Онлайн чтение книги Затворники Альтоны Les Sequestres d`Altona
АКТ ТРЕТИЙ

Кабинет Вернера. Современная мебель. Зеркало. Две двери.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Отeц, Лeни.

Сцена пуста. Раздается стук в дверь. Через некоторое время стук повторяется. Входит отец. В левой руке у него портфель, в правой — свернутый плащ. Захлопнув дверь, он кидает портфель и плащ на кресло, решительным шагом подходит ко второй двери, приоткрывает ее.

Отец (зовет). Я вижу тебя! Лени!

Тишина.

Лени!

Лени тотчас входит.

Лени (несколько смущена). Вот и я!

Отец (гладя ее по волосам). Здравствуй. Пряталась?

Лени (слегка отстраняясь). Добрый день, отец. Да, пряталась. (Окинув его взглядом.) У тебя странный вид.

Отец. Прилив крови после дороги. (Кашляет; сухой и отрывистый кашель явно причиняет ему боль.)

Лени. Разве в Лейпциге грипп?

Отец (с недоумением). Грипп? (Догадывается.) Нет. Просто кашляю.

На лице Лени проскальзывает тревога.

Почему это тебя тревожит?

Лени (отворачивается; глядя в сторону). Мне кажется, что меня это ничуть не тревожит.

Отец (живо). Но ты следишь за мной?

Лени (вежливо). Присматриваю. Теперь мой черед.

Отeц. Ты времени не теряешь: я только что приехал.

Лени. Хотелось выяснить, что вы предпримете по приезде.

Отец. Как видишь — нанес визит Вернеру.

Лени (бросив беглый взгляд на часы-браслет). Вы отлично знаете, что Вернер на верфи.

Отец. Я подожду его.

Лени (подчеркнуто). Вы?

Отец. А почему нет? (Садится.)

Лени. В самом деле, почему бы и нет. (Тоже садится.) Со мной?

Отец. Один.

Лени. Хорошо. (Поднимаясь.) Чем вы занимались?

Отец (поражен). В Лейпциге?

Лени. Здесь.

Отец (та же игра). Чем я занимался?

Лени. Я вас спрашиваю.

Отeц. Я шесть дней был в отъезде, дитя мое.

Лeни. Что вы делали в воскресенье вечером?

Отeц. А! Ты меня раздражаешь. (Пауза.) Ничего. Обедал. Спал.

Лени. Все изменились. Почему?

Отец. Кто изменился?

Лени. Вы знаете кто.

Отец. Я прямо с самолета: откуда мне знать, я никого не видел.

Лени. Но меня вы видите.

Отец. Бесспорно. (Пауза.) Но ты никогда не переменишься, Лени. Что бы ни случилось.

Лени. Отец! (Указывая в сторону зеркала.) Я тоже себя вижу. (Подходит к зеркалу.) Однако вы меня растрепали. (Приглаживает волосы.) Вот смотрю на себя...

Отец. И не узнаешь?

Лени. Совсем не узнаю. (Опустив руки.) Ба! (Разглядывает себя; весело, с недоумением.) Тщетные усилия! (Не оборачиваясь.) Вчера вечером Иоганна была нарумянена.

Отец. Да? (На мгновение глаза его загораются; сдержанно.) И что же?

Лени. Больше ничего.

Отец. Женщины обычно румянятся каждый день.

Лени. Иоганна никогда не румянилась.

Отец. Решила взять своего мужа в руки.

Лени. Мужа! (Возмущенно замолкает.) Вы не видели ее глаз.

Отец (с улыбкой). Не видел. Что же в них было?

Лени (отрывисто). Увидите. (После паузы, с легким смешком.) Ах! Все переменились до неузнаваемости. У Вернера зычный голос; ест и пьет за четверых.

Отец. Я неповинен в этих переменах.

Лени. Так кто же тогда?

Отец. Никто. Когда отец уезжает в отпуск... На что ты, собственно, жалуешься? Я вас предупредил. В вашем распоряжении полгода, чтобы все переделать по-своему. Ты должна быть мне благодарна.

Лени. Я благодарна. (Пауза. Изменившимся голосом.) В воскресенье вечером вы угостили нас бомбой замедленного действия. Но где она?

