин. Слушаюсь.
Укё. Что там у тебя гремит? Как ты меч привязал, ведь он по ногам тебя бьет!
Горожанин. Да я не знаю, так, что ли?
Укё. Раз не знаешь, научу. Золотой меч полагается носить, придерживая правой рукой.
Горожанин. Значит, вот так?
Укё. Вот теперь так. Ну, иди, иди.
Горожанин. Долго вы издеваться надо мной будете? Не уйдете от меня, негодяи! (Обнажает меч и набрасывается на самураев.)
Сакё и Укё. Постой, постой! Да в своем ли ты уме?
Горожанин. Думаете, раз я горожанин, так можно надо мной издеваться? Как бы не так, не на такого напали!
Сакё и Укё. Ой, да что ты!
Горожанин. Эй вы, господа даймё, ишь как нахохлились, прямо как петухи. А ну, покажите мне, как петухи дерутся, тогда и меч обратно получите.
Укё. Ты, горожанишка! Да где это видано, чтобы господа даймё петухов изображали?
Горожанин. Что? Не желаете?
Сакё. Господин Укё, видно, ничего не поделаешь, давайте покажем.
Горожанин. А ну, быстрей, быстрей!
Сакё и Укё изображают петушиный бой и кричат по-петушиному.
Ну и потешили, повеселили вы меня. А теперь снимайте ваши балахоны и давайте их сюда.
Укё. Да где это видано, чтобы даймё раздевали?!
Горожанин. Ах, вот как, не хотите раздеваться?
Укё. Снимаем, все с себя снимаем.
Горожанин. А вот теперь, когда вы разделись да скорежились, стали оба похожи на окиягарикобоси[297]Окиягарикобоси — игрушка вроде ваньки-встаньки изображающая бога счастья. Второе значение слова — служанка зазывающая на перекрестке в веселые дома: "кто в столице вас не знает?!" "А звезду с неба не хотите?" — Непереводимая игра слов: "хоси" — "хотеть" и "хоси"- "звезда".. А ну покажите, как они кувыркаются!
Укё. Да мы не умеем кувыркаться.
Горожанин. Не умеете, так я научу. Смотрите на меня.
(Поет.)
Окиягарикобоси, кто в столице вас не знает?
Посмотрите-ка на нас, господин хороший.
Как взглянул — так и кувырк, так и кувырк.
Укё. А мы не умеем так трясти головой.
Горожанин. Не умеете? Тогда повторяйте за мной.
(Поет.)
Окиягарикобоси, кто в столице вас не знает?
Посмотрите-ка на нас, господин хороший.
Как взглянул — так и кувырк, так и кувырк.
Ну и потешили вы меня, уж так потешили! Вот что, самураи, вы, наверное, хотите меч обратно получить.
Сакё. А как же!
Горожанин. Ах, вы меч хотите? А звезду с неба не хотите?
Сакё и Укё. Ты куда? Держи его, держи!
Женщина, вымазавшаяся тушью
Действующие лица
Даймё.
Женщина.
Слуга.
Даймё. Я прославленный даймё из дальних мест. Надолго задержался я в столице, зато все тяжбы разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне немало. Это ли не удача! Позову слугу Таро и порадую его. Эй, Таро, где ты?
Слуга. Здесь.
Даймё. Где здесь?
Слуга. Да тут, перед вами.
Даймё. Позвал я тебя вот зачем. Долго мы с тобой пробыли в столице, зато все тяжбы благополучно разрешены в мою пользу и новых земель даровано мне видимо-невидимо. Это ли не удача?
Слуга. Уж верно, удача, как вы и изволите говорить.
Даймё. А потому на днях отправляемся мы с тобой в обратный путь, на родину. Не знаю, когда еще доведется мне встретиться с моей возлюбленной, вот и надумал навестить ее сегодня и попрощаться. Что ты скажешь на это?
Слуга. Это вы хорошо придумали.
Даймё. Тогда не будем время терять. И ты со мной пойдешь.
Слуга. Слушаюсь, ваша милость!
Даймё. Ну, пошли, пошли!
Слуга. Иду, иду.
Разговор в пути.
Даймё. А на родине-то нас с тобой ждут со дня на день, наверно, слыхали про наши удачи.
Слуга. Уж как не ждать. Ваша милость, за разговором-то мы и не заметили, как пришли. Я доложу о вашем приходе, а вы тут подождите.
Даймё. Ладно.
Слуга. Есть ли кто дома? Мой господин самолично к вам пожаловать изволил.
Женщина. Вот не ожидала! Слуга Таро, да неужели сам господин пожаловал?
Слуга. Да, сам.
Женщина. Чудо! И каким это ветром вас занесло? Совсем меня забыли, а я в тревоге за вас измучилась вся.
