Онлайн чтение книги Макбет Macbeth
Глава 2

Над Файфом по безоблачному небу, залитому лунным светом, медленно кружила чайка. Внизу серебром поблескивал фьорд, на западном берегу которого неприступной стеной вырастала горная гряда. В давно минувшие времена почти на самой вершине горы монахи воздвигли большой крест, но так как стоял он со стороны Файфа, городским жителям казалось, будто крест торчит вверх ногами. Прямо к скале подходил громоздкий железный мост, похожий на те подвесные мосты, какие прежде перекидывали через крепостной ров. Длиной этот мост был триста шестьдесят метров, а высота в самой верхней точке достигала девяноста. Назывался он мостом Кеннета, хотя местные окрестили его Новым мостом. Старый выглядел скромнее, хотя и изящнее, но стоял ближе к устью фьорда, и тем, кто выбирал его, приходилось делать крюк. Прямо посреди Нового моста стояла некрасивая мраморная фигура, представлявшая комиссара Кеннета, – этот памятник возвели здесь по его же собственному приказу. Памятник стоял практически на границе города: другие губернии не желали, чтобы память об этом мошеннике увековечили на их земле. Кеннет приказал скульптору подчеркнуть его врожденную проницательность, поэтому казалось, будто фигура высматривает что-то вдали, однако даже самому доброжелательному художнику не удалось бы скрыть огромный подбородок полицейского комиссара и его массивную шею.

Чайка взмахнула крыльями и устремилась вверх – она надеялась, что по ту сторону горы рыбы больше, пусть даже и погода там хуже. Людям же, которые захотели бы последовать за этой чайкой, пришлось бы пройтись по тесному, прорубленному в горе туннелю длиной два километра. Эту горную гряду, разделявшую два мира, местные любили. Во всяком случае, в народе туннель называли прямой кишкой с двумя анальными отверстиями. Пролетев над вершиной горы, чайка и впрямь словно очутилась в другой Вселенной: мир тихой гармонии остался позади, а лежавший перед ней зловонный город принимал холодный грязный душ. Будто показывая свое отношение к городу, чайка выдавила из себя ошметок помета и, воюя с порывами ветра, полетела дальше.

Помет шлепнулся на крышу будки, внутри которой на лавке лежал тощий мальчишка. Знак рядом с будкой сообщал о том, что это автобусная остановка, но мальчишка сомневался. За последние два года кучу автобусов просто упразднили. Типа потому, что численность населения сокращается – так сказал придурок-бургомистр. Но мальчишке во что бы то ни стало надо было добраться до вокзала и раздобыть зелье. Спиды, которые он купил в порту, оказались полным дерьмом – не амфетамины, а мелисса вперемешку с крахмалом.

В свете нескольких уцелевших фонарей поблескивал мокрый, с потеками бензина асфальт, в выбоинах которого собирались лужи дождевой воды. Дорогая была пустая, ни единой машины. Только дождь. Но сейчас мальчишка услышал тихий гул. Он приподнял голову и поправил повязку, которая во сне сползла с пустой глазницы и закрыла здоровый глаз. Может, они подбросят его до центра? Хотя нет, едут они явно с другой стороны.

И мальчишка опять съежился.

Гул перерос в рычание. Мальчишка уже и так насквозь промок, поэтому решил не вставать и лишь закрыл лицо руками. Мимо остановки промчался грузовик, и мальчишку окатило целым каскадом грязной воды.

Но он по-прежнему лежал и думал о жизни. Ладно, пусть все остается как есть.

Опять двигатель. Еще одна машина. Может, эти его подвезут?

Он медленно поднялся на ноги и выглянул на дорогу. Нет, и эти тоже из города едут… Причем тоже разогнались. Он всмотрелся в приближающиеся фары, и у него вдруг появилась идея: а ведь пара шагов – и он посреди дороги и уже в следующую секунду избавится от всех своих проблем.

Автомобиль промчался мимо, ловко избежав выбоин на асфальте. Черный «форд-транзит». Коповская машина, в которой сидели трое. Ну и хрен с ними, с копами он бы все равно не поехал.

– Вон он, впереди, – сказал Банко, – Ангус, поднажми!

– Откуда ты знаешь, что это он? – спросил Олафсон и просунул голову между передними сиденьями гвардейского «форда-транзита».

– Это газ от дизеля, – ответил Банко. – Неудивительно, что у них в Союзе нефтяной кризис. Ангус, пристройся прямо за ними, чтобы они нас заметили.

Ангус прибавил скорости, и через мгновение их уже окутало облако гари. Банко опустил стекло и высунул в окно винтовку, положив дуло на зеркало заднего вида. Откашлялся:

– А теперь в сторону, Ангус!