Отец пожимает плечами, усмехается.

Я ее найду.

Отец. Бомба! Зачем ты?..

Лени. Сильные мира сего не хотят умирать в одиночку.

Отец. Ах вот оно что — я решил взорвать всю семью?

Лени. Семью — нет. Вы недостаточно ее любите для этого. (Пауза.) Франца.

Отец. Бедняга Франц! Не хочу, чтобы он меня пережил и потому потащу его за собой в гроб? Надеюсь, ты мне не помешаешь, Лени.

Лени. Не сомневайтесь. (Приближаясь к нему.) Если кто-нибудь тронет его... вы отправитесь раньше всех и один.

Отец. Хорошо.

Молчание.

Это все, что ты хотела мне сказать?

Она кивает головой.

(Властно, не меняя дружелюбного тона.) Ступай!

Лени минуту глядит на него, затем, склонив голову, выходит из комнаты. Отец встает, приоткрывает дверь, проверяя, ушла ли Лени; затем запирает дверь; поверх ключа вешает носовой платок, чтобы закрыть замочную скважину. Поворачивается, пересекает комнату, подходит к дверям в глубине.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Отец, затем Иоганна.

Отец (громко). Иоганна!

Голос его срывается — он снова кашляет. Теперь, оставшись один, он более не сдерживается, и видно, что страдает. Подойдя к бюро, он наливает воду из графина и пьет. Когда из глубины входит Иоганна, он стоит спиной к ней.

Иоганна. Кто здесь?

Отец поворачивается.

Это вы?

Отец (еще слабым, сдавленным голосом). Да, я. (Целует ей руку. Более окрепшим голосом.) Вы не ждали меня?

Иоганна. Совсем забыла о вас. (Смеясь.) Довольны поездкой?

Отец. Весьма. (Замечая ее взгляд, устремленный на ключ, прикрытый платком.) На всякий случай — повязка на глаза. (Пауза. Устремив на нее пристальный взгляд.) Вы не нарумянены.

Иоганна. Нет.

Отец. Вы не идете к Францу?

Иоганна. Я никуда не иду. Я жду мужа.

Отец. Но вы видели его?

Иоганна. Кого?

Отец. Моего сына.

Иоганна. У вас их двое — не знаю, кого вы имеете в виду.

Отец. Старшего. (Молчание.) Итак, дитя мое?

Иоганна (надменно). Отец?

Отeц. А наш уговор?

Иоганна (с видом шутливого изумления). Ах, правда, вы вправе спрашивать! Какая комедия (Почти искренне.) До чего все смешны на этой земле, даже вы, приговоренный к смерти. И как только вам удается сохранять эту рассудочность? (Пауза.) Да, я видела его. (Снова пауза.) И уверена, что вы ничего не поймете.

Отец (ждал этого признания и все же охвачен волнением). Вы видели Франца? (Пауза.) Когда? В понедельник?

Иоганна. В понедельник и все остальные дни.

Отец. Все остальные дни! (Потрясен.) Пять дней подряд!

Иоганна. Вероятно. Я не считала.

Отец. Пять раз. (Пауза.) Да, это же чудо! (Потирает руки.)

Иоганна (значительно, не повышая голоса). Пожалуй.

Отец засовывает руки в карманы.

Вы напрасно радуетесь.

Отец. Я должен покаяться и принести мои извинения, Иоганна. На обратном пути домой я обливался холодным потом в самолете: думал, все потеряно.

Иоганна. А сейчас?

Отец. Узнаю, что вы виделись с ним ежедневно.

Иоганна. И тем не менее для меня все потеряно.

Отец. Почему?

Иоганна пожимает плечами.

Дитя мое, если он впускает вас к себе, значит, вы оба отлично понимаете друг друга.

Иоганна. Стараемся понять. (Цинично и жестко.) Как плуты на ярмарке.

Отец (недоумевая). Что?

Молчание.

Во всяком случае, вы друзья?

Иоганна. Все, но только не друзья.

Отец. Все? (Пауза.) Вы хотите сказать...