Даймё. И то правда, давненько я у тебя не был. Но, как я вижу, ты, моя милая, в полном здравии и благополучии, а это для меня важнее всего. Эй, Таро, не рассказать ли ей о наших делах?
Слуга. Что же, ваша милость, расскажите.
Женщина. Уж не случилось ли чего с вами? Говорите скорей!
Даймё. Не беспокойся, ничего со мной не случилось. Ты сама знаешь, как давно живу я в столице, зато все тяжбы мои благополучно разрешены, и потому в скором времени отбываю я на родину. А сегодня пришел проститься с тобой.
Женщина. Что вы говорите? Неужели вы уезжаете домой? И неизвестно, когда доведется нам встретиться снова… Горе мне, горе. (Ставит около себя, чашечку с водой, смачивает глаза и делает вид, что плачет.)
Даймё. Мне понятно твое горе. Но запасись терпением. Вернувшись на родину, я сразу же пришлю за тобой гонца.
Женщина (плачет) . Нет, не верю я! Стоит вам вернуться на родину — и забудете вы меня. От одной мысли об этом слезы душат меня.
Слуга (к зрителям) . Да что же это такое? Я думал, она и правда плачет, а оказывается, просто глаза водой смачивает. Ах, негодница! Ваша милость, послушайте меня…
Даймё. Что тебе?
Слуга. Я вижу, вы ей верите, думаете, она и вправду плачет. А она вас обманывает, водой глаза смачивает, а не плачет.
Даймё. Не может этого быть! Разлука со мной — вот причина ее слез, а ты такую напраслину на нее возводишь.
Женщина. О, куда же вы исчезли? Ведь и так встретились ненадолго. Идите ко мне!
Даймё. Ах, это все Таро. Сказал, что дело у него какое-то, а оказалось — глупости.
Слуга. Да что же это такое? Она знай воду льет, притворяется, а он будто слепой. Ага, придумал! Докажу, что я прав! Подставлю ей вместо чашечки с водой тушечницу. (Заменяет чашку с водой тушечницей.)
Женщина. О, как горько, как грустно мне!.. А я-то мечтала ни на миг не расставаться с вами, но увы, вот и пришел час разлуки. Ах, сердце мое не выдержит этого горя.
Слуга (к зрителям) . Вот потеха-то! Даже не заметила, как я тушечницу подставил, теперь тушью по лицу мажет. Ну и рожа! Смотреть страшно! Ваша милость…
Даймё. Чего опять тебе?
Слуга. Вы не хотели верить мне, а я взял да подставил ей вместо воды тушь. Взгляните на нее.
Даймё. Да, ты прав оказался! Ах, как я обманут! Негодница! Как проучить мне ее?.. Ага, придумал! Подарю ей на память зеркало, пусть устыдится, притворщица.
Слуга. Лучше и не придумаешь.
Даймё. Да, делать нечего, я возвращаюсь на родину и немедленно пришлю за тобой гонца, а пока вот тебе зеркало на память, смотрись в него и вспоминай меня.
Женщина. Зачем растравлять мое бедное сердце? Мне и во сне не снилось получить такой подарок. Нет, нет, не пережить мне нашей разлуки. О! Что это такое? Кто вымазал меня тушью? Ах, вот ты как! Это твоих рук дело!.. Вот тебе!
Даймё. Нет, нет, это все придумал слуга Таро.
Женщина. Так я и поверила! Не выпущу, пока не разукрашу тебя.
Даймё. Как ты смеешь! В лицо тушью… Ой, помогите! Пощади! (Убегает.)
Женщина. А, негодник Таро еще здесь! Я и тебя сейчас разукрашу.
Слуга. Что вы делаете! Да как же я на улицу покажусь такой размалеванный? Пощадите, пустите!
Женщина. Куда, куда? Еще добавлю тебе! Стой, не убежишь!
Подаяния не дали
Действующие лица
Монах.
Прихожанин.
Монах. Перед вами — настоятель храма. Только я собрался к одному прихожанину, где для меня всегда готова утренняя трапеза, как вдруг получил приглашение от другого. Что тут было делать? Пришлось к нему пойти, и вот только сейчас я возвращаюсь оттуда. А там, у первого, где я каждое утро бываю, наверное, ждут меня не дождутся. Придется туда сходить, хоть сутры[298] Сутры — буддийские священные книги, отдельные места из них читались как молитвословия. Десять монов подаяния. — Мон — старинная медная монета невысокого достоинства. почитать. К тому же в этом доме для меня всегда припасены десять монов подаяния. А этим пренебрегать грешно. Ну что же, пойду потихоньку. А ведь вправду говорят: не живи, как хочется, а живи, как Небо велит. Так и у меня. Что бы им догадаться — одному утром пригласить и накормить, а другому — вечером. А то получается или пусто, или слишком густо. Ну, я и пришел. Можно войти?
Прихожанин. Кто там?
Монах. Это я.
