Онлайн чтение книги Короли Лероса
Глава 4

Где-то справа, в углу, капает ненавистная вода, просочившаяся сюда, должно быть, из сточных канав замка… О, как невыносим звук тяжелых капель, разбивающихся о каменный пол! Кайл уже давно потерялся во времени и даже отдаленно не представлял – сколько мучительных дней он провел в этом мрачном подземелье…

Едва герцог Иктон закрыл за ними дверь, а верный Катор снял с него путы и вытащил изо рта кляп, принц тут же разразился потоком угроз в адрес узурпатора. Но, будучи весьма неискушенным в подобного рода словоизлияниях, через несколько минут затих, лихорадочно соображая, что им теперь делать. С детства окруженный любовью и заботой, теперь Кайл растерялся… Для его ранимой души все происходящее походило на непрекращающийся ночной кошмар. Грубый рыцарь, связавший его в покоях, напоследок зажег в камере толстую свечу, которая тусклым светом освещала стены темницы. Кайл взглянул на капли воды, стекающие по гладким камням стены; на плесень, покрывшую низ стены и потолок, и содрогнулся от ужаса. И ему, принцу Кайлу Торнолу, наследнику престола Лероса, отныне предстоит жить в этом помещении?! Вернее, выживать… На своем жестком ложе громко застонал Катор и сплюнул что-то на пол. Кайл посмотрел вниз. Кровь!

– Что с тобой, Катор? – участливо спросил принц. – Тебя избили?

Старый слуга промычал в ответ что-то нечленораздельное… Кайлу стало страшно.

– Ради Четверых, Катор, что с тобой?! – взволнованно воскликнул принц.

Старик тяжело приподнялся на постели, показал пальцем на свой рот, затем сделал движение, как будто что-то вытаскивает оттуда, а взмахом второй ладони резко рассек воздух перед лицом.

– Тебя лишили языка?! – с ужасом спросил принц.

Катор горестно склонил седую голову на грудь и вновь застонал. В этот момент принц впервые в своей жизни познал горький вкус слепой ярости, захватившей все его существо.

– Клянусь тебе, что Иктон жестоко поплатится за это, – прошипел он. – Нужно как-то сообщить обо всем Дибору!

Старик, видимо, больше разбирался в политике, поэтому лишь неуверенно пожал худыми плечами, а потом покачал головой.

– Ты думаешь, – Кайл вопросительно уставился на слугу, – что… что они заодно?

Катор согласно сомкнул веки. Принц нахмурил брови. Про интриги и политические игры он читал в исторических трудах мудрецов. Но тогда все это напоминало увлекательную сказку. Теперь же это коснулось его самого… Он еще раз попытался собраться с мыслями… Ну конечно! Как же он мог быть настолько наивным! Разве, не заручившись поддержкой его брата, герцог решился бы на подобное злодеяние?! И тут на ум ему пришла страшная мысль… А что, если отец умер не своей смертью? Ведь еще совсем недавно он был полон сил! И даже сам Диамон не смог определить характер болезни, поразившей короля и убившей его в течение месяца… Тогда получается, что отца отравили, а его бросили сюда подыхать от невыносимых для его организма условий! Кровь принца вновь вскипела от выброса адреналина. Не важно – как, но он выберется отсюда и воздаст предателям по заслугам!

– Катор, – неуверенно произнес он, – мы должны что-то сделать! Мы должны как-то сообщить людям о заговоре!

В ответ верный слуга вновь лишь пожал плечами – уж он-то в полной мере осознал полную безысходность их положения…

Мучительно медленно тянулись дни… Находясь в глубоком подземелье, пленники даже не могли определить – день сейчас или ночь. Раз в сутки кто-то подсовывал под дверь две тарелки с едой, плоскую плошку воды и очередную свечу. Катор заботливо ухаживал за своим господином – приносил еду и убирал пустую тарелку, поил его и кряхтя оттаскивал Кайла к выгребной яме. Хотя… выгребной ее вряд ли можно было назвать – по звукам падающих экскрементов складывалось ощущение, что внизу – бездонная пропасть…

Разум юного принца в первый месяц пленения раздирали самые противоречивые чувства: от глубочайшей, всепожирающей ненависти – до полнейшего уныния. Он постоянно вынашивал бесперспективные планы побега и способы хоть как-то сообщить наверх о своем положении, но наконец наступил момент, когда он смирился со своей участью. Тогда на несколько дней он впал в молчание. Как ни пытался расшевелить его обеспокоенный состоянием принца Катор, Кайл лишь отрешенно смотрел в потолок…

Однажды, когда пленники отобедали отвратительной на вкус едой, принц, задумчиво вертевший деревянную ложку в руках, внезапно отбросил ее.

– Катор, дай мне какой-нибудь острый предмет, – произнес он.

Слуга, обрадованный тем, что его господин вновь заговорил, тут же начал исследовать пол и вскоре протянул принцу маленький камешек с острыми краями. Кайл ожесточенно принялся выцарапывать на дне глиняной миски слово «заговор». Закончив, принц радостно посмотрел на слугу, но Катор, не разделив его воодушевления, почти с осуждением покачал головой.

– Да что ты! – воскликнул принц. – А вдруг они не заметят, а прислуга, моющая посуду, увидит это!

Катор неопределенно пожал плечами и вновь с сомнением покачал головой.

– Но я не могу так просто лежать, полностью отчаявшись в своем положении! – с оттенком ярости в голосе воскликнул Кайл и настойчиво протянул миску слуге, который нехотя поставил ее под дверь…

Через несколько часов за дверью раздался тяжелый топот, бряцание ключей, и спустя мгновение дверь распахнулась… Вошли уже знакомые им подручные Иктона и молча принялись избивать пожилого и беспомощного Катора. Кайл, с ужасом наблюдавший за этой жуткой расправой, попытался закричать, но добился лишь того, что получил сокрушительный удар в челюсть, отправивший его в небытие…

Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил себя в кромешной тьме… Последние воспоминания перед роковым ударом молниеносным хороводом пронеслись в памяти… Катор!!! Как он?!

Приподнявшись на локтях, принц встревоженно позвал:

– Катор, дружище, как ты?

Ответом послужил душераздирающий глухой стон…

– Что эти изверги сделали с тобой?! – с жалостью спросил Кайл, вспоминая жуткую расправу, устроенную приближенными Иктона над его слугой.

В ответ раздался лишь новый стон, который своим коротким эхом охватил сердце принца ледяными лапами.

Так прошло несколько часов… Изредка с противоположных нар раздавались приглушенные стенания – было заметно, что Катор пытался скрыть их, зарывшись лицом в грязную и засаленную ткань, покрывавшую ложе. Кайл, вполне осознавая, что слуга не может разговаривать, постоянно спрашивал того о его самочувствии. Этим он, вероятно, больше пытался успокоить себя, так как понимал, что после страшного избиения старик вряд ли чувствует себя хорошо.

Наконец за дверью послышались уже знакомые шаги – теперь Кайл узнал бы их из тысячи. За то время, что он провел здесь, они стали единственным напоминанием о том, что за пределами камеры существует другой мир; они стали своеобразным олицетворением часов, отсчитывающих прошедшие сутки, и всего того, что делило реальность на две части: здесь и там…

Послышался скрежет подсовываемых под дверь мисок… Сердце принца на мгновение замерло… А затем тюремщик развернулся и неспешно направился восвояси…

Кайл услышал, что его слуга попытался встать с постели, но его потуги завершились очередным стоном, с которым Катор безнадежно упал на свое ложе. «Он не может встать! – понял принц. – Бедняга, как он там?!»

Принц во внезапном порыве вцепился ладонями в край ложа и через несколько секунд сумел-таки сбросить свое тело на холодный каменный пол. Переведя дух, он, раздирая тонкую ткань сорочки, подполз к нарам Катора, благо тюремное ложе было весьма невысоко – практически вровень с полом. Опершись на правую ладонь так, что загудели напрягшиеся мышцы, левой рукой Кайл легко прошелся по лицу Катора – все было покрыто вязкой и запекшейся кровью…

– Бедный мой Катор! – с невыразимой скорбью произнес принц. – Прости, все это – результат моей неразумности.

Рука Катора успокаивающим жестом тяжело легла на плечо господина, а губы издали умиротворяющий вздох…

– Я… я сейчас! – прохрипел Кайл, неимоверными усилиями разворачивая на скользких камнях свое тело. – Я принесу тебе поесть…

Спустя несколько томительных минут принцу удалось добраться до двери в камеру. В кромешной тьме он нащупал уже знакомые плошки с едой и водой, но свечи – сколько ни искал, обнаружить не смог. «Они лишили нас в наказание света», – наконец пронеслось в его обескураженном сознании.

Довольно много времени ушло на то, чтобы Кайл, осторожно толкая миски перед собой, боясь их расплескать, вернулся к нарам слуги. Когда дрожащей рукой он попытался поднести ложку с супом к устам Катора, то его правая рука проскользнула на мокром камне, и содержимое ложки пролилось на камзол старика.

– Прости! – со слезами в голосе произнес Кайл и вновь наполнил ложку.

Катор осилил лишь треть содержимого посудины и отвернул голову к стене, показывая, что более не в силах есть. Кайл со вздохом принялся толкать еду в сторону своего ложа…

Так прошло еще несколько томительных дней. Катору становилось все хуже – часами он не произносил ни звука вообще, а очнувшись, наполнял тесное пространство камеры рвавшимися из груди стенаниями. Кайл тщетно взывал к тюремщику, приносившему пищу, пытаясь донести до того, что его сокамерник медленно умирает. Но бездушный изверг подсовывал под дверь тарелки и молча уходил. Жалостный тон принца тут же наполнялся яростью, и вслед доверенному Иктона неслась отборная брань.

Катор все реже подавал признаки жизни, надолго впадая в забытье. Кайлу, уже привыкшему к передвижению по полу, приходилось разжимать челюсти старика, чтобы влить в тело больного хотя бы пару ложек отвратительной на вкус, но способной поддержать силы слуги пищи. Иногда принц подползал к нарам дорогого человека лишь затем, чтобы удостовериться, что тот еще жив. Уловив слабое дыхание, срывавшееся с губ Катора, Кайл облегченно вздыхал и тянул свое наполовину обездвиженное тело обратно к постели.