Онлайн чтение книги Колодец Единорога
21. СКВОЗЬ ВЫСОКИЕ ХОЛМЫ ФРОЯ

Проводник-белореченец ехал впереди отряда. Его появление пришлось как нельзя более кстати, ибо в урочище Вороньей Башни не вело путной дороги — войско двигалось узенькой тропкой через густой лес. В отличие от Драконова Хребта, здесь не было теснин и утесов, — тропа причудливо петляла меж круглых холмов. Жаворонки славили занимавшийся день, небо постепенно прояснялось. Эвименес ехал позади, присматривая за вьючными лошадьми: он все боялся, как бы они не отстали. Альсандер и Мелибоэ держались посередине отряда. Плейандер присоединился к Эйрару, ехавшему во главе. Воевода пребывал в отличном расположении духа и был не прочь весело поболтать, но не сумел выжать из трангстедца двух слов и принялся насвистывать лишенную мелодии карренскую песенку, отбивая ладонями такт и вполголоса рявкая вместо припева.

На пути встретился журчащий ручей; лошади бережно ступали, перенося седоков на ту сторону. За переправой Эвадне пришпорила коня и протолкалась вперед — к Эйрару.

— Как там поется в вашей песне — «погибает Дейларна», если не ошибаюсь? Да уж, погибельная страна: сплошной лед и ветер вместо тепла. Когда наконец настанет весна?

— Уже настала, — буркнул Эйрар. Усталый и хмурый после ночи, проведенной без сна, в тягостных размышлениях, он вовсе не расположен был добродушно пикироваться. — По-твоему, после зимы должна сразу наступать жара? Кстати, мы, северяне, не скоро влюбляемся. Зато наша любовь не скоро и отгорает, она — навсегда!

Она захлопала в ладоши:

— С ума сойти, какие придворные речи!.. Хоть сейчас в Пермандос, во дворец к Стенофону с его дамами. Верно, Плейандер?

Но Плейандер, словно повинуясь незаметному знаку сестры, приотстал от них и не ответил, так что она продолжала:

— Нет, в этой стране в самом деле того гляди пропадешь. Надо будет тебе покинуть ее, когда встанешь на ноги. Что она делает с людьми! Поглядеть хоть на моего брата Альсандера: всегда был весельчак и добрый попутчик, а туда же: столкнулся с этим твоим длиннобородым философом, только и слышно: ля-ля-ля, бу-бу-бу, все утро выясняют, на что больше похоже наше воинское ремесло: на искусство вроде живописи, или же на науку вроде астрологии или математики? А кругом-то птицы поют!..

— Ну, это на самом деле философский вопрос… — начал Эйрар серьезно, но она рассмеялась и перебила:

— Вот что, сударь лягушонок, философами нам с тобой в жизни не бывать, так что позабудем про такие вопросы. Давай лучше веселиться, глядишь, подольше проживем на свете. Я-то ведь видела, как вчера ты готов был все бросить и прыгнуть на шею этому вшивому валькингу — пока не заговорил твой бородатый. Небось, и сейчас подумываешь о том же?

— Нет, нет! — с жаром воскликнул Эйрар и вдруг помимо воли заметил, что Эвадне разговаривала с ним чуть не слово в слово так, как он сам разговаривал когда-то с Гитоной… с Гитоной: он больше не боялся мысленно произносить это имя. Эвадне, однако, поняла его порыв лишь как свидетельство интереса к ее словам — и продолжала:

— Помнишь, что я тебе говорила под деревом, где вы с Эрбом убили горную кошку? Вы, дейлкарлы, вечно хотите соединить несоединимое… жить в двух стихиях, как люди-рабы или морские демоны Джентебби. Не желаете признавать ни наследных титулов, ни привилегий, ни постоянных вождей — куда там, это все не для вас. Ну и что мы имеем? Валькинги с их знаменитым единством до сих пор вас били и впредь будут бить. Потому что они выйдут на поле битвы все как один, а ваших явится хорошо если половина, ведь непременно сыщется кто-то, кто не захочет…

— Я не хотел бы так думать.

— Ох, лягушонок, лягушонок! Ты будешь верить по-детски, пока жизнь не ткнет тебя во что-нибудь носом. Но если я не права, тогда объясни мне, пожалуйста, почему валькинги всю дорогу выходят сражаться прекрасно вооруженными и обученными так, что любо-дорого поглядеть, да еще и с «союзниками» из вашего же числа? И, конечно, лупят вас почем зря?

— Не ждал я, — сказал Эйрар, — что ты их станешь расхваливать.

— Да кого я расхваливала?.. А впрочем, даже ту кошку следовало бы похвалить за ее когти. Нет, лягушонок, я от них совсем не в восторге. Это ж надо жить без музыки и веселья, и даже баронство дается не до конца дней, а требует ежегодного обновления на Совете!.. Да чем они лучше смердюков нашего Додекаполиса? Нет, Эйрар, я просто к тому, что, когда перед тобой враг, надо оценить длину его руки. Вот я и говорю, что по всей справедливости валькинги — солдаты что надо, верные и храбрые. А что делает их такими, можешь ответить?

Эйрар молчал, покачиваясь в седле. Утреннее солнце потоками пронизывало чашу. Сзади долетел шум глухого удара, потом смех. Это кто-то из вольных рыбаков свалился с коня — даже пожив в Хестинге, наездниками они так и остались никудышными. Лесная птица пронеслась над тропой. Эвадне, насвистывая, махнула вслед ей рукою.

— Об этом толковать надо не со мной, а с Мелибоэ, — сказал Эйрар наконец. — Я и сам собирался расспросить его минувшей ночью. А я… я, наверное, мало что понимаю, но сдается мне, что большинство из них — порядочные тупицы, боевого духа и жажды славы у них не больше, чем у…

— У кого, лягушонок?

Но Эйрару неожиданно вспомнился отец: старик тоже хвалил валькингов и говорил, что они со всеми поступают честно и по закону, всех признают равными и каждому дают возможность добиться многого, служа их государству. Они, говорил отец, умеют соблюсти честь державы и народа, не смешиваясь в браке ни с миктонцами… ни с Карреной. «За ними будущее, — повторял старый Эльвар. — За ними будущее, и нашему народу следует покориться судьбе. Ибо народы, как звезды на небе, не могут стоять вечно в зените. Одни опускаются за горизонт, другие восходят…»

— То, что предлагает людям Вальк — как раз для тупиц, — закончил он невпопад.

Эвадне рассмеялась.

— Этак ты сам у нас скоро заделаешься валькингом! — и продолжала, несмотря на его возмущенные протесты: — Знаешь, какую притчу рассказывают у нас в Двенадцатиградье? Однажды сколько-то смердюков вздумали отправиться к Колодцу на корабле. Но надо же знать смердюков: разве они допустят, чтобы кто-то один ими командовал? Порешили они нести вахту по очереди и править, кто как умеет. В общем, когда налетел шторм, единственный дельный моряк — а среди них был один капитан — спал, умаявшись после вахты, и они не подумали разбудить его, считая это несправедливым. Корабль разбило о рифы, и все потонули, так и не увидев Колодца. Тебе это ничего не напоминает?

— Если ты имеешь в виду, что во всяком походе должен быть вождь, — сказал Эйрар, — так кто с этим спорит? Уж не мы, дейлкарлы. Вся штука в том, как выбирать этих самых вождей. И сдается мне, что валькинги наловчились это делать немножко получше нашего…

Она опять засмеялась.

— Ну и кто из нас теперь расхваливает сынов Бриеллы? Ох, лягушонок, говорила же я — философом тебе вовек не бывать. Да и придворным… ибо придворному надлежит спорить с женщиной лишь о делах сердечных, более ни о чем. Капитан на корабле должен быть капитаном… хотят того смердюки или не хотят. Вот мы шестеро: много ли мы получили в наследство от отца, кроме места в Гильдиях и военного искусства? Неужели вы, дейлкарлы, считаете, будто сын сапожника, выросший среди запаха кож, сумеет выжечь уголь сноровистее, чем природный сын угольщика? Короче: путь Бриеллы — либо путь Каррены, лягушонок. Каким пойдете вы, молодые правители Дейларны?

— Я не согласен… — начал было он, но она развернула коня и ускакала назад, сердито бросив напоследок:

— Я-то думала, что разговариваю с мужчиной! А ты, оказывается, все еще мальчишка!

Скрылась, и солнечный день как будто померк.

Вскоре после этого они выехали к сожженному дому. Обугленные, покосившиеся бревна еще дымились, пригашенные ночным дождем. Несколько всадников отправилось проверить, не осталось ли кого живого, но не нашли ни души. Эйрар собирался уже вернуться к отряду, когда из-под копыт коня раздалось тоненькое мяуканье. Эйрар присмотрелся и увидел котенка: полосатый малыш жалобно плакал, раскрывая розовый ротик. Эйрар спешился и протянул к нему руку. Котенок не испугался — сам подбежал, потерся о ладонь и дал себя погладить. Он был голодный и тощий, с глубоко запавшим брюшком. Плохо придется ему в лесной глуши под дождем, без хозяина, убитого, либо изгнанного «союзниками»…

— Иди-ка сюда, — сказал Эйрар и поднял котенка. Забрался в седло и устроил его под плащом — скоро тот пригрелся у тела и замурлыкал.

Тропа постепенно взбиралась все выше, пересекая лесные речушки, убегавшие на юго-восток, чтобы где-то там, далеко, слиться с притоками великого Наара. Около полудня отряд остановился у одного из таких ручьев на привал, выбрав под нависшей скалой местечко посуше. Эйрар крошил мясо для котенка, когда к нему подошел Эвименес.

— Не нравится мне все это! — хмурясь, сказал Звездный Воевода. — Когда мы ехали мимо форта, было уже светло. Наверняка они нас видели. И если только тамошний командир не вовсе дурак, по нашему следу рано или поздно помчится легкая кавалерия. И догонит — у них ведь с собою ни раненых, ни обоза. И уж они постараются нас задержать, пока не подоспеют тяжеловооруженные всадники…

— Ну и что? — спросил Плейандер. — Может, еще одну засаду устроим? Благо среди нас есть великий знаток по этой части…

Эйрар залился краской, но Альсандер сказал серьезно:

— Нет, это нас только еще больше задержит, чего они и добиваются. Ты-то сам что посоветуешь, брат?

Эвименес продолжал хмуриться:

— Было бы у нас побольше лучников… или мариоланских горцев, умеющих прятаться, как пауки по щелям… Холера возьми Рогея, вот же неугомонный! Только и думает что о собственной славе, а всю неблагодарную черную работу оставляет другим!.. Хестингарцы, опять же, носятся как ветер, но что от них толку здесь, в лесу? Нет, братья, нынче наш самый надежный заслон — Эйрар с его рыбаками. Будь моя воля, я бы попросил его встать позади отряда, вместе с полудюжиной наших латников, на случай внезапного нападения. А вьючных лошадей, наоборот, хорошо бы пустить вперед. Если появится погоня, рыбаки встретят ее копьями в пешем строю. Латники же в случае чего отобьют тяжеловооруженных.

Эйрар согласился, и отряд двинулся дальше. Они глубоко уже забрались в Холмы Фроя; здесь издавна мало кто жил, кроме угольщиков, так что на частые встречи рассчитывать не приходилось — и все-таки новая весточка от Рогея определенно не помешала бы!

Вечером расположились у одного из озер, которыми изобиловали впадины между холмами — и чем дальше на запад, в сторону дождливого Шелланда, тем более. На ночь выставили часовых. Утром послали в лес охотников, поскольку съестные запасы приближались к концу. Эйрар уложил из лука дикого кабана, кто-то настрелял птиц — и тем не менее, подгоняемые Эвименесом, лагерь свернули задолго до полудня. Полдень же ознаменовался серединой пути: проводник объявил, что они пересекли границу Шелланда. А спустя некоторое время по левую руку меж двух горушек открылось озеро и на прибрежной лужайке — скромный дом.

Эйрар ехал среди своих рыбаков, позади отряда. Он пришпорил коня, когда ему передали, что в доме их ждал еще один проводник-белореченец, оставленный Рогеем. По словам этого человека, сам Рогей поспешил дальше, уверенный, что основной отряд не собьется с дороги. Он разослал своих людей на север и на запад, к Ставорне, желая выведать, за кого стоит местный люд и много ли валькингов в городе. Рогей предлагал встретиться в Геспелнице: так назывался постоялый двор и таверна на дороге, проложенной из Ставорны в Скогаланг вдоль подножия Холмов.

Выслушав, Альсандер принялся недовольно ворчать, но делать было нечего: Геспелниц, так Геспелниц. Когда рыбаки Эйрара показались между деревьями, передовая часть отряда во главе с новым проводником и вьючные лошади уже меряли копытами дорогу по направлению к неведомой таверне. Они едва дождались, пока подтянутся остальные. Словом, прошли в тот день не особенно много, но зато на пустое брюхо, отчего, понятно, люди были не в восторге. Перед сном Эйрар вновь поделился едой с котенком, который затем свернулся клубочком у его шеи и, мурлыча, щекотал его шерсткой, пока не заснул. «Первый искренний друг, — грустно думалось Эйрару. — Как же мне назвать тебя, киска?»

Утром снова начало моросить — по-шелландски занудно, при полном безветрии. Почки на глазах раскрывались под этим дождиком, а вдоль дороги проклевывались цветы, но голодным и измученным людям было не до того. Они ехали и ехали вперед, то и дело минуя озерца и пруды, дававшие начало речушкам. Долины становились постепенно все шире, а дорога — наезженней, с четкими следами колес, а за полями, на которых растили лен, виднелись крыши хуторов. И тем не менее, чего-то недоставало, но чего именно, Эйрару, по-прежнему занятому размышлениями о Каррене и Вальке, выяснять было недосуг. И лишь когда они близко проехали мимо одного такого хутора в три домика, мимо человека с суровым лицом, опиравшегося на мотыгу и не ответившего на приветствие — Эйрар осознал, что вокруг не было видно ни человека, ни дымка над крышей, ни даже собаки. Словно они были завоевательской армией, перед которой в ужасе разбегалось население.

Это показалось ему столь странным, что на привале — а привал вновь устроили натощак, причем перед тем пришлось пересекать довольно большую реку, в которой все вымочили ноги — он подошел к другим вождям посоветоваться. Звездные Воеводы, как выяснилось, тоже отметили царившее в Шелланде безлюдье. Они посылали людей на два или три хутора за едой, но те обнаружили лишь немного овса в одном из сараев.

— Самое скверное, — подытожил Альсандер, — мы не знаем, то ли это Рогей умудрился напакостить, то ли у шелландцев такие уж нравы… либо это валькинги подстраивают нам ловушку. Ох, до чего не люблю я вот так блуждать с завязанными глазами! Мы с братьями привыкли за себя отвечать, но для этого неплохо бы знать, что все-таки происходит. Паршивец Рогей — взялся, понимаешь, командовать! Иди туда, иди сюда. А нас спросил? Да еще скрывает свои намерения, хотя мы имеем полное право знать все!

— Кажется, слепой недоволен, что у него хромой поводырь, — хмыкнул Мелибоэ. Альсандер ответил злым взглядом, но Эвименес вмешался:

— Вспомним-ка лучше, брат, доброе старое правило: пролитого не поднимешь, так что давай займемся тем, что нам предстоит. Рогей подождет, с ним мы еще разберемся. А вот как быть с этими бесконечными переходами на голодное брюхо? Люди измотаны и, случись что, пожалуй, не выдержат новой битвы вроде той, четыре дня назад!

— Может быть, остановимся здесь? — предложил Альсандер. — Отправим людей пополнить припасы, а в Геспелниц, или как его там, пошлем разведчика. Пусть перехватит нашего шустрого мариоланца… — И мрачно глянул на Эйрара: — Что скажешь, господин дейлкарл?

— Я… — начал Эйрар, но осекся: — Прежде, чем что-то решать, надо бы выведать побольше. Где проводник?

Позвали белореченца. Эйрар пригласил его сесть, и тот поведал, что до Геспелница осталось не менее пятнадцати тысяч шагов; постоялый двор был расположен на перекрестке дорог в местности, славившейся молочными стадами. Там часто собирались погонщики скота, и если уж где-то можно было раздобыть последние новости, так скорее всего именно там («Ну да, и так же точно растрезвонят про нас…» — недовольно проворчал Плейандер). Гостиница была выстроена из дерева и покрыта дранкой, а расположена в низине, что, в общем, затрудняло ее оборону (это на вопрос Плейандера, что представлял собой Геспелниц). Вокруг было чистое поле, но саму харчевню окружала рощица (это Эйрар спросил, легко ли, например, всадникам с пиками добраться до ее стен). Но на вопрос о настроениях хозяина проводник только развел руками — чего и следовало ожидать, поскольку белореченцы были в большинстве своем домоседами и равно не любили ходить в гости сами и принимать у себя чужих.

— Ну так вот вам мое слово, — сказал Эйрар. — По-моему, надо бы нам немедля двигаться вперед и добраться до Геспелница, чего бы это ни стоило. Мы найдем там еду, это уж точно, и либо встретим Рогея с его парнями, отчего нас сразу станет в полтора раза больше, либо, во всяком случае, будем загодя предупреждены об опасности и сможем вернее оторваться от погони.

Разгорелся короткий спор. К немалому удивлению Эйрара, Плейандер его поддержал, а Эвименес был против. Эвадне хмурилась и кусала губу, Альсандер осторожничал, но, в общем, тоже склонялся к мнению Эйрара. Мелибоэ сидел по другую сторону огня, шипевшего в сырых дровах. Пальцы волшебника переступали по мягкому зеленому мху. Котенок, выбравшийся из-под Эйрарова плаща, подкрался к магу и принялся ловить лапками его пальцы, уверенный, что с ним играют. Когда решение о раннем выступлении и долгом переходе назавтра было почти уже принято, Мелибоэ неожиданно поднялся и перебросил котенка на колени трангстедцу.

— Ни один зверь, — сказал он, — не понимает человека лучше, чем кошка… Юноша, я не воитель и не стратег и не берусь советовать, что следует делать. Однако гадание открыло мне, что в Геспелнице тебя подстерегает страшная опасность. Лучше избери иной путь!

— И нас… тоже подстерегает? — осведомился Плейандер. Судя по голосу, карренец был потрясен, чему Эйрар несказанно удивился.

Глаза волшебника закатились:

— Да, и вас тоже… но не столь грозная, ибо у вас свои судьбы. Опасность, о которой я говорю, относится лишь к нему.

Эйрар почувствовал, как стянуло кожу на скулах.

— Раз дело касается меня одного, я повторяю — надо идти. Прошлый раз я прислушался к такому вот гаданию об опасности и потерял… слишком много потерял!

Тем дело и кончилось. Эйрар отправился к своим рыбакам, и к нему присоединился Мелибоэ.

— Уж очень ты прямолинеен, молодой человек, — сказал он ему, пока шли.

— Да нет, я не о предсказании, юные храбрецы вроде тебя постоянно ими пренебрегают, вы ведь ужасно самостоятельные и не терпите никакого принуждения… ну да нам, философам, к подобному отношению не привыкать… Но зачем было говорить об этом так прямо и при всех, да еще после того, как Плейандер выдал свой страх? Эвадне, милый мой, к тебе как раз то и влечет, что ты не такой резкий и грубый, как она сама. Тоже избранник судьбы, но помягче; кое в чем она тебя превосходит. Да, с такими бесстрашными и дерзкими девушками — свои сложности. Проявишь жесткость, властность — и тотчас ее потеряешь. Короче говоря, делай что хочешь — но тоньше, дружок, тоньше, если в самом деле намереваешься чего-то добиться!