Ангус вывернул руль, прибавил газу, и «транзит» вильнул в сторону от кряхтящего грузовика.

Из окна грузовика показался дым, и зеркало под дулом винтовки Банко со звоном разлетелось.

– Ага, вот они нас и увидели, – сказал Банко. – Давай назад, и едем следом.

Дождь внезапно прекратился, а вокруг стало совсем темно. Они въехали в туннель. Казалось, будто свет фар тонет в асфальте и черных, грубо обтесанных скалах, так что видны были лишь габаритные огни грузовика.

– Как будем действовать? – спросил Ангус. – Там дальше мост, и если они доедут до его середины…

– Знаю, – оборвал его Банко и поднял винтовку. Возле памятника зона их полномочий заканчивается, а значит, преследование надо будет прекратить. Конечно, чисто теоретически они могли бы продолжать погоню – однажды кто-то особенно рьяный, каких в Отделе по борьбе с наркотиками было мало, задержал наркоторговцев, когда те уже выехали из города. И сами же поплатились за грубое нарушение должностных обязанностей. Винтовка в руках Банко слегка дернулась.

– Есть! – объявил он.

Грузовик начало бросать из стороны в сторону, а от заднего колеса отлетел кусок резины.

– Вот что значит по-настоящему тяжелый грузовик. – И Банко перезарядил винтовку и прицелился в другое колесо. – Теперь чуть оторвись от них, Ангус. На тот случай, если они врежутся прямо в стену.

– Банко… – прошептал сзади Олафсон.

– Угу? – Банко медленно надавил на курок.

– Машина на встречной.

– Опачки…

Банко выпрямился, а Ангус ударил по тормозам.

Прямо перед ними из стороны в сторону болтался «ЗИС-5», а за ним впереди темноту туннеля прорезал свет фар автомобиля, двигающегося им навстречу. Потом раздался пронзительный вой – так отчаянно мог сигналить только тот, кто видит прямо перед собой грузовик и понимает, что уже поздно.

– О господи… – прошепелявил Олафсон. Сигнал превратился в один непрерывный гудок. А потом вдруг их ослепил свет фар.

Банко машинально взглянул на автомобиль, успев заметить на заднем сиденье ребенка – тот спал, уткнувшись головой в стекло.

А потом машина исчезла позади, и стихающий гудок напоминал теперь вздох разочарования.

– Быстрей, – скомандовал Банко, – мост уже скоро.

Ангус прибавил скорости, и они вновь въехали в клубы гари.

– Ровнее, – Банко прицелился, – ровнее.

В этот момент кто-то отдернул брезентовый полог на кузове грузовика, и фары гвардейского «транзита» выхватили из темноты штабель белых пластиковых пакетов. Окошко между кузовом и кабиной было разбито, а из-за пакетов высунулось дуло автомата.

– Ангус…

Раздался громкий хлопок, Банко успел увидеть короткую вспышку, а потом лобовое стекло побелело и осыпалось.

– Ангус!

Но Ангус и сам сообразил: сперва он резко вывернул руль вправо, а затем влево. Колеса возмущенно завизжали, дуло автомата быстро повернулось в сторону «транзита», а рядом засвистели пули.

– Дьявол! – выкрикнул Банко и выстрелил в другое колесо, но ударившаяся о диск пуля лишь высекла пучок искр. А потом вдруг опять начался дождь. Они выехали на мост.

– Олафсон, стреляй! – проорал Банко. – Быстро!

Дождь заливал сквозь разбитое лобовое стекло, Банко отодвинулся, и Олафсон положил дуло двустволки на спинку его сиденья. Дуло высунулось совсем рядом с плечом Банко, но потом послышался шлепок, и дуло вновь исчезло. Банко обернулся и увидел, что Олафсон обмяк, голова его завалилась набок, а в куртке на груди появилась дыра. Следующая пуля прошла сквозь спинку кресла Банко и проделала отверстие рядом с Олафсоном. Из-под разодранной обивки торчали обрывки серого поролона. Видно, их противник в грузовике наконец-то пристрелялся. Банко вырвал из рук Олафсона ружье, развернулся к окну и выстрелил. Из кузова грузовика вырвалось белое облачко. Банко приподнял вверх дуло. Сквозь плотную белую завесу их теперь из грузовика не разглядеть, но тут прямо перед ними из темноты зловещим призраком вырос залитый светом мраморный памятник Кеннету. Банко прицелился в заднее колесо и надавил на курок.

Есть!

Грузовик резко мотнуло вбок, бросило на пешеходную дорожку, переднее и заднее колеса ударились о бордюр, а сам грузовик завалился на стальные перила. Скрежет металла о металл заглушил шум двигателя, однако водитель грузовика совершил невозможное и вновь вывел тяжелую машину на мост.

– Нет! Не туда! Не смей! – закричал Банко.

Следующий выстрел сбил с колеса грузовика последние ошметки резины и опять высек сноп искр. «ЗИС-5» повалился набок. Водитель со всем отчаянием пытался выровнять грузовик, но на этот раз шансов ему не оставили. Поваленная набок махина заскользила по асфальту, и уже на самой границе города ее колеса встретили преграду. Чудо советской инженерной мысли весом в двенадцать тонн врезалось в статую комиссара Кеннета и полетело вниз, увлекая с собой саму статую, фундамент и десять метров стальных перил. Ангус притормозил, и в оглушительной тишине Банко увидел, как комиссар Кеннет, медленно вращаясь вокруг своей оси, падает в воду, а следом за ним летит «ЗИС-5», похожий на амфетаминовую комету с белым хвостом.

– Охренеть… – прошептал полицейский.

Ему показалось, будто грузовик падал целую вечность, затем вода внизу окрасилась, наконец, в белый, а еще спустя мгновение Банко услышал громкий всплеск.

А потом все вновь стихло.

Шон потопал ногами, заглянул внутрь, в здание клуба, и потер татуировку на лбу. «Северяне = жизнь + кровь». В последний раз он так волновался в роддоме. Вечно им с Колином не везет – на жеребьевке они опять проиграли и остались сегодня вечером стоять на стреме, пока все остальные отрываются вовсю. Дурь забирать их не взяли, и празднуют теперь тоже без них.

– Она и малóго назвала в честь меня, – сказал Шон, просто чтобы не молчать.

– Поздравляю, – равнодушно бросил Колин, погладив свои длинные моржовые усы. По его лысой голове стекали капли дождя.

– Спасибо, – поблагодарил Шон. На самом деле все это ему было не нужно. Ни татуировка, от которой теперь никогда не избавиться, ни младенец, который в этом смысле был похож на татуировку. Свобода. Ведь мотоцикл именно для этого нужен, разве нет? Но со временем его понимание свободы изменилось – сперва благодарю клубу, а потом и Бетти. Вроде как настоящая свобода – это когда ты чувствуешь себя частью чего-то большего.

– Вон они, – сказал Шон. – Похоже, все на мази, да?

– Двоих не хватает. – Колин выплюнул сигарету и открыл высокие ворота с колючей проволокой наверху. Первый мотоцикл притормозил.

– Копы прицепились, – пробасил его владелец из-под рогатого шлема, – близнецы попозже приедут.

– Понял, шеф, – ответил Колин.

Мотоциклы один за другим заехали внутрь. Один из ребят показал большой палец. Значит, дурь у них, а клуб спасен. Отлично. Шон радостно вздохнул. Мотоциклы проехали по двору, обогнули одноэтажное деревянное строение с нарисованной на двери эмблемой Рыцарей севера и скрылись в просторном гараже. Свенон обещал хорошо им налить, если все пройдет удачно. Через несколько минут в клубе заиграла музыка, и до Шона донеслись первые радостные вопли.

– Мы богаты! – рассмеялся Шон. – Ты знаешь, где они спрячут всю эту дурь?

Вместо ответа Колин закатил глаза. Откуда ему знать? Этого никто не знает. Только сам Свенон. И еще те, кто поехал на грузовике. Оно и к лучшему.

– Близнецы едут. – Шон вновь открыл ворота, и близнецы медленно, словно нехотя, двинулись в их сторону.

– Здорово, Жоао, как жи… – начал было Шон, но мотоциклисты медленно проехали мимо.

Он посмотрел им вслед. Близнецы остановились посреди двора, словно не зная, где им оставить мотоциклы, потом один из них кивнул на открытую дверь гаража, и они заехали внутрь.

– Его шлем! Ты видел? – спросил Шон. – В нем дыра!

Колин лишь тяжело вздохнул.

– Я серьезно! – не унимался Шон. – Прямо на визоре! Пойду узнаю, чего там случилось…

– Слушай, Шон…

Но Шон уже бежал по двору. Когда он заглянул в гараж, близнецы уже слезли с мотоциклов и теперь стояли спиной к двери, но шлемы снять еще не успели. Один из них приоткрыл дверь в зал и заглянул внутрь, словно желая остаться незамеченным. Жоао, кореш Шона, стоял возле мотоцикла. Он вытащил из своего «калаша» магазин и, похоже, считал оставшиеся патроны. Шон хлопнул его по спине. Жоао ужасно вздрогнул, а потом медленно повернулся.

– Ты где так шлем расколотил, Жоао? Ударился, что ли?

Но тот лишь молча начал прилаживать магазин обратно. Странно, какой-то он неловкий… И еще Шону показалось, что приятель стал… выше. Будто сейчас перед ним и не Жоао вовсе, а…

– Черт! – крикнул Шон. Он попятился и схватился за кобуру. Шон понял вдруг, откуда на шлеме Жоао взялась дыра, и осознал, что своего лучшего друга он больше никогда не увидит. Вытащив пистолет, Шон снял его с предохранителя и уже собирался прицелиться в самозванца с «калашом», когда кто-то с силой ударил его по плечу. Шон машинально повернулся назад, но никого не увидел. Второй из двух новоприбывших по-прежнему стоял возле двери. В ту же секунду рука у Шона онемела, и он выронил пистолет.

– Ни звука! – скомандовали сзади.

Шон вновь повернулся.

Теперь дуло «калашникова» смотрело прямо на него, в дырявом визоре отражался он сам, а из плеча у него торчал кинжал.

Дулом автомата Дуфф ткнул парня прямо в татуированный лоб. Отвратительная рожа, да еще и рот разинул. Дуфф надавил на курок. Еще миллиметр, и… В шлеме его собственное хриплое дыхание казалось особенно громким, а сердце быстро колотилось под тесноватой кожаной курткой.

– Дуфф, – окликнул его стоящий возле двери в зал Макбет, – осторожно!

Курок сдвинулся еще на миллиметр.

– Прекрати, – сказал Макбет, – теперь нам тоже понадобится заложник.

Дуфф снял палец с курка.

Парень побледнел как полотно. От страха или кровопотери. А может, и от того и от другого.

– Мы не спасаем за… – дрожащим голосом начал было Шон, но Дуфф ткнул его дулом прямо в татуировку. На лбу появилась царапина – сперва белая, а потом покрасневшая от крови.

– Ты, парень, главное, молчи – и останешься целым, – предупредил Макбет, подойдя ближе. Он схватил Шона за длинные волосы, оттянул голову чуть назад и, приставив к горлу еще один кинжал, толкнул парня к двери в зал. – Готов?

– Свенон – мой, не забудь, – сказал Дуфф. Он еще раз проверил магазин в автомате и двинулся следом за Макбетом и Шоном. Макбет открыл ногой дверь и вошел в зал, толкая перед собой парня. За ними следовал Дуфф.

Рыцари севера, радостные и оживленные, сидели за длинным столом в просторной, но уже накуренной комнате. Все они расселись по одну сторону стола, спиной к стене и лицом к трем дверям. Наверняка какое-нибудь клубное правило. Дуфф решил, что Рыцарей в зале около двадцати. Из колонок орали «Роллинги». «Jumpin’ Jack Flash».

– Полиция! – крикнул Дуфф. – Ни с места, а то мой напарник перережет этому красавчику глотку!

Время словно замерло, и Дуфф увидел, как человек, сидящий с другого конца стола, неторопливо, словно в замедленной съемке, поднял голову. Физиономия у него была красная и похожая на свиное рыло, ноздри большие и темные, а косы заплетены так туго, что глаза превратились в две узкие злобные щелочки. Изо рта у него торчала длинная тонкая сигарилла.

Свенон.

– Мы не спасаем заложников, – проговорил он.

Шон потерял сознание и повалился на пол.

Следующие две секунды все вокруг сидели, будто окаменев, а тишину нарушали только «Роллинги».

А потом Свенон затянулся и скомандовал:

– Взять их.

Дуфф заметил, как трое Северян вскочили, и оттянул затвор автомата. «Калашников» выпустил облако свинцовых пуль диаметром 7,62 миллиметра – они крошили пивные бутылки, впивались в столешницу, оставляли выбоины на стене, вгрызались в плоть и заставили Мика Джаггера замолчать сразу после слова «газ». Макбет обходился двумя «Глоками», которые они забрали у убитых в порту Северян вместе с куртками, шлемами и мотоциклами. Оружие казалось Дуффу теплым и мягким, как женское тело. Лампы – одна за другой – разлетелись вдребезги, и в зале воцарился полумрак. А когда Дуфф наконец вернул затвор на место, в воздухе летали перья и пыль, а единственная уцелевшая лампочка медленно покачивалась из стороны в сторону, отбрасывая на стену причудливые тени, напоминающие мрачных призраков.