Онлайн чтение книги Ложь, латте и легинсы When Life Gives You Lululemons
Глава 6. Домик в деревне

Каролина

Было около одиннадцати утра. Каролина дежурила у окна, выходившего на широкую подъездную аллею, нервно наматывая на палец прядь волос. Они с Грэмом купили этот дом через пару лет после свадьбы. Грэм убедил ее поставить автоматические железные ворота – вроде как для безопасности. А Каролине они напоминали тюремные решетки, однако затевать новую ссору не хотелось. «Так будет лучше, – убежденно заявил муж. – Все так делают».

Каролина не разделяла маниакальное стремление Грэма обзавестись загородным домом. У них была прелестная квартира на углу Шестьдесят третьей и Парк-авеню, неподалеку от адвокатского бюро, где работал Грэм. Он не вылезал из конторы, когда только стал партнером. Зачем им еще и дом в Гринвиче? Грэм уверял, что он очень нужен. В Гринвиче шикарные рестораны и классные магазины, и рукой подать до Манхэттена. У них будет ухоженная лужайка, сад, бассейн и куча гостевых комнат. Друзья станут приезжать зимой на выходные, а летом на каникулы. Каролина не поддавалась, пока муж не разыграл козырную карту – Гарри будет где бегать и играть, не рискуя угодить под машину. Как тут откажешь? Когда Каролина с Грэмом поженились, мальчику исполнилось всего два года. Первая жена Грэма умерла от рака желудка почти сразу после родов. Разве могла Каролина лишить Гарри возможности вырасти на свежем воздухе? Пусть у ребенка будут качели во дворе.

Славные тогда были времена. Пожалуй, лучшие за весь брак. На Каролину еще действовал шарм Грэма – членство в закрытых клубах, связи среди сильных мира сего и то, с какой легкостью он этим миром управлял. Грэм был Джоном Кеннеди-младшим двадцать первого века – деловитым, красивым и богатым. Она знала – он мог выбрать любую, но выбрал ее. Несмотря на успешную карьеру в модельном бизнесе, в глубине души Каролина так и осталась бедной девчонкой из Вроцлава. Пусть она и красива, но ведь росла с гиперопекающей матерью и среди людей, не слишком обремененных образованием. Как устоять перед человеком, который входит в закрытые клубы, где обедают сплошь Рокфеллеры и Карнеги? Каролине открылся совсем другой мир, отличный от мира моды. Мир, о котором слагают легенды.

В те ранние годы они то и дело затевали многолюдные вечеринки, экстравагантные обеды или приемы с коктейлями. Много смеялись и вместе смотрели шоу по телевизору. Трудно сказать, когда именно все пошло наперекосяк, однако Каролина была уверена: проблемы начались вместе с поисками идеального дома в Гринвиче.

Вскоре аппетиты Грэма возросли: скромный дом с четырьмя спальнями в мгновение ока превратился в особняк с двумя акрами земли, бассейном и теннисным кортом. И хотя в те времена Грэм пил только пиво и виски, ему срочно понадобился винный погреб с контролем влажности и дегустационным залом. Все по последнему слову моды и техники – побольше и подороже. Каролине стоило прислушаться к тем звоночкам. Она же пропустила их мимо ушей.

Когда они приехали в Гринвич в четвертый раз – на выходных в октябре, в самый разгар золотой осени, – Грэм просто влюбился в дом, спроектированный знаменитым архитектором: ультрасовременный дизайн, сплошь острые углы и стекло. Особняк под номером 35 на Ханисакл-лейн отвечал всем его требованиям, но выглядел, словно прибежище маньяка из триллера. Пожалуй, наименее подходящий дом для ребенка, однако Гарри был в восторге – носился босиком по заднему двору и хохотал, когда из декоративного пруда выскочила большая рыба и подхватила на лету кусочек булки! Сделку закрыли через пятнадцать дней – рекордный срок, если верить синеволосой риелторше. Каролина прямо как чувствовала, что дом надо оформить на них обоих. Его купили на деньги, которые она накопила за десять лет работы моделью. Грэм жил на проценты с трастового фонда – распоряжаться средствами он не мог, пока ему не исполнится сорок. Муж пытался спорить, говорил, что «с точки зрения налогообложения» выгоднее, если дом запишут только на него, но Каролина настояла. Если бы она тогда знала, сколько недель и месяцев дом будет простаивать пустым. Они с Грэмом приезжали только расплатиться с прислугой и удостовериться, что он еще на месте. В последний раз останавливались в нем на одну ночь четыре года назад – еще до того, как Грэм стал сенатором. А потом переехали в Бетесду.

Каролина снова выглянула в окно. Она пробыла в Гринвиче всего несколько дней. Казалось бы, слишком мало, чтобы почувствовать настоящее одиночество, тем не менее ей отчаянно хотелось увидеть Мириам. За домом обычно присматривала пожилая пара – садовник и экономка. Каролина предложила им отпуск, и те с радостью уехали в Аризону повидать дочь. Каролине сейчас не до вежливых бесед. Честно говоря, она и в душ-то себя с трудом загоняла. И все же уединение исцеляло. После осады, которую устроили ей папарацци в Бетесде, пустая лужайка перед домом утешала и успокаивала.

Пришло сообщение от Гарри:

«Что мне надеть на школьный бал???»

Каролина улыбнулась и напечатала в ответ:

«Темно-синий костюм и белую рубашку».

«И галстук???»

«Конечно! Это же зимний бал! В первый раз».

Гарри прислал кивающий смайлик.

«А папа с тобой пойдет? Он же в курсе, что родителей тоже пригласили?»

На этот раз на экране выскочили три точки. Исчезли. Затем вернулись.

«Сказал, что не пойдет. А ты уверена насчет галстука?»

У Каролины на глаза навернулись слезы. Разве не ясно, что она нужна мальчику? Кто еще подскажет ему, что надеть? Кто проводит на танцы? Кто поможет выбрать туфли, подбодрит на вечеринке, поболтает с его приятелями и с их родителями? Конечно, Гарри быстро растет. Скоро он сам будет со всем справляться. Но сейчас-то, господи, ему всего двенадцать! Двенадцатилетним мальчикам нужны мамы!

Наконец раздался звонок – словно буддийский монах ударил в гонг. Каролина распахнула дверь. На пороге стояла улыбающаяся Мириам. Нарядилась она весьма по-загородному – в джинсы, угги и объемный пуховик. Странно было видеть Мириам не в деловом костюме. Они обнялись. От нее, как и двадцать лет назад, пахло ванилью. Как хорошо, что она пришла, что рядом человек, который не испытывает к тебе ненависти. Мириам махнула рукой в сторону своей машины. На пассажирском сиденье курила и что-то кричала в телефон незнакомая женщина. Каролина удивленно приподняла брови.

– Прости, это Эмили Карлтон. Она ко мне в гости приехала… Не знаю, надолго ли. Мы с ней давным-давно дружим, еще в летнем лагере познакомились. Когда ты позвонила, она была рядом и решила поехать со мной. Вы вроде общались с ней в редакции «Подиума»? Прости, что не предупредила. Я потому и попросила ее подождать в машине…

Каролина поднесла ко лбу ладонь, прикрывая глаза от солнца, и крикнула:

– Эй, Эмили, заходи! И сигареты прихвати! – Она повернулась к подруге: – Конечно, я ее помню! Она была помощницей Миранды Пристли. Та еще стерва!

– Это точно! Я тоже об этой Миранде наслышана…

– Да нет, я про Эмили. Знатная сучка и язва, зато с ней не соскучишься. Мне сейчас в самый раз.

Они посмотрели на машину. Эмили показала телефонному экрану средний палец и распахнула дверцу. Наружу вырвалось облачко сигаретного дыма.

– Что, неужели мне можно войти? Тест пройден? – крикнула она по пути к дому.

Каролина расцеловала ее в обе щеки.

– Сколько лет, сколько зим! Рада тебя видеть! – Она проводила гостей в комнату и указала на диван перед камином, в котором разгорался огонь. – Садитесь, сейчас чаю заварю.

Каролина вернулась с эмалированным подносом, на нем стояли стеклянный чайничек и три чашки. Гостьи рассматривали комнату.

– Ну, как, уютненько? – поинтересовалась хозяйка.

Ей всегда было интересно, какое впечатление на людей производит обстановка в доме – неприветливо жесткие низкие диваны, на полках никаких книг или безделушек, и стены голые, всего-то пара черно-белых фотографий, вроде как говорящих о тонком вкусе владельцев.

– Красота, умереть не встать! – выпалила Эмили. – Будто тут вообще никто не живет.

– Так никто и не живет. Но, может, скоро я сюда перееду.

Мириам сочувственно наморщила лоб.

– Как мне жаль, что на тебя столько всего навалилось.

– Да, страсти бушуют! – встряла Эмили. – Утром читала статью с заголовком «Кого ненавидят сильнее: Каролину Хартвелл или Риззо Бенца». Со времен скандала с Харви Вайнштейном такого шороху не было!

Каролина открыла было рот, но в горле встал привычный ком.

– Мне сейчас… тяжело. Не думала, что в Вашингтоне все так обозлятся. И журналисты…

– Атакуют? – подсказала Эмили.

– Со всех сторон! Со мной никогда ничего подобного не случалось! Даже когда они решили, что у меня роман с Джорджем Клуни. Ну, еще до того, как стало известно про Амаль. И когда Грэма в сенаторы избрали, они нас так не доставали, а теперь вокруг дома в Бетесде стоят в три ряда. Хорошо хоть, здесь муж поставил этот уродский забор.

– Как там Гарри? – спросила Мириам, делая глоток чая.

Каролина покачала головой:

– Не знаю. Тем утром, сразу после того, как меня выпустили, я заехала к свекрови забрать сына, там наткнулась на Грэма. Он велел мне взять такси и отвезти Гарри домой. Только мы подъехали, как журналисты накинулись на машину. Знаешь, что спросили у меня первым делом? «А сейчас вы пьяны, миссис Хартвелл»?

– Стервятники, – со знанием дела протянула Эмили.

– Хорошо хоть: мы в гараж сумели заехать, а то бы пришлось прямо через них пробираться. Гарри расплакался.

– А где был Грэм?

Каролина вздохнула.

– Не стал рисковать. Не хотел, чтобы нас видели вместе.

Она рассказала Мириам и Эмили о том, как позвонила Бесс – матери Коула, одного из друзей Гарри. Каролина считала ее подругой. Из трубки сначала доносились длинные гудки, потом включилась голосовая почта. Каролина постеснялась названивать дальше. А потом Бесс не ответила на сообщение. И на второе, и на третье. Каролине стало дурно. Слишком не похоже на Бесс, которая, по ее же собственным словам, телефон из рук не выпускала. Ответ пришел часа через два: «Коулу лучше не дружить с Гарри. Не звони ни мне, ни ему, пожалуйста».

Каролина охнула как от удара. Целую минуту она пыталась отдышаться, даже подумала, что у нее сердечный приступ. Чуть-чуть придя в себя, она отправила групповое сообщение мамам, чьих сыновей должна была развезти по домам накануне. «Привет! Я вам всем еще позвоню, просто хочу, чтоб вы знали. Я НЕ ПИЛА. Это все недоразумение. Вашим детям ничего не угрожало. Обнимаю, К.».

Тут же посыпались гневные отповеди.

«Мы тебе сына доверили!»

«Да как тебе не стыдно!»

Но хуже всего оказалось единственное сообщение, в котором не было гневных восклицаний.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, обратись за помощью. Я знаю, я тоже через это проходила. Без профессиональной помощи выкарабкаться очень трудно. Не обманывай себя, если думаешь, что сумеешь».

Эти сообщения добили Каролину. Все, что произошло накануне – полицейская машина, ночь в тюрьме, ссора с мужем, – задело ее не так сильно. Телефон выпал из рук, она разрыдалась. Они ведь дружили! Не так, как с приятельницами-моделями, с которыми она общалась в двадцать лет, – те легко кочевали из друзей во враги и обратно. И не так, как со светскими львицами из Нью-Йорка, которых отпугивала ее красота, а происхождение шокировало. С мамочками из Бетесды они как-то сразу сошлись. Одни из них сидели дома, другие работали. У всех разный уровень достатка и образования. Их сближало одно – каждой хотелось вырастить детей достойными людьми. Всем было наплевать, что в прошлом Каролина была моделью. Их не волновало, что ее муж – сенатор, и что Гарри ей не родной. Они вместе отмечали дни рождения, наряжали детей на Хэллоуин и по очереди возили на тренировки. Их мужья вместе пили пиво на барбекю, а сыновья врывались друг к другу без спроса, как к себе домой. С ними было так легко и хорошо. Теперь Каролина ясно поняла – все закончилось.

Мириам ее обняла, и она очнулась от воспоминаний. По крайней мере, эти две, что сидели сейчас у нее в гостиной, ее не презирали.

– Сколько ты тут пробудешь? – спросила Мириам.

Слезы хлынули у Каролины из глаз.

– Не знаю. Грэм сказал, мне лучше пока побыть в Гринвиче, чтобы уберечь Гарри от репортеров.

– Когда ты разговаривала с мужем в последний раз? – поинтересовалась Эмили.

– Вчера вечером. Я так запуталась. Знаешь, Мириам, я даже у Гарри все выспросила про ту ночь.

– В смысле?

– Не удержалась и спросила, помнит ли он, что я пила и сколько. Он сказал про бокал вина. Я еще назвала его «сок для мамы», и Гарри застеснялся перед друзьями. Он вспомнил, что сперва я налила им «Спрайта», а потом откупорила вино. Гарри еще подумал, что папа расстроится, что я открыла новую бутылку. Он и понятия не имеет, откуда взялись те пустые бутылки из-под шампанского, которые полиция нашла под задним сиденьем.

