Онлайн чтение книги Адское Воинство L'Armee Furieuse
VI

В четверть седьмого утра Адамберг проснулся оттого, что кто-то встряхнул его за плечо.

– Он открыл глаза! Иди посмотри. Скорее!

Кромс до сих пор не решил, как обращаться к Адамбергу. «Отец»? Слишком высокопарно. «Папа»? Но он уже не ребенок. «Жан-Батист»? Фамильярно и неуместно. Так что на данном этапе он вообще никак не называл Адамберга, и от пропуска нужного слова в его речи иногда возникали неловкие паузы. Зияющие пустоты. Но эти пустоты были убедительным свидетельством его отсутствия в жизни Адамберга, которое продлилось двадцать восемь лет.

Они спустились по лестнице и вдвоем склонились над корзиной. Да, голубю явно стало лучше. Кромс снял вчерашнюю повязку и продезинфицировал ему лапы, а комиссар тем временем сварил кофе.

– Как мы его назовем? – спросил Кромс, оборачивая лапы голубя тоненьким бинтом. – Если он выживет, надо будет дать ему имя. Нельзя же все время называть его «голубь». Может, назовем Виолеттой, как твою красотку-лейтенантшу?

– Неподходящее имя. Никто не смог бы поймать Ретанкур и связать ей лапы.

– Тогда давай назовем его Эльбо, так звали одного из парней, о которых рассказывал майор. Как думаешь, он заглядывал в эту книгу, перед тем как прийти сюда?

– Наверняка заглядывал.

– Но все равно, как он смог все это запомнить?

– Не пытайся понять, Кромс. Если бы мы с тобой влезли в голову к Данглару и осмотрелись там, думаю, это впечатлило бы нас посильнее, чем самый крутой налет Адского Воинства.

Придя в контору, Адамберг первым делом заглянул в списки личного состава и позвонил капитану Луи-Никола Эмери в жандармерию Ордебека. Он представился и почувствовал, что на другом конце провода возникла заминка. Там перешептывались, о чем-то спрашивали, давали советы, недовольно ворчали, двигали стулья. Неожиданный звонок Адамберга часто вызывал панику у полицейских, каждый наскоро соображал, соединять ли его с начальством или отделаться под каким-нибудь предлогом. Наконец Луи-Никола Эмери взял трубку.

– Слушаю вас, комиссар, – сказал он с некоторой настороженностью.

– Капитан Эмери, я по поводу пропавшего, у которого вывернули на пол весь морозильник.

– Эрбье?

– Да. Есть новости?

– Абсолютно никаких. Мы осмотрели дом и хозяйственные постройки. Он не оставил следов.

Приятный голос, хотя, пожалуй, чересчур громкий и раскатистый; звучит уверенно и благожелательно.

– У вас что, особые причины интересоваться этим делом? – продолжал капитан. – Я был бы удивлен, если бы вы ни с того ни с сего вдруг увлеклись таким рядовым случаем, как исчезновение Эрбье.

– Я не увлекся. Просто мне стало любопытно, что вы собираетесь делать.

– Держаться в рамках закона, комиссар. Никто не подавал заявления с просьбой объявить его в розыск, значит его нельзя считать пропавшим. Эрбье уехал на собственном мопеде, и у меня нет никакого права устраивать за ним погоню. Он свободный человек, – не без пафоса произнес капитан. – Рутинную работу мы выполнили, в аварию на дороге он не попадал, его мопед нигде не был замечен.

– Что вы думаете о его отъезде, капитан?

– В сущности, ничего удивительного тут нет. Эрбье у нас недолюбливали, а многие даже откровенно ненавидели. История с морозильником, возможно, означает, что кто-то пришел к Эрбье и набросился на него с угрозами из-за его охотничьих подвигов, вы в курсе?

– Да. Он убивал самок и детенышей.

– Возможно, угрозы подействовали, Эрбье перепугался и дал деру. Или же у него случился нервный срыв, приступ раскаяния, он сам опустошил свой морозильник, бросил все и уехал.

– Действительно, почему бы и нет?

– Так или иначе, в наших краях у него не осталось ни одного друга. Все располагало к тому, чтобы начать жизнь сначала, на новом месте. Дом ему не принадлежит, он его снимал. А с тех пор, как он вышел на пенсию, платить за аренду становилось все труднее. Но владелец дома ни разу не подавал жалобу, поэтому у меня связаны руки. В общем, Эрбье просто смылся – вот мое мнение.

Эмери был общителен и готов сотрудничать, как и говорил Данглар, и все же Адамбергу казалось, что капитан воспринял его звонок высокомерно-насмешливо.

– Вполне возможно, что так оно и было, капитан. Скажите, Бонвальская дорога – это в ваших местах?

– Да, недалеко.

– Где она начинается и куда ведет?

– Начинается она у деревни Илье, примерно в трех километрах отсюда, потом пересекает часть Аланского леса. После Круа-де-Буа она меняет название.

– По ней кто-нибудь ездит?

– Днем ею можно пользоваться. Но никто не решается выезжать на нее ночью. Есть древние поверья, которые не утратили власть над людьми, вы же знаете, как это бывает.

– Вы ни разу не ходили туда просто так, ради интереса?

– Если это намек, комиссар Адамберг, то я отвечу вам намеком. Мне кажется, что у вас побывал человек из Ордебека.

– Да, капитан.

– Кто именно?

– Я не могу вам сказать. Одна обеспокоенная особа.

– Легко себе представить, о чем шел разговор. О шайке гребаных привидений, которую видела Лина Вандермот, если тут уместно слово «видеть». И в которой она якобы заметила Эрбье.

– Точно, – согласился Адамберг.

– Но вы ведь не попались на удочку, комиссар? Знаете, почему Лина видела с этим гребаным воинством именно Эрбье?

– Нет.

– Потому что она его ненавидит. Он бывший друг ее отца, возможно, единственный друг. Послушайтесь моего совета, комиссар, не связывайтесь с ними. Эта девица – психопатка, она такая с детства, здесь все про это знают. И все от нее шарахаются, от нее самой и всей ее полоумной семейки. Хотя они не виноваты. Скорее достойны сочувствия.

– Местные жители в курсе, что Лина видела Воинство?

– Ну еще бы. Она поделилась впечатлениями со своими родными и с шефом.

– А кто ее шеф?

– Она секретарь в адвокатской фирме «Дешан и Пулен».

– Кто распустил слух о происшествии?

– Все. Последние три недели это главная тема для разговоров. Конечно, здравомыслящие люди потешаются, а недалекие поддались панике. Только этого нам не хватало – чтобы Лина ради собственного развлечения пугала народ. Могу поручиться, что с тех пор никто не ходил по Бонвальской дороге. Даже здравомыслящие люди. А я тем более.

– Почему, капитан?

– Не думайте, будто я боюсь чего бы то ни было, – Адамбергу почудилось, что до него донесся властный голос маршала империи, – но мне совершенно не хочется, чтобы повсюду болтали, будто капитан Эмери верит в Адское Воинство. И, если позволите дать вам совет, комиссару Адамбергу это тоже не к лицу. Так что положите это дело под сукно. Тем не менее буду рад принять вас у себя, если вам по долгу службы доведется заглянуть в Ордебек.

Странный разговор, подумал Адамберг, кладя трубку, какой-то двусмысленный, словно бы принужденный. Эмери посмеялся над ним, хотя и вполне добродушно. Но согласился на его приезд, уже зная, что к комиссару приходил кто-то из Ордебека. Его сдержанность легко было объяснить. Мало радости, когда на подведомственной тебе территории живет одержимая, которой мерещатся призраки.

Контора понемногу наполнялась народом: как правило, Адамберг приходил на службу раньше времени. На секунду массивная фигура Ретанкур заполнила собой дверь и заслонила свет. Адамберг увидел, как она тяжелым шагом направляется к его столу.

– Голубь утром открыл глаза, – сказал он. – Кромс всю ночь его подкармливал.

– Хорошая новость, – только и сказала Ретанкур. Ее трудно было взволновать.

– Если он выживет, его будут звать Эльбо.

– Эль Бо? На каком это языке?

– Нет, «Эльбо» в одно слово. Это старинное имя. Был такой человек, чей-то там дядя или племянник.

– А, вот как, – отозвалась лейтенант, включая компьютер. – Вас хотят видеть Жюстен и Ноэль. Похоже, Момо Фитиль опять взялся за свое, но сейчас ущерб гораздо серьезнее. Машина сгорела дотла, как обычно, но в машине кто-то спал. По предварительным результатам экспертизы, это был пожилой мужчина. То есть мы имеем дело с непредумышленным убийством: на сей раз Момо не отделается шестью месяцами тюрьмы. Они начали расследование, но хотят получить от вас, что называется, программу действий.

Когда Ретанкур произносила последние слова, в ее голосе прозвучало что-то похожее на иронию. Она считала, что у Адамберга не бывает программы действий, а если смотреть шире, его манера вести расследование вообще неприемлема. Этот скрытый методологический конфликт длился с первого дня их совместной работы, но ни Ретанкур, ни Адамберг не делали никаких попыток разрешить его. И тем не менее Адамберг чувствовал к Ретанкур то инстинктивное обожание, какое язычник чувствовал бы к самому высокому дереву в лесу. Единственному дереву, которое может дать надежное убежище.

Комиссар сел за стол рядом с Жюстеном и Ноэлем: они записывали самые последние данные о машине, сгоревшей вместе с пассажиром. Одиннадцатой машине, которую спалил Момо Фитиль.

– Мы оставили Меркаде и Ламара у дома, где живет Момо, в квартале Бют, – рассказывал Ноэль. – Машина сгорела в Пятом округе, на улице Анри Барбюса. Как обычно, это дорогостоящий «мерседес».

– Личность покойного установлена?

– Пока нет. Ни от его документов, ни от номеров автомобиля ничего не осталось. Сейчас ребята обследуют двигатель. Атаки на крупную буржуазию – это специальность Момо Фитиля. Он всегда поджигал машины в этом квартале, и нигде больше.

– Нет, – покачал головой Адамберг. – Это не Момо. Мы зря теряем время.

Вообще-то, пустая трата времени не пугала Адамберга. Он не ведал мучений, которые испытывают нетерпеливые люди, и потому с трудом подстраивался под лихорадочный, дерганый ритм работы своих подчиненных, а они никак не могли привыкнуть к его медленной раскачке. Адамберг не возводил это в принцип, а тем более в теорию, но ему казалось, что как раз в моменты, когда следствие движется еле-еле, совершаются самые важные открытия. Так самые ценные жемчужины порой находят не в открытом море, а в тихих бухточках, в расселинах скал. По крайней мере, он находил их именно там.

– Это точно он, – настаивал Ноэль. – Старик, очевидно, сидел в машине и ждал кого-то. Было темно, он задремал и сполз с сиденья. В лучшем случае Момо Фитиль его не заметил. А в худшем заметил и все равно спалил машину. Вместе с пассажиром.

– Это не Момо.

Адамберг как сейчас видел лицо молодого человека, умное, решительное, с тонкими чертами, затененное шапкой курчавых черных волос. Он сам не знал, почему запомнил Момо, почему ему нравился этот парень. Пока ему докладывали, он позвонил в справочную, чтобы узнать расписание дневных поездов на Ордебек – его машина была в ремонте. Маленькая женщина больше не приходила, и комиссар предположил, что она, не справившись со своей миссией, в тот же день вернулась в Нормандию. Наверно, когда она поняла, что комиссар никогда не слышал об Адском Воинстве, остатки ее мужества развеялись как дым. А ведь мужество у нее все же было – иначе вряд ли бы она решилась беседовать с полицейским о тысячелетней армии демонов.

– Комиссар, он сжег уже десять автомобилей, ему присвоили боевую кличку. В квартале, где он живет, им все восхищаются. И теперь он решил показать, что это для него не предел, что он способен на большее. В его представлении от ненавистных «мерседесов» до тех, кто их водит, всего только шаг.

– Гигантский шаг, Ноэль, и он никогда его не сделает. Я познакомился с ним во время двух его предыдущих задержаний. Момо не подожжет машину, пока не убедится, что она пуста.

В Ордебеке не было железнодорожной станции, придется сойти с поезда в Сернэ и сесть на автобус. Он доберется до места только к пяти часам – довольно-таки долгое путешествие ради короткой пешей прогулки. Летом темнеет поздно, так что он вполне успеет пройти засветло все пять километров Бонвальской дороги. Если бы какой-то неизвестный убийца решил использовать безумие Лины к своей выгоде, то спрятал бы тело именно там. Адамберг смутно понимал, что у него есть обязательства перед маленькой женщиной; он затруднился бы объяснить, в чем они заключаются, однако не мог их не выполнить. И все же не одно лишь чувство долга заставляло его отправиться в путь. Это было спасительное бегство. Он представлял себе запах лесной дороги, густую тень под деревьями, мягкий ковер из опавшей листвы под ногами. Разумеется, он мог бы послать в лес одного из своих бригадиров, мог бы даже убедить капитана Эмери завернуть туда. Но за утро у него созрело решение обследовать лес самому: для этого не было конкретных причин, только ощущение, что несколько жителей Ордебека находятся в большой опасности. Он убрал телефон и сосредоточился на разговоре с лейтенантами.

– Вам надо всерьез заняться стариком, который сгорел в машине, – сказал он. – В этом квартале Пятого округа у Момо такая репутация, что на него можно навесить убийство, имитировав его методы – они ведь у него нехитрые. Все, что нужно убийце, – это бензин и фитиль. Он делает вид, что уходит, и просит старика его подождать, потом тихонько подкрадывается в темноте и поджигает машину. Выясните, кто убитый, хорошо ли он видел и слышал. И разыщите водителя, то есть человека, с которым старик чувствовал себя в безопасности. Это не должно занять много времени.

– Но мы все-таки выясним, есть ли алиби у Момо?

– Выясняйте. Но сначала отправьте на экспертизу остатки бензина, пускай установят октановое число и все прочее. Момо использует топливо для мопеда, которое он сильно разбавляет маслом. Состав этой смеси есть в его досье, можно будет проверить. Сегодня после обеда меня не будет, – добавил он, вставая с места, – я уезжаю на весь вечер.

«Куда?» – спросил его взглядом тощий Жюстен.

– У меня встреча в лесу с группой немолодых всадников. Это не надолго. Передайте остальным. Где Данглар?

– У автомата с напитками, – ответил Жюстен, указывая пальцем на верхний этаж. – Он носил кота к миске, сегодня его очередь.

– А Вейренк?

– В противоположном конце здания, – с ехидной улыбкой произнес Ноэль.

Адамберг действительно обнаружил Вейренка в кабинете, который находился дальше всего от большой общей комнаты. Вейренк стоял, прислонясь спиной к стене.

– Вот, вникаю, – сказал он, кивнув на стопку досье. – Смотрю, что вы тут наворотили в мое отсутствие. Кот вроде бы потолстел, Данглар тоже. Он выглядит лучше.

– А как ему не потолстеть? Он же весь день валяется на ксероксе, рядом со столом Ретанкур.

– Ты говоришь о коте. Но если бы его не носили к миске, он, возможно, решился бы передвигаться.

– Мы пробовали, Луи. Но через четыре дня эксперимент пришлось прекратить, иначе бы он умер с голоду. На самом деле он может передвигаться. Когда Ретанкур нет на месте, он без проблем слезает с пьедестала и устраивается на ее стуле. А что касается Данглара, то он нашел себе новую подружку, когда ездил на конференцию в Лондон.

– Ах вот в чем дело. Но сегодня утром, когда он увидел меня, то в знак протеста весь скукожился. Ты спрашивал его про Адское Воинство?

– Да. Это что-то очень давнишнее.

– Очень, – с улыбкой подтвердил Вейренк. —

– Я и не касаюсь, просто хочу прогуляться по Бонвальской дороге.

– Это гримвельд?

– Да, тот, что возле Ордебека.

– Ты говорил Данглару об этой маленькой экспедиции?

Беседуя с Адамбергом, Вейренк тюкал по клавиатуре компьютера.

– Да, и он весь скукожился в знак протеста. Рассказывать про Адское Воинство доставляло ему огромное удовольствие, но он категорически не желает, чтобы я выслеживал этих ребят.

– Он говорил тебе о «схваченных»?

– Да.

– Так имей в виду – если рассчитываешь найти именно это, – что тела «схваченных» крайне редко остаются лежать на гримвельде. Покойников находят или просто-напросто у них дома, или на месте поединка, или в колодце, а еще возле бывших храмов. Известно ведь, что заброшенные церкви притягивают нечистую силу. Стоит оставить святое место в небрежении, там воцаряется Зло. Иначе говоря, тех, кто был схвачен Адским Воинством, доставляют в логово дьявола.

– Логично.

– Взгляни, – сказал он, указывая на экран компьютера. – Это карта Аланского леса.

– Вот тут, – сказал Адамберг, проводя пальцем по линии на карте, – та самая дорога.

– А вон там – часовня Святого Антония Аланского. А здесь, с другой стороны, ближе к югу, – придорожное распятие. Ты сможешь осмотреть и то и другое. Надень крест, чтобы уберечься.

– У меня в кармане камешек из реки.

– Этого вполне достаточно.