Иоганна (опешив). Что? (Хохочет.) Влюбленные? Представьте себе, об этом мы не подумали. А это тоже входило в ваши планы?

Отец (шутливо). Простите, невестка, но вы сами виноваты: вы себе внушили, что я ничего не пойму, и ничего не объяснили.

Иоганна. Нечего объяснять.

Отец (с беспокойством). Он не болен... по крайней мере?

Иоганна. Болен? (Понимает. С неподдельным презрением.) Помешан? (Пожав плечами.) Откуда мне знать?

Отец. Вы же видели его.

Иоганна. Если он безумен, то и я безумна. Вполне возможно, что это так.

Отец. Во всяком случае, скажите мне хотя бы одно: он очень несчастен?

Иоганна (слегка забавляясь). Так вот. (Искренне.) Там, наверху, слова имеют другой смысл.

Отец. Хорошо. Какие же слова говорят там, наверху, если там страдают?

Иоганна. Там не страдают.

Отец. Ах вон как?

Иоганна. Там заняты.

Отец. Франц занят?

Иоганна кивает.

Чем?

Иоганна. Чем? Вы хотите сказать: кем?

Отец. Да, именно это меня интересует.

Иоганна. Меня это не касается.

Отец (мягко). Вы не хотите со мной говорить о нем?

Иоганна (совершенно усталым голосом). На каком языке? Пришлось бы все время переводить: это очень утомительно. (Пауза.) Я отступаю, отец.

Отец. Вы отступитесь от него?

Иоганна. Ему никто не нужен.

Отец. Разумеется, вы вольны поступать, как вам заблагорассудится. (Пауза.) Вы дали мне слово.

Иоганна. Я сдержала его.

Отец. Он знает?... (Значительно взглянув на Иоганну.) Что он сказал?

Иоганна. Что вы слишком много курите.

Отец. И что еще?

Иоганна. Больше ничего.

Отец (глубоко оскорбленный). Я так и знал. Она ему лжет на каждом шагу — дрянь! Могу себе представить, что она наплела за все эти тринадцать лет...

Иоганна тихо посмеивается. Отец останавливается и глядит на нее в упор.

Иоганна. Я ведь предупреждала, что вы ничего не поймете!

Взгляд отца становится жестче.

А как, вы думаете, я веду себя с Францем? Тоже лгу.

Отец. Вы?

Иоганна. Не раскрываю рта, чтобы не солгать.

Отец (поражен; почти обескуражен). Но вы... вы ненавидите ложь.

Иоганна. Всегда ненавидела.

Отец. Тогда — зачем же...

Иоганна. Вот так: все время лгу. Вернеру — молча; Францу — словами.

Отец (очень сухо). Мы договаривались о другом.

Иоганна. Да, о другом.

Отец. Вы были правы: я ничего не понимаю. Вы действуете против своих интересов.

Иоганна. Против интересов Вернера.

Отец. Они же и ваши.

Иоганна. Я уже запуталась. (Молчание.)

Отец (в смятении, затем приходит в себя). Вы перешли в другой лагерь?

Иоганна. Нет никакого лагеря.

Отец. Хорошо. Слушайте меня: Францу можно сочувствовать, и мне понятно ваше желание пощадить его. Но вы должны прекратить это!.. Если вы не сумеете подавить жалость, которую испытываете к нему.

Иоганна. Мы безжалостны.

Отец. Кто это — мы?

Иоганна. Я и Лени.

Отец. Лени — совсем другое дело. Вы же, моя невестка, можете называть ваше чувство каким угодно словом, но прекратите лгать моему сыну, иначе вы погубите его.

Иоганна улыбается.

(Более резко.) У него одно стремление — бежать от всего. Когда вы напичкаете его вашей ложью, он не вынесет и погибнет.

Иоганна. У меня нет времени губить его. Я уезжаю.

Отец. Когда и куда?

Иоганна. Завтра; все равно куда.

Отец. Вместе с Вернером?

Иоганна. Не знаю.

Отец. Что же, бегство?

Иоганна. Да.

Отец. Но почему?

Иоганна. Два языка, две жизни, две истины, вы не находите, что это слишком много для одного человека? (Смеется.) Сироты Дюссельдорфа... я не в силах заставить себя забыть о них.