Прихожанин. А, отец-настоятель! Наконец-то пожаловали. Я вас все утро ждал.
Монах. Вы уж извините. Я ведь свое время знаю и совсем было собрался к вам, а тут пришел с приглашением один давнишний мой прихожанин: жду, говорит, на трапезу обязательно. Что тут было делать? Пришлось идти, и вот только сейчас вернулся. Я уж торопился — знаю, что вы ждете, да все равно опоздал. Сегодня я вам только сутры прочитаю и сразу домой — с тем и пришел.
Прихожанин. Хорошо, что пожаловали. Пожалуйста, прочитайте сутры. Проходите.
Монах. Слушаюсь. Иду, иду. О, какое у вас благолепие царит! Я каждый раз поражаюсь, как красиво убран у вас алтарь.
Прихожанин. Ну что вы, какое там убран…
Монах. Что же, примемся за сутры. "И слышал я, что было так: однажды был Будда у ученика своего князя Субхуты в мире Трех тысяч Великой тысячи миров"[299] …"в мире Трех тысяч Великой тысячи миров". — Согласно буддийской космографии — это Вселенная, которая состоит из множества тысячекратно повторенных миров малого, среднего и большого масштабов. "Наму, Кяратано…" — священные буддийские слова индийского происхождения.. Ах, какие прекрасные цветы вы мне в прошлый раз подарили!
Прихожанин. Да, да, вспоминаю. Что же, они вам на пользу пошли?
Монах. А как же! Как раз тогда в храм прихожане пришли, увидели они ваши цветы на алтаре и глаз отвести не могут. Очень хвалили.
Прихожанин. Я рад, что они вам пригодились.
Монах. Итак (продолжает читать сутру), "и поучал Будда, что благодеяния и подаяния ваши избавят вас от несчастий и продлят жизнь вашу". А что, эти цветы у вас в саду растут, или вы их от кого-нибудь получили?
Прихожанин. Нет, они у меня в саду растут.
Монах. В таком случае, не подарите ли мне семян? Я их у себя посажу.
Прихожанин. Рад буду.
Монах. Смотрите не забудьте!
Прихожанин. Не беспокойтесь.
Монах (читает сутру) . "Наму, Кяратано…" Ну вот, служба и окончена. Я пойду, вы приходите в наш храм почаще.
Прихожанин. Обязательно.
Монах. Оставайтесь с миром!
Прихожанин. Доброго вам пути, спасибо!
Монах (один) . Это что же такое? О подаянии он даже не заикнулся. А? Видать, забыл. А может быть, не дал потому, что я опоздал сегодня? Нет, нет, если не напомнить, так он и впредь не будет давать. Прочту-ка я ему проповедь и попробую получить свое. (Стучит.) Вы дома?
Прихожанин. Как, вы разве не ушли?
Монах. Ушел, да вспомнил: сколько раз хотел проповедь вам прочитать, а до сих пор так и не сделал этого. У вас сегодня есть время?
Прихожанин. Да, я свободен. Благодарю вас. Охотно выслушаю проповедь.
Монах. Тогда пойдемте.
Прихожанин. Да, да, входите.
Монах. Что ж… Проповедь-то ничего особенного собой не представляет. Главное в ней — доказательство бренности жизни человеческой. А жизнь человека подобна вспышке молнии, утренней росе, искре, высекаемой из кремня, пламени свечи перед порывом ветра, нежному цветку-вьюнку. Ведь вьюнок, как вы, наверное, и сами знаете, очень недолговечное растение: распускается он рано утром, днем — увядает, а к вечеру совсем засыхает.
Прихожанин. Да, да, вы правы.
Монах. Но у цветка-вьюнка есть хоть одна радость: утром распуститься и ждать до вечера. А человек и того лишен. Столь мимолетна его жизнь, что, как говорят, выдохнуть-то успеешь, а на вдох и времени не останется.
Прихожанин. Ах, именно так.
Монах. И Будда учил, что если хочешь быть верным учению его, то отдай всего себя на служение вере да помогай монахам. И еще поучал он так: вот собираются тучи, начинается дождь, и наступает время подаяния[300] …наступает время подаяния… — Вместо "время мрака" монах говорит "время подаяния", делая намек прихожанину.. Конечно, сразу вам всего этого, пожалуй, и не уразуметь. Попробую объяснить попроще. Ну, что значит быть верным учению Будды? Это значит соблюдать его учение, то есть не жалеть на украшение храмов и помогать монахам. А что значит помогать монахам? Это значит не жалеть на подаяние бедным монахам вроде меня. А отдать всего себя, или, как это пишется иероглифами, "бросить тело свое", совсем не значит броситься в омут, а значит отвергнуть суету мирскую и устремиться помыслами в будущую жизнь и ради этой будущей жизни не жалеть ни себя, ни жизни, ни богатства своего. Слова "вот собираются тучи, вот начинается дождь" говорят о делах мирских. К примеру, так: решил ты такому-то человеку дать столько-то и вдруг пожалел и не дал. Вот когда душой твоей овладевает жадность, это и значит, что "собираются тучи и начинается дождь". Ну, точь-в-точь как ясное небо вдруг начинает заволакиваться темными тучами.