– Может, он с друзьями все и выпил? – предположила Мириам. – Знаю, Гарри славный парень, но ему уже двенадцать, в этом возрасте многие пробуют.

– Нет, мальчики шампанского не пили, это точно. И я тоже. Когда меня вывели из машины, я просила, я умоляла дать мне алкотестер, а полиция говорит, что я отказалась! Кошмар какой-то!

Эмили хлопнула ладонью по колену.

– Слушайте, я больше не могу. Ну, отчего мы все так переполошились? После вождения в пьяном виде репутацию восстановить проще простого. Пошумят и успокоятся.

– Успокоятся? – не поверила ушам Каролина. – Ты вообще телевизор смотришь? Последние три дня только об этом и говорят!

– Как же, как же! Бывшую модель, лицо «Л’Ореаль», жену нью-йоркского сенатора арестовали за вождение в нетрезвом виде. Ну и что? Ты никого не убила. Вот убийство было бы проблемой. Да, дети в машине дело осложняют, с этим согласна. Но давайте переключимся на самое главное: все живы, никто не пострадал, даже машина цела! Вся истерика на пустом месте!

Каролина перехватила взгляд, который Мириам бросила на Эмили, явно призывая подругу заткнуться. Но насколько она помнила Эмили, ее так легко не остановить. Ну и, кроме того, в ее формулировках действительно все было не так уж и ужасно.

– Продолжай, – попросила Каролина.

Эмили пожала плечами.

– Скажу тебе, что посоветовала бы клиенту. Всем наплевать, пила ты или нет. Нужно извиниться за то, что подвергла детей риску, и лечь на месяцок в какую-нибудь клинику – это вообще беспроигрышный ход, особенно если журналистам заранее рассказать. В Монтане есть отличное заведение.

– Тридцать дней в клинике? На реабилитации? Рехаб? Я не алкоголичка!

– Какая разница! – Эмили посмотрела на вибрирующий телефон. – Есть правила, которые распространяются на всех. Заповедь номер один: люди любят раскаявшихся грешников. Посмотри на Мела Гибсона, на Риз Уизерспун или на Джона Мэйера! Не вовремя, конечно, Грэм интрижку завел, но ничего, справимся. Тебе только посочувствуют.

– Какую еще интрижку? – прошептала Каролина.

– Ну, я так думаю. Разве я не права?

Каролина помолчала с минуту, затем выпалила:

– Если завел, значит, с Риган Уитни.

Каролина заметила, что на лице Мириам на мгновение отразился ужас. Интересно, что ее больше поразило: что Грэм завел любовницу или что та может быть дочерью бывшего президента – юной и прекрасной. Каролина видела у него в телефоне несколько сообщений от Риган. Скорее невинных, чем подозрительных. Однако в последние полгода Грэм начисто утратил интерес к сексу.

– Она далеко не такая красавица как ты, – уверенно заявила Эмили.

– Но ведь она на десять лет моложе! Ей и не надо быть красавицей.

– Да уж, – в один голос вздохнули Эмили с Мириам.

– К тому же у нее есть связи, – добавила Каролина. – Для Грэма это важнее внешности. В любом случае Трип велел пока ничего не предпринимать. Он сейчас связывается с нужными людьми. Считает, есть шанс снять с меня обвинения.

В тишине раздался звонок.

– Это в ворота, – охнула Каролина. Перед глазами мелькнули толпы журналистов и телекамер у дома в Бетесде. – Думаете, полиция их все-таки пропустила?

Соседи по обе стороны от дома Хартвеллов пожаловались на назойливых папарацци, и местная полиция не пропускала в Гринвич никого, кроме жителей. Гости должны были доказать, что их пригласили. Только это и спасло Каролину от нервного срыва.

Мириам поднялась с дивана.

– Где у тебя домофон? На кухне?

Каролина едва кивнула. На нее нахлынуло ощущение безнадежности. Ей не выбраться из этого кошмара.

– Это герлскауты! – крикнула Мириам из кухни. – Впустить?

– Не надо нам печенья, – откликнулась Эмили. – Каролине сейчас только лишних кило не хватало!

Каролина глотнула воды.

– Даже полиция не удержит герлскаутов, если те решили войти.

Мириам вышла из кухни и смерила Эмили строгим взглядом.

– Я их впустила. Нельзя отказываться от печенья, а то удача на семь лет отвернется.

– Ой, конечно. Типа сейчас она к нам лицом!

Каролина захохотала. Пусть у нее почти съехала крыша и жизнь совершила неожиданный кульбит, но как же здорово снова смеяться.

– Тащи сюда печенье. Девочкам пора поесть!