Отец. Что это? Еще одна ложь?

Иоганна. Для того, кто там, наверху, — это правда. Обездоленные дети, умирающие в лагере с голоду. Они должны во что бы то ни стало существовать, и они преследуют меня. Вчера вечером я чуть было не спросила Вернера, возможно ли их спасти. (Смеясь.) Здесь это ничего не меняет, но там наверху...

Отец. Что наверху?

Иоганна. Я себе самый злейший враг. Мой голос лжет, мое лицо выдает меня. Я рассказываю, как наша семья голодает, чуть ли не при смерти. А поглядите — неужто я произвожу впечатление истощенного человека? Если бы Франц замечал это...

Отец. Но ведь он видит вас?

Иоганна. Он меня еще не разглядел. (Будто про себя.) Предатель. Вдохновенный. Убежденный. Говорит, его слушают. Вдруг он замечает свое отражение в зеркале; через всю его грудь — надпись, единственное слово, которое огласят, если он замолчит: предательство. Вот кошмар, подстерегающий меня ежедневно в комнате вашего сына.

Отец. Этот кошмар преследует всех. Дни и ночи.

Пауза.

Иоганна. Разрешите задать вам вопрос.

Отец кивает.

Зачем я вам нужна? Зачем вам понадобилось вмешивать меня во всю эту историю?

Отец (с досадой). Вы теряете разум, невестка, — вы сами вмешались.

Иоганна. Откуда вы знали, что я соглашусь?

Отeц. Я не знал.

Иоганна. Зачем вы лжете? А еще упрекаете меня во лжи. Шесть дней — немалый срок, у меня было время разобраться во всем. (Пауза.) Семейный совет был созван для меня одной.

Отец. Нет, дитя мое, — для Вернера.

Иоганна. Для Вернера! О! Вы умышленно напали на него, зная, что я буду его защищать. Правда, мне самой пришло в голову поговорить с Францем. Вернее, вы навели меня на эту мысль; припрятав ее, вы играли со мной, пока она не захватила меня. Разве неправда?

Отец. Я в самом деле хотел, чтобы вы встретились с Францем по хорошо известным вам причинам.

Иоганна (с жаром). По неизвестным мне причинам. (Пауза.) Когда вы нас столкнули лицом к лицу, мне стало ясно, что он ни о чем не хочет знать, вы даже не предупредили меня, что довольно одного слова, чтобы убить его.

Отец (с достоинством). Иоганна, я ничего не знаю о моем сыне.

Иоганна. Ничего. Кроме того, что он избегает всего и мы нашей ложью помогаем ему. Бросьте! Вы играете наверняка: вы даже в лице не изменились, а я ведь вам говорю, что одно слово может убить его.

Отец (улыбаясь). Какое же слово, дитя мое?

Иоганна (смеясь ему в лицо). Изобилие.

Отец. Что?

Иоганна. Любое слово, которое его убедит, что мы — самое богатое государство в Европе. (Пауза.) Вы не очень удивлены, как я вижу?

Отец. Нет. Вот уже двенадцать лет, как по некоторым фразам Франца мне стало ясно, что страх за судьбу своей страны, некогда охвативший его, прошел бесследно. Тогда он был убежден, что Германию хотят стереть с лица земли, и удалился, дабы не быть свидетелем ее гибели. Будь в ту пору возможно предугадать облик грядущей Германии, он был бы исцелен моментально. Спасти его сейчас труднее: он втянулся в эту жизнь, свыкся с ней; Лени поощряет его; жизнь отшельника в какой-то степени представляет известные удобства. И все же опасения ваши напрасны: против его болезни самое верное лекарство — правда. Когда вы откроете ему глаза, его оскорбленная гордость поначалу будет страдать, но он перенесет, и через неделю первым поблагодарит вас за свое освобождение.

Иоганна (с яростью). Какой вздор! (Резко.) Я видела его вчера — вам этого недостаточно?

Отец. Нет.

Иоганна. Там, наверху, Германия более мертва, чем луна. Воскреси я ее — он пустит себе пулю в лоб.

Отец (смеется). Вы так думаете?

Иоганна. Для меня это очевидно.

Отец. Он не любит своей родины?

Иоганна. Обожает.

Отец. Во всем, что вы говорите, Иоганна, нет здравого смысла.

Иоганна. Ох, кто же говорит о здравом смысле. (Смеется несколько вызывающе.) Здравый смысл в этой голове. (Указывая на его голову.) А передо мной стоят его глаза. (Пауза.) Остановитесь! Ваш адский план погубит его...

Отец. Я ничего не могу остановить.

Иоганна. Тогда я уеду навсегда, не повидавшись с ним. А что касается правды, я ее скажу, будьте спокойны. Но не Францу, а Вернеру.

Отец (поспешно). Нет! (Спохватившись.) Не надо причинять ему зла.

Иоганна. Начиная с воскресенья я только это и делаю.

Издалека слышен гудок автомобиля.

Вот он. Через четверть часа Вернер узнает обо всем.

Отец (повелительно). Подождите!

Она в нерешительности останавливается.

Отец (подойдя к двери, снимает платок, поворачивает ключ, затем круто поворачивается к Иоганне.) У меня к вам новое предложение.

Иоганна стоит молча, точно оцепенев.

Не рассказывайте ничего мужу. Подите к Францу в последний раз и передайте, что я прошу его о встрече. Если он согласится, я освобожу Вернера от клятвы и вы уедете, когда захотите. (Пауза.) Иоганна, я предлагаю вам свободу!

Иоганна. Знаю.

Машина въезжает в парк.

Отец. Ну, так что же?

Иоганна. Я не хочу приобретать ее такой ценой.

Отец. Какой ценой?

Иоганна. Смертью Франца.

Отец. Что с вами творится, дитя мое! Порой мне кажется, что я слышу Лени.

Иоганна. Вы правы. Мы — близнецы. Не удивляйтесь: вы сделали нас близнецами. Если женщины всего мира окажутся в комнате Франца, они все, как Лени, восстанут против вас.

Автомобиль остановился у подъезда дома.

Отец. И все же я вас очень прошу, не решайте пока ничего! Я обещаю...

Иоганна. Бесполезно. Платя за убийство, адресуйтесь к себе подобным.

Отец. И вы расскажете обо всем Вернеру?

Иоганна. Да.

Отец. Ну хорошо. А если я расскажу все Лени?

Иоганна (остолбенев от испуга). Вы — Лени?

Отец. Почему бы нет? Дом взорвется.

Иоганна (на грани истерики). Пусть взорвется весь дом! Вся планета! Мы наконец успокоимся. (Не в силах сдерживаться.) Успокоимся! Успокоимся! Успокоимся!

В коридоре раздаются шаги. Отец стремительно подходит к Иоганне, глядит на нее в упор, взяв за плечи, встряхивает ее несколько раз. Иоганна приходит в себя, затихает. Отец отходит от нее в ту самую минуту, когда открывается дверь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и Вернер.

Вернер (торопливо входит и видит отца). Какая встреча.

Отец. Добрый день, Вернер.

Вернер. Добрый день, отец. Довольны своей поездкой?

Отец. Еще бы! (Машинально потирая руки.) Разумеется, доволен; очень даже доволен.

Вернер. Вы хотели поговорить со мной.

Отец. С тобой? Нет, совсем не хочу. Я покидаю вас, дорогие дети. (В дверях, Иоганне.) Подумайте о моем предложении, Иоганна. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Иоганна, Вернер.

Вернер. Что за предложение?

Иоганна. Сейчас узнаешь.

Вернер. Не нравится мне, что он приходит сюда выслеживать... (Достает из шкафа бутылку шампанского и два бокала, ставит их на бюро, начинает раскупоривать бутылку.) Шампанского?

Иоганна. Нет, не хочу.

Вернер. Отлично. Выпью один.

Иоганна (отодвигает бокалы). Не пей сейчас. Ты мне нужен сегодня вечером.

Вернер. Весьма удивлен. (Поглядев на нее, резко.) Во всяком случае, это не помешает мне выпить.

Пробка выскакивает; Иоганна, вскрикнув, отшатывается.

(Смеясь, наполняет бокалы, не сводя глаз с Иоганны.)

Честное слово, ты что-то очень пуглива!

Иоганна. Я нервничаю.

Вернер (удовлетворенно). Вот я и говорю, что ты боишься. (Пауза.) Кого? Отца?

Иоганна. И его также.

Вернер. Ждешь моей защиты? (Усмехаясь, с легкой издевкой.) Роли переменились. (Выпивает бокал залпом.) Чем ты встревожена? Поделись со мной твоими огорчениями. (Пауза.) Неужто так трудно? (Почти с силой притягивает ее к себе; глухо.) Положи голову ко мне на плечо!

Она не двигается.

(Насильно принуждает Иоганну склонить голову к себе на плечо.) Вот так! (После паузы, глядя на свое отражение в зеркале; усмехаясь.) Все в порядке. (Помолчав.) Ну, так говори же, дорогая!

Иоганна (поднимая голову, чтобы увидеть его лицо). Я видела Франца.

Вернер (отталкивает ее; в ярости). Франца! (Круто поворачивается к ней спиной, подходит к бюро, наливает бокал, отпивает глоток, ставит на место, затем поворачивается к Иоганне; спокойно, улыбаясь.) Тем лучше! Теперь ты познакомилась со всей семьей.

Она с недоверием смотрит ему в глаза.

Как ты нашла моего старшего брата? Настоящий рыцарь? Что ты скажешь?

Все еще в оцепенении, Иоганна отрицательно качает головой.

Вот оно что! (С издевкой.) Смотри-ка! Разве он так захирел?

Ей трудно говорить.

Ну, что же ты молчишь?

Иоганна. Ты гораздо выше его...

Вернер (та же игра). Ха... ха... ха... (Пауза.) А офицерский мундир? Его роскошный мундир все еще на нем?

Иоганна. Нет на нем роскошного мундира.

Вернер. В заплатах? Значит, бедняга Франц совсем опустился.

Напряженное молчание Иоганны.

(Берет бокал.) За его выздоровление. (Поднимает бокал, увидев, что у Иоганны его нет, разыскивает бокал и протягивает ей.) Выпьем!

Она колеблется.

(Повелительно.) Бери бокал.

Иоганна (раздраженно принимая бокал, вызывающе). За Франца! (Протягивает бокал, чтобы чокнуться с Вернером, тот быстро отдергивает руку.)

Они растерянно глядят друг другу в глаза, затем Вернер с громким смехом выливает вино на пол.

Вернер (неистово и весело). Все неправда! Неправда!

Иоганна по-прежнему в оцепенении.

(Приближаясь к ней.) Ты не видела его. Ни разу; меня не так легко разыграть. (Смеясь ей в лицо.) А замки, девочка? А железный засов? У них имеется сигнал, будь спокойна.

Иоганна (приняв надменный вид). Есть сигнал, и я его знаю.

Вернер (по-прежнему смеясь). Откуда? Ты обратилась с этой просьбой к Лени?

Иоганна. Я спросила у отца.

Вернер (остолбенев от неожиданности). А!.. (Долгая пауза. Направляется к бюро, ставит бокал, стоит в раздумье, затем круто поворачивается к Иоганне, все так же бодро и самоуверенно, но чувствуется, что он с трудом сдерживается.) Этого следовало ожидать! (Пауза.) Отец никогда ничего не делает зря, — каковы же его интересы в данном случае?

Иоганна. Я бы сама хотела понять.

Вернер. Что он тебе предлагал сейчас?

Иоганна. Что освободит тебя от клятвы, если Франц согласится на встречу с ним.

Вернер (хмуро и подозрительно, его подозрительность возрастает в последующих репликах). На встречу с ним? А Франц согласится?

Иоганна (убежденно). Да.

Вeрнeр. А потом?

Иоганна. Ничего. Мы будем свободны.

Вернер. Свободны? Что это значит?

Иоганна. Сможем уехать.

Вернер (со злобным смешком). В Гамбург?

Иоганна. Куда нам угодно.

Вернер (та же игра). Отлично! (Злобно посмеиваясь.) Ну, жена, более отменного удара я еще не получал за всю свою жизнь.

Иоганна (ошеломлена). Вернер, ни одной секунды отец не думает...

Вернер. О своем младшем сыне? Бесспорно, нет. Франц займет мой кабинет, развалится в моем кресле, будет распивать мое шампанское, кидать устриц под мою кровать. Кому в это время взбредет в голову вспомнить обо мне? Разве со мной считаются? (Пауза.) Старик переменил свое намерение, вот и все.

Иоганна. Ты что, ничего не понимаешь?

Вернер. Понимаю, он мечтает снова увидеть Франца во главе предприятия, понимаю также, что ты, превосходный посредник, оказала им услугу; у тебя одна цель: вырвать меня отсюда, тебе наплевать, что я получил коленом под зад...

Иоганна холодно глядит на него, дает ему возможность высказаться, не пытаясь возражать.

Мне испортили мою карьеру адвоката, переселили в эту резиденцию в качестве надзирателя этой страшной крепости, памятной мне хорошо по дорогим воспоминаниям детства; а в один прекрасный день, когда блудный сын дает согласие покинуть комнату, закалывают жирного тельца, и меня выбрасывают вон; и все счастливы и довольны заодно с моей женой! Великолепная история, не правда ли? Тебе будет о чем рассказать в Гамбурге. (Подходит к бюро, наливает бокал шампанского, пьет; он уже явно опьянел, к концу сцены его опьянение возрастает.) Так вот что я скажу. Не торопись, знаешь ли, укладывать чемоданы... я не допущу, не позволю им распоряжаться собой. (Задыхаясь от ярости.) Я — глава предприятия и право это сохраню за собой. Они еще увидят, чего я стою. (Подходит к письменному столу, садится; спокойным голосом, злобно и отчетливо.) А теперь оставь меня, я должен обдумать ситуацию.

Пауза.

Иоганна (неторопливо, спокойным и невозмутимым голосом). Все, что происходит, не имеет никакого отношения к предприятию. Никто не посягает на твои права.

Вернер. Никто, кроме отца и его сына.

Иоганна. Франц не намерен управлять предприятием.

Вернер. Потому что...

Иоганна. Потому что не хочет.

Вернер. Не хочет или не может?

Иоганна (против воли). И то и другое. (Пауза.) Отцу это известно.

Вернер. Тогда что же?..

Иоганна. Перед смертью отец хочет увидеть Франца.

Вернер (с облегчением). Сплошное лицемерие!

Иоганна. Лицемерие. Но не по отношению к тебе.

Вернер встает, направляется к ней, не сводя с нее глаз; она выдерживает его взгляд.

Вернер. Я верю тебе. (Пьет.)

Иоганна с отвращением отворачивается от него.

Ничтожество. (Смеется.) Вдобавок ко всему высохший скелет... а в воскресенье отец еще беспокоился, как бы он не ожирел...

Иоганна (торопливо). У Франца только кожа да кости.

Вернер. И брюшко, как у всех заключенных. (Бросив на себя взгляд в зеркало, бессознательно выпрямляет торс.) Ничтожество! Отребье! Мазохист! (Поворачиваясь к Иоганне.) Ты часто... навещала его?

Иоганна. Ежедневно.

Вернер. Небезынтересно знать, о чем же вы толковали... (Расхаживает по комнате уверенной поступью, которой у него ранее не было.) «В семье не без урода». Не помню, кто это сказал. Трагично, но правильно. А? А мне всегда казалось, что этот урод — я. (Положив руки на плечи Иоганны.) Спасибо, жена; все, что я узнал, полностью освободило меня... (Тянется за бокалом.)

Иоганна его удерживает.

Хорошо, хватит пить! (Подбрасывает бокалы, они падают и разбиваются.) Пусть моего брата снабжают бутылками за мой счет. (Смеется.) А что касается тебя, ты его больше не увидишь: я запрещаю.

Иоганна (все тем же ледяным голосом). Прекрасно. Увези меня отсюда.

Вернер. Я повторяю, ты меня успокоила... мне бог знает что померещилось... теперь все наладится, все будет отлично...

Иоганна. Не для меня.

Вернер. Не для тебя? (Глядит на нее, выражение лица его внезапно меняется; он как-то сразу весь поник.) Даже если я поклянусь, что с сегодняшнего дня я стану другим, я переродился... я поставлю их на место...

Иоганна. Все равно.

Вернер (неожиданно). Вы что же, занимались там любовью? (Неприязненно смеется.) Признайся, я не рассержусь на тебя... ему надо было только свистнуть, и женщины сразу ложились к нему в постель. (Гадко глядит на нее.) Кажется, я задал тебе вопрос?

Иоганна (ожесточенно). Я тебе никогда не прощу, если ты заставишь меня отвечать.

Вернер. Можешь не прощать, но отвечай.

Иоганна. Нет.

Вернер. В таком случае чего же ты боишься?

Иоганна (по-прежнему ледяным тоном). До встречи с тобой безумие и смерть неудержимо манили меня. Там, наверху, все началось сызнова. Я не хочу этого. (Пауза.) Его Крабы... — порой мне кажется, я верю в них больше, чем он сам.

Вернер. Потому что ты любишь его.

Иоганна. Потому что в этом вымысле — правда. Сумасшедшие говорят правду, Вернер.

Вернер. В самом деле? Какую же?

Иоганна. Существует только одна правда: жить невыносимо страшно. (Со свойственным ей пылом.) Мне не вынести этого! Не вынести! Лучше снова обманывать себя! Если ты действительно любишь меня, то спаси... (Указывает на потолок.) Он душит меня, этот потолок... Увези меня отсюда, туда, где люди, как все обычные люди, где все себе лгут... пусть будет какое-то движение воздуха... свежий ветер издалека... Мы еще найдем друг друга... Клянусь тебе, Вернер!

Вернер (внезапно в дикой ярости). Найдем? Ха! А как же я могу потерять тебя, Иоганна, когда ты никогда не была моей? Оставь! Я не сочувствия ждал от тебя... Ты надула меня, Иоганна! Я хотел иметь жену, а получил живой труп... Тем хуже, если ты сойдешь с ума, мы останемся здесь! (Имитируя ее.) «Защити! Спаси!» А как? Бежать, да? Об этом ты просишь? (Овладев собой, со злобной и хитроватой усмешкой.) Я погорячился. Прости. У меня нет сомнений, ты сделаешь все и останешься честной женой. Такова твоя роль в жизни. Но только одной тебе это доставит радость. (Пауза.) Через какие мытарства надо будет пройти, прежде чем ты забудешь моего брата? Куда бежать? Спальные вагоны, самолеты, пароходы... Сколько хлопот, и как утомительно... И ты на все будешь глядеть пустым, невидящим взором трагической женщины... прозябающая богачка... ничто тебя не изменит... А я? Ты спросила себя — каково будет мне, что я буду думать все это время? Признать себя побежденным раньше времени, сдаться без слов, убежать... Трус... да, трус — вот таким ты любишь меня, такого способна утешать по-матерински на своей груди. (С силой.) Мы останемся здесь, покуда один из нас троих не околеет — ты, мой брат или я!

Иоганна. Как ты меня ненавидишь!

Вернер. Я смогу любить, когда завоюю тебя, Иоганна! И я буду сражаться, будь спокойна. (Смеется.) Победа мне обеспечена. Вы признаете только силу, вы — женщины. А сила на моей стороне. (Насильно притягивает ее к себе, бесцеремонно целует с животной страстью.)

Иоганна (сжав кулаки, бьет его, вырывается и смеется. Сквозь смех). Ох, Вернер! Уж не думаешь ли ты, что он кусается?

Вернер. Кто? Франц?

Иоганна. Старый солдафон, на которого ты хочешь походить. (Пауза.) Если мы останемся, я буду навещать твоего брата каждый день.

Вернер. Я на это рассчитываю. И каждую ночь будешь проводить в моей постели. (Смеется.) Волей-неволей придется сравнивать.

Иоганна (медленно, с грустью) Бедный Вернер. (Идет к дверям.)

Вернер (внезапно сломлен). Куда ты идешь?

Иоганна (язвительно смеется). Иду сравнивать. (Открывает дверь и уходит, прежде чем Вернер успевает остановить ее.)

Занавес