Прихожанин. Ваша правда.
Монах. Значит, уразумели?
Прихожанин. Еще бы не уразуметь.
Монах. Или вот сказал я: время мрака, время подаяния. Это значит — заволокло все небо, и нет просвета. Но если дающий начнет давать полной горстью, а берущий — брать, то и наступит прояснение и будет всем хорошо. Благо, когда дающий да разумеет просящего. А иначе, что видит просящий? Он видит, что ему всегда что-нибудь давали, а сегодня вдруг забыли или пожалели подать, а это все равно, что принять на душу все грехи, какие есть на свете. Это же величайший грех, и ложится он не только на того, кто свершает его, но и на тех, кто дает, дает, да вдруг и не даст. Вот поэтому я и говорю, что настало время мрака, — значит, надо дать подаяние, и тогда снова засияет солнце. Ну вот и вся моя проповедь. Так заходите в храм, я вам еще не одну проповедь прочитаю. Как, уразумели?
Прихожанин. Еще бы, все уразумел.
Монах. Вот и хорошо, что уразумели. Так я пойду. Хотя, постойте, я еще кое-что вспомнил. В песне одной говорится: "Вот встретились мы, и, кажется, все друг другу сказали… А после прощанья вдруг видим — как много несказанных слов!" А потому, если при встрече вы что-то забыли, то при расставании непременно подумайте, не забыли ли что сказать, не забыли ли что дать.
Прихожанин. Нет, ничего я не забыл. Вы уже уходите?
Монах. Да, ухожу, прощайте.
Прихожанин. Может быть, вином угостить?
Монах. Ах, ведь вы меня так давно знаете, разве я когда-нибудь к вину прикасался?
Прихожанин. О, совсем забыл.
Монах. Ну, я пошел.
Прихожанин. Пошли? Доброго вам пути.
Монах (один) . Да что же это такое? Уж я ему все уши прожужжал, почти прямо сказал, а ему все невдомек. Как же быть? А еще твердил: уразумел, уразумел, а что уразумел — и сам не знает. Неужели я так ничего и не добьюсь? Нет, нет, надо на что-то решиться. Но если снова докучать ему, может неприятность получиться. Или уже отказаться от них? Плюнуть и забыть об этих несчастных десяти монахах, будь они прокляты! Хм, да разве можно деньгами бросаться? Вот задача-то! Эх, думай не думай, а для бедного монаха не все равно — получить или не получить десять монет. Нет, надо как-то их добыть. Ага, придумал, нашел зацепку. (Стучит.) Вы дома? Вот странно…
Прихожанин. Ах, это опять вы, отец настоятель? Забыли что-нибудь?
Монах. Вот странно, помню, что, когда я читал вам проповедь, на мне кэса[301] Кэса — часть монашеского одеяния, род длинного стихаря желтого цвета с черными крапинками. Надевается на одно плечо, как перевязь. была, помню, что я потом снял ее и положил, но куда она запропастилась, не знаю. Не оставил ли у вас?
Прихожанин. Право, не заметил. Давайте поищем.
Монах. Да она у меня приметная. Как-то раз я вернулся, не помню откуда, повесил ее на шест, а мышь на ней дырку прогрызла величиной с монетку, вроде тех десяти монеток, что бедному монаху то тут, то там всегда в виде подаяния дают. Увижу эту дырку величиной с монетку, какие монахам подают, думаю, надо непременно зашить, чтоб подаяния не лишиться, но до сих пор так и не собрался. Если найдете мою кэса, пришлите, пожалуйста. Ну, я пошел.
Прихожанин. Нет, постойте…
Монах. Слушаюсь.
Прихожанин (к зрителям) . Я ведь ему всегда подаю десять монет, а сегодня забыл и не подал, вот он под разными предлогами и возвращается. Послушайте, отец настоятель.
Монах. В чем дело?
Прихожанин. Виноват я! Совсем забыл про подношение, которое всегда даю вам. Получите его и отправляйтесь себе с миром.
Монах. Ах, вот вы что забыли.
Прихожанин. Да, совсем забыл.
Монах. О, какой вы честный человек! Но я сегодня вовсе и не собирался его получать, в другой раз все вместе отдадите. А сейчас я пойду.
Прихожанин. Нет, нет, если не дам вам подношения, на душе неспокойно будет. Обязательно возьмите.
Монах. И не уговаривайте, сегодня не возьму.
Прихожанин. Да почему же?
Монах. Я к вам раз, другой верпулся — то проповедь предложил, то вот кэса у вас забыл, а вы, может, подумали, что все это ради подношения? Сказал, не возьму, и не возьму.
Прихожанин. Да что вы, возьмите!
Монах. Нет, нет, пусть пока у вас останется.
Прихожанин. Да возьмите уж, пожалуйста. О, что я вижу! Ваша кэса нашлась?[302] Ваша коса нашлась? — Прихожанин замечает, что монах и не снимал ее.
Монах. Где? Ах, эта? Вот как получилось хорошо!
Прихожанин. Что хорошо?
Монах. Да видите, как только вы подаяние мне предложили, так и кэса нашлась.
Прихожанин. Кто этому поверит? Ну прощай, иди себе!
Монах. Ах, как нехорошо получилось! Куда деваться от стыда!
Кости, кожа и послушник
Действующие лица
Настоятель.
Послушник.
Итибэй, прихожанин
Дзиробэй, прихожанин.
Сабуробэй, прихожанин.
Настоятель. Я настоятель этого храма. Решил уйти от дел, отшельником стать, а храм передать послушнику. Эй, послушник.
Послушник. Что изволите?
Настоятель. Я ухожу на покой, а храм поручаю тебе. Господа прихожане пожалуют, будь с ними пообходительней да поласковей. И за храмом присматривай как положено.
Послушник. Не извольте беспокоиться.
Настоятель. Я буду в задних покоях жить, если что нужно будет, заходи, помогу.
Послушник. Слушаюсь, очень благодарен.
Итибэй (к зрителям) . Я местный житель. Отправился я в путь, да, кажется, вот-вот хлынет дождь. Зайду, пожалуй, в храм, попрошу зонтик. Эй, есть ли кто в храме?
Послушник. Кто там?
Итибэй. Да это я. Кажется, дождь собирается, не дадите ли мне зонтик?
Послушник. Всего-навсего зонтик? Да берите! А знаете, ведь теперь этим храмом я ведаю.
Итибэй. Да что вы! Поздравляю, поздравляю.
Послушник. Вы уж нас не забывайте. Милости прошу сюда, как и раньше, заходить.
Итибэй. Да я всегда готов. Ну, доброго вам здоровья! (Уходит.)
Послушник. Пойду расскажу отшельнику. Можно к вам?
Настоятель. Что случилось?
Послушник. Сейчас господин Итибэй изволил заходить, зонтик просил. Я дал.
Настоятель. Разве ты не знаешь, что "для бонзы отдать единственный зонтик — значит последнего добра лишиться"[303] "…для бонзы отдать единственный зонтик…" — Когда монаха изгоняли из монастыря, ему давали с собой только зонтик, из которого, таким образом, состояло все его имущество. …шкура — в одну сторону… — Промасленная бумага, из которой делаются японские зонтики; "кожа" и "шкура" в японском языке — слова-омонимы. То же самое — "спицы зонтика" и "кости".? Если еще кто-нибудь обратится к тебе с подобной просьбой, отвечай, что, мол, вынесли зонтик на двор просушить, а тут поднялся ветер, бумага — в одну сторону, спицы — в другую, пришлось обмотать зонтик веревкой и подвесить к потолку. Скажи так и ничего не давай.
Послушник. Слушаюсь.
Дзиробэй (к зрителям) . Я из здешних мест. Собрался в дальний путь, а коня у меня нет. Зайду в храм, попрошу на время коня да поеду верхом. Эй, есть ли кто тут?
Послушник. Кто там?
Дзиробэй. Это я. Хочу я съездить за ту гору, не дадите ли мне на время коня своего?
Послушник. Рад бы помочь, да, на беду, вывели мы его во двор просушить, а тут поднялся ветер, шкура — в одну сторону, кости — в другую, пришлось связать его веревкой и подвесить к потолку. Едва ли он вам пригодится.
Дзиробэй. Что? Коня подвесили?
Послушник. Да.
Дзиробэй. Тут уж ничего не поделаешь. Придется ни с чем домой идти. Прощайте! (Уходит.)
Послушник. Пожалуй, пойду расскажу наставнику своему. Святой отец, сейчас изволил заходить господин Дзиробэй, копя просил, а я ему ответил в точности, как вы приказывали, и коня не дал.
Настоятель. Да ведь я про зонтик говорил, а у тебя коня просили, — все перепутал!
Послушник. Как вы мне приказали, так я и сказал.
Настоятель. Вот что. Если кто-нибудь опять коня попросит, так скажи, вывели, мол, его на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и до того дошел, что на ногах не стоит, пришлось его в конюшню загнать, и толку от него вам все равно не будет.
Послушник. А-а, ну теперь так и буду говорить.
Сабуробэй. Завтра день поминовения усопших. Зайду в храм, приглашу бонз к себе. Эй, есть ли кто в храме?
Послушник. Опять кто-то пришел. Кто там?
Сабуробэй. Это я. Завтра день поминовения усопших. Прошу святого старца и вас к себе на трапезу.
Послушник. Ах, вот оно что?.. Я-то приду, а старцу нельзя, Сабуробэй. А что с ним?
Послушник. Вывели его на днях на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и до того дошел, что на ногах не держится, привязан в конюшне сейчас.
Сабуробэй. Как так? Святой старец — и из-за кобылы взбесился?
Послушник. Да. Так что одному мне придется к вам пойти.
Сабуробэй. Тогда вы один пожалуйте, буду ждать.
Послушник. Приду, приду.
Сабуробэй. Прощайте. (Уходит.)
Послушник. Пойду расскажу… Господин Сабуробэй изволил приходить, завтра день поминовения, так звал он нас с вами к себе на трапезу.
Настоятель. Вот и прекрасно! Надеюсь, ты сказал, что надо?
Послушник. А как же. Так и ответил, я-то, мол, приду, а святого старца вывели на днях на луг попастись, а он увидел кобылу, взбесился и на ногах не стоит, пришлось его привязать в конюшне.
Настоятель. Да как ты мог сказать такое! Чтобы я бесился из-за кобылы!
Послушник. Ах, господин настоятель, ведь я же сказал так, как вы сами приказывали!
Настоятель. Когда я говорил такое о себе?
Послушник. А разве вам не приходилось из-за кобыл беситься?
Настоятель. Вы только посмотрите на этого негодяя! Сказать про монаха, что он взбесился из-за кобылы…
Послушник. Ах, учитель мой, будто я не видел, как вы к себе в келью прихожанок уводите…
Настоятель. Да ведь я водил их, чтобы они шили для меня, негодяй!
Послушник. Шьют они или не шьют, но только всякий раз слышу, как воркуете вы, словно два голубка, а из покоев выйдете — с обоих пот ручьем льет. Видел я, все видел.
Настоятель. Ну и негодяй же ты, ну и проходимец!
Послушник. Ты что? Святой отец так думаешь, я тебя испугаюсь?
Со словами: "А ну ударь!" — послушник и настоятель набрасываются друг на друга. Настоятель сбивает послушника с ног.
Послушник. Ах, ты так, ну держись! Вот тебе, вот тебе, негодяй, не уйдешь!
Моление об исцелении поясницы
Действующие лица
Ямабуси[304] Ямабуси (заклинатели-гэндзя) — последователи буддийской секты Сюгэидо, возникшей в VIII в. Гэндзя бродили по священным горам с целью получить магические силы. Они врачевали при помощи заклинаний, так как считалось, что болезнь — это одержимость злым духом. Ямабуси — своего рода шаманы — изображаются в японском фольклоре как шарлатаны. Гора Оминэ в префектуре Пара и гора Кадзураки (Кацураги), расположенная на границе префектуры Осака и Пара, считались священным местом, где подвизались буддийские монахи секты Сюгэндо, обретая там, по поверью, священную силу..
Дед.
Слуга.
Ямабуси (нараспев) . У отшельника-ямабуси ни гроша за душой, ходит он по дорогам да посвистывает, бродит да небылицы рассказывает. Почтеннейшая публика, перед вами ямабуси, уроженец Хагуросан, из провинции Дэва. Я выполнял свой обет в святых местах в горах Оминэ-Кадзураки и сейчас возвращаюсь на родину. Поспешу, пожалуй. Здесь поблизости живет мой дед. Давно мы с ним не виделись, хочу заглянуть к нему… Ямабуси — это тот, кто ночует в горах, кто обрек себя на жизнь, полную тяжелых испытаний. И коль соблюдает он обет свой, то даруется ему сила молитвой своей даже птицу, в небесах летящую, низвергать. Ну, вот я и пришел. Постучу. Эй, есть ли кто дома?
Слуга. Кто-то пришел. Кто это?
Ямабуси. Да это я.
Слуга. А-а, это вы, почтенный странник. Наконец-то нас вспомнили, давно мы с вами не виделись, но, благодарение Небу, вы, кажется, пребываете в добром здравии.
Ямабуси. Да, да. Но и у тебя, видать, тоже все благополучно. Это хорошо. А как мой почтенный дедушка поживает?
Слуга. О, все хорошо! Дня не пройдет, чтобы он о вас не вспомнил.
Ямабуси. Вот как? Ну, надо поскорей увидеться с ним. Передай, что я пришел.
Слуга. Сейчас доложу. А вы извольте здесь подождать. Послушайте, хозяин, почтенный странник пришел вас навестить.
Дед. Что говоришь? Погода сегодня хорошая?
Слуга. Да нет, какая там погода. Почтенный странник, говорю, пришел вас навестить.
Дед. Что ты там говоришь? Навестить пришли? Кто пришел? Совсем я стар стал, поясница болит, сил нет! Принеси-ка скамеечку.
Слуга. Слушаюсь. Вот вам скамеечка. Послушайте, хозяин, почтенный странник пришел вас навестить.
Дед. Что? А, почтенный странник пришел! Каким это ветром тебя занесло? (Слуге.) Почтенный странник сладости любит, принеси-ка сладостей!
Ямабуси. О, вижу, не забыли, каким я в детстве был. А я каждый год хожу по святым местам, в горы Оминэ-Кадзураки. Свободного времени ни минуты, потому до сих пор и не мог навестить вас. Эй, слуга Таро, когда это моего почтенного дедушку так скрючило? Неужели он всегда теперь такой?
Слуга. Все время так мучается. Просто не знаем, что делать. Так его согнуло, что смотреть тяжело.
Ямабуси. Еще бы! Трудно ему, бедному. Вот что, передай ему, что ныне я в себе большую силу чувствую и мои заклинания могут исцелить его.
Слуга. Слушаюсь. Хозяин, почтенный странник изволил сказать, что ему очень жаль вас. Но ныне он в себе большую силу чувствует, и его заклинания могут помочь вам.
Дед. Ну, если столь велика его сила, пусть попробует помолиться за меня.
Ямабуси. Хорошо. Сейчас принимаюсь за молитву и помогу его исцелению. Ямабуси — это тот, кто денно и нощно в горах пребывает, и за то он зовется отшельником-ямабуси. А под названием "токин" — то есть плат головной — лоскут материи в один сяку[305] …лоскут материи в один сяку… — Сяку — мера длины для материй, равна 37,9 м. И-ро-ха-ни-хо-хэ-то… — Начало старинного стихотворения, в котором содержатся разные слоги, числом сорок один. Стихотворение это было в широком употреблении как азбука и в качестве прописи для начального обучения. Содержит в себе буддийскую истину о быстротечной жизни:
"Красота блистает миг И увяла вся. В этой жизни, что, скажи, Остается ввек? Грани мира суеты Ныне перейди, Брось пустые видеть сны И пьянеть от них.
Слуга. Чудо из чудес! Даже не верится.
Дед. Ой, слуга Таро, наконец-то я снова могу вверх смотреть и любоваться луной и звездами. Какое это счастье. О, какое счастье!
Слуга. Слышите, как ваш дедушка изволит радоваться?
Ямабуси. Еще бы, и мне самому это приятно.
Дед (пробует нагнуться) . Эй, слуга Таро, что же это? Неужели я на всю жизнь таким останусь?
Ямабуси. Да, навсегда!
Дед. Да он что, смеется надо мной? Не могу я больше так оставаться. Эй, Таро, скажи ему, пусть он меня оставит таким, каким я прежде был.
Слуга. Почтенный странник, вы слышали, что ваш дед изволил сказать?
Ямабуси. Как не слышать. Уж очень сила во мне велика: перемолился я на этот раз. Попробую теперь сотворить молитву сзади него и поправить дело.
Дед. Молись же скорей!
Ямабуси. Сейчас приступаю. Если молитва твоя не услышана Небом, духом не падай. Твори за молитвой молитву, четки в руках перебирая, как молился наш учитель Эн-но-гёдзя[306] Эн-но гёдзя — основатель секты Сюгэндо (VIII в.). Вел подвижническую жизнь отшельника в горах Оминэ, Кацураги, Кимбусэн; после смерти обожествлен. …из рук бога Мёо… — Мёо (светлый царь) — почтительное наименование буддийских божеств, например, бога Фудо-мёо.. О, разве не будет тут чуда? Бороон, бороон… Ирис, что под мостом, кем же посажен этот ирис? Бороон, бороон…
Дед согнулся и не может выпрямиться.
Эх, перемолился.
Дед. Эй, передай страннику, что он не пожалеть меня пришел, а издеваться надо мной. Пусть сделает меня таким, каким я раньше был. Нет больше сил терпеть.
Ямабуси. Ах, слуга Таро, передай, что я опять перемолился. Уж больно велика во мне сейчас сила. Теперь я попробую помолиться перед ним, а ты стой сзади и оттягивай, чтобы его слишком вперед не перегнуло.
Слуга. Слушаюсь.
Ямабуси. Хоть и зловредна сия поясница, но неужели не будет чуда, если сотворю я молитву, взявшись рукой за веревку, которая из рук бога Мёо получена? Бороон, бороон, бороон…
Все трое поют и пляшут.
Бог Дзидзо из Кавакадоя
Действующие лица
Слепой.
Его жена.
Слепой. Почтеннейшая публика, перед вами местный житель. Ни с того ни с сего у меня заболели глаза, и я ослеп. Вот горе какое приключилось. Говорят, будто бог Дзидзо[307] Дзидзо (санскр. Кситигарбха) — бодхнеаттва, спасающий из ада, в японском народном буддизме бог — покровитель страждущих, больных, путников и детей. Статуи его с большим нимбом на голове часто ставились на перекрестках дорог. Здесь имеется в виду статуя Дзидзо в Каваками на юге провинции Кавати. из Каваками может любую просьбу исполнить, стоит только обратиться к нему с молитвой. Хочу я у него зрение себе вымолить. Эй, жена, дома ли ты?
Жена. Чего тебе?
Слепой. Сама знаешь, уж как ни лечил я свои глаза, а толку все никакого. Одна у меня надежда осталась — обратиться с молитвой к богам и буддам. Как ты на это смотришь?
Жена. Что ж, это дело хорошее.
Слепой. Люди говорят, бог Дзидзо из Каваками может любую просьбу исполнить, вот я и надумал уединиться на молитву на целую неделю, может быть, и прозрею.
Жена. Отчего не попытаться… Слепота твоя замучила меня, ей днем, ни ночью покоя не знаю.
Слепой. Да лучше умереть, чем слепым оставаться.
Жена. Тогда иди в храм и уединись там на целую неделю. Л я тоже вместе с тобой уединюсь и хотя бы чаем буду подкреплять твои силы.
Слепой. Что ты, что ты, а за детьми кто присмотрит? Оставайся дома.
Жена. Твоя правда. Придется ради детей остаться дома.
Слепой. Я не задержусь. А пока отправлюсь в путь.
Жена. Да будет тебе удача, возвращайся зрячим, ждать тебя будем. Доброго пути! (Уходит.)
Слепой (к зрителям) . Жена моя страсть какая ревнивая! Я думал, она меня и на день не отпустит от себя, а тут, вот удача, согласие дала, сама сказала: уединись. Поспешу и весь отдамся молитве. Конечно, если судьбой суждено остаться слепым, ничего не поделаешь. Но если это случайная болезнь, то уж, конечно, бог Дзидзо вернет мне зрение… А паломников-то сколько в храм идет!.. Ну вот, я и пришел. Поклонюсь. А теперь весь отдамся молитве… О, благодарение Небу! Только что было мне видение. Я прозрел! О милостивый Дзидзо! Какое же это счастье! Да бог Дзидзо куда больший чудотворец, чем люди о нем говорят. Слава богу Дзидзо! Благодарение Небу! Какое же это счастье! Теперь и жене моей желать больше нечего, и дети мои возрадуются.
Появляется жена.
Жена (к зрителям) . Муж мой потерял зрение и сказал, что уединится на целую неделю в храме, будет молиться богу Дзидзо из Каваками. Но на сердце у меня что-то неспокойно. Пойду проведаю его. Кто знает, может быть, он и прозрел по воле бога Дзидзо. Пойду, пожалуй.
Слепой. Куда это ты?
Жена. Да вот забеспокоилась и решила тебя проведать.
Слепой. И хорошо сделала. Взгляни-ка на меня, ведь я прозрел! Отныне я вижу даже лучше, чем прежде.
Жена. Какая удача, какая радость! О, благодарение Небу!
Слепой. Ах, было мне чудесное видение от самого бога Дзидзо, и вот я прозрел.
Жена. Мне передавали, что ты почти целую неделю ничего не ел. Я-то думала, бедный мой, наверно, исхудал, ослаб, на ногах не держится. Но, странное дело, вид у тебя цветущий, как никогда, и вообще что-то уж слишком бодрый. Непонятно, с чего бы это.
Слепой. Ах, все это из-за моих глаз. Как только прозрел, так и сам не знаю, откуда силы взялись. Да ведь у меня всегда цветущий вид.
Жена. Нет, это неспроста.
Слепой. Ясное дело, неспроста, ведь на то воля бога Дзидзо была.
Жена. Эх, ты думаешь, я не догадываюсь? Несчастный, и до меня слухи дошли! Знаю я, кто приходил к тебе с вином и всякой всячиной.
Слепой. Да кто же, кроме тебя, мог меня навестить? Что ты городишь!
Жена. Берегись. Тебе не впервой обманывать меня. Знаю я, все знаю. Негодяй! Берегись теперь!
Слепой. Какая же ты безрассудная женщина! Клянусь богом войны Хатиманом, никого, кроме тебя, нет у меня на сердце.
Жена. Пустые клятвы твои. Откроешь ты мне всю правду или нет?
Слепой. Постой! Я снова слепну! Горе мне!
Жена. Не ври, и раньше видел, и сейчас видишь, все это один обман!
Слепой. Нет никакого обмана. Горе мне! Правда это, слепну.
Жена. Что там у тебя ослепло? Берегись же! Где там у тебя ослепло?
Слепой. Темно, ничего не вижу. Пощади!
Жена. Куда ты… Не уйдешь!
Слепой. Пощади, пощади